скачать книгу бесплатно
– Вас только двое? – громко и членораздельно спросил Фил у раненой. – Кто еще с вами живет в доме?
Ответом был глухой стон.
– Значит, больше никого, – подвел итог Фил. – Село Воропаево… Кажется, мы проезжали его минут двадцать назад?
Карпыч посмотрел на мокрую ленту дороги.
– Было дело. А что ты забыл в этом болоте?
Фил захлопнул багажник, при этом прищемив пальцы здоровой руки старухи, и она заголосила от боли.
– Что ты задумал? – не отставал Карпыч. Чихнув, он требовательно смотрел на друга.
– Вечеринка у Кролика все равно накрылась, – рассудительно сказал тот. – Почему бы не провести время у Оленьки?
Несколько секунд Карпыч непонимающе таращился на Фила, затем уголки его рта поползли к ушам.
– Почему бы и нет? – сказал он, и глаза его зажглись маслянистым блеском.
– Только номер сними, – вдруг сказал Фил и чихнул. – Так, на всякий случай.
Они весело засмеялись. Из багажника продолжали раздаваться жалобные крики.
Через пять минут автомобиль снова тронулся в путь.
* * *
Этой ночью Юрию тоже приснился сон. Это было особенно удивительно, если принять во внимание, что последний раз он видел сны в студенческие годы. И прекратились сновидения примерно после того, как закончились съемки «Седой ночи».
Он словно вернулся на двадцать лет назад. Поздний вечер выходного дня, они с Аллой – его ныне покойной женой – сидят в гостиной и, смакуя виски со льдом, курят кальян. Дочка давно спит, по телевизору идет какая-то комедия, им тепло и уютно, в их отношениях царит идиллия, и они счастливы.
Неожиданно картинка на экране замирает, и жена озабоченно спрашивает:
«Я забыла тебе сказать. Пока ты принимал душ, тебе звонил твой приятель. Как там его… Карпыч».
Юрий натянуто улыбается, вдыхая густой дым с ароматом вишни с манго.
«У меня нет друга с таким именем».
Но жена непреклонна:
«Нет, есть. Он так представился».
Улыбка на его лице тускнеет, но он все еще пытается сохранить маску благодушия.
«Это какая-то ошибка», – пытается он возразить.
Алла делает крошечный глоточек, глаза бутылочного цвета смотрят прямо на него.
«Никакой ошибки нет. У тебя есть друг Карпыч, и сейчас вы поедете на какую-то вечеринку. Он заедет за тобой на машине».
Юрий вздрагивает, от неловкого движения руки его бокал с тихим стуком падает на ковер. Полурастаявшие кубики льда закатываются под диван, на котором они так уютно расположились.
«Карпыч. Он ждет тебя», – настаивает жена.
Есин беспомощно смотрит на застывший экран телевизора, и ему кажется, что мутная тень на нем обретает черты бледного лица, искаженного в диком крике. Он хочет сказать, что да, среди его знакомых есть один парень – Алексей, но его кличка вовсе не Карпыч, потому что Карпыч – это вымышленное имя одного гребаного садиста и убийцы из фильма Рэда Локко. Алексей же лишь сыграл роль этого чертового Карпыча. Юрий хочет пояснить, что фильм этот – полнейшее дерьмо, шлак, который даже и фильмом-то не достоин называться, и снимался он двадцать пять лет назад. Он также хочет добавить, что в этой чудесный вечер он не планировал ехать ни на какие вечеринки, потому что у него есть семья.
Все это он хочет сказать, но слова застревают в глотке, будто некая липкая масса, и все, на что его хватает, – лишь прерывисто вздыхать, издавая какое-то бессвязное мычание.
Неожиданно во всем доме гаснет свет, и Алла тревожно ойкает.
«Я принесу свечи», – успокаивает Юрий и быстрым шагом уходит на кухню.
Когда он возвращается, за окном слышится автомобильный гудок.
«Карпыч. Он ждет тебя», – хихикает Алла.
Юрию не по себе, когда он слышит голос жены. Какой-то он странный, нечеловеческий. Словно принадлежит не Алле, а злобно ухмыляющемуся троллю.
Он зажигает свечу и ставит ее на стол. Снова раздается нетерпеливый гудок, потом еще и еще. Тот, кто снаружи, явно не намерен ждать.
Алла молчит, скукожившись на диване, и Юрию почему-то становится жутковато от ее позы – он даже не решается посветить свечкой в ее сторону, чтобы убедиться, все ли с ней в порядке.
Загорается экран телевизора, и он машинально смотрит в сторону источника звука. Странно, включился только телевизор, все остальное погружено во тьму. Он видит черный «Мицубиси», несущийся по ночной трассе как предвестник смерти, и пригибается, словно от удара плетью.
«Алла?» – осторожно говорит Юрий, стараясь больше не смотреть на экран, который притягивал его взор словно магнитом. Потому что он знает, что там показывают.
«Если ты не хочешь ехать на вечеринку, тогда иди и разбуди нашу дочь, – слышится знакомый голос, от которого у Юрия начинают шевелиться волосы на голове. – Кристина очень хотела посмотреть „Седую ночь“. Поспеши, милый. Аха-ха».
Трясущейся рукой Юрий поднимает свечу и кричит не своим голосом. Вместо супруги перед ним на диване та самая мультяшная Ах, в своем неизменном платье в горошек. Девочка раздвигает спутанные пряди рыжих волос, и Юрий обмирает от ужаса – перед ним оскаленный череп, и в бездонных глазницах он видит бушующее пламя, словно внутри этого создания полыхает пожар.
«Ты не забыл, что вы сделали на съемках?! – сварливым голосом спрашивает Ах. – Ты помнишь?! Ты помнишь?!!»
Ее голос переходит в пронзительный визг, бьющий по барабанным перепонкам, и Юрий, позабыв обо всем на свете, тоже кричит, он кричит, мысленно призывая себя проснуться как можно быстрее и избавиться от этого кошмара…
* * *
Близилось время ужина. До окончания очередного показа «Седой ночи» оставалось восемь минут, когда Жанне сделалось дурно и она потеряла сознание. Очевидно, что рано или поздно это должно было случиться, чему способствовали спертый плотный воздух, пропитанный дикой мешаниной запахов застоялого пота, нечистот из ведра и кисловатого пива; бесконечные кадры чудовищных истязаний и пыток, колоссальный стресс, чувство голода, плюс ее предродовое состояние. В глазах Жанны вдруг потемнело, по телу пробежала мелкая дрожь, она обмякла, словно разделанная тушка, из которой вынули все кости, и тихо сползла по стулу вниз.
Не успело ее лицо коснуться стальной поверхности пола, как картинка на экране застопорилась, после чего проснулась сирена.
Юрий улыбался улыбкой мертвеца, не сводя немигающего взгляда с поставленного на паузу кадра. На нем было запечатлено его собственное ухмыляющееся лицо, лицо Фила, жестокого насильника, садиста и убийцы. Скрежет сирены безжалостно истязал мозг, и он инстинктивно закрыл руками уши, хотя это слабо помогало.
Алексей вскочил с места. Расстегнутая рубашка с темными пятнами пота под мышками выглядела засаленной и изжеванной, волосатое бледное пузо подрагивало, как тающий холодец. Волосы взъерошены, а выпученные свинячьи глазки на заметно похудевшем лице полыхали яростью. От учтивости и вежливых манер банкира не осталось и следа. Он кинулся к неподвижно лежащей Жанне.
– Вставай! – заорал он, тщетно пытаясь перекричать сирену. – Приходи в себя, черт тебя подери! Я не собираюсь слушать это дерьмо только потому, что тебе стало нехорошо!
Видя, что слова на женщину не действуют, Балашов затормошил ее.
Юрий медленно поднялся с места. Голова слегка кружилась, перед воспаленными глазами, словно горячие искры, то и дело вспыхивали кадры «Седой ночи», от которой его уже не просто тошнило, а выворачивало наизнанку.
– Давай, Карпыч, – проскрипел он. – Врежь ей! Иначе она не проснется.
Вряд ли этот совет, заглушаемый дребезжащим визгом сирены, был услышан Алексеем, но банкир сделал именно то, что прозвучало из уст Юрия, – отвесил Жанне пощечину. На бледной щеке женщины проступило розовое пятно.
– Перестаньте, – усталым голосом произнес Рэд. Его седые волосы, похожие на клочья паутины, растрепались, сделав его похожим на ведьму.
Поднявшись со своего места, режиссер приблизился к Алексею, который к тому времени успел еще раз ударить Жанну.
– Остановитесь! – гаркнул Рэд, перехватив запястье Алексея. – Не уподобляйтесь тому, роль кого вы играли!
Юрий ухмыльнулся, показывая крепкие желтые зубы:
– Неужели ты не понял, что от нас именно этого хотят? Чтобы мы оказались именно такими, какими ты нас изобразил в кино?!
– Не трогай ее, – повторил Рэд. – Она ни в чем не виновата.
– Отвали, старик, – тяжело дыша, огрызнулся Алексей. – Или я суну твою голову вон в то ведро с дерьмом!
– Угомонитесь! – сказал Рэд. – Разве будет лучше, если мы перегрызем здесь друг другу глотки?
– Вдруг она сдохла?! – закричал Алексей, теряя остатки самообладания. – Тогда вместо кино мы сутками будем слушать сирену! У меня аллергия на эту дрянь!
К ним подошел Юрий. Присев на корточки, он потрогал вену на шее женщины и поднял голову:
– Она жива, просто в обмороке. Оставьте ее. Кстати, для разнообразия можно послушать и сирену. Тем более осталось две минуты до конца фильма.
Алексей выпятил нижнюю губу, словно обиженный ребенок, которому не купили понравившуюся игрушку.
– Я не могу слушать эту херню, – уныло сказал Балашов.
– А я устал смотреть херню по телевизору, – в свою очередь заявил Юрий.
– Ты только что ел ногу сваренного младенца. Там ты не выглядел усталым, Фил.
– Пошел ты, Карпыч, – сплюнул Юрий. Слюна вязким комком застыла на полу, и он размазал ее подошвой туфли. – Это кино. Рэд прав. Не будем превращаться в скотов. Правильно, Рэд?
Режиссер предпочел промолчать, а в памяти Юрия мелькнули образы ночного кошмара – жуткое существо на диване, мерзко каркающее: «Ты помнишь, что вы сделали?! Помнишь?!..»
Алексей грязно выругался. Затем, заткнув уши ладонями, он грузно шлепнулся в угол и молча уставился прямо перед собой.
Ровно в семь вечера сирена умолкла и вверху зашуршал трос, на котором спускался ужин. Юрий, соблюдая все предосторожности (он все еще помнил жгучий удар током, от которого на ладони до сих пор краснел безобразный ожог), отцепил пакеты от крючка, и доставочный «лифт» снова поднялся вверх. Люк на потолке бесшумно закрылся.
– Сколько мы так протянем? – тихо спросил Рэд, покосившись на свою порцию. – Неделю? Две?
– Человеческий организм весьма вынослив, – отозвался Юрий. – Ого! Молодец девка, держит слово!
С величайшей осторожностью он вынул из пакета пластиковый стаканчик с крышкой, в который обычно наливают кофе «с собой». Сорвав крышку, Юрий жадно принюхался.
– Водка? – без особого интереса поинтересовался Алексей.
Есин кивнул.
– Эх, сейчас бы черный хлебушек и селедочку с лучком, – мечтательно произнес он. Вздохнув, он залпом осушил стаканчик.
– Зря вы выпили, – вдруг сказал Рэд.
– Тебе-то что?
– Во-первых, спиртное могло бы нам пригодиться для дезинфекции – мало ли, что дальше будет происходить. Во-вторых, после водки вам захочется пить. А кроме пива и молока, тут ничего нет, и завтрак только в пять утра… Впрочем, это уже ваши трудности.
– Мы все сдохнем здесь, – сквозь зубы проговорил Алексей. Резким ударом ноги он опрокинул ведерко с попкорном, и раздувшиеся белесые зерна кукурузы рассыпались по полу. Одно из них почти коснулось указательного пальца Жанны, которая так и лежала без чувств.
– Не будь таким пессимистом, Карпыч, – сказал Юрий. Он сел напротив банкира. – Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Сечешь?
– Да иди ты, – пробурчал Алексей.
– Девчонка говорила о каком-то отличии в фильме. Которого нет в оригинале, – напомнил Рэд. Он вяло грыз попкорн, полубезумный взгляд режиссера блуждал по стенам «кинотеатра», изредка останавливаясь на погасшем экране. – Кто-нибудь что-то заметил? Какую-либо несостыковку? Клянусь, я следил за каждым кадром, но ничего не заметил. Фильм как фильм. Я ведь знаю его наизусть, чуть ли не посекундно!
Юрий пожал плечами и сказал:
– Эта сучка упомянула, что должна восторжествовать справедливость. Помните? Может, мы должны покаяться в собственных грехах? Ваши мнения?
Алексей потянулся к пиву и жадными глотками выпил почти весь стакан, оставив лишь на донышке.
– Я знаю, в чем дело, – произнес он. – От нас хотят повторения фильма. Чтобы все произошло снова, только в реале! Обратите внимание, все подстроено так, что в нашей компании оказалась беременная Жанна! Или, думаете, это совпадение?!
Никто ничего не ответил.
– Я переживаю за Жанну, – после минутной паузы тихо сказал Рэд. – Она вот-вот должна родить. Что мы тогда будем делать?
Юрий покачал головой, глаза его холодно сощурились:
– В твоем фильме ребенок родился сам?
– Нет, – протянул Рэд, пытаясь понять, куда тот клонит. – Ты хочешь сказать…
– Все знают, что было в фильме, – перебил режиссера Алексей. – Мы с Филом вырвали его из женщины.
Несколько секунд он с мрачным видом смотрел на рассыпанный попкорн, затем вздохнул и принялся собирать его обратно в ведерко.
Экран загорелся вновь ровно по расписанию. Ах, мурлыча под нос какую-то песенку, на этот раз была на трехколесном велосипеде.
– Мне кажется, мы все давно сошли с ума, – промямлил Рэд, наблюдая за девочкой. – Или умерли.
– Нет, дружище, – сказал Юрий. – Я начинаю понимать, что право умереть в этих стенах еще нужно заслужить.
– Привет, – подмигнув, поздоровалась Ах. – А что это с вашей подругой? Почему она на полу?
