скачать книгу бесплатно
– Проходи, Саша, наливай себе чаю. Владимир Николаевич вот индийским угощает.
Неловко зажав папку под мышкой, майор присел на пустой стул.
– Да ты папочку-то отложи… – усмехнулся генерал, – успеешь еще…
Меркульев развернулся и, не вставая со стула, дотянулся до стола для совещаний, огромная поверхность которого бликовала темным лаком, деля немаленький кабинет на две равные части. Несколько графинов, окруженных перевернутыми стаканами на стальных подносах, ледяными айсбергами плыли в прохладе кабинета. Тяжелые шторы отсекали привычный шум центра Москвы, даря приятное чувство комфорта.
– …Вот, например – дарджилинг, – продолжая гастрономический экскурс, проговорил начальник управления кадров Главка, неодобрительно кося глазом на диссонирующую папку на столе, – выращивается в одноименном штате. Это, я считаю, самый лучший сорт индийского чая. В марте чай собирается и обрабатывается теплым воздухом. Листья окисляются, и их специально скручивают, чтобы извлечь остаток сока. Ну а потом чай ферментируется, и его сушат окончательно при температуре 120 градусов…
«Далась им эта папка…» – подумал Меркульев.
Сам он слегка пригубил действительно восхитительный напиток и посмотрел на своего прямого начальника. Лентищев ответил прямым взглядом.
Цепков посмотрел на обоих и неожиданно рассмеялся:
– Ладно уж, хитрецы, переглядываются… – Он поставил пустой стакан и, ловко отодвинув стул, с кряхтеньем поднялся.
Следом вскочил Добросклонский. Лентищев степенно, но также быстро поднялся на ноги. Меркульев, очнувшись, вскочил следом за генералами, схватил злополучную папку и замер в стойке смирно.
Атмосфера резко изменилась. Дружеское чаепитие закончилось, началась будничная работа.
Авторитет Василия Константиновича в управлении был непререкаем. Человек, практически создавший областной Главк, прошедший и фронт, и суровую партийную школу, умел и любил работать. И еще он знал цену своим сотрудникам – от дежурного милиционера до генерала.
Цепков обогнул маленький приставной столик с большим пультом и несколькими телефонами.
– Так, товарищи офицеры, – строго проговорил он, усаживаясь в кресло, стоящее под большим портретом Ленина, – прошу садиться…
Нажал на кнопку селектора:
– Арсений Петрович! Занят!
Откинулся и посмотрел на садящихся офицеров. Отметил, что Меркульев сел рядом со своим начальником.
– Итак, Александр Александрович, мы ознакомились с твоим докладом. – Он пододвинул к себе пухлую папку. Побарабанил по ней пальцами. Оглядел присутствующих. – Признаю, работа проведена колоссальная… но вот выводы… – Он посмотрел на начальника угро: – Василий Михайлович, вы согласны с предложением товарища майора?
Генерал выпрямился и четко произнес:
– Так точно, Василий Константинович! Мы рассмотрели все возможные варианты и пришли к однозначному выводу: все указывает на наличие разветвленной преступной группировки, включающей руководство МЖД…
– Подозреваемые? – быстро проговорил Цепков, сразу ухватив суть.
– Пока – нет, товарищ генерал, но связи неоспоримые… – не смутился Лентищев, – а пока есть только зацепки… Александр Александрович изложил свое мнение, и я с ним, в общем, согласен.
– Но такая операция требует согласования с… – Цепков поднял палец вверх, – и я совсем не уверен…
– Увы, Василий Константинович, время работает не на нас. Через неделю задержанные уйдут по этапу. Все они – рецидивисты и намотали на приличные сроки. И пока у нас есть только один ключик ко всей этой братии… – Лентищев заглянул в листок: – Первацкий Дмитрий, 1957 года рождения. Он опоздал на сходку и был задержан отдельно, поэтому не засветился при задержании. На него у нас есть показания потерпевшего – Самохина Бориса, есть показания свидетелей, и в общем все готово для передачи дела в прокуратуру и суд…
Цепков откинулся на спинку кресла и, постукивая пальцами по папке, внимательно посмотрел на начальника угро:
– И?
– Мы предлагаем воспользоваться неоспоримой виной Первацкого и склонить его к помощи по внедрению нашего человека в преступную группировку, – невозмутимо закончил Лентищев.
У Цепкова заиграли желваки. Он хлопнул по папке и, почему-то глядя на Меркульева, прорычал:
– Вам мало потери сотрудника на прошлой операции?! Два месяца полоскания Главка на всех уровнях! А ведь это твой человек, майор!
Меркульев встал и сухо отрапортовал:
– Так точно, товарищ генерал! Мой человек! И мне, вы прекрасно знаете, небезразлична судьба каждого сотрудника! Соратника, товарищ генерал! Но если мы сейчас не прищучим эту кодлу, его смерть будет напрасной! Война есть война, на ней гибнут самые лучшие, к сожалению…
Он выдержал тяжелый взгляд начальника. Генерал после небольшой паузы провел ладонью по лицу.
– Ох, ребятки, – проговорил он под прицелом шести глаз, – что со скрывшейся группой? Выяснили личности?
– Никак нет, товарищ генерал! – Меркульев продолжал стоять. – Владельцем белых «Жигулей», госномер 49–46 МОД, являлся погибший в перестрелке гражданин Зураб Чавадзе, проживавший в Москве. Он же стрелял в Патрушева… – Майор немного замялся, потом продолжил: – Задержанные участники банды все как один молчат. Явно запуганы, Василий Константинович! Но ясно одно: этот «кто-то» – действительно важная птица, не задумываясь подставившая своего подельника. Первацкий на допросе описал Чавадзе как одного из гостей, пришедших к их главарю. Он, к нашему сожалению, не был допущен к «старшим» – слишком мелкая сошка, но отметил, что разговор был очень серьезный…
Генерал пожевал губами, затем быстро глянул на невозмутимо сидевшего начальника кадров. Перевел взгляд на Лентищева:
? Василий Михайлович, предложенная схема имеет изъяны? Вы все просчитали? В случае провала… – он потер шею, – головы наши полетят. Товарищи не простят таких ошибок…
Лентищев таким же жестом потер шею и пожал плечами.
– Риск есть везде, Василий Константинович… – устало проговорил он.
Оба перевели взгляд на все еще стоящего майора. Меркульев мгновенно ощутил смертельную усталость – опять эта безумная ответственность, преследующая его всю жизнь.
Вновь и вновь решение задачи зависело только от его ответа. Безусловно, старшие командиры брали на себя свою долю этой тяжелой ноши, но претворять план предстояло только ему, и ему же отвечать за неудачу.
– Мы сделаем все возможное… и невозможное, – поправился он, увидев, как дернулась бровь начальника.
Генерал пристально посмотрел ему в глаза, затем перевел взгляд на Добросклонского.
Тот прокашлялся и достал из кармана пачку сигарет «Родопи».
– Можно? – Дождался кивка начальства. С видимым удовольствием прикурил сигарету и выпустил сизый дым. – Это возможно, Василий Константинович… Указ об основных обязанностях и правах советской милиции позволяет привлекать для оперативно-разыскных задач курсантов Школы милиции. Мы можем приказом перевести его во временное распоряжение начальника районного отдела уголовного розыска, – он кивнул на Меркульева, – но, как вы понимаете, руководить подобной операцией должен кто-то рангом повыше…
Меркульев с досадой почувствовал свое нелепое положение. Словно столб торчал он под взглядами трех генералов, прекрасно понимая подноготную всего этого спектакля, разыгрываемого исключительно для него.
Эти зубры подковерных боев все уже давно решили.
Он внезапно почувствовал робость – вернулось томление первых лет службы, когда умения и знания старших товарищей повергали его в трепет. На их фоне молодой, но энергичный оперативник выглядел словно слабый и неоперившийся птенец среди бывалых орлов.
Меркульев сглотнул и терпеливо стал ждать решения начальства. Мучительно хотелось закурить.
Цепков внезапно усмехнулся:
– Садись, Сан Саныч. Не загораживай свет…
Майор аккуратно сел на краешек стула – он прекрасно понимал, что именно сейчас менялась крайне важная для него веха в жизни.
Дураком он никогда не был и не чурался карьерного роста, но сейчас происходила невидимая и непонятная для него игра, в которой у него была прописана четко выверенная роль.
Бригелла, Арлекин или, может, Капитан – бог весть…
Цепков проницательно взглянул в глаза майора. Он понял, что думал сейчас Меркульев.
– Ну что ж… – Генерал отодвинул от себя пухлую картонную папку с делом и достал из секретера лист бумаги. Не спеша вытянул авторучку из резной карандашницы.
– Заслужил, Александр Александрович!
Он поставил размашистую подпись, зачем-то подул на листок и встал. Оглядел вскочивших офицеров и торжественно произнес:
– Приказом по Главному управлению внутренних дел исполкома Московского областного Совета назначаю майора внутренней службы Меркульева Александра Александровича на должность заместителя начальника уголовного розыска ГУВД с присвоением ему очередного воинского звания! Поздравляю вас, товарищ подполковник!
Он передал приказ Добросклонскому и крепко пожал руку ошарашенному Меркульеву. Затем опустился в кресло и разрешающе махнул остальным. Подмигнул:
– Погоны потом закажешь… ну и стол, естественно… Все потом. – Он посерьезнел: – А пока – работаем. Министру я доложу, операцию одобряю. Курсанта завтра заберешь в свое распоряжение, Дашков в курсе. Давайте, товарищи офицеры, еще раз пробежимся по плану. Лучше, как говорится, перебдеть, чем недобдеть…
Глава 7
За проведенные в управлении семь часов погода изменилась кардинально. Сухая жара сменилась липкой духотой, вдали ощутимо рокотало. Стремительные смерчики заворачивали в воздушные кульки мелкий мусор и пыль.
После суеты последних часов, проведенных в прохладном здании, ощущение влажного предбанника немного выбивало из колеи.
Меркульев мельком глянул на наручные часы, в очередной раз убедился, что время все же двигается вперед. Скомкал пустую папиросную пачку – выкурено было столько, что впору было выжимать никотин из легких.
Из парадного подъезда стайками выходили сотрудники, шумно и многословно растекались по обеим сторонам улицы к станции метро и автобусным остановкам – рабочий день подошел к концу.
Меркульев меланхолически покрутил в руках фуражку и со вздохом водрузил ее на голову. Усталость медленно разъедала стальной стержень, держащий его на плаву в течение дня.
Пора было двигать домой – назавтра предстоял очередной горячий денек. Ничуть не отличающийся от остальных…
Стандартный маршрут – пешочком до зеленой линии метро, на Свердлова, под землю. Метрополитеном до Каширской, а там опять пешком до родной Котляровской. Ну или на электричке до Чертаново…
Меркульев еще раз глянул на часы. К черту…
Голова гудела, но он понимал – если не обдумать, не разложить все в собственном сознании по полочкам, мысли будут крутиться по кругу, выматывая физически.
Поэтому – вперед, ногами стимулировать мозг! Ему нравилось одно место в районе Курского вокзала – «пышечная» на пересечении Казакова и улицы Чкалова. Тем более желудок сигнализировал о времени вечернего приема пищи – обед в столовой управления давно забылся.
Он решительно зашагал в сторону Кремля.
Москва приняла его в объятья, попеременно, через улицы, погружая в свои вековые тайны. Улица Разина, переходящая в Забелина, которая родилась как исконная Варварка в сердце Китай-города, – древние палаты, храмы и церкви. Потом Покровка, Чистопрудный бульвар и прямиком до Садовой-Черногрязской. Затем направо на Земляной Вал до пересечения с Казакова…
Хотя нет, не так! По-новому – по Чернышевского до Чкалова…
Старые-новые названия не меняли самой души Москвы – город много чего пережил в своей долгой жизни… Менялись люди, менялся общественный строй, но столица двигалась в потоке истории, словно могучий ледокол, – величавая и равнодушная к мелким изменениям и пертурбациям.
Ноги сами несли Меркульева привычным московским аллюром, он вдыхал душный воздух, пропитанный запахом пыли и бензина, мозг работал в нормальном боевом режиме.
План, предоставленный сегодня Цепкову, вроде бы учитывал все нюансы, но была в нем одна маленькая загогулина, заноза, терзающая майору нервы.
Вся задержанная братия была действительно испугана до неприличия. Мелкая шпана не ожидала такого эффекта от своих ночных приключений. А вид двух трупов привел их в состояние шока – сто вторая «мокрая» статья совсем не входила в жизненный план хулиганов.
Меркульев не преминул на допросах уточнить, что второй погибший – сотрудник милиции, это позволило еще действеннее развязать языки задержанным…
«Работники ножа и топора» выложили все – сдали друг друга с потрохами. Наговорили на несколько десятков лет тюрьмы…
Вот только про того, кто приходил к ним этой ночью, выяснить так и не удалось. Единственный человек, имеющий информацию, – главарь группировки Ладынский, так и не раскололся… Зоны он боялся меньше, чем встречи с ночным гостем.
Сколько ни бились Меркульев и старший следователь Коробейников – результат был нулевой. Зацепка через Чавадзе также привела в тупик. Обыкновенный барыга, любитель халявных денег и сомнительных компаний. Меркульев с омерзеньем вспомнил допрос его родственников – крикливых и наглых торговцев.
Кроме всего прочего, выяснилась весьма неприятная подробность – во всех шалостях грабителей, вовсю пользовавшихся клофелином, были замешаны сотрудники линейных отделений милиции…
Схема была простая: в ночных вагонах электрички вычислялись одинокие подвыпившие мужчины. К ним подсаживался близкий по возрасту бандит и разными способами уговаривал жертву сделать глоток из бутылки с разведенным веществом. Человек терял сознание, его сообща, изображая пьяную компанию, выводили из вагона и грабили. Все было рассчитано: и психология, и скорость движения электрички, и контингент пассажиров. Умный пошел преступник…
Если редкие жертвы, преодолев неизменную амнезию, обращались в отделение милиции, то «свои» сотрудники умело гасили праведный гнев, запугивая или уговаривая потерпевших.
Но не только эта, сама по себе отвратительная, деятельность привлекла Меркульева к разработке плана. В некоторых показаниях задержанных, несмотря на их отчаянное сопротивление, мелькала любопытная информация – с некоторых пор действия преступной группировки начали управляться единой силой. Кто-то весьма влиятельный в преступном мире начал подбирать под себя мелкие банды, орудующие на железной дороге.
Криминальных авторитетов Меркульев отмел сразу – не обладали «родные» урки нужной технической квалификацией. Да и чужда была им такая узкая направленность.
Коробейников, старый и опытный сыскарь, сразу запросил оперативки по «железке» за год. Вместе они проанализировали поток происшествий и сразу же наткнулись на очевидную закономерность – рост преступлений на Казанском направлении.
Железная дорога от одноименного вокзала уходит на рабоче-крестьянский восток Москвы и Подмосковья, проходя через Выхино и Люберцы, затем сворачивает на казанский ход. Причем здесь же как раз участились и характерные грабежи грузовых вагонов. Странные, нужно отметить, грабежи…
Пломбы на опечатанных вагонах оставались целыми, а имущество и товары пропадали. Чаще всего это были продукты питания и лекарства… Оно и понятно – сбывать подобный трофей легче легкого. Дефицит всего и вся разъедал советское общество.
Спецраспределение, «колбасные» электрички, блат и «нужные» связи… Каждому жителю необъятной Родины были знакомы эти волшебные слова. Целыми семьями люди выезжали в крупные города, обманывая хитрую систему. Затаривались всем, чем было можно: колбаса, кофе, рыба, сыр – все, чем не могла в должном количестве обеспечить жаждущих граждан плановая экономика СССР.
Ну а восемь миллионов москвичей потребляли все. Нескончаемым потоком в столицу двигались эшелоны с продуктами, товарами и изделиями. Что, несомненно, привлекало всякий криминальный сброд.
Скромному до неприличия Меркульеву было не понять своих сограждан. Но, видя такое, он не мог не возмущаться изощренности преступников.
Продумано было все – время прохода товарняка, ассортимент грузов. Это убедительно доказывало наличие обширных связей и глубокие знания ситуации. Скорее всего, не исключалось и покровительство неизвестных чинов транспортной милиции.
Меркульев не питал иллюзий по этому поводу. Сволочей хватало везде – люди, отравленные самолюбием и жадностью, стремились во власть. Это не было проблемой, это всего лишь затрудняло расследование – приходилось опасаться распространения информации. Но и это можно было купировать. А вот нежелание прямого начальства давать «зеленый свет» полноценному расследованию напрягало.
Будучи подчиненным начальнику РОВД, Меркульев старался особо не давить на него, понимая щекотливость вопроса. А может, и предваряя неприятное открытие…
Именно поэтому пришлось пойти на нарушение субординации – благо начальник угро Главного управления Лентищев давно знал майора и не раз ставил его в пример своим сотрудникам. Прямое обращение принесло свои плоды. И дело даже не в изменении количества звезд на погонах – Меркульев не понаслышке знал об изменчивости судьбы, – дело было как раз в пока еще туманных подозрениях.
Мучительно захотелось курить. Меркульев, не прерывая размышлений, заскочил в удачно подвернувшийся гастроном. Уж что-что, а табачная промышленность СССР работала отлично – выбор папирос для любителя крепкого табака был обширный: «Казбек», «Беломорканал», «Север», «Ялта» и, конечно, легендарная «Герцеговина Флор»…
Увы, стоила она семьдесят копеек – цена более чем значимая для советского милиционера.
С удовольствием втянув табачный дым, Меркульев зашагал дальше.
