скачать книгу бесплатно
Сзади посигналили, и я обернулся.
Не реагировать было бы глупо.
Милицейский автомобиль поравнялся со мной, и я искоса посмотрел на водителя.
– Ух ты, – тихо произнес он. – А я сначала даже не поверил своим глазам. Думал – что это за пугало огородное плетется?
Увеличив скорость, он обогнал меня и, взвизгнув покрышками, перегородил дорогу. Я остановился.
«Все равно рано или поздно вам пришлось бы пересечься», – шепнул внутренний голос.
Это точно. Прибой можно обойти за полчаса вдоль и поперек. Две перекрещивающиеся улицы – Солнечная и Коммунаров, вот и весь поселок. Было бы наивно рассчитывать приехать сюда и остаться инкогнито. Но и нарваться на отца Марины в самые первые минуты пребывания здесь в мои планы не входило.
Петр Сергеевич тем временем вылез из машины, поправляя выбившуюся из-под ремня форменную рубашку. Я взглянул в его дочерна загоревшее лицо – худое, с пробивающейся щетиной, сплошь покрытое морщинами. Меня всегда поражало обилие морщин у местных жителей – складывалось впечатление, что их что-то безжалостно высушивало изнутри, заставляя кожу съеживаться в глубокие дряблые складки, отчего они напоминали слоновью шкуру.
Надеюсь, у Марины никогда не будет такой кожи, – подумал я.
Конечно. Если она будет со мной, она всегда будет выглядеть как спелая вишенка.
– Здравствуйте, Петр Сергеевич, – сказал я спокойно, протягивая милиционеру руку. Он уставился на нее с таким видом, словно я пытался всучить ему резиновый член.
– Ты зачем сюда приперся? – спросил он, вперив в меня колючий взгляд.
На мгновенье я замешкался. Пожалуй, зная, какие между мной и его дочерью складывались отношения, нужно быть полным кретином, чтобы задавать подобные вопросы.
– Отдохнуть приехал, – коротко ответил я.
Петр Сергеевич смерил меня недоверчивым взглядом.
– Один? Без родителей?
– Они не обязаны меня сопровождать. Мне в следующем году исполняется восемнадцать.
– Да хоть сорок, – пренебрежительно отозвался он. Он неторопливо достал из нагрудного кармана пачку «Парламента», ловко выбил оттуда сигарету и, сунув ее в рот, полез в брюки за зажигалкой. – Психам без разницы, восемнадцать им или сорок. Хотя, думаю, до сорока ты не доживешь.
В ушах что-то оглушительно треснуло, словно разорвалось, окончательно и бесповоротно.
– Простите? – хрипловато спросил я. – Что вы сказали?
– Что слышал, шизик, – произнес Петр Сергеевич, с наслаждением закуривая. Глубоко затянувшись, он выпустил кольцо белого дыма прямо мне в лицо. – Думаешь, раз живем в такой глухомани, ни на что не способны? Я ведь навел о тебе справки. Ты шизик. И родился от шизика. Насчет мамаши твоей не знаю, а вот батя точно двинутый был на всю голову. Про твоих приемных предков ничего не могу сказать, но гены-то не обманешь.
Я глубоко вздохнул, мысленно считая до десяти. По идее, это должно сработать.
– Я могу идти, Петр Сергеевич?
Не без злорадства я отметил, как в бесцветных глазах милиционера мелькнула досада. Конечно. Наверняка он рассчитывал, что я вспылю и огрызнусь в ответ. Но эти времена, когда такая реакция была для меня обычным явлением, давно прошли.
– Если ты приехал отдыхать, то где твои вещи?
Я беззаботно пожал плечами.
– Я привык путешествовать налегке.
Цепкий взгляд мужчины остановился на пакете, в котором нагревалось вино.
– Что у тебя там? Пакет вроде Дашкин.
Он шагнул ко мне, и я непроизвольно попятился назад. Ухмыльнувшись, Петр Сергеевич подошел вплотную и, не вынимая сигареты изо рта, схватил меня за руку, которой я держал пакет.
Я стиснул зубы.
Нет, не сейчас.
Может быть, чуть позже.
Заглянув внутрь, отец Марины поднял голову.
– Понятно. Развлечься решил?
Он подмигнул мне, но я видел, что милиционера буквально колбасит от ярости.
– Она вчера весь вечер переписывалась с какой-то «Таней», парень. Но я знаю, что среди подруг Марины никакой Тани нет. Я слежу за тем, с кем водит знакомства моя дочь! И я думаю, что если сейчас проверю твою мобилу, то увижу, что ты и есть та самая «Таня»! Как думаешь?
– У меня есть свое имя, – сказал я, стараясь не встречаться с его пристальным взглядом. – Я не Таня. Если вы об этом.
– К кому ты приехал? Если ты мужик, то не станешь врать. Если тряпка – соврешь, – вполголоса проговорил Петр Сергеевич. – Скажешь правду, я отпущу тебя. Нет – будут проблемы.
– Проблемы? – глупо переспросил я.
Он нехотя разжал пальцы, выпуская мою кисть. Несмотря на худосочность и внешнюю неказистость, хватка у мужика была стальной, и я чувствовал, что моя рука словно побывала в тисках.
– Не включай дурака, – скривился Петр Сергеевич. – Ты приехал к моей дочери. Скажи, что это не так. Ну? Я прав?
– Нет, – ответил я, и неожиданно для самого себя мой рот разъехался в улыбке. – Вы ошиблись. Я приехал не к ней. И вообще, она мне надоела.
Он понятливо кивнул и, неожиданно подавшись вперед, плюнул на меня окурком. Я отшатнулся, но ненавистный бычок все же попал мне прямо в грудь, оставив на белой материи серое пятнышко пепла. Я раздавил упавший на асфальт окурок кроссовкой, а когда поднял голову, в меня летел кулак.
В голове что-то отчетливо щелкнуло, будто кто-то невидимый включил рубильник, а перед глазами заискрилось. Нелепо взмахнув руками, я приземлился на ягодицы. К счастью, бутылка с вином осталась цела, в отличие от носа, из которого тоненькой струйкой зазмеилась кровь.
Петр Сергеевич присел на корточки, с деланым сочувствием глядя на меня.
– Хочешь, я тебя сейчас в «обезьянник» отвезу? – мягко спросил он. – Переночуешь с бомжами. А дежурный следак тем временем оформит протокол по изъятию у тебя травы.
– Какой… травы? – булькнул я.
Петр Сергеевич весело засмеялся:
– Такой травы, шизик. Будто не знаешь. От которой потом балдеют. Так что получишь свой «трешник», к гадалке не ходи. И свидетели есть – вон, Санек уже «девятку» свою почти добил. Я ему за нужные показания еще бухла куплю.
Я наконец опустил голову, внимательно разглядывая милиционера. Капля крови, повисев секунду на подбородке, все-таки шлепнулась на футболку. Твою мать. И морда разбита, и майка испачкана.
«Как я в таком виде появлюсь перед Мариной?!»
– Зачем вам все это? – осторожно спросил я.
– Затем. Потому что я терпеть не могу таких, как ты, – сказал Петр Сергеевич. Демонстративно шмыгнув носом, он харкнул вязкой слизью на асфальт. – Белоручка гребаный. Городской соплежуй. И не подкатывай к Марине. Оторву яйца, усек?
Он поднялся на ноги.
– В нашем ДК сегодня дискотека. Узнаю, что ты трешься возле моей дочери, – размажу. Я тебя предупредил.
С этими словами Петр Сергеевич сел в машину, хлопнув дверью. Высунув в окно загорелый локоть, он добавил:
– На твоем месте я бы валил отсюда. Последний автобус через сорок минут. Иди окунись в море, бухани своего винца, а потом чеши на все четыре стороны. Это мой последний добрый совет, Таня.
Фыркнув, милицейский автомобиль неспешно покатился прочь. Санек, прикончивший «девятку», помахал ему рукой, и я скрипнул зубами.
Потом я поднялся на ноги, отряхивая джинсы. Забыв при этом, что моя ладонь перепачкана кровью, но было уже поздно – теперь не только футболка, но и джинсы были в багровых пятнах. Хорош гусар, в общем. Именно в таком виде я и мечтал весь год появиться перед любимой.
Я посмотрел в сторону магазина. Наверняка у тети Даши есть в продаже салфетки, а даже если и нет, уверен, она дала бы мне какую-нибудь тряпку. Однако, поразмыслив немного, я развернулся, решительно зашагав в сторону моря.
На хрен эти салфетки.
«…бухани винца, а потом чеши… Таня».
И тебя на хрен, Петр Сергеевич. Отсоси, старый мудозвон в погонах.
* * *
Пляж был практически пустынным, не считая двоих загорелых мальчишек, которые рыбачили возле причала. Да и кому тут быть-то? Прибой – вечно сонный поселок с диким пляжем, представлявшим собой узенькую полоску блеклого песка. Местные купаются в море редко, это я заметил еще два года назад, когда мы познакомились с Мариной. А туристов тут почти не бывает, разве что случайным проездом.
Я быстро окунулся в море, после чего предпринял попытку отстирать свои шмотки. Из этого ничего не вышло, но я не особенно расстроился. Кровь – штука въедливая. Если присохнет, ее даже специальными средствами фиг выведешь, это я уже хорошо знаю…
Но сейчас меня больше волновало нечто другое.
Оставив сушиться вещи на камнях, я направился к древнему причалу. Рыбачившие там мальчишки, заприметив меня, притихли. Оба худые, нескладные, с исцарапанными коленками. На тощих загорелых шейках болтались потускневшие нательные крестики.
– Привет, пацаны, – сказал я, дружелюбно улыбаясь.
– Здорово, – нерешительно поздоровался один из них.
– Чьи лодки те, знаете?
Я указал в сторону трех лодок, одна из которых была на суше, а две лениво покачивались на плаву, закрепленные цепями к столбу причала.
– Эта, что на берегу, разбита, – ответил паренек, сморщив веснушчатый нос. – Пробоина у ней здоровенная.
– Давно уже, – подтвердил его приятель, словно это имело какое-то значение. – Ничья она.
– А вон та, что побольше, – Игоря, – снова заговорил веснушчатый. – А вторая, мелкая, – дяди Паши. А что?
– Хотел взять напрокат.
Мальчишки с изумлением переглянулись, словно я только что признался, будто собираюсь улететь на одном из этих корыт на Марс.
– Игоря нет. Он на шабашке, – наконец отозвался веснушчатый. – А дядя Паша здесь. Позвать?
– Он бухает, наверное, – предположил второй.
– Позовите, – согласился я. – Заработаете на мороженое.
– Лучше на колу, – тут же оживился веснушчатый, и я кивнул.
– Приведете сюда дядю Пашу, и я дам вам по пятьдесят рублей.
Вытаращив глаза, мальчуганы, не сговариваясь, побросали удочки и стремглав помчались с пляжа.
«Надеюсь, с дядей Пашей я тоже договорюсь», – подумал я, глядя на их белые пятки, проворно мелькающие в горячем песке.
Особых проблем с дядей Пашей, который на момент заключения нашей сделки едва держался на ногах, не возникло. Я сунул ему пятьсот рублей, а он дал мне ключ от замка, на котором держалась цепь. Некоторое время владелец лодки уговаривал меня составить ему компанию, на что я ответил отказом. Я приехал сюда не для того, чтобы квасить с местными алкашами.
Прихватив пакет с вином и влажные вещи, я направился к причалу. Сел на самом краю, завороженно глядя на медленно опускающееся солнце.
Начинался закат.
Сколько себя помнил, зрелище солнца, погружающегося за линию морского горизонта, у меня всегда вызывало благоговейный трепет. Это было равносильно наблюдению за тем, как сгорает свеча. Огонек трепещет и внезапно исчезает… Или как молочная пленка затуманивает взгляд умирающего.
Это было сродни как… впрочем, не будем об этом.
Лучше я буду думать о Марине.
Болтая ногами в воздухе, я достал мобильный телефон. Пожалуй, единственная ценность при мне. Ну, не считая той крошечной коробочки из розового бархата, которую я приготовил для Марины.
Телефон, паспорт и коробочка, вот и все, с чем я приехал за сотни километров. Хе-хе!
«Нож, – напомнил внутренний голос. – У тебя с собой еще есть нож».
Да, у меня еще есть нож.
Странно, что я забыл о нем. Гм…
«Привет, родная. Я на месте, как договаривались. Очень тебя люблю и жду», – отпечатал я эсэмэску Марине.
Ответ не заставил себя ждать, и мобильник тихо пискнул, извещая о поступившем сообщении.
«Немного опоздаю. До встречи».
Я моргнул, вновь перечитав эти две короткие фразы.
