скачать книгу бесплатно
– Спасибо, – поблагодарила она.
– Не за что. Если что-то нужно, говори, не стесняйся.
Она кивнула, уселась в кресло и включила компьютер.
Андрей вернулся на свое место, но до того, как успел повернуться к монитору, краем глаза заметил какое-то движение. Развернувшись, он увидел, как Рома активно показывает на Лизу, трясет руками и улыбается, явно подначивая друга ближе познакомиться с новой коллегой. Андрей улыбнулся, показал Роме средний палец и вернулся к работе.
А. М.
Парень пил воду из бутылки, издавая громкие, противные звуки горлом, отчего Алексею хотелось это самое горло сдавить, а затем разбить голову этого тощего недомерка о грязный бетонный пол.
Мальчишке наверняка едва исполнилось восемнадцать, но сам он себя считал уже чуть ли не главным адептом Матери. То и дело цитировал манифест, перебивал остальных, как они сами себя называли, «братьев» и явно считал себя выше других. Москарева бесило его самодовольство, бесило все их идиотское сообщество. Никто из них не имел права вообще хоть что-то говорить о Матери. Она не общалась с ними, несмотря на их постоянные заверения в обратном.
Они были ничем не лучше подростков, возомнивших себя ярыми сатанистами и собирающихся на кладбище ночью, чтобы осквернять могилы. Единственное отличие – эти ребята не верят ни в бога, ни в дьявола. Да и Мать, как полагал Москарев, всерьез не воспринимают. Но именно она привела его сюда, заставила прийти уже в третий раз, чтобы принять участие в нелепом ритуале, когда они зачитывали манифест, а после делились друг с другом якобы откровениями Матери.
К Алексею они сначала отнеслись с опаской, но, когда он нехотя поделился собственной историей, с радостью приняли его в свои ряды и даже поглядывали на него с уважением, – все, кроме этого тощего идиота. Алексей внутренне посмеивался над ними, просто дожидаясь, когда наконец все это закончится и Мать поведет его дальше.
Парень с водой покосился на Москарева, заметил его раздраженный взгляд и опустил бутылку, громко рыгнув.
Алексей поморщился и пробурчал:
– Когда уже твои дружки явятся?
Худощавый посмотрел на часы.
– Уже должны быть! Но если ждать не хочешь, можешь идти.
Москарев хмыкнул и сплюнул на грязный пол.
Через минуту в помещение старого завода ввалились остальные трое «братьев». Выглядели они почти одинаково, разодетые в модные, но непонятные Алексею одежды. Они называли свои имена, но он их не запомнил, даже лица парней казались ему одинаковыми. Он смотрел на них сквозь свой внутренний фильтр, который отодвигал на задний план все, что казалось Алексею неважным. У него была цель, на лишнее он не отвлекался.
Парни были навеселе. О чем-то шутили и громко хохотали, но, заметив недовольное лицо Москарева, утомленного ожиданием, вмиг успокоились. Приглушили голоса, перестали ржать.
Пожали руку Москареву и зашептались о чем-то между собой.
Алексей посмотрел на улицу через пустую оконную раму. Солнце почти село: пора начинать, чтобы побыстрее покончить с этим.
Он не понимал, по каким причинам Мать требовала, чтобы он сюда приходил, что он должен тут увидеть? Что могут открыть ему эти недоноски? Но раз так она решила, значит, смысл был. Может, кто-то из них должен стать следующим?..
– Алексей! – позвал один из парней в длинной, болотного цвета куртке ниже колен, напоминающей потрепанный мешок или безразмерное одеяние средневекового крестьянина. – Пойдемте.
Парни двинулись по коридору. Москарев медленно поднялся, размял затекшие ноги и пошел за ними, чувствуя запах табачного дыма, шлейфом тянущегося от них.
Они вошли в небольшое темное помещение без окон. Абсолютно пустое, если не считать разбросанного тут и там мусора, который, вероятно, сами «братья» и набросали. Должно быть, раньше, подумал Москарев, здесь было что-то вроде подсобки или небольшого склада.
Один из парней начал возиться с костром. Дрова еще раньше принес тощий и уложил их в центре комнаты.
Когда огонь разгорелся, на старых бетонных стенах заплясали тени. Пламя искажало силуэты рассевшихся вокруг костра парней, придавало их лицам оттенок чего-то мистического. На мгновение Алексей даже ощутил приятную атмосферу таинственности.
После того как был зачитан манифест, начались тихие исповеди. Ребята нарочно говорили полушепотом, стараясь придать своим голосам наигранной мрачности и нелепого надрыва. Тощий старался больше всех. Пока он говорил, Алексей несколько раз сдерживался, чтобы не прыснуть со смеху, и прятал улыбку, устроившись дальше всех от костра.
Он ждал. Ждал, когда же все наконец закончится, но тут тощий, совсем вошедший в раж, вдруг повернулся к Алексею и сказал:
– А что ты нам расскажешь? Пришло время поделиться с нами. Или Мать больше не обращается к тебе?
Москарев едва пересилил себя, чтобы не послать ублюдка подальше.
– Ну, так что же? – не унимался тощий.
Алексей оглядел «братьев»: они все смотрели на него.
– Кажется, я вам все рассказал, – сказал он снисходительно.
– Мне этого мало, – сказал тощий. – Думаю, Мать оставила тебя. Может, пришло время уйти и тебе?
– Слушай, кретин! – взорвался Москарев и резко встал. – Прикрой-ка свой поганый рот! Никто из вас, идиотов, никогда не слышал голос Матери! Вы бы штаны свои обмочили, если бы она вас позвала. Вы даже близко не знаете – каково это! Собрались тут в кружок, херней страдаете, в уши друг другу помои льете!
– Полегче, дядя, – ответил парень в длинной куртке.
Алексей тяжело дышал. Он чувствовал облегчение от того, что наконец-то выговорился, но, с другой стороны, понимал, что эти молодчики при желании легко его закопают прямо здесь после таких слов.
– Знаешь, – сказал тощий. – Мне кажется, Мать выбрала жертву. Этот дядя не зря к нам пришел.
Москарев фыркнул.
– Смешно тебе? – Тощий забавлялся, покручивая в руках незажженную сигарету.
– Да, – ответил Алексей. – Мне смешно!
Он втянул воздух ноздрями и закашлялся. Воняло гнилью.
Парни тоже стали принюхиваться.
– Чуете? – спросил кто-то из парней. – Вонь какая!
– Да это старик обделался, – хохотнул тощий, но вдруг его лицо исказила гримаса. – В натуре воняет – жесть…
Москарев улыбнулся. Ему был знаком этот запах. Что-то грядет, что-то важное. Мать проявляет себя, значит, он все сделал правильно.
– Что за херня?! – вскрикнул вдруг тощий и подскочил. Он показывал пальцем на стену и весь трясся.
Все повернулись и посмотрели, куда он указывал. Стена дрожала. В отблесках пламени на ней влажно блестело что-то бледно-красное, словно воспаленный нарыв или раненая кожа. Плоть, покрытая крупными порами.
– Бля, – выдохнул лысый парень. – Это ты сделал? – выкрикнул он, повернувшись к Алексею. И, не дожидаясь ответа, кинулся прочь из комнаты мимо смеющегося Москарева.
– Саня, Саня, валим! – крикнул тот, что в длинной куртке.
Еще один из «братьев», до того хранивший молчание, бросился бежать.
Москарев видел, как плоть стремительно покрывает стены, двигаясь все быстрее, и вместе с этим в комнате становилось невыносимо жарко. Темнота уступала красному мареву, похожему на туман, – дыханию самой Матери. Плоть стала проступать на полу.
– Нахер все! – выкрикнул тощий и, схватив за плечо приятеля, кинулся прочь.
Алексей остался один. Он и не думал уходить. Более того, был уверен, что и этим утыркам далеко не убежать. Он продолжал стоять на месте и улыбаться, пока плоть не настигла его. Она забиралась выше, оплетая его ноги, затем торс, шею и руки.
Мать дарила ему новые, обжигающе горячие одежды. Возвращала в утробу, которую он когда-то покинул. Он словно возвращался домой. Слышал ее сердцебиение, ее дыхание, ее голос.
Она звала его.
Глава 4
Похмелье – Синхронность – Бродяга
Андрей уже четверть часа сидел на диване, наслаждаясь тем, как холодит ступни старый, местами вздыбившийся линолеум, и пытался прийти в себя. Хоть спор никто и не выиграл, но на пару с Ромой они выпили куда больше, чем по пинте. Казалось, что он вовсе не спал. Голова разрывалась от боли, живот крутило, а во рту стоял мерзкий вкус, будто вчера он пил не пиво, а жрал сырую землю. Хотелось лечь обратно, но он прекрасно понимал, что ему все равно не уснуть, а весь оставшийся день безвозвратно потерян. Настенные часы показывали половину двенадцатого. В квартире стояла звенящая тишина, в которой лишь оглушительно тикали стрелки настенных часов, и каждый этот удар взрывался в мозгу Андрея, доводя того до исступления. Правильнее было бы спать дальше, но сон ушел и возвращаться не планировал.
Семена дома не было – куда-то умотал или вообще не ночевал дома. На полу обложкой вверх лежала раскрытая книга «История Лизи». Значит, Андрей, повинуясь своей дурацкой привычке, все же читал вчера на пьяную голову. Возможно, даже прочел страниц десять, прежде чем вырубиться, и, конечно же, ровным счетом ничего не запомнил. Имя на обложке заставило его вспомнить о синхронности. Он еще в детстве замечал все эти странности, а недавно Рома напомнил об этом явлении. Он рассказывал, что недавно читал книгу про Индию, а буквально через пару дней случайно наткнулся на индийскую лавку, которая, оказывается, уже лет пять как была рядом с его домом, да только он ее не замечал. Тем же вечером Анька предложила ему посмотреть индийский фильм, а еще через пару дней на улице к Роме пристал какой-то индус, заблудившийся в центре.
Поднявшись, Андрей вышел в коридор и, придерживаясь за стены, побрел в сторону ванной, чувствуя, что еще не до конца протрезвел. Его слегка мотало и подташнивало. Как вообще он вчера добрался домой? Он хорошо помнил тихий джаз, игравший в баре, но все, что происходило после… Когда местная певица начала петь на ломаном английском… Все стерлось из памяти. В какой-то момент наступила та критическая отметка, которую он слишком давно не пересекал.
В ванной он подставил голову под холодную воду и долго стоял так, чувствуя, как понемногу приходит бодрость и голову чуть отпускает. Потом целиком залез под прохладный душ и смыл с себя вонючий пот вчерашней ночи.
На кухне его встретила гора грязной посуды, едва умещающаяся в мойке. Три пакета с мусором, которые слишком давно стояли тут и уже начали пованивать. Здесь же на полу еще с прошлой недели стояли бутылки из-под пива, на которые Андрей не смог смотреть спокойно: тошнотворный комок тут же подкатил к горлу, и в сотый раз он дал себе обещание никогда не пить.
Сварив кофе в турке и приготовив пару бутербродов с колбасой и сыром, он уселся за стол и проглотил скромный завтрак, глядя в стену отупевшим взглядом. Аппетит, как ни странно, был, но вот еда шла плохо, падая тяжелыми камнями в желудок.
Кофе немного помогло прийти в себя. Андрей обвел взглядом грязную кухню. Наверное, при прошлой хозяйке все было куда чище. Раньше в этой квартире проживала бабушка – ветеран войны, блокадница, после которой осталось множество старых вещей: черно-белые фотографии родственников, наборы старой посуды, проигрыватель грампластинок и абсолютно новый советский пылесос «Циклон-М», который Семен прозвал «Р2-Д2»[2 - Дроид-астромеханик из серии художественных фильмов «Звездные войны».]. Помимо прочего в коридоре стояло металлическое чудовище – раритетная швейная машинка «Зингер». Почему-то арендодатель не вывез все эти вещи и даже не навел порядок перед сдачей квартиры. На холодильнике покоилась стопка пыльных газет и журналов, которые лежали нетронутыми с того самого дня, как Семен заехал в квартиру. И вот именно этим утром, словно повинуясь невидимой длани, указующей путь, взгляд Андрея упал на обложку журнала, выглядывающую из-под бумажной стопки, где ярко-красными буквами было написано:
Лиза
Дьявольщина, не иначе.
Андрей открыл все окна в квартире и вышел на балкон покурить. Потянулся, смотря на серое небо, и зевнул, суставы захрустели, и следом донесся другой звук – открываемого замка. Вернулся Семен.
– Здаа-ар-рова! – крикнул он с порога.
– Привет! – прокричал Андрей и тут же пожалел об этом. Голову сдавила боль.
Он затушил сигарету и вышел с балкона как раз в тот момент, когда лицо Семена показалось из-за угла. Одежда его была мокрой насквозь, а с волос капало на пол. Широко улыбаясь, сосед сказал:
– Плоховато выглядишь!
– Примерно так же я себя и чувствую, – ответил Андрей. – А ты чего такой мокрый, зонт забыл?
Сосед прямо в мокрых штанах уселся на стул и зевнул.
– Ага, вчера-то жара была. Как-то не подумал.
– Забыл, в каком городе живешь? – усмехнулся Андрей.
– Запарился ехать, – сказал Сема. – А пожрать есть что-нибудь?
– Пусто, кажись, – ответил Андрей. – Я схожу сейчас, пройдусь хоть, воздухом подышу.
Семен посмотрел на Андрея с ухмылкой.
– Тебе не помешает. Там лило как из ведра, но сейчас утихло.
– Ага, – Андрей кивнул и уперся локтями в стол, уронив гудящую голову на руки.
– Купи, короче, что-нибудь быстрое. Наггетсов, котлет там или блинчиков, – попросил Семен.
– О’кей, – Андрей еще немного посидел, затем поднялся и направился прочь из кухни. Но, вспомнив, повернулся к соседу: – Рома, может, вечером заскочит. У тебя планов нет?
– Вроде не было. А че, может, пива захватишь?
Андрей мрачно глянул на соседа – тот сразу все понял. Улыбнулся, поднял обе руки и сказал:
– Ну, тогда просто мне захвати парочку.
Андрей переоделся, обулся, закинул телефон в карман и вышел на темную площадку, пропитанную бессмертным запахом сырости, но не успел закрыть дверь, как Семен окликнул его.
Андрей повернулся. В руках Семен держал пакеты с мусором, а на его лице играла хитрая ухмылка.
– Пора бы выбросить это дерьмо.
Андрей кивнул, принял пакеты и направился к лифту. Пока ждал приезда, прислонился лбом к холодному металлу и стоял так, наслаждаясь, пока не приехал лифт.
Спустившись на первый, лифт мерзко запищал, ножом полоснув по воспаленному мозгу. Андрей вздрогнул, подобрался и вышел из кабины.
На улице он наконец смог вдохнуть полной грудью. Ливень закончился, оставив после себя огромные лужи.
Мусорный контейнер был переполнен. Андрей кое-как пристроил пакеты на верхушку кучи и боковым зрением заметил бородатого бомжа, роющегося в помойке. Рядом стояла грязная и проржавевшая детская коляска, нагруженная всяким хламом.
Заметив Андрея, бомж впился в него мутными глазами, едва различимыми на грязном, заросшем густой бородой лице. Андрей удивился. Обычно бездомные отводили глаза, завидев другого человека, или торопились уйти, но этот нагло глазел на Андрея, будто признав в нем старого приятеля. Андрей не выдержал:
– Чего уставился?
Бомж ничего не ответил и даже не подумал отвести глаза. Затем вдруг залился мерзким, булькающим хохотом.
– Ты дурак, что ли?! – огрызнулся Андрей, понимая, что сам провоцирует бездомного на агрессию. Но и на оскорбление тот никак не отреагировал, продолжив хохотать, словно видел самое забавное зрелище в жизни. Андрей даже оглядел свою одежду, подумав, что, может, в чем-то испачкался или к штанине прилип мусор. Но одежда была чистой.
«Не начудил ли я чего пьяным?» – подумал Андрей.
– ПАДАЙ! – прохрипел бомж и снова залился хохотом.
Не говоря ни слова, Андрей развернулся и торопливо зашагал к выходу со двора. Всю дорогу, пока он шел к арке, бездомный продолжал хохотать.
Глава 5
