скачать книгу бесплатно
Наверное, кто-то увлечённый охотой, забрался далеко в степь, почти к самой границе с Мёртвой пустошью.
Ну и пусть.
Старика давно не интересовали людские заботы. Много, очень много лет назад (он уже и сбился со счёта, как давно это было), он пришёл в зелёные леса славличей. В те времена они били ещё почти дикарями, зализывающими раны от великой битвы, невольными жертвами которой стали. Уводя их в глухие леса, он дал им тотем Матери – сырой земли и оберёг Солнца – отца. Под его чутким руководством они из поколения в поколение росли и воспевали славу великим богам, учились строить жилища, печь хлеб, ткать ткани и собирать мёд.
«Откуда я знал всё это»?– впервые задумался Старик, смотря на вспыхивающиеся на бархатном небе звёзды.
Действительно, откуда?
И кто такой он сам?
Отправив в путь многих славных вождей, его руки были всё так же крепки, взгляд ясен, а мысли последовательны.
Почему боги до сих пор не забрали его к себе?
А, может?..
И, испугавшись мелькнувшей в его голове мысли, Старик поспешно закрыл глаза, перевернулся на другой бок и провалился в глубокий сон.
…Ранним утром, чуть только светило заиграло своими лучами с зеленеющей листвой, дружной гурьбой молодые славличанки с полными корзинами уже вымоченого и выстиранного белья отправились к реке. Там, у тихой заводи реки, весело переговариваясь, они, шустро прополоскав сорочки, бросали его в плетёные корзины.
Недлеко от них, на пригорке у старой осины молча стоял Ратибор. Его раны давно уже затянулись и он мог бы и уйти из селения, да только душа его была скована безответной страстью к покорившей его его сердце золотоволосой красавице с глазами цвета утреннего неба. Так и ходил он за ней мрачной тенью по селению, вызывая улыбки местных старух.
–А что, подруга, заслал к тебе сватов Койву?– умело выкручивая рубаху, спросила Йорку одна из девушек, наречённая Олесей.
– Сегодня обещался, – улыбнулась ей в ответ славличанка.
– Смотри, пока обещается, кто другой зашлёт, – засмеялась девушка, вынимая рубаху из реки.
–Это кто же? – удивилась Йорка, – Мне никто и не мил более него.
–А вон, глянь, – кивает девушка в сторону Ратибора, – тень твоя у осинки стоит, глаз не сводит.
Вместо ответа Йорка повернулась в указанную сторону и тут же, встретившись со взглядом Ратиборга, перевела взгляд на подругу:
–Тот, что ли? Он же старый совсем, – и, помолчав чуть, добавила, – и страшный.
Вывернув рубаху, девушка деловито осмотрела её и бросила в корзину:
–И ничуть не старый, – не согласилась она с подругой. – В самом соку. А высокий – то какой! И руки у него, знаешь? Вчерась как схватил меня, так я чуть дух не испустила.!
–Тебя?
–Меня, меня! Не отпустил бы, сама б не вырвалась.
Пытаясь скрыть выступивший на щеках румянец, Йорка украдкой бросила взгляд в сторону Ратибора, нащупывая в корзине бельё:
–Да и не наш он. Слыхала, уйдёт на днях.
Вспомнив кровоточащие раны на широкой груди мужчины, она невольно задержала взгляд на его атлетической фигуре и не заметила, как выскользнувшая из её рук сорочка медленно поплыла по течению реки.
–Может и так. Да только я видала, как он с твоим батькой говорил, – глубоко вздохнула Олеся и, увидев уплывающую сорочку, подскочила:
–Ой, смотри, смотри! Лови её!
Переведя взгляд с Ратибора, девушка увидела уплывающую сорочку и, высоко задрав юбку, спрыгула с помоста в воду, пытаясь поймать её, но неожиданно раздавшийся набат отвлёк её и она повернула голову в сторону деревни.
–Волки, – завизжали девушки, увидев выбегающих из леса хищников и, побросав бельё и корзины, сверкая голыми пятками, бросились к деревне.
Оглянувшись на убегающих подруг, Йорка попыталась схватить предательски уплывающую сорочку, но подскользнулась на глинянном дне и плашмя упала в воду.
–Да брось ты!– закричала Олеся и протянула подруге руку, но в этот момент…
…Жёлтый круг солнца, медленно поднимающийся над широкой равниной, осветил уныло шагающего по степи Ведуна.
Ночью ему снился сон.
Один и тот же на протяжении многих ночей.
Сине-голубое сияние окутывало его с головы до ног и проваливало в бездонную черноту. Где-то наверху сверкал белый свет и он безуспешно тянул к нему руки, с широко открытыми глазами падая всё ниже и ниже, а беспросветная тьма наваливалась на него, проникая вглубь тела и заполняя всё его нутро. Ещё немного и он сам становился всеобъемлющей темнотой, пожирающей слабо просачивающиеся отблески мерцающего света.
Над высокой травой с криками взлетело вороньё, громко каркая и дерясь между собой.
–Что это там?– спросил старик самого себя и свернул с пути в сторону сборища птиц.
Встревоженные его появлением, падальщики взметнули в небо и закружили кричащей стаей над не прошеным гостем.
– Кыш! Кыш!– замахал на них старец кривым посохом и раздвинул пучки ковыля.
В лицо ударил свежий запах начавшегося разлагаться мяса и Ведун брезгливо сморщился и отвернул голову.
В траве лежало разорванное на куски тело, когда-то бывшее человеком. Следы огромных зубов, оставленные на костях и черепе, говорили о том, что он был загрызен волками совсем недавно. А ошмётки мяса, свисающие с его костей, и недоеденные груды кишок указывали, что хищников было немного, не больше двух. Иначе остатков было бы гораздо меньше.
«Кто бы это мог быть»?– подумал Старик, разгребая посохом остатки несчастного, но, увидев остаток разорванной синей с голубым орнаментом ткани, бывшей, судя по всему остатком одежды несчастного, замер и отпрянул назад: «Не может быть!»– то ли в слух, то ли про себя воскликнул он и, замахнувшись на кружащих над ним птиц, быстро пошёл прочь.
… Протянув руку пытающейся встать из воды Йорке Олеся слышит позади себя грозное цоканье зубов и, оглянувшись, встречается лицом к лицу с зубастой мордой, из которой капают пенистые слюни.
«Ну вот и всё, конец», – моментально проносится в её голове и она закрывает лицо руками:
–Ааа!– кричит девушка и в этот момент чувствует, как кто-то толкает её в воду и она, взмахнув руками, спиной погружается в пучину водорослей. Очаянно барахтаясь, вскоре она всплывает на поверхность и, оглядевшись, видит бегущих со стороны селения мужчин и двуногого волка, уносящего на своём плече вопящую во всё горло Йорку. Мокрое платье обтягивает стройное тело девушки, обнажив длинные ноги, которыми она отчаянно стучит в грудь и живот похитителя.
–Йорка! – кричит спешащий из селения к ней на помощь Койву и, упав, кубарем катится с крутого склона к реке.
–Украли! Йорку украли! – визжат убегающие девушки, но, видя, что никто за ними уже не гонится, останавливаются и смотрят, как их подругу уносит огромный зверь со злобно скалящейся мордой.
Глава 22
Утреннее солнце золотым диском поднимается над раскинувшейся бескрайней степью из-за начинающего розоветь горизонта. Пучки распускающегося ковыля плавными волнами растекаются по зеленеющему ковру, стойкий запах чабреца смешивается с горьким ароматом полыни и, подхватываемый свежим ветерком, наполняет воздух дурманящими благовониями. Между раскинувшихся по степи цетущих сопок вдали виднеются гребни буро-красных холмов Мёртвой пустоши, раскинувшейся далеко на запад и хранящей уже сотни лет свои тайны.
Где-то далеко раздаётся глухой гул и вскоре из-за горизонта появляется тонкая тёмная полоска. Быстро приближаясь, она становиться всё шире и принимает всё более чёткие очертания. Ивскоре можно рассмотреть мускулистые крупы лошадей, их оскаленные от узд морды, раздувающиеся ноздри и намертво влитые в них тела всадников в остроконечных меховых шапках.
–У-й-я-я-я! – раздаётся многоголосный нескладный хор голосов и диссонансом проноситься по мирно пробуждающейся степи.
Навстречу им из-за холмов вырывается небольшой отряд и с разрывающими глотку криками несётся прямо на противника.
–У-й-я-я-я!
Расстояние между отрядами неумолимо сокращается и всадники уже могут разглядеть свирепые лица друг друга.
–Их мало!– кричит предводитель отряда Хатым и призывает:
–Раздавим их!
Сверкнули на солнце доставаемые из ножен сабли, готовые раскромсать врагов, короткой вспышкой блеснули наконечники наспех сделанных копий…
Но что это?..
Всего в нескольких метрах от врага, малый отряд вдруг резко повернул и поскакал в сторону мёртвой пустоши.
Преследующие их тургары резко остановились и замерли, недоумённо переглядываясь: «Куда это они направились? Разве можно им, людям, туда? Видимо, страх перед неизвестностью у них гораздо меньше, чем перед ними?» И, обрадованный этой мыслью о собственном превосходстве, Хатым перекрикивает топот собственного скакуна:
–Они бояться нас!
–У-й-я-я! Они бегут! – вторили ему радостные крики и, повернув коней, возбуждённые успехом тургары повернули за противником, свернувшим за бурые холмы.
Но как только большой отряд, уже праздновавший в душе победу над выскочкой Теймуром пересёк холмистую низменность и солнце засветило им в глаза, они увидели всю армию противника.
Прямо перед ними, всего в полуверсте, стояла только что удирающая от них конница, а перед ней, в высоких кустах ковыля, высоко поднимали свои луки пехотинцы.
–Они думают, что испугали нас?!– выкрикнул каюм Хатым. -Посмотрите! Их же в два раза меньше, чем нас! Эй! Теймур! Неужели ты думаешь победить в этом бою? Сдавайся и, может, быть, я позволю тебе остаться вождём клана, в который мы соберём всех ненужных стариков и старух! Как тебе это?
И громогласный хохот всколыхнул степь и поднял в небо стайки мелких пташек, прячущихся в густой траве.
Хатым, уверенный в своей победе, высокомерно подперев бок, смеялся и ждал.
Но гробовое молчание со стороны противника раздражало его всё больше и больше и он, вытянув руку, скомандовал безумным ором:
–В перё-о-од!
И вся неорганизованная толпа гогочущих всадников, подгоняемых жаждой крови и бойни, десятилетиями копившая в своих генах былую удаль, устремилась вперёд, готовая разорвать любого на их пути на мелкие части.
Но как только до невозмутимого противника оставалось совсем немного, земля неожиданно всколыхнулась и самые кровожадные тургары, нёсшиеся в первых рядах, исчезли из виду.
Успевшие встать на дыбы более медлительные всадники увидели, как их собраться провалились в десятки возникших ниоткуда огромных траншей с торчащими из них острыми кольями, на которых корчились и извивались от боли их уже мёртвые и ещё живые товарищи. И в это же время, не дав противнику опомниться, сотни стрел с пылающими ярким пламенем наконечниками, перелетев через смертельный ров, обрушились на отряд Хатыма, посеяв в его рядах панику.
–Убить их всех!– свирепо оскалив зубы, приказал Теймур и, направив в сторону врагов саблю, сжал круп несущей его лошади и первым врезался в охваченный паникой отряд.
–Назад!– заорал Хатым-бек, привстав на своей лошади и, сильно ударив её по маслянным бокам, повернул, но был выбит из седла налетевшим на него пылающим всадником.
Соединившись в один многоголосный хор, крики сражающихся, вопли раненых и стоны умирающих диссонансом накрыли степь, давно забывшую ужасы войны.
…По лесу разносится запах жареной дичи, идущий с тёмной, скрытой от глаз густыми еловыми ветками, поляне, на которой полыхающий костёр на вертеле жарит тушку прыгающего ещё несколько часов назад зайца.
Сидящий у огня Кантимир ворошит толстым суком горящие угли, вдыхая аромат готовящейся еды. Он изредка бросает косые взгляды в сторону дуба на уснувшую от изнеможения, связанную по рукам и ногам Йорку с обмотанной вокруг её рта тряпицей.
«Тонкая она какая-то. Слабая и бледная»,– думает он.– «То ли дело Кайра…»
Слабый шорох, раздавшийся среди кустов, заставляет иирка отвлечься и, положив руку на рукоятку ножа, повернуть голову в сторону шума. Но, увидев выходящего к нему Ратибора, он поднимается навстречу другу:
–Как ты?
–В порядке.
–Не заподозрили?
–Нет, – качает головой охотник и направляется к девушке:
–Зачем так связал?– спрашивает он друга.
–Прыткая больно, да царапучая, – отвечает тот, поворачивая вертел, – ты есть будешь?
Ратибор отрицательно качает головой и приседает напротив девушки.
–Вон, всего обцарапала, пока тащил, – продолжал жаловаться Кантимир, повернув другу спину с глубокими, местами со следами запёкшейся крови, длинными царапинами.
Не обращая на это никакого внимания, Ратибор осторожно дотрагивается до руки девушки и она, вздрогнув, открывает глаза.
–Не бойся, милая, – ласково начинает мужчина, – никто тебя не обидит, – и осторожно опускает с её губ тряпицу.
Вместо ответа Йорка сильнее упирается в дерево, словно хочет укрыться в нём:
–Зачем ты так? Мы же приняли как своего, рану лечили, на ноги подняли.
Ратибор садится ближе к ней на колени и тянет руку к золотистым кудрям, осторожно убирая локон со лба девушки:
– Люба ты мне. Люба. Да отец твой в отказ пошёл.
Йорка отдёргивает голову:
–Так, значит, и решился на…
–Не гневись, милая, – перебивает её охотник, приближая своё лицо.
Горящие страстью глаза жадно впиваются взглядом в каждый миллиметр лица девушки. Горячее дыхание обдаёт теплом её охладевшую от ночи кожу.
–Ничего не могу с собой поделать. Околдовала ты меня, Йорочка, как никто другой, околдовала – нежно шепчет мужчина пересохшими от желания губами в самое ухо избранницы, – жить не могу без тебя. Дышать не могу без тебя. Все думы о тебе лишь одной.
Горячие губы осторожным поцелуем дотрагиваются до уха, спускаются к шее, плечу, упругой груди.
