скачать книгу бесплатно
– Собачья кличка, – объяснил Гунвальд Ларссон. – Может, он иногда под видом собаки орудует? Но нам надо поторапливаться, его могут отпустить с минуты на минуту. Кто начинает?
Кольберг посмотрел на свои новые часы, такие же, как те, которые побывали в стиральной машине. Он уже часа два не ел и успел проголодаться. В какой-то книжке он прочел, что одно из правил диеты для тучных – есть понемногу, но часто, и усердно выполнял вторую половину этого правила.
– Начни ты, – предложил он. – А я буду у телефона, как только тебе понадобится помощь или смена – звони. Да, возьми лучше мою машину, она не такая приметная, как твоя.
Он отдал Гунвальду Ларссону ключи.
– Идет. – Гунвальд Ларссон встал и застегнул пиджак. В дверях он обернулся: – Если Бульдозер будет меня искать, придумай что-нибудь. Привет, жди звонка.
Кольберг выдержал пару минут, потом спустился в столовую, чтобы расправиться с очередным «диетическим» блюдом.
Гунвальду Ларссону не пришлось долго ждать. Через несколько минут на крыльце появился Мауритссон. Подумав немного, он взял курс на Агнегатан. Свернул направо, дошел до Хантверкаргатан и повернул налево. У автобусной остановки на площади Кунгсхольмсторг остановился.
Гунвальд Ларссон притаился в подъезде неподалеку. Он отлично понимал, что перед ним – нелегкая задача. При его росте и массе даже в толпе трудно оставаться незамеченным, и Мауритссон узнает его с первого взгляда. Так что ехать с ним в одном автобусе нельзя, сразу увидит. На стоянке такси через улицу была одна свободная машина. Только бы ее не увели у него из-под носа! Гунвальд Ларссон решил обойтись без машины Кольберга.
Подошел шестьдесят второй автобус, и Мауритссон сел в него.
Гунвальд Ларссон дал автобусу отойти подальше, чтобы Мауритссон не увидел его из окна, и поспешил к такси.
За рулем сидела молодая женщина с копной светлых волос и живыми карими глазами. Гунвальд Ларссон показал свое удостоверение и попросил ее следовать за автобусом.
– Как интересно! – загорелась она. – Наверное, за каким-нибудь опасным гангстером гонитесь?
Гунвальд Ларссон промолчал.
– Понимаю, секрет. Не беспокойтесь, я умею держать язык за зубами.
Но этого она как раз и не умела.
– Поедем потише, чтобы не обгонять автобус на остановках, – предложила она тут же.
– Вот именно, – процедил Гунвальд Ларссон. – Только не сокращайте интервал.
– Ясно, чтобы он вас не заметил. Да вы опустите щиток от солнца, и сверху вас никто не разглядит.
Гунвальд Ларссон послушался. Она поглядела на него с видом заговорщика, увидела перевязанную руку и воскликнула:
– Ой, что это у вас? Наверное, с бандитами схватились?
Гунвальд Ларссон только крякнул в ответ.
– Да, полицейская служба опасная, – не унималась она. – Но зато и жутко увлекательная! Я сама до того, как за руль сесть, собиралась в полицейские пойти. Лучше всего – в детективы, но муж был против.
Гунвальд Ларссон молчал.
– Да и на такси тоже бывает интересно. Вот как сейчас, например.
Гунвальд Ларссон криво усмехнулся в ответ на ее сияющую улыбку.
Она старательно выдерживала нужную дистанцию до автобуса и вообще на редкость хорошо вела машину, за это можно было простить ей болтливость.
Как ни отмалчивался Гунвальд Ларссон, она успела наговориться всласть, прежде чем Мауритссон наконец сошел с автобуса на Эрик Дальбергсгатан. Кроме него, никто не вышел, и, пока Гунвальд Ларссон искал деньги, кареглазая блондинка с любопытством рассматривала Мауритссона.
– Нисколько не похож на бандита, – разочарованно произнесла она. Получила деньги и быстро выписала квитанцию. – Все равно, желаю удачи!
Машина медленно отъехала от тротуара, тем временем Мауритссон пересек улицу и свернул на Армфельтсгатан. Как только он исчез за углом, Гунвальд Ларссон поспешил вдогонку и увидел, как Мауритссон входит в подъезд неподалеку.
Подождав немного, Гунвальд Ларссон вошел следом. Где-то щелкнул замок. Он остановился перед доской с перечнем жильцов.
Фамилия «Мауритссон» сразу бросилась ему в глаза, и он удивленно поднял брови. Так, значит, Филип Верный Мауритссон живет здесь под своей настоящей фамилией. А на допросах указывал адрес на Викергатан, где он известен как Леннарт Хольм. Удобно устроился… В эту минуту заработал лифт, и Гунвальд Ларссон поспешил выйти из подъезда.
Переходить через улицу было рискованно – еще увидит из окна, – и Гунвальд Ларссон, прижимаясь к стене, вернулся на угол Эрик Дальбергсгатан, чтобы оттуда продолжать наблюдение.
Вскоре начал саднить порез под коленом. Но звонить Кольбергу было рано, к тому же он не решался покинуть свой пост, чтобы не прозевать Мауритссона.
Он протомился на углу не меньше сорока пяти минут, когда из подъезда вдруг вышел Мауритссон и направился в его сторону. В последнюю секунду Гунвальд Ларссон отпрянул за угол и добежал, прихрамывая, до ближайшего подъезда. Кажется, не заметил?..
Мауритссон прошел мимо него быстрыми шагами, глядя прямо перед собой. Он был в другом костюме и нес в руке черный чемоданчик.
Гунвальд Ларссон подождал и, когда тот пересек Валхаллавеген, осторожно двинулся следом, стараясь не отпускать его слишком далеко.
Мауритссон шел к площади Карлаплан. Дважды он нервно озирался; в первый раз Гунвальд Ларссон успел спрятаться за стоящим у тротуара фургоном, во второй – нырнул в подворотню.
Нетрудно было сообразить, что Мауритссон направляется к метро. На перроне было мало людей, не так-то просто укрыться, но вроде бы все обошлось благополучно. Мауритссон сел на поезд, идущий к центру, и Гунвальд Ларссон вскочил в следующий вагон.
У Хёторьет они вышли, и Мауритссон исчез в толпе.
Гунвальд Ларссон весь перрон обрыскал – Мауритссон как сквозь землю провалился! И на лестницах не видно. Он поднялся на эскалаторе, обошел все пять выходов – пустой номер. В конце концов остановился перед витриной магазина «Стрёмс», кляня себя за невнимательность. Неужели Мауритссон все-таки заметил его? В таком случае ничто не мешало ему перебежать через перрон и сесть на поезд, идущий в противоположную сторону.
Гунвальд Ларссон мрачно посмотрел на итальянские замшевые туфли, которые охотно приобрел бы, будь в магазине его размер; о них он уже справлялся здесь несколько дней назад.
Только он повернулся, чтобы выйти из метро и сесть на автобус, идущий на Кунгсхольмен, как в другом конце подземного зала показался Мауритссон. Он направлялся к выходу на Свеавеген; к черному чемоданчику прибавился сверток с нарядной розеткой. Гунвальд Ларссон дал ему подняться по лестнице и двинулся следом.
Дойдя по Свеавеген до авиакасс, Мауритссон вошел в зал. Гунвальд Ларссон продолжал наблюдение, укрывшись за товарным фургоном на Лестмакаргатан.
Через большие окна было видно, как Мауритссон подошел к стойке и обратился к высокой блондинке в синей форме.
Интересно, куда это он собрался? На юг, надо думать, к Средиземному морю. А то и подальше, теперь многие в Африке отдыхают. Стокгольм его, понятно, сейчас не устраивает. Как только Мальмстрём и Мурен смекнут, что он их продал, ему несдобровать.
Мауритссон открыл чемоданчик, положил в него свой сверток – конфеты, что ли? – получил билет и сунул его в карман пиджака.
Выйдя на улицу, он не спеша направился в сторону Сергельсторг. Гунвальд Ларссон проводил его взглядом и вошел в кассовый зал.
Девушка, которая обслуживала Мауритссона, искала что-то в картотеке.
– Слушаю вас, – обратилась она к Гунвальду Ларссону, продолжая перебирать карточки.
– К вам сейчас подходил господин, мне нужно узнать, купил он билет? И если купил – куда?
– Простите, но я не обязана отвечать на такие вопросы, – сказала блондинка. – А зачем это вам?
Гунвальд Ларссон положил на стойку свой документ. Девушка поглядела на удостоверение, потом на Гунвальда Ларссона и сказала:
– Насколько я понимаю, вас интересует граф фон Бранденбург? Он взял билет до Йёнчёпинга на самолет, который вылетает в пятнадцать сорок. В аэропорт, вероятно, поедет на автобусе, он спрашивал расписание. Автобус отходит в сторону Сергельсторг без пяти три. А что, граф…
– Спасибо, больше вопросов нет, – сказал Гунвальд Ларссон. – Всего доброго.
Идя к выходу, он соображал, с чего это Мауритссона вдруг потянуло в Йёнчёпинг. Потом вспомнил его анкетные данные: ну конечно, ведь он там родился, и там по-прежнему живет его мать.
Ясно, Мауритссон решил спрятаться у мамочки…
Гунвальд Ларссон вышел на Свеавеген.
Он поглядел в сторону Сергельсторг – вдали, наслаждаясь солнышком, не спеша шагал Филип Верный Мауритссон Хольм фон Бранденбург.
Гунвальд Ларссон взял курс в противоположную сторону. Ему нужен был телефон-автомат, чтобы созвониться с Кольбергом.
23
Леннарт Кольберг явился на свидание с Гунвальдом Ларссоном, вооруженный всевозможными отмычками, чтобы открыть дверь квартиры на Армфельтсгатан. Правда, не мешало бы, кроме того, запастись ордером на обыск за подписью прокурора Ульссона. Однако их ничуть не тревожил тот факт, что они нарушают порядок. Расчет был прост: если в квартире Мауритссона найдется что-нибудь для Бульдозера, тот на радостях не станет придираться. А не найдут ничего – ему необязательно знать о нарушении.
И вообще, о каком нарушении можно говорить, сама служба уже была нарушением.
К этому времени Мауритссон уже должен был вылететь из Стокгольма на юг – не в Африку, конечно, но все же достаточно далеко, чтобы они могли работать без помех.
Все двери в этом доме были снабжены стандартными замками. Квартира Мауритссона не представляла исключения, и Кольберг за несколько минут справился с замком. Правда, дверь еще запиралась двумя цепочками и задвижкой, но только изнутри. Очевидно, хозяин опасался гостей поназойливее, чем простые побирушки и разносчики, от которых его ограждала строгая надпись на эмалированной табличке, привинченной к дверному косяку.
Квартира состояла из трех комнат, кухни, прихожей, ванной и производила шикарное впечатление. Обстановка довольно дорогая, но с налетом безвкусицы. Они вошли в гостиную. Прямо перед ними стояла стенка из тика: книжные полки, шкаф, встроенный секретер. Одну полку занимали дешевые книжонки, на других стояли всякие безделушки – сувениры, фарфоровые фигурки, вазочки, блюдечки. На стенах висели олеографии и репродукции, какие можно приобрести в третьеразрядных магазинчиках.
Мебель, гардины, ковры – все это, несомненно, стоило немалых денег, однако подбор был случайный, материал, цвет, узоры плохо сочетались.
В одном углу стоял небольшой бар. На него достаточно было взглянуть, не надо даже принюхиваться к бутылкам за зеркальными дверцами, чтобы уже стало дурно. Лицевая сторона обтянута материей с каким-то странным узором: на черном фоне желтые, зеленые, розовые фигуры, не то инфузории, не то сперматозоиды, увиденные в микроскоп. Тот же узор, только масштабом поменьше, повторялся на пластике столика.
Подойдя к бару, Кольберг отворил дверцы. Початая бутылка ликера «Парфе д’Амур», остатки шведского десертного, нетронутая поллитровка пунша и порожняя бутылка из-под джина «Бифитер». Он поежился, закрыл дверцы и прошел в следующую комнату.
Судя по тому, что ее соединяла с гостиной открытая арка на двух колоннах, она, вероятно, была задумана как небольшая столовая. Окно-фонарь выходило на улицу. У стены стояло пианино, в углу – приемник и проигрыватель.
– Прошу, музыкальный кабинет, – взмахнул он рукой.
– Что-то мне трудно представить себе, чтобы эта тварь сидела тут и играла «Лунную сонату», – сказал Гунвальд Ларссон.
Он подошел к инструменту, поднял крышку и заглянул внутрь.
– Во всяком случае, трупов здесь нет.
Когда общий осмотр закончился, Кольберг снял пиджак, и они взялись за работу всерьез. Начали со спальни. Пока Гунвальд Ларссон хозяйничал в стенном шкафу, Кольберг изучал ящики письменного стола. Какое-то время они трудились молча, наконец Кольберг нарушил тишину:
– Слышь, Гунвальд.
Из шкафа донесся какой-то невнятный звук.
– Слежка за Руусом ничего не дала, – продолжал Кольберг. – Два часа назад он вылетел из Арланды. Как раз перед моим уходом Бульдозеру позвонили и доложили. Он жутко расстроился.
Гунвальд Ларссон, кряхтя, высунул голову и сказал:
– Он бы поменьше загадывал да предвкушал победу, не приходилось бы так часто расстраиваться. Впрочем, Бульдозер подолгу не унывает, сам знаешь. Ну и как Руус провел дни своего отгула?
Он опять скрылся в гардеробе.
Кольберг задвинул нижний ящик стола и выпрямился.
– Не оправдал он надежд Бульдозера. Не навел его на Мальмстрёма и Мурена, – ответил он. – В первый вечер, это, значит, позавчера, ходил с девицей в кабак, потом они купались ночью нагишом.
– Это я уже слышал. А дальше что было?
– А дальше он пробыл у этой девицы почти до вечера, потом поехал в город и слонялся по улицам один, по видимости без определенной цели. Попозже отправился в другой кабак, с другой девицей, но в озере больше не купался, а повез ее к себе в Мерсту. Сегодня утром подбросил ее на такси до Оденплан, там они расстались. Потом опять шлялся один, зашел в несколько магазинов, вернулся в Мерсту, переоделся и поехал в аэропорт. Словом, ничего захватывающего и уж во всяком случае ничего криминального.
– А купание нагишом? То, что Эк видел из кустов? Ему бы взять да составить протокол о нарушении приличий.
Гунвальд Ларссон выбрался из гардероба и затворил дверь.
– Ничего, – сообщил он. – Если не считать кучи отвратительнейшего тряпья.
С этими словами он направился в ванную, а Кольберг тем временем занялся зеленой тумбочкой, которая служила ночным столиком.
В двух верхних ящиках лежало всевозможное барахло: бумажные носовые платки, запонки, пустые спичечные коробки, половина шоколадки, несколько булавок, градусник, мятные таблетки, ресторанные счета и магазинные чеки, нераспечатанная пачка черных презервативов, шариковые ручки, открытка из Щецина с текстом: «Водка, женщины, постель – что еще надо. Ниссе», сломанная зажигалка и тупая финка без чехла.
Сверху на тумбочке валялась книжонка; на обложке ковбой – ноги широко расставлены, в каждой руке по дымящемуся револьверу. «Перестрелка в Черном ущелье»…
Кольберг полистал книжку; из нее на пол выпала цветная фотография, любительский снимок – на лодочной пристани сидит молодая женщина в шортах и белой тенниске. Темные волосы, заурядное лицо. На обороте вверху было написано карандашом: «Мёя[44 - Мёя – один из островов Стокгольмского архипелага, популярное место лодочных и велосипедных прогулок.], 1969». Пониже – синими чернилами и другим почерком – «Монита».
Он сунул фотографию обратно в книгу. Потом выдвинул нижний ящик – он был глубже двух других – и позвал Гунвальда Ларссона.
– Нашел тоже место, где держать точило, – сказал он. – Или это вовсе не точило, а какое-нибудь новейшее приспособление для массажа?
– Интересно, зачем оно ему понадобилось? – произнес Гунвальд Ларссон. – Вот уж кто не похож на любителя деревянных поделок. А может, просто стащил где-нибудь? Или получил в уплату за наркотики?
Он вернулся в ванную.
Через час с небольшим осмотр квартиры и мебели был завершен. Ничего особенного они не нашли – ни ловко спрятанных денег, ни уличительных писем, ни оружия; самые сильнодействующие медикаменты – таблетки от головной боли да «Алка-Зельтцер».
Напоследок они осмотрели кухню, обшарили все ящики и шкафы. Холодильник был включен и полон продуктов – видимо, Мауритссон уехал ненадолго. Измученного диетой, вечно голодного Кольберга больше всего смущал копченый угорь, даже в животе забурчало. Но он совладал с собой и решительно повернулся спиной к холодильнику с его соблазнами.
За кухонной дверью на крючке висело кольцо с двумя ключами.
– От чердака, – сказал Кольберг, показывая на них.
Гунвальд Ларссон подошел, снял кольцо с крючка, осмотрел ключи и добавил:
