скачать книгу бесплатно
– Значит, я пошлый, – усмехнулся я в трубку.
– К тебе не относится.
«Откуда ты знаешь?» задумался я, а вслух отправил Томасу: – Пошлый по отношению к кому? К чаю?
– К сахарнице. Она же даёт. Чай берёт посластить свою и без того байховую жизнь. Это пошло брать кого-то из корысти, из прихоти, из похоти.
– А как же конфеты?
– Это другое дело, там всё же есть элемент флирта, тебе надо с ней познакомиться, то есть прочесть название, потом раздеть, распробовать и проглотить.
– Всё как в жизни, только не все способны видеть очевидные вещи так, как ты, – поменял я деревню на городской ландшафт, где дома так и норовили оторваться от земли. Акселерация вытянула их стройные железобетонные тела, пытаясь приблизить горожан к небу.
– Да, по-разному, мало того, что все люди разные, так у них же ещё и настроение скачет вместе с давлением. Сегодня они бегут от одиночества, и им хочется кого-то любить, завтра убить, чтобы оставили в покое.
– Это точно, – всплыл в голове Максима завтрак с женой:
«– Как тебе кофе?
– А что такой крепкий?
– Два чувства кипели во мне, пока я варила: любить тебя или отравить».
– Хочешь послушать письмо от одной читательницы? Правда, оно длинное, – потянуло Томаса к эпистолярному жанру.
– Ну давай, давно не получал писем от женщин. Ты-то этим избалован, я знаю.
– Ну, тогда слушай:
Привет. Была на твоей презентации с подругой, ранее не читала. Прочла. Заварила кофе. В кастрюльке. Потом доширак. Обожглась. Мимо пробежали берёзы, одетые в золото. Не знала, что жизнь дальнобойщиков наполнена романтикой. Если послушать их общение – мозг взорвётся, у меня не взорвался, опыт работы в Сбербанке. Очень хотелось секса с мужем, но он отказал. Подруга из мск написала «сволочь… зачем про него рассказала. Прочитала в инете 20 мин и до утра не спала… муж спал… стыдно было будить… бл…» Это я про твоё творчество. А сегодня 9-летний сын у подруги сказал «чёрт, игрушка в инете накрылась, до 10-го уровня дошёл и всё… всё умерло. Надо снова проходить…» слёзы. Рассказала и успокоился… рассказала, что у взрослых так же… У меня так сейчас… 10 лет проработала в крупнейшем банке, стала начальником управления и свалила в никуда. Неделю назад. Тяжело? Да и нет… да, боюсь потерять себя, как твои герои… нет, мне хорошо как твоим героям))))) в общем, взорвала тебе мозг, как твои шедевры. Не знаю, от чего все пищат. Пишешь всё правильно. Ох… правильно и пипец как красиво, это талант. Зачитаться можно, тока мужики это слышать не хотят. А вообще у меня ещё на встрече был вопрос: как твои близкие относятся к твоему творчеству? Ведь всяко в некоторых моментах они видят себя… без этого наверно никак. Нельзя писать про отношения и про секс и не вкладывать в это частичку своего…
В общем, на отзыв это не очень тянет, ну уж как вышло. Дождь. 18-й этаж. Под окном машины смешались с людьми. Муравьи. Мечтают о сексе, но ждёт разочарование… в основном женщины, у них дома только бутылка и ТВ… могу много рассказать об одиночестве. Особенно в Питере… прожила в нём полгода, отымела его, а он меня.
– Оно тебя вдохновляет?
– Отчасти.
– Нашёл, что ответить? – начало уставать моё ухо, даже запотело, и я поменял его.
– Раньше я думал, что любовь не имеет души. Оказалось, ещё как имеет… по крайней мере, мою поимела.
– Цитата. Одиночество – это твой козырь. Я давно подозревал, что женщины глубоко одиноки, они хотят секса, они ждут большой любви, они вечно в сомнениях балансируют на грани: любят или используют?
– Это у тебя из личного?
– Все мы из личного. – Я набрёл на портрет женщины в красном. Она напомнила мне кого-то. Все женщины напоминают кого-то, когда долго на них смотришь. А может, дело было в красном платье. Впервые мне не захотелось его снять. Либо сыт, либо старею, либо платье было пронзительней женщины. – Поэтому они много читают, гораздо больше мужчин. Ты много уже прочёл из книги?
– Половину! Как только закончу, отправлю книгу в корректуру.
– Хорошо, зайду к тебе на чашку чая завтра, – начал прощаться со мной Томас.
– Ок, до завтра, амиго, – открыл я файл со сборником рассказов и положил трубку на стол. Всех друзей я называл амиго, мне нравилось это незатейливое испанское словцо. На очереди был «Депутат»:
«Размеры квартиры её не смутили, часа на три работы, она решила сначала протереть всю мелочь, всегда с этого начинала уборку: полки, фотографии в рамках (на этой, видимо, счастливое упитанное семейство хозяина (мама говорила что он местный районный депутат), вялые улыбки жены и ребёнка, на другой сам хозяин в резиновых сапогах и бушлате в обнимку с огромной рыбой), вазы, как много ваз, фарфоровые, металлические, хрустальные, все без цветов (единственным цветком в этом доме сегодня была она), подоконники, журналы: чисто мужские и чисто женские, мягкие игрушки, очки от солнца, она не удержалась их примерить, подошла к зеркалу, покривлялась всласть, натянула соломенную шляпку, лежавшую на диване, в общем, неплохо, даже очень неплохо, даже без шляпки. Её красивые глаза и без очков могли смутить не только солнце, но и зеркало, она скинула шляпку, поправила сеновал густых волос и продолжила убираться.
Сегодня заменяла мать, у которой неожиданно появилась другая халтура, от которой та не могла отказаться. Это случалось периодически, и девочка уже привыкла её подменять в трудную минуту, деньги дома водились, но всё же нужда доминировала, поэтому матери пришлось стать профессиональной уборщицей. Все её клиенты были людьми не бедными и платили. Платили щедро.
Она уже собиралась начать мыть полы, как услышала ворчание замков входной двери. Это был мужчина, его лицо растрескалось складками не то недовольства не то улыбки, большие толстые ноги сразу нашли тапочки или тапочки их, а руки уже снимали с безразмерного тела безразмерное пальто.
– Привет, ты дочь Марии?
– Да.
– Понятно. Когда закончишь?
– Через час.
Она продолжила работу, рыжей перчаткой поправив упавшую на лицо прядь. Паркет был довольно чистым. Швабра легко забиралась в самые сокровенные уголки дома в поисках пыли. Гостиная, самая большая из всех комнат, надо бы побыстрее здесь закончить и всё, что-то её забеспокоило, но что? Не могла понять, как будто погода неожиданно начала портиться. Когда она, нагнувшись, разводила чистоту под диваном, краем глаза заметила, как вошёл мужчина со стеклом в руках, в прозрачных берегах которого плескалось янтарное озеро виски, на котором уже тронулся лёд после долгой зимы. Он медленно сел в кресло, поцеловал стакан и тоже стал для неё предметом. «Пыль с него стереть, что ли?»
«Ничего себе девочка, – пытался он взглядом прощупать её грудь. – А как нагнулась отлично, белые трусики, не зря я ушёл пораньше с работы», – гоняли туда-сюда мысли его извилины. Он чувствовал, как начал твердеть, там где-то в глубине, в складках тюленьего жира. Он не спускал взгляда с белого флажка, радуясь всякий раз, когда девочка им сверкала, пытаясь как можно быстрее закончить с уборкой и уйти с глаз долой».
– Можешь так замереть?» – оборвал рассказ на этой реплике ветер, ворвавшийся в комнату, выдавив окно, сбросил со стола несколько чистых листов. Те некоторое время парили в воздухе, затем их остановил пол. Максим замер на мгновение, потом встал, чтобы выгнать ветер, но того уже и след простыл. Он не стал закрывать окно.
* * *
Время не жалело людей. Воскресенье прошло. Понедельник наступил. Самолётик не попал в цель, в мусорное ведро. Я встал и со второй попытки отправил бумажный корабль по имени А4 в утиль. Старая накладная с дебетом и кредитом, с налогами и подписями. Жизнь проходит за оформлением бумажек с цифрами прибыли и расходов, ни чувств, ни эмоций. Накладная, наложи и расхлебывай. Открыл окно, где духоту моего кабинета уже ждал свежий воздух. Он знал, как соблазнять девушек. В руках у него трепыхался букет белых цветов яблони, что росла под окном. Окно выходило во дворик университета. Там стоял студенческий щебет, было время перерыва между парами, если не сказать обрыв, в который с радостью проваливались все: и студенты, и преподаватели, пробел между слов, пробел во мгле тяжёлого бремени знаний, луч света, глоток кислорода, улыбка кофе. Окна мне не хватило, и я спустился вниз, в объятия весны. К тюльпанам, астрам, гладиолусам и другим цветам, среди которых доминировали нарциссы. В цветнике приятно было оказаться в любую погоду, в окружении юных женщин настроение поднималось до солнечного. Я устроился на скамейке, спрятавшись за солнцезащитными очками, и бродил в своих кулуарах мыслей, всё ещё переваривая утренний кофе, который я оставил на столе, не притронувшись. Потому что кухня сегодня не баловала хорошей погодой. Что-то нашло на жену ещё вечером:
– Где же ты был?
– На совещании. Голодный, как собака.
– Макароны будешь?
– Ты же знаешь, как я не люблю их.
– Вот и я с некоторых пор разлюбила лапшу, – нашло и не сходило до самого утра.
Я не стал с ней спорить и доказывать, что совещание действительно было, точнее, день рождения Кати и мы коллективно её поздравили. Мне казалось, что к утру жену отпустит, что в ней проснётся здравый смысл или хотя бы безумная любовь, но нет. Жену ко мне не отпустили:
– Кофе сваришь?
– У меня нет никакого настроения варить тебе кофе.
– Разве это так сложно?
– Сложно. Ты же видишь, какие мы разные… сегодня, – надавила она на мои перепонки.
– Может, тогда нам стоит развестись… на один день?
– А если мне понравится?
– Чёрт, дай сюда кофеварку.
Отобрав у неё посуду, я зажёг огонь, тем самым пытаясь погасить себя. Огонь действительно успокаивал.
– Долго так будешь на него смотреть? – поняла, что перегнула палку жена.
– Пока не погаснет.
– Огонь?
– Злость. Я прихожу к выводу, что вредно быть человеком.
– Понятно, если ты собрался философствовать, то мне некогда, на работу опаздываю, – оставила меня на кухне одного она и вышла в спальню.
– Куда ты? Я кому кофе варю? – бросил я ей вдогонку, но слова мои вонзились в закрывшуюся за женою дверь и остались на кухне.
Женщина села на кровать, которая была ею тщательно заправлена. В комнате прохладно, не то что бы отопление отобрали, просто поссорилась с мужем. Вроде как из-за пустяка, а пустота не только на утро, но и на целый вечер. Пытаешься её заделать потом словами или прикосновения, да куда там. Проваливаешься, как в пропасть. Она услышала, что муж звал её на кофе. Но сказано было в такой форме, что пить его сразу расхотелось.
Кот знал, что если я его беру на руки, то состояние моё не очень, иногда человеку необходимо погладить кого-то руками, чтобы не наложить их на себя. Я гладила его мех и успокаивалась, он был не против, он чувствовал свою значимость. Его миссия – спасать моё настроение.
– Хочется гардероб обновить, – заглянула она снова, всё ещё сомневаясь «простить или помиловать» и снова исчезла, так и оставив утро неглаженым.
– В чём проблема? Купи себе новенькое платье, – буркнул я ей и налил себе полную чашку. Мне уже не хотелось мириться.
– И так полный шкаф одежды.
– Тогда новый шкаф, – безразлично пошутил Максим. Лишь бы отделаться от капризов жены. Теперь его трогали капризы другой женщины. Он чувствовал, как руки Марины дрожали от волнения, верхняя пуговица пальто не застегивалась, затем упала ложка для обуви, будто невидимый сквозняк волнения не давал сосредоточиться. Звуки застегнутых молний на сапогах сработали последним аргументом, словно будильник, означая, что надо выйти и поцеловать на прощание жену. Выходить не хотелось, тем более целовать. Скоро он услышал, как матюгнулся замок входной двери.
– Нас сплачивает секс, а развращает быт, но это ненадолго, приходит время и обе прихоти становятся невыносимо общим, вечным, скучным долгом и хочется что-то поменять, разнообразить, но менять органы дорого, поэтому меняем дома, гражданство, партнёров, губы, нет не те, дайте другие, эти я уже пробовал, дайте более матерные, на хрен эту дыру! Повесьте её на другой, мне дайте другую, менее развращённую одиночеством. Переползая из щёлки в щёлку, человек, как маленький ребёнок, будет просить до последнего: денег, счастья, любви, перед смертью – прощения. Дадут ли? Вот в чём вопрос. Иногда и этого жалко. Я же говорю, что вредно быть человеком.
Разговаривать с собой вслух я научился давно, но раньше не обращал на это внимание. Сумасшествие можно замечать только у других, своё вроде как и не сумасшествие вовсе, а так, безобидная привычка.
Я знал, что спорить с женщиной бесполезно, но если я всё же отчаивался на это, то в голове моей всегда была памятка: спорить словами дело бесперспективное, всё равно каждый останется при своём или при своей, делай это медленно, чувственно, устами через мочки ушей, шею, грудь, ниже, спорь по всему её прекрасному телу, если необходимо, разверни на нём нежную битву полов. Но целовать жену почему-то расхотелось, желание пропало, словно любовь сдёрнула с вешалки скучавшее пальто, накинула и смылась.
Стратегия и тактика, вот они пути к успеху в семье – это то, чем ты должен владеть в совершенстве, а она совершенна, это нужно признать, даже если сокровища, что так долго томились, сдаются досрочно в плен, стой всегда на своём, то есть не останавливайся. В споре таком может родиться Истина (всякая женщина мечтает о дочке), этого будет достаточно, чтобы после этого устного спора любимая подобрела, растаяла и утром сварила кофе. Я бы, наверное, так и сделал, но с ужасом обнаружил, что не хочу. Не хочу её больше успокаивать. Я просто вышел на улицу, где стояла совсем другая погода, будто давно меня ждала.
* * *
Инь: Откуда берутся слёзы?
Янь: Это эмоции.
Инь: А жилетки?
Янь: Обычно они идут в комплекте.
Инь: Некоторые люди как будто без чувств.
Янь: У них жилеты пуленепробиваемые. По какому был экзамен?
Инь: По теорграмматике.
Янь: Мужчина?
Инь: Женщина.
Янь: Вы непредсказуемы, я про женщин.
Инь: Она ненавидит меня.
Янь: За что?
Инь: Откуда мне знать.
Янь: Забей. Может, она не выспалась.
Инь: Это я не выспалась, готовилась всю ночь.
Янь: Ну, вот видишь, а ей не спать не с кем.
Инь: У каждого свой секс.
Янь: У каждого под своим углом. Плохой день?
Инь: Ага, дождь. По всему лицу дождь.
Янь: Не вешай носа, даже если на другом конце повесили трубку.
Инь: Экзамен сдала на 4, а знала на 5.
Янь: Это горько, хотела пить шампанское, а налили текилы.
Инь: Может, я преувеличиваю?
Янь: Не иначе.
Инь: Послезавтра ещё один. Чувствую, завалю. Чёрт, все мне говорят, что я пессимистка, я даже сама начинаю в это верить. Ты, как мужчина, можешь объяснить что это такое? Только не надо рассказывать мне историю про полупустой стакан. Лучше скажи как с этим бороться?
Янь: Скоро приеду, налью до краёв!
Инь: Я не люблю текилу, особенно, когда в ней замаринованы твои утренние губы.
Перегар ударил Марине воспоминаниями, когда утром, лёжа рядом со спящим мужем, она была вынуждена перекладывать свою голову, чтобы её нос находился как можно дальше от выдоха, или, точнее сказать, выхлопа мужа. Она ненавидела запах перегара. Правда, сейчас в её жизни и такого не было.
Янь: Ты на какой вопрос не ответила?
Инь: Какая у тебя цель в жизни?
