скачать книгу бесплатно
– Можно? – спросила девушка, спрятала руки в карманы и чуть нахохлилась, вжимая голову в плечи.
Мужчина только фыркнул в ответ и бросил на Еву недоброжелательный взгляд.
– Охамели совсем, нигде покоя нет, – бурчал мужчина себе под нос, явно сам с собой обсуждая Еву.
Ева вновь почувствовала странную волну. Мысли исчезли. Сознание смолкло. И Ева просто заговорила. Позже она и сама не могла вспомнить о чём. Речь лилась мерным потоком. Было что-то гипнотическое в её словах. И слова эти проточной рекой уносили обиду и злость из старика. После разговора он ушёл умиротворённым, на мягких ногах, как после сеанса хорошего массажа и качественной психотерапии. Глядя в удаляющуюся спину, Ева отчётливо поняла, что спасла старика от опрометчивого поступка, что его внутренний назревший взрыв развеялся. И он сам, и окружающие в безопасности.
Район развернулся картой на поле её чувств. И Ева стала чувствовать жизнь в нём, как будто район жил внутри неё, а разные люди лишь сочетание голосов и откликов.
Ева шла мимо домов и чувствовала настроение жильцов. Они сплетались в букете, как мазки красок на холсте, и создавали общую картину. Можно сосредоточиться на одном чувстве из букета, погрузиться в него, и перед глазами встанет картина, порождающая эти ощущения. И если поначалу картины вырисовывались смазанные, если поначалу все тревоги раскрывались лишь смутным пятном, то с каждым днём Ева видела картину, порождающую чувства всё чётче.
Иногда она ощущала напряжение, такое, как если бы живот крутило. И девушка спешила к источнику дискомфорта. По мере приближения ощущение усиливалось. И Ева шла навстречу боли. Однажды девушка позволила себе остаться дома и не идти на тревожный сигнал, не усиливать его при приближении. Он достиг пика, взорвался и раскатом прошёлся по телу. Бытовая ссора: сын ударил мать ножом. Ева узнала о преступлении на следующий день из паблика местных новостей и слухов. Что могла сделать Ева? Просто постучать в окно – они жили на первом этаже. Поймать мать на выходе из продуктового и дать возможность высказаться, послушать её, разрядиться.
Чужая трагедия стала Евиной. Беда не просто терзала душу, а как незажившая рана вытягивала силы, вылезла простудой над губой, усилилась псориазом за ушами. Район отразился не только внутри неё, но и рисовал узоры на теле: сыпь, шелушение, корки. Теперь Ева знала: это маячки, стоит прислушаться к себе, заглянуть внутрь и почувствуешь, кому помочь, чтобы спасти себя. Кому помочь, чтобы найти целостность.
Ева часто ходила на работу и обратно вдоль монастырской стены. По пятам трусила Тайра, поблёскивая красными зрачками. Ева больше не думала о зданиях как о телах, которым нужны человеческие души. Она всё чаще смотрела на невысокое одноэтажное здание, примыкающее к древней монастырской ограде, – часть монастырского ансамбля. Часовня святого Крестителя Иоанна Предтечи. Ничто не предвещало перемен в Евиной уверенно катившейся вниз жизни. Ничто, кроме наглой дворовой кошки.
Раз за разом натыкаясь взглядом на часовню, Ева ловила себя на повторяющихся мыслях. Мозг бросил якорь. И вид часовни работал как кнопка «пуск» для заезженной дорожки с мыслями: каменные храмы, пожирающие души. Вечные души, ищущие пристанищ в вечных каменных телах.
«Книга должна быть топором для замерзшего в нас моря» (Ф. Кафка).
«Всё, в том числе и ложь, служит истине. Тени не гасят солнце» (Ф. Кафка).
Таймер выставлен. Теперь хозяин цитат-жемчужин знает, когда они выстрелят. Маховик времени с хрустом проворачивается. Цитаты заряжены. Выстрел состоится. И уже известно, в кого попадут жемчужные пули слов.
ГЛАВА 8 | ГОРОД-РЕКА
Солнца не видящий город сам тут живёт, словно морлок.
Anacondaz
Бывает, что кот или пёс смотрит за спину хозяина или в пустоту. Говорят, видят привидений или другой мир. Бывает, что две кошки одновременно поворачиваются и смотрят в одну точку. Кот в Будапеште у камина, барсук в Канаде, Жираф в зоопарке Москвы, пингвины, опоссум, коала и ещё несколько животных из разных уголков Земли обернулись разом, как по щелчку. Никто не заметил. Животные смотрели в пустоту. Их взгляды бессмысленно замерли на несколько секунд. С ними одновременно обернулся парень в доспехах. Он единственный из всех зафиксировал взгляд не на пустоте, а на человеке. На молодой женщине в объёмной толстовке с голубоглазой кошкой на плече. Кошатница переходила дорогу.
«Не ходи», – хотел сказать рыцарь.
…
Когда удар рассёк щёку Евы и глаза залила чёрная пелена, в голове прозвучал насмешливый голос Синицы:
– Ну что? Что с тобой случится? Орлы тебя унесут? С такой стопкой отчётов не унесут! Или машина собьёт? Так ты по светофору переходи. А ещё лучше – по подземному переходу. Там современно так, красиво, как в галерее. Полы из розового мрамора. Красота! Почти командировка.
В голове – гулкий треск от удара, как у арбуза. Она упала пластом навзничь. На полу подземного перехода. На красивом мраморном полу.
…
Этим утром болезненное состояние смешалось с тяжёлым предчувствием. По пути на работу Ева не успела отделить одно от другого. Думала выйти на больничный, но не хотелось портить репутацию в самом начале на новом месте работы. Хотелось зарекомендовать себя. И совсем не хотелось звонить Синице. И отвечать на чёткие короткие вопросы. Где заболела? Какие симптомы?
Ева шла по улице, и над ней вился ворон, бросая хищные взгляды на сопровождающую её Тайру.
Несколько раз Ева заметила злой взгляд пернатого стража на себе, птица жадно заглядывала в глаза, словно прикидывая, удастся ли выковырять эти блестяшки? И унести.
Тайра, приметив птицу, сиганула Еве на плечо и юркнула в большой продольный карман балахона на животе.
Ева поднялась по ступеням, потянула за ручку двери, обернулась и увидела, как чёрная птица тяжело села на ветку, как страж у входа в царство мёртвых.
Библиотека стояла на месте. Синица радушно приветствовал Еву. И это радушие мурашками пробежало по спине. Внимание хуже, чем безразличие, когда проходят, не замечая, как мимо пустого места.
Тогда Ева ещё не знала, что буквально через тридцать минут Синица отправит её развозить бумаги по разным округам. Тогда Ева ещё не знала, как глупо будет чувствовать себя, подбирая слова для отказа. Что не сможет под взглядом поверх очков с чувством собственного достоинства рассказать о предчувствии. Не сможет подставить своё самое нежное, розовое, мягкое под пики едких замечаний руководителя. Что ей будет проще согласиться, чем услышать: «Ну нет, милая, если мы ещё будем считаться со всеми вашими депрессиями, видениями, вещими снами и гороскопами, то совсем никто работать не станет. Работать надо тяжело. Работа – это испытание для души. Бери квест – и топай выполнять задание. А капризы, вон, для кошки своей оставь. Господи, как тяжело работать с людьми магического мышления! Нет, ну почему не выдадут мне нормальных образованных, собираем тут всяких вот таких вот с предчувствиями!».
И стоило Еве заикнуться о внутренних ощущения, как Синица отрезал:
– Я не твой психотерапевт. Давай быстренько, два часа, туда-сюда и на месте.
А увидев печально-кислое выражение Евиного лица, добавил:
– Господи! И что Маша в тебе нашла?! Взяли бы девочку с МГУ или бы вторую, с психфака… Нет, вцепилась в тебя как в родную. Она так только за раритетные книги цепляется. И за тебя вот, раритет недоделанный. Так, всё, хватит, не звезди. Сними корону. Все мы туда ездим. И ты как все. У нас тут равноправие – избранных нет. Ну не убьют же тебя, в конце концов! – суетно всплеснул руками Синица.
– Если убьют, то я больше на работу не приду, – ответила Ева. – Возьмёте тогда свою девочку из МГУ.
Синица поправил очки, глядя на шантажистку, и ответил:
– Ты это, или работай, или другим работать не мешай.
А когда Ева скрылась в дверях кабинета, вздохнул печально:
– Девочка из МГУ прям сидит и ждёт моего звонка. Девочек из МГУ разбирают как горячие пирожки.
На этот раз разные уголки родного города скалились ухмылками с карты и ждали девушку в гости.
Ева попыталась прочувствовать Синицу – находила же она невидимые кнопки в душах случайных прохожих… Но тут чувствовала только непримиримость и звенящую принципиальность. Синица был на пике внутренней силы, и любое возражение только подпитывало эту нервную самоуверенность.
Ева поняла, что, уступив боссу в прошлый раз, подписалась на разъезды по городу. И соскочить будет непросто.
У границы района Тайра занервничала, стала дёргать хвостом из стороны в сторону и предупредительно гудеть, заглядывая в глаза хозяйке.
Но стоило Еве пересечь невидимую границу, как кошка, взвизгнув, спрыгнула с хозяйки и большими быстрыми прыжками скрылась.
– Предательница, – пробурчала Ева с обидой. – Ну и добирайся сама домой, как хочешь.
Ева оглянулась. С фасада бледно-салатового старого особняка на неё смотрела каменная кошка. Изваяние как будто обернулось, провожая молодую женщину тревожным взглядом. И даже боязливо поджало одну лапку.
– Сплошь хорошие предзнаменования, – пробубнила себе под нос Ева.
Интуиция активно пульсировала красным. Но Ева шла ей наперекор. Себе наперекор.
На этот раз приключения закончились на пешеходном переходе, когда металл стареньких «жигулей» толкнул девушку и та повалилась на асфальт.
Его в свою очередь бортанул сзади гонщик на «Ладе», который резко вышел из поворота и не вписался в распорядок светофора.
Ева чётко поняла: выбор стоит между работой и её жизнью.
Но даже внутренний образ Синицы ничего слушать не хотел и вымученно закатывал глаза.
Ева разыграла разговор с начальством внутри своей головы:
– Авария – случайность. И в нашем районе могла произойти.
– Могла, но произошла за его пределами.
– Лёгкий шок бывает полезен, адреналин разгоняет кровь.
– Тотальная кармическая невезучесть? Вздор, бредни и женская глупость!
Ева выдохнула и выложила последний аргумент внутренним оппонентам – увольнение.
Да, она боялась потерять работу. Да, работа ей нравилась. Да, опыт голодания и сбора находок по помойкам повторять не хотелось. Но жить хотелось больше, чем работать.
– Увольнение? Из-за такой фигни? Возьми денёк выходного за свой счёт, выдохни и снова в строй, – воображаемый Синица театрально кривил брови.
Пути к отступлению закрыты.
Ева неспешно шагала по подземному переходу. Ворон, верным стражем следовавший за ней от библиотечных дверей, покинул девушку на входе в подземное царство. И когда трое крупных ребят догнали её и прижали к стене, Ева услышала только протяжное и жалкое «Кар», больше похожее на всхлип.
Телефон, наличные, тонкое колечко перекочевали в карманы парней. Пара тупых ударов под рёбра. Боль расходилась мягкими ватными волнами: судорогой к коленям, тошнотой – в глаза. Ева сползла на пол. Один из парней приказал другим встать на стрёме, а сам взял Еву за подбородок и поцеловал, нагло. Она укусила и ухмыльнулась. Красные капли на полу. Томатный сок? В голове гудело. Нет, чья-то кровь. Капли, похожие на уходящих людей. Чья кровь? Пальцы на подбородке. Он развернул Евино лицо к себе. Удар. Хруст в черепе. И глухие шторы тьмы.
Он подмял девушку под себя прямо на сраном полу перехода. Ева впала в странный безмятежный ступор. Ей казалось, что она наблюдает за происходящим со стороны и даже не может сообразить, как ей нужно относиться к этому – осуждать? Злиться? Жалеть? Странная растерянность.
С потолка на неё смотрела надпись: «Убей их. И позвони». Но Ева не видела – густая пелена тьмы перед глазами.
Неожиданный визг. Парень закричал, подскочил и стал пытаться стряхнуть нечто шипящее с головы.
Тьма развеялась. Зрение прояснилось. Ева удивлённо признала в напавшем звере Тайру.
Кошка орала как сирена. И звук разбудил Еву. Девушка тоже закричала, попыталась подняться, но ноги не держали, и она повалилась обратно на пол. Ребята на стрёме бросились в рассыпную. Несостоявшийся насильник сумел схватить извивающуюся кошку и швырнуть её о стену. Убежал вслед за дружками. Тайра поднялась, пошатнулась и на некрепких ногах пошла к хозяйке, завалилась ей на грудь. Заурчала. И Ева потеряла сознание.
Когда Ева открыла глаза, перед ней был все тот же переход. Бумаги на полу. И верная урчащая Тайра на груди. Над ней склонился уставший доктор. В носу горел горький запах нашатыря.
– Слышите меня? – хмуро спросил медик.
Усталый медик. Знакомый медик.
Ещё несколько стандартных вопросов про количество пальцев, помнит ли она, кто она, и тому подобная муть.
– Госпитализируем? – спросил парень то ли у Евы, то ли у напарника, что-то быстро фиксирующего в бланке.
Ева взялась за бейдж на жилетке парня: «Степан».
– Стёпа, – Ева как будто пробовала имя на вкус. И если бы не привкус крови, то имя легло бы легко, как леденец. – Не надо госпитализировать. Мне домой надо.
– Наблюдать Вас надо, – сказал Стёпа серьёзно. – Внутренние кровотечения. Сотрясение мозга. Так можно и не проснуться.
– Что ты возишься с ней, – шикнул напарник. – Пусть пишет отказ и домой валит… отправляется.
– Мне правда домой лучше, – Ева смотрела в его серьёзные серые глаза. И чувствовала свет, тонкий, собранный в один лучик-нить, по которой нужно идти. Нить, по которой можешь выйти из лабиринта. Выйти с жемчужиной в руках.
– Родным позвонить можешь?
– Телефон украли.
Молодой доктор Стёпа покачал головой. Протянул Еве свой мобильник.
– Жемчужины… – Ева посмотрела ему в глаза. – Ты собираешь жемчужины.
Она признала в докторе посетителя библиотеки.
– Откуда… – Стёпа не успел договорить.
– Случайно услышала. В библиотеке. На днях…
Короткий разговор. Оказалось, что Стёпа закрывает смену в Евином районе. И сам живёт недалеко.
– Ладно, пусть едет с нами, – напарник нервничал. – Так даже быстрее получится, чем с госпитализацией. Нам машину сдавать нужно. Поехали, а?
В дороге Ева лежала на больничной кушетке. Поглядывала на затылок Стёпы. И думала, что нельзя его терять, такого хорошего. Нужно где-то найти место ему в своей жизни.
Из скорой пересели в такси. Уже вдвоём. Без фельдшера.
Стёпа помог Еве дойти до дома.
– Спасибо тебе, доктор Стёпа. Ты мне жизнь, наверное, спас. И ещё спасёшь, – Ева хотела сказать «и ещё много кому спасёшь», но заблудилась в словах.
– Надеюсь, больше не понадобится, – горько усмехнулся он.
Квартира встретила Еву вспыхнувшей при щелчке выключателя лампой. И оскалом тёмных комнат. Вечер сизыми пятнами заглядывал в окна. Еве захотелось спрятаться, и она, не включая свет, в темноте, прошла на балкон. Пальцы привычно мяли железную трубочку или разминались об неё, оттягивая боль. Ева распахнула балконную дверь: на полу её ждала раскорячившаяся чёрная птица. Ева вздрогнула. Дохлая птица, да ещё такая огромная – не к добру. Ева сильнее сжала трубочку. Но тут тени качнулись, и Ева отскочила, птица повернула к ней свою голову, мигнула светящимися зелёными глазами и прохрипела тихое, почти жалобное «кар-р-р».
Пока Ева прибывала в оцепенении, Тайра как ни в чём не бывало проследовала на балкон, по пути потёршись о хозяйскую ногу, понюхала птицу, та грозно и напряжённо следила за действиями кошки. А Тайра принялась нализывать лоб незваной гостьи.
Так птица и осталась в Евином доме.
Вот птица хищно смотрит на Тайру, клацкает клювом, телом пружинит, как будто подпрыгивая. Тайра приближается и виляет хвостом.
Тайра лежит в обнимку, вылизывает ворона. А тот косится на её жадно поблескивающие глаза, прицельно, вот-вот клюнет.
Тайра замечает, хмурится, отклоняясь, прикрывает глаза и мягко так, но настойчиво, лапой по клюву, по голове ворона, мол, что смотришь, противный, на благородную даму. Ворон отряхивается, теряет хищный вид.
Ворон скачет за Крысью. Тайра налетает, встревает между ними и передними лапами бьёт ворона по голове, без когтей, но с силой. Ворон отскакивает, прикрываясь крылом.
На следующий день Ева взяла выходной и провела его, прикладывая лёд к опухшему лицу.
