banner banner banner
Юные дарования. Скептик
Юные дарования. Скептик
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Юные дарования. Скептик

скачать книгу бесплатно

Юные дарования. Скептик
Сергей Александрович Варлашин

Лучемир, будучи ремесленником и плотником, заканчивает последний крупный заказ в своей мастерской и отправляется в деревню по приглашению к тёте на долгожданный отпуск. Отвлечься от забот, забыть прошлый опыт несчастной любви, дошедшей до обручения и просто отдохнуть. Приезжая в деревню на мотоцикле, он попадает в страшную грозу. Попутно вспоминает о своей давней подруге детства, которую уже не видел полжизни. К счастью для себя Лучемир обнаруживает, что она не замужем и их дружба незаметно перерастает в настоящий роман. По мере общения с ней он всё больше сталкивается с необъяснимыми явлениями, связанными с местными легендами. Его отпуск рушится на глазах, а вместе с ним, личный мир тщательно построенного скептицизма.

Сергей Варлашин

Юные дарования. Скептик

Пролог

С точки зрения философии скептицизм, не что иное, как отсутствие веры в предложенную истину или явление без доказательной базы. Любое высказывание или версию, скептик принимает за факт, только если они могут быть подтверждены опытным путём.

Начиная писать эту книгу, я проясню некоторые её моменты. Сейчас я нахожусь далеко от тех событий, которые со мной произошли. Боясь преследования, я сменил имя и уехал, чтобы исключить возможности моего места нахождения. Кто бы то ни был, хоть как либо замешан, либо причастен к описанной истории, не должен будет меня найти. Хотя бы просто, из моего душевного спокойствия. На сегодняшний день, я нахожусь в трезвом и ясном уме, чтобы спокойно осмыслить и поведать на бумаге то, что со мной однажды произошло. Поныне я могу утверждать наверняка, произошло ли со мной, что-то из ряда вон выходящее или это продукт помутившегося разума.

В одном я уверен наверняка, случилось, что-то необъяснимое. Это страшит особенно, потому что я скептик и всегда считал себя разумным человеком. Чего не сказать о моём окружении. Теперь же не нахожу объяснения своей истории, потому решаюсь её сохранить в письменном виде. Мне потребовалось два года, чтобы залечить душевные раны и вернуть на место пошатнувшуюся психику. К слову раньше я считал, что у меня довольно сильный характер. Большая сила воли была моей неотступной чертой долгие годы. Я полагал, что нет в мире препятствий, которые бы не смог одолеть человек, с моей натурой. Позитивному моему настрою, могли бы позавидовать все без исключения друзья. Я мог не спать по нескольку дней кряду, находясь в сильном возбуждении, когда работал над своими проектами. Будь то написание музыки или моё, по словам клиентов, исключительное владение плотницким мастерством.

Плотничество я изучил с малых лет до достаточно высоких пределов, когда постоянно околачивался в мастерской дяди. Совершенными мои плотницкие, как и музыкальные изыски назвать нельзя, как и многое другое созданное человеком, по образу и подобию природы. Но первое составляло мой хлеб, соль и масло, а второе нравится большинству людей, которые меня слышали в живую или прослушали, от одной до нескольких песен, через записи. Нет, я не настолько серьёзный музыкант, чтобы гастролировать по стране и за её пределами, и собирать толпы поклонников вокруг себя. Напротив, я погружён больше в создание качественной, приятной музыки, через которую могу передать душевное настроение и отношение к жизни.

Музыка для меня это скорее отзеркаливание, да это подходящее слово. Отзеркаливание того что вижу, чем вдохновляюсь и восхищаюсь. То, что могу наложить на ноты и передать голосом, гитарой, ударными, клавишными. То, что я не могу вырезать острыми резцами в дереве. У меня нет группы, я пишу музыку один. У меня есть своя маленькая студия, она же репетиционная. В ней я творю свои маленькие шедевры, прежде чем они взрывают музыкальные конкурсы юных дарований. Хоть я и не преследую эту цель. Когда мне говорили – у тебя явный талант, я всегда думаю что это любовь к жизни, заставляет меня творить. Больше ничего.

После случая, который я буду описывать ниже, всё в моей жизни изменилось. Я могу не спать один день, два, неделю. Не от творческого вдохновения резьбы по дереву или музыкального наслаждения. Скорее наоборот. Мои творческие силы будто пропали. Вместе с ними пропали, почти все эмоции и жизнь моя стала как бы пресной. Чтобы заставить меня улыбнуться теперь, нужно очень хорошо постараться. И то это будет механическое действие скорее, чем искренне удовольствие, чем отклик души на происходящее радостное событие. Я не могу плакать. Совсем. Любой парень и мужчина перестает однажды плакать и так навсегда. Теперь я не могу не просто плакать, я не могу даже грустить. Вместо всего у меня пустота внутри. На сердце и в душе. Эмоциональный штиль. Мёртвый покой. Ничего общего с медитационным состоянием.

Сейчас жизнь ко мне возвращается, я даже иногда точу деревяшки ножом, стругаю рубанком и даже пользуюсь тонкими резцами для художественной резьбы. Но не в полную силу как раньше, а скорее на одну треть. Видимо раны мои ещё не зажили, я просто стал оправляться понемногу. Что насчёт музыки, то я больше не играю. Пытался недавно взять в руки электрогитару, даже что-то бренчал, на автомате, но удовольствия не получил. Будто пытался вспомнить, как это делается. Как я умудрялся заниматься этим раньше на полном серьёзе. Сегодня я опять попробую играть, кажется у меня получится. Потому что за долгое время у меня наконец-то возникло желание это попробовать. Прогресс. Великий прогресс. Сегодня, я нашёл в себе силы и сел, взявшись за «перо».

Глава 1. Поездка

Зима выдалась крепкая. Снега выпало слишком много. Больше чем за все мои прошлые годы жизни. Обычно он тает у нас в апреле. В этот раз он лежал до самого мая. Середина мая выдалась горячей. Отгремели первые грозы. Трава пышной растительностью заполонила все участки земли, где её не отвоевал город и прилежащие к нему поселения. С нагрянувшей жарой, вся зелень вышла так быстро, что я чуть не прозевал этот удивительный момент общего озеленения. Когда находился в своей плотницкой мастерской, на краю города. Я давно не брал отпуска. Сейчас я второй месяц корпел, над своей самой сложной задумкой. Мне поступил заказ на шкатулку из липы, размером сорок на тридцать пять. Корпус я сколотил за считанные несколько дней. А вот усеивал её многочисленными сложными узорами вплоть до вчерашнего дня. Морилка, цвета выбеленного дуба, затем лак и вот она готова. С минуты на минуту, должен придти заказчик. За окном раздался низкий вибрирующий звук, подъехавшей машины. Окна слегка задрожали.

– Добрый день. К вам можно? – зашла женщина.

– Здравствуйте. Заходите. Открыто.

– Я по поводу заказа и вижу, он готов, – она расстегнула пальто.

– Вы не представились и я подумал, что анонимный профиль заказчика – мужчина, делающий подарок. Обычное явление в моей практике.

– Ах, со мной такое бывает. Это для меня, для личного использования. Буду хранить в ней только свои вещи. Вот обещанный гонорар, за вычетом аванса. Благодарю вас.

Я помог ей упаковать шкатулку и попрощался. Впереди меня ждал заслуженный отпуск. Спустя два года безвылазной работы. Пора отдохнуть. Я закрыл мастерскую. Сел на мотоцикл и поехал домой. Меня не тянуло на море, не тянуло в горы, не тянуло в другие страны. Я больше всего хотел, навестить свою любимую с малых лет тётю. Это был единственный человек из всех моих родственников, которая меня любила и баловала, как собственного единственного сына. Возможно потому, что у неё самой никогда не было детей. Тётушка Оля не могла иметь детей. Но я ни разу не видел, чтобы она расстраивалась на этот счёт. Я втайне от всех, считал её святой. Впрочем, многие считали её душевно расположенным человеком, для любого кто к ней обратится. Тем более она приглашала меня, навестить её прошлым летом. И этой весной тоже. Чем я и не преминул воспользоваться.

С вечера, я собрал свой нехитрый скарб, рассовал по подсумкам и повесил на свой верный мотоцикл «ямаха тёнер». Позвонил тёте и предупредил, что буду у неё в обед. Встав рано утром, я оделся и легко позавтракал. Спустился из своей опустевшей, просторной квартиры, в гараж. Завёл двигатель, дал ему проработать пару минут и отправился в путь. К тёте Оле в деревню, расположенную в паре сотен километрах от реки Волги, на южном берегу. Через четыре часа пути, когда я уже ехал два часа подряд сквозь леса и поля, а линии электро передач встречались всё реже, я решил остановиться. Три нужды не заставили себя долго ждать. Сначала малая, потом размять ноги и самая неприятная – перестал ловить навигатор. В принципе, дорог здесь не много грунтовых. Выеду куда-нибудь, а там спрошу. Осталось буквально километров двадцать.

Я увидел на горизонте маячивший силуэт одиночной лошади с тележкой. Подъехал. За телегой сидел старик в шляпе. Куцая лошадь едва волочила полупустую телегу со свеженарубленными и напиленными дровами с хворостом.

– Здорово старик. Подскажешь, как доехать до деревни Чертякино.

– Это туда.

Поднялся сильный ветер. Со старика сорвало соломенную шляпу и мгновенно унесло далеко в поле, в траву. Его густые седые волосы, стали метаться по голове в разные стороны. Я поехал за ней, но ветер унёс её неумолимо быстро. Не представлялось никакой возможности её вернуть. Я вернулся.

– Не догнал я твою шляпу. Ты уж не серчай.

– Ничего сынок. Она старая была. Знак хоть и дурной, но да я знаю, что надо завести новую. В Чертякино это туда, – он указал своей сухой, костлявой рукой в сторону леса. – Проедешь мимо Косолапинцево, оно в стороне будет, да никуда не сворачивай, – потом он почмокал и добавил. – Оберегай тебя Бог сынок.

– Благодарю старче. Будь здоров!

Я хотел ехать, но хлынул дождь. Началась жуткая гроза. Стоять в поле на возвышении неприятная оказия и плюс оказаться на единственном стальном предмете верхом. Старик воздел очи к небу и перекрестился.

– Залазь под телегу. Сынок. Переждать надо. Опасно сейчас ехать.

Мудрый совет. Я заглушил двигатель. До леса пока далековато, да и там не безопаснее будет. Мы залезли под телегу, сели и стали молча ждать. Я поднял запотевшее забрало, но снимать шлем не стал. Так оно привычнее. Так оно безопаснее. Уверял себя я, пока молнии рассекали воздух, а гром сотрясал просторы. Покинул, называется уютную квартирку и сразу в пекло, в накал страстей природных.

Переждав грозу, я решился-таки ехать. Я завёл мотоцикл, и он взревел, как сильно трясущееся ведро с гвоздями. Последовал и ласкающий слух шёпота выхлоп четырёх тактового двигателя. Привычно затараторил свою мелодию. Под его обертоны, мои воспоминания уходили в детство, когда мне было не больше одиннадцати лет. В деревне, когда я очередной раз, летом гостил у тёти, я познакомился, там с одной девчонкой. Она представилась мне Ярой. Я был всего лишь на год её старше.

Мы довольно увлекательно лазили по заброшенным домам в поисках призраков, и брошенных хозяевами домовых, а на закате ходили ловить русалок на озеро. Но толи не по тем домам лазили, то ли не вовремя приходили к воде. Ни призраков, ни русалок нам застать не удалось. Один лишь раз, я услышал шёпот над водой, когда Яра ушла. Голос назвал меня по имени, я обернулся, но увидел только крупный всплеск на воде. Его точно не способна учинить ни одна местная рыба. Я всё рассказал тёте, а она меня пыталась переубедить, что всё это разыгравшееся воображение или того хуже, проделки моей подруги. Которая прожигала всё моё свободное время, которое я теоретически должен был проводить с тётушкой. Кончилось тем, что меня отправили домой на неделю позже, и я так и не успел попрощаться с ней. Тётя Оля переехала в город и только пару лет назад, решила вернуться. Восстановила дом и осталась жить там одна.

В детстве я переживал разлуку и наше неожиданное расставание. В последний день отъезда я сбежал на пятнадцать минут из своей комнаты в открытое окно и побежал к ней. Но её не застал. Было бы здорово – увидеться. Пусть даже она замужем и у неё теперь с десяток детей. Просто встретиться и объясниться, чтобы спал камень с плеч. Сквозь лес заблестели крыши домов. Я приятно заволновался, но отпустил эти чувства. Наверно самое счастливое время в детстве я провёл здесь. Среди лесов и скошенных лугов. Среди озёр, длинных извилистых рек и болот. Среди стогов сена и коров. Среди улиц с деревянными домами и покосившейся вечно на ремонте, церкви из антракотового кирпича. Я никогда не жил подолгу в деревне. Я был городской житель и по-настоящему ценил красоту этой естественной жизни, максимально приближённой к старинной, исторической эпохе.

Проехал по центральной улице, как настоящий принц весь в чёрно-красной мотоэкипировке, на чёрно-сером мотоцикле. Только этого никто не увидел. Скорее услышали, как нечто по уши в грязи пронеслось по лужам, пару раз чуть не свалилось и скрылось за соседним поворотом, заглохнув перед самым домом тёти. Тётя услышала меня, выглянула в окно и выбежала в резиновых сапогах мне навстречу.

– Ах Лучемир, какой красивый молодой человек, – распростёрла она в стороны руки. – Как бы тебя обнять то? Ну заходи скорее в дом. Ты наверное, проголодался очень.

– Привет Оля, сейчас вот только коня пристрою. Гараж ещё жив интересно?

– Да-да, заводи железку, ворота сейчас открою. Ты вовремя, я всё наготовила, а вечером баню затопим.

После двух обедов подряд, по калорийности превышающих мою среднюю недельную норму в условиях хорошего аппетита, я сидел с чашкой чая. Чашка из старинного сервиза, с пахучим чаем из самовара на шишках, остывала у меня в руке. Я поставил её на стол, не в силах сделать ни одного глотка. Стол, был уставлен пиалками с вареньем, конфетами, сухофруктами, блинами, самодельным печеньем, шоколадом, мёдом и фруктами. Он весь явно предназначался для меня.

– Ты женился поди уже и молчишь? Или девушка у тебя есть? Точно. Вот и потерял аппетит. По тебе видно, ты какой-то бледный Лучемир.

Вместо ответа я превозмогая себя, стал пить чай и выпил до конца. Чтобы избежать расспросов касательно темы моих отношений с противоположным полом, я даже взял блин. Завернул его в трубочку, окунул в первую попавшуюся розетку и героически откусив половину, стал воинственно жевать. Думаю тёте ни к чему знать, что зимой я расстался со своей девушкой, мы даже были обручены. Но мечтам было не суждено сбыться. Не к чему перекладывать с больной головы на здоровую.

– Малиновое? – спросил я с набитым ртом.

– А да, нравиться? Я тебе обязательно домой дам, пару трёх литровых банок, твоё любимое да? Сама собирала, в прошлом году малины было, – она закрыла глаза. – В лес страшно зайти. Наберешь пару вёдер, одна, а тащить кому? А потом перебирать, варить.

– Землянично-черничное любимое.

– Помню-помню. Тоже заготовила. Одной всего не съесть. Будешь мне помогать.

Вечером того же дня, я переоделся в джинсы, куртку и ботинки. Пошёл прогуляться по деревне. Была мысль остаться в мотоботах, чтобы уверенно ходить по грязи. Но я её быстро отпустил, подсмотрев за местными в окно. Они обходили дорогу по чистой, примятой траве.

Я гулял по разным траекториям. Меня не узнали и облаяли почти все собаки, которые были за забором, либо на привязи. Те что мирно бродили по улицам, приставали ко мне, чтобы я дал им что-нибудь подкрепиться. Упущение. В следующий раз что-нибудь вам дам. На закате я заметил, что моя прогулка перестала носить хаотический порядок, потому что я вывернул именно на ту улицу на окраине, где стоял дом моей подруги детства. Не буду себя обманывать, с самого начала я шёл именно к ней.

Улица называлась Полынная. Дом номер двадцать семь. Средней заброшенности. Хотя для деревни, далеко расположенной от города, это довольно сносный вид. Крепкий одноэтажный дом из сруба с высоким фундаментом и обширным чердаком. Свет в доме не горел, однако тропика до калитки была хорошо утоптана, а трава ровно подстрижена.

Ступив на газон, я подавил в себе волнение и медленно направился к крыльцу. Вот я подхожу к дому и вдруг, замечаю высокий силуэт через крайнее окно слева. Он стоит на просвете двух окон. Поэтому я хорошо различаю слишком высокую тёмную фигуру. Она и не может быть светлой. Солнце почти село, а свет в доме не горит, хоть электричество от столба подведено. Рост не менее двух с половиной метров, плечи слишком узкие, как у ребёнка малого. Голова же обычная. Она проследила мое движение, медленно поворачиваясь, а затем вернулась в исходное недвижимое положение. Отвратительное зрелище. Как могла возникнуть такая иллюзия?

Дошел до калитки и меня несмотря на тепло, пробил лёгкий озноб. С двух столбов забора, на меня недружелюбно смотрели два огромных кота или кошка. Один тигриный полосатый, другой белый как мел, а кошка сплошь чёрная. Резко повечерело. Кто в гости на ночь ходит? Зайду лучше завтра утром. Меня могут и не вспомнить. Особенно если дверь откроет не она – может выйти нелепая история.

На следующий день, я встал так рано, как никогда не желал просыпаться в квартире. В четыре пятьдесят пять. Не свойственное мне время для пробуждения. Не верю в сов и жаворонков. Всё дело привычки. Здесь свежий воздух. От него раньше набираешься сил и проходишь в себя. Это почти что факт, проверенный на личном опыте. Вышел на задний двор. Отыскал в гараже старинный, кованный двуручный калун. Принялся методично колоть напиленные и иссушенные берёзовые пеньки и поленья. Быстро поборол утреннюю прохладу внутренним жаром от работы, да оголил верхний торс. Закончил колку, рубку и укладку дров к двенадцати. Тётя довольная произведённым трудом, была счастлива. Тяжело одной в частном доме. Но по ней скажешь.

Отобедав, я пошёл, как и хотел к своей подруге. Вспомнит ли она меня? Хотел зайти утром, да затянули дрова. Я всю дорогу придумывал, что ей скажу, или что скажу её родственникам, если на пороге они откроют дверь первыми. Навстречу мне шла девушка, в вишнёво-голубом платье. Она улыбалась. Я узнал её. Толстая рыжая коса, большие серые глаза.

– Привет Яра, – засветился я как лампочка.

– Здравствуй Лучемир. Давно тебе здесь не было.

– А я как раз шёл к тебе. Повидаться.

– Видишь, как удачно пересеклись, – она сияла в улыбке. – Не ты ли вчера, под ночь приходил? Моих домашних потревожил?

– О, это был я, – немного смутился я. – Мимо шёл, решил зайти, а потом смотрю поздно уже и не стал вас беспокоить.

– Сейчас я немного спешу, – я смотрел на неё и кивал. – Ты уж прости.

– Ничего, конечно. Не буду тебя задерживать.

– Заходи сегодня вечером на чай. Я буду дома в восемь, подходит? Расскажешь, как ты поживаешь, давно не виделись же.

– Славно. Я зайду. В восемь так в восемь.

– До вечера Лучемир, хорошо что встретились.

– До вечера Яра, – помахал я ей.

Я простоял на дороге ещё минут пятнадцать. Словно ожидая, что она вернётся. Я буквально, не знал куда себя деть. Вибрация от раскладушки в кармане заставила меня выйти из ступора. По привычке я таскал мобильник с собой. Не питаю страсти к смартфонам и прочим многофункциональным приблудам и гаджетам двадцать первого века. Компактной говорилки и смс-писалки для меня более чем достаточно. Все остальные функции, я больше люблю выполнять за ноутбуком или стационарным ПК. Незнакомый номер.

– Алло.

– Ты куда пропал? – в динамике говорил голос моего друга художника.

– Гощу у тёти.

– Надолго?

– Как пойдёт.

– Ночные мото-покатушки устроим без тебя значит. Ладно, до связи.

– Ага. Отбой.

Совсем забыл, что никого не предупредил, что уеду. До вечера я не знал, чем себя занять. В мои шальные мысли прокрадывались десятки вариантов развития событий, после вечернего чая у Яры. Пришлось рассказывать под яблонями и вишнями Оле о родителях, друзьях, о работе, о музыкальных предпочтениях и наклонностях. Хоть идти было пятнадцать минут по-прямой, дождавшись половины восьмого, я вышел из дому. Шел там, где ещё не ходил, почти зигзагами. Деревня сильно изменилась. Некоторые дома стали выглядеть чуть лучше, другие напротив обветшали. В целом серьёзных изменений я не заметил. Развить бы этот край, нарыть здесь дорог, пустить скоростную электричку, облагородить всё и Чертякино будет уже село. Интернет провести, будет как конфетка. Только уже лишится оно в некоторой степени, своей особенной красоты. Городом будет пахнуть.

За этими мыслями, я подошёл к дому Яры. Я был с пустыми руками, потому что в деревне Чертякино, не принято ходить в гости с чем-то съестным. Это символизировало, чистые намерения приходящего и щедрость хозяев. Мне очень нравился этот обычай. Ничего общего с бестактностью и наглым вероломством нежданных гостей в этом не было. Контрольное время восемь часов. Звоню в дверь. На пороге появляется она. В белом домашнем платье. Она кокетливо застёгивает последнюю верхнюю пуговицу.

– Привет Лучемир. – она мило убирает капризную прядь с лица. – Ты вовремя. Как пирог подоспел. Проходи в дом.

– Привет, хорошо.

Я миную калитку и тут, на меня набрасывается огромная чёрная зверюга. Инстинктивно я подскакиваю на месте, готовый как кот запрыгнуть хоть на забор, хоть на крышу дома, по водосточной трубе как Сэм Фишер. Но мой испуг мгновенно проходит.

– Дик, фу!

Пёс оказался на цепи и получил заслуженный выговор хозяйки. Через полупустую веранду мы проходим в прихожею. Низкий полоток – существенное отличие старого дома от нового. Раньше, люди были пониже ростом, а этому дому, никак не меньше сотни лет. Массивная дверь открывается, и мы входим в зал, к нему присоединена кухня. Стены из натуральной постаревшей древесины. Такие дома напоминают настоящие музеи. Хорошие были хозяева, раз смогли сохранить все его старинные предметы обихода и содержать дом в благоустроенном виде и чистоте. Не внося особых изменений, с использованием современных строительных материалов.

– Давно здесь?

– Второй день. Тётя Оля вернулась два года назад и теперь живёт здесь.

– Я знаю.

– Совсем забыл, что в деревне все обо всех обычно знают немного больше, если не всё. Потому что, как ни крути соседи. Слухи, разговоры, сплетни.

– Всё. Да не всё, – лаконично ответила Яра, улыбаясь, словно у неё есть большой секрет. – Надолго ты?

– Пока точно не решил, – сказал я, а сам спланировал остаться не больше чем на неделю другую.

– Уверена тётя Оля нескончаемо рада, твоему неожиданному визиту.

– Откуда ты знаешь, что он неожиданный?

– Да по тебе видно, – она вновь стала загадочно улыбаться.

– Накрытый стол угощений есть, а где же чай? – спросил я, принимая самый беззаботный вид.

– Сейчас самовар поставлю, – она повернулась ко мне спиной, и я в который раз лицезрел, её пушистый рыжий хвост на затылке.

За него в детстве, я называл её лисичка. Хвост окреп, стал больше и длиннее, и даже кажется стал рыжее прежнего. Настоящая лиса.

– О чём так задумался?

– Вспоминаю наши детские забавы и то, как я называл тебя лисичкой.

– Разрешаю продолжить меня так называть.

– Так точно лисичка.

Мы похихикали и она налила нам по чашке отличного наваристого иван-чая.

– Сколько же вы его ферментировали? На вкус и цвет, как чашечка кофе из хорошей кофейни, где-нибудь в кафе Питера.

– Это потому что он трёхлетний. Была там, но кофе не пила. Не могу сравнить. Но буду знать.

– Расскажи, как ты жила здесь? Что у тебя поменялось в жизни? Мне очень интересно.

– Ну, я жила не здесь. Уехала в пятнадцать лет, вместе с матерью в Красноярск, когда умер отец, к её родителям. Она не могла пережить утраты, и ей надо было побыть в своём родном доме.

– Сочувствую вашей, твоей утрате.