Тили-бом, тили-бом… Лесная сказка

Валерий Марро

Тили-бом, тили-бом… Лесная сказка

Глава 1

Хотите верьте, хотите нет, ребята, но эту сказку мне помогла написать одна знакомая Сорока-белобока. Не могу сказать – во сне это было или наяву, но как-то утром она постучала в мое окно своими остреньким, черным клювом, быстро-быстро протараторила суматошно-бестолковое: тррр-тррррррр… трр-трр-трррррррр… – и улетела, вертя хвостом, словно пропеллером. Выйдя на балкон, я обнаружил там аккуратно перевязанный сухой былинкой сверток, в котором находились несколько берестяных листочков, исписанных мелким почерком.

Буковки были такие маленькие и неразборчивые, что мне пришлось немало потрудиться с увеличительным стеклом в руках, прежде чем я смог привыкнуть к причудливой орфографии этой странной рукописи. К тому же оказалось, что текст, которого было довольно много, вносился кем-то крайне небрежно и напоминал иногда забавную игру «Ералаш» – так много было в нем грамматических ошибок и бессвязных оборотов речи, хотя, одновременно с этим, несколько фраз были написаны по-французски. Некоторые строчки набегали одна на другую, а часть из них была густо замазана черничным соком или заклеена кедровой смолой и сухими буковыми листочками. Вдобавок к этой жуткой безалаберности, буквально с каждой страницы на меня таращились своими уродливыми глазками какие-то немыслимые, фантастические чудовища, составленные из большого количества букв, восклицательных знаков, междометий, разрозненных, неизвестных мне, слов.

После долгой и мучительной расшифровки этих странных орфографических ребусов оказалось, что, на самом деле, это всего лишь тщательно спрятанные таинственным автором безобидные детские стишки (судить об уровне которых я не берусь и оставляю в том виде, в каком они ко мне попали). Но самое удивительное меня ждало в конце: рукопись была не окончена и обрывалась на полуслове какой-то непонятной извилистой линией, о происхождении которой можно было только догадываться.

Все это повергло меня в состояние глубоких раздумий по поводу происшедшего, но, поскольку Сорока-белобока с тех пор больше не появлялась, я не имел абсолютно никакой возможности установить: кто автор этого странного сочинения? Каким образом оно попало к Сороке-белобоке? И почему Сорока-белобока, передав сверток мне, улетела, так ничего и не объяснив?

Тем не менее, упорно продвигаясь, словно Алладин, по таинственным лабиринтам коварной рукописи, я стал за всеми ее нелепостями и ошибками постепенно различать очертания удивительной лесной истории, которая захватила меня по-настоящему и заставила работать над необычным посланием, не покладая рук. В конце концов, кое-что переделав, исправив и досочинив, я заново переписал текст, изложив его в виде увлекательной сказки, в которой ясно просматривался определенный сюжет, была интрига и, как мне казалось, полное ощущение реальности происходящего. Чтобы сделать сказку более живой, я решил озвучить все песенные тексты, то есть, написал к ним мелодии, и нарисовал много забавных рисунков. (Надеюсь, ребята – они помогут вам весело прошагать вместе с героями по страницам этой занимательной книжки.)

Закончив, наконец, работу над сказкой, я отнес ее в редакцию, снабдив небольшим вступлением, где честно признавался в использовании сюжета, взятого из случайно попавших ко мне набросков неизвестного автора. Однако, буквально в тот же день, вечером, ко мне вновь явилась Сорока-белобока (не припомню только – во сне или наяву) и, с присущей ей непосредственностью, выболтала историю появления на свет загадочной рукописи. Увидев мое крайнее удивление, она взяла берестяные листочки, не спеша развернула их и, хитро посматривая на меня своими черными глазками, тихонько указала ухоженным коготком на еле заметный знак в верхнем уголке второго листочка (я принял его раньше за помарку), по контуру напоминавший старинный родовой герб.

Вооружившись увеличительным стеклом, я внимательно изучил его и действительно обнаружил наличие атрибутов геральдики неизвестной мне династии, среди которых просматривались несколько, тщательно спрятанных, букв, расположенных по окружности. Медленно вращая листок против часовой стрелки, я прочел их… и не поверил своим глазам: это было имя автора, которое только что назвала моя пернатая интриганка. Не теряя ни секунды, я бросился в типографию, где уже полным ходом шла верстка моего литературного труда, надеясь хотя бы частично исправить ситуацию.

И это мне удалось. В последний момент я успел внести некоторые изменения в текст, благодаря чему вы, ребята, тоже сможете теперь узнать – какую тайну открыла мне тогда Сорока-белобока? Правда, случится это не сейчас, а чуть позже (не хочу лишать вас удовольствия самим догадаться обо всем во время чтения).

Ну, а теперь давайте перенесемся вместе с вами в волшебный мир сказки, которую я назвал просто и весело – «Тили-бом, тили-бом…»

* * *

Эта история, милые ребята, случилась недавно в одном большом дремучем лесу. Там, на зеленой полянке, стоял красивый деревянный домик, в котором жила-была Кошка-мама со своими котятами – Пуфиком и Пафиком. Котята были добрые, ласковые, но очень уж шаловливые. Поэтому в домике частенько бывала еще старая ворона Каркуша, которую Кошка-мама приглашала присмотреть за своими маленькими непоседами, пока она сама управлялась по хозяйству, ходила на базар или собирала в лесу вкусные ягоды и грибы.

Так было и в это солнечное, субботнее утро. Кошка-мама встала пораньше, сбегала на речку, постирала целый ворох белья и вернулась назад, мурлыча про себя веселую мелодию. Развесив во дворе штанишки и рубашки, носочки и кружевные носовые платочки, гольфики и разноцветные панамки котят, она зашла в домик и позвала: «Пуфик?..Пафик?..» Но в ответ – ни звука! Мало того: в комнатке, где спали котята, была повсюду разбросана их одежда, валялись, где попало, игрушки, смятые обертки от «Твиксов» и «Чупа Чупсов», а между опрокинутыми вверх дном стульчиками-чурбанчиками, словно провода телефонной связи, тянулись нити размотанных клубков пряжи, приготовленных Каркушей для вязания.

Кошка-мама, пораженная увиденным, попыталась было тут же разбудить маленьких нерях, чтобы как следует отчитать их за содеянное, но не тут-то было: котята продолжали спать, как ни в чем не бывало! Тогда Кошка-мама, немножко подумав, решила пойти на маленькую хитрость: она стала прибирать в комнате, напевая при этом песенку, которую котята очень любили:

Что мне делать? Как мне быть?

Как мне деток разбудить?

Они сладко так спят,

Слушать маму не хотят.

Посмотрите в окно –

Встало солнышко давно,

Птички песни поют,

Мышки в норках снуют.

Все вокруг проснулось,

Солнцу улыбнулось!

Закончив первый куплет, Кошка-мама подошла к кроватке, чтобы посмотреть – не показались ли из-под теплого одеяльца остренькие ушки или хотя бы черненький носик? Но ее надежды были напрасными – одеяльце даже не пошевелилось! Кошка-мама посмотрела-посмотрела на маленьких сонь, вздохнула и продолжила уборку.

Что ж мне делать, как мне быть,

Как мне деток разбудить?

Они миленькие,

Они славненькие.

Только вот случилось так –

Встать с кроваток своих теплых

Не хотят никак!

Песня смолкла, но в кроватке вновь никто даже не шелохнулся. Тогда Кошка-мама подождала еще немножко, подождала, походила по комнатке, повздыхала и затем решительно направилась к беспробудным ленивцам, чтобы рассердиться на них уже по-настоящему! Но зеленое одеяльце вдруг вздыбилось, сгорбилось верблюдиком, затем подскочило до самого потолка и полетело по комнате, словно волшебный ковер-самолет. А котята спрыгнули с кроватки и со смехом признались, что они вовсе и не спали, а лишь притворялись, что спят, чтобы немножко поиграть со своей мамой.

«Ах вы, мои крошки!» – только и смогла вымолвить, удивленная таким поворотом событий, Кошка-мама. И, видя, как весело кувыркаются по комнате довольные своей выходкой котята, закружилась вместе с ними, приговаривая:

Ну и ладно. Так и быть!

Я сама люблю шутить.

Шутка всем нам помогает,

От забот нас отвлекает.

С шуткой жить нам веселей,

Дело спорится скорей!

(Может быть, кому-нибудь из вас, ребята, покажется несколько странным такое легкомысленное поведение нашей Кошки-мамы, которая вместо того, чтобы строго отчитать своих деток за непослушание, принялась играть и забавляться вместе с ними. И, безусловно, в чем-то вы были бы правы, если бы подумали именно так. Но я очень прошу вас – не спешите осуждать ее. Почему? Ну потому, хотя бы, что она была, во-первых, очень доброй мамой; во-вторых – совсем молодой; и, в-третьих (скажу вам по большому секрету), наша Кошка-мама очень любила своих сыночков. Но это совсем не означало, что она вообще не воспитывала их и не давала им необходимых наставлений и советов. Впрочем, вы убедитесь сейчас в этом сами).

Набегавшись и наигравшись со своими маленькими шутниками, Кошка-мама подозвала их к себе, приласкала, приголубила и после этого строго сказала:

Но чтоб спинка не болела,

Чтобы крепче было тело,

Нужно все же не лениться,

В меру сил своих трудиться,

Вместе с солнышком вставать…

– И кроватки убирать! – быстро подсказал маме озорник Пуфик.

– Не забыть помыть посуду! – добавил Пафик, указывая на Пуфика.

– Соблюдать порядок всюду! – согласился Пуфик, указывая на Пафика.

–Делать каждый день зарядку, – нехотя вспомнил пару гимнастических упражнений Пафик.

– Поливать с Каркушей грядку, – изобразил лениво Пуфик предстоящую работу.

– На полу свои игрушки не бросать, – пообещал маме Пафик, складывая в коробочку разбросанные повсюду игрушки.

– И штанишки самому же постирать, если вымазался где-то! – хитренько указал Пуфик на большое пятно от паслёна, темнеющее на бежевых шортиках Пафика.

– Молодцы! – засмеялась довольная Кошка-мама. – За все за это я сегодня, мои крошки, – не хочу того скрывать – вас порадую немножко.

– Ой, ура! А как? А чем? – запрыгали возле мамы с радостным визгом котята.

– Да пустяки совсем, – не спешила раскрывать свой секрет Кошка-мама. – Просто время пролетело, вы заметно подросли. Пообтерлись, износились ваши старые пальтишки. И, хотя вы шалунишки, я того не потерплю и на зиму вам обоим шубки новые куплю!

Вы представить себе не можете, милые ребята, что стали вытворять после этого наши маленькие сорванцы. Скажу только, что беспорядок, царивший в комнатке, увеличился, по крайней мере, вдвое: рубашка Пуфика оказалась на буфете, шортики Пафика – на люстре; а старинные ходики, висевшие на стене, перестали показывать время. (Пуфик, разогнавшись, ухватился за привязанную к железной цепочке гирьку и она с треском опустилась до самого пола.)

– Ой, спасибо, мы так рады! – вернулись, наконец, к своей маме счастливые котята.

– Это первая награда вам за то, что не ленились, – объяснила шалунам Кошка-мама, возвращая не место их одежду и приводя в порядок ходики, – и, быть может, не всегда, но все же с мамочкой трудились, далеко не убегали и Каркуше помогали…

Кошка-мама хотела еще сказать, что если сыночки и впредь будут вести себя так же примерно, то в следующий раз она обязательно купит им уже новенький ноутбук, но в это время вдруг послышалось громкое воронье "кар, кааар…" и в комнату через окно влетела ворона Каркуша.

(Должен вам сказать, милые ребята, – это была не совсем обычная ворона. А отличалась она от других ворон тем, что, во-первых, умела говорить стихами. Причем сразу на нескольких языках: немецком, китайском, японском, русском и даже немножечко французском (запомните это, милые ребята). Во-вторых, носила на голове изящную черную шляпку с вуалью, чем вызывала постоянное раздражение у своих горластых лесных сородичей – серых ворон. Ну, и в-третьих (и это самое интересное!): в большом кармане ее любимой черной юбки с кружевными оборками постоянно находился очень красивый старинный веер из разноцветных павлиньих перьев, которым она важно обмахивалась в жаркую погоду, отдыхая где-нибудь в тени от своих бесконечных вороньих трудов.)

С добрым утром, кар, кар, кар! –

радостно приветствовала всех не лету Каркуша. Затем опустилась на пол, внимательно посмотрела вокруг и строго спросила:

Ведь пора уж на базар!

Почему так задеррржались?

Не умылись? Не прибрррались?

Но наши котята и не думали отвечать на каверзные Каркушины вопросы. Вежливо поздоровавшись с ней, они отошли затем в сторонку, достали из угла любимый оранжевый мячик и стали с увлечением играть в футбол.

А что же наша Кошка-мама? Как она повела себя в этой, не простой, ситуации – ведь претензии строгой Каркуши относились не только к ее непослушным сыночкам, но и к ней самой?..

Скажу сразу, ребята: наша Кошка-мама, несмотря на молодость, оказалась очень умной и дальновидной. Она не стала ссориться с Каркушей, а подошла к ней, улыбнулась и очень миролюбиво сказала:

– Не сердись,

с нами рядышком садись.

Отдохни, поди устала…

После этого подвела Каркушу к столу, усадила ее на чурбанчик, а сама пристроилась рядышком, на кроватке котят, надеясь продолжить разговор. Но Каркуша совсем не собиралась идти на примирение – уж очень ей не понравился беспорядок в комнатке в это прекрасное субботнее утро.

– Я ворррчать не перррестану! -

заявила она категорически и, воспользовавшись тем, что котята продолжали увлеченно гоняться за мячом, принялась отчитывать молодую хозяйку уже по-настоящему:

Время позднее. Пора!

Кушать хочет детвора!

Нужно им давно умыться,

На лужайке порезвиться,

И в положенные сррроки…

(здесь Каркуша сердито постучала коготком по столу) –

Выучить свои уррроки!

В этот момент из окна на стол, возле которого сидела Каркуша, упал маленький солнечный лучик. Этим и воспользовалась догадливая Кошка-мама.

– Успокойся, погоди – целый день ведь впереди! – начала она издалека и затем с улыбкой указала на лучик. – Посмотри, какое солнце светит малышам в оконце!

День хорроший, это да! –

уже более миролюбиво сказала Каркуша, искоса взглянув на лучик.

– Ну вот видишь! – обрадовалась Кошка-мама, почувствовав, что пусть незаметно, совсем по чуть-чуть, но Каркуша все же уступает ей и становится добрее. – Не беда, что совсем-совсем немножко этим утром наши крошки задержались, не умылись, на лужке не порезвились.

Здесь Кошка-мама наклонилась к старенькой ворчунье, нежно обняла ее и тихонько добавила:

Слишком мало выпадает нам минуток,

чтоб могли мы поласкать своих малюток.

– Хорррошо, я помолчу.

Я ррругаться не хочу. –

сдалась, наконец, Каркуша, попавшись на эту незатейливую хитрость нашей Кошки-мамы. (Дело в том, милые ребята, что Каркуша, как и Кошка-мама, тоже очень любила пушистых проказников.)

Может быть, когда уйдете,

Я немножко поворррчу.

С этими словами Каркуша поднялась, отошла вглубь комнатки, села на кленовую скамеечку, что стояла возле окна, и занялась вязаньем.

– Поворчи, коль так охота, – присела возле нее Кошка-мама, – а у нас своя забота: на базар я поспешу. И тебя за малышами, между стиркой и делами, посмотреть я попрошу…

Но как только Кошка-мама произнесла эти слова, к ней тут же подбежали Пуфик и Пафик, подхватили ее с двух сторон и увели подальше от Каркуши.

Не волнуйся, мы вдвоем

Без тебя не пропадем! –

уверенно заявили они ей (давая этим понять, что присматривать за ними, как за маленькими, совсем не обязательно). После чего принялись излагать программу своих дальнейших действий. Причем делали это с такой скоростью, что Кошка-мама едва успевала поворачивать голову, переводя взгляд с одного сыночка на другого:

– Будем в травке веселиться!

– И на солнышке резвиться!

– Будем ждать, когда придешь!

– Молочка нам принесешь!

– Шоколадок!

– Карамелек!

– Косолапого Емелю!

– Гуттаперчевых мышат!

– И зеленых лягушат!

– Винни-Пуха!

– Зайку!

– Мишку!

– И еще большую книжку

Про носатого, смешного,

Деревянного мальчишку!

От такого количества заказов у бедной Кошки-Мамы закружилась голова, но, тем не менее, она пообещала маленьким хитрецам купить все, что они просили, вплоть до книжки про носатого мальчишку. (Конечно же, милые ребята, вы давно уже догадались, что зовут этого носатого мальчишку… Буратино!)

Ведь и мне, поверьте, тоже, – призналась она при этом, –

Не хочу того скрывать,

Так приятно будет с вами

Эту книжку почитать.

Время мчится, детство скрылось –

Многое уже забылось…

После этого Кошка-мама засуетилась, засобиралась в дорогу, не забыв, однако, дать котятам последние наставления: за ворота не ходить, на лужке своем играть и Каркуше помогать – в доме и на огороде.

И тут Пуфик, как бы невзначай, спросил маму:

– А можно, мы с Пафиком тебя проводим?

Кошка-мама решительно запротестовала, закачала головой, замахала лапками:

– Нет, нет, ни в коем случае!

Но котята так уговаривали ее, так обещали быть хорошими и послушными, что Кошка-мама, в конце концов, не выдержала и сказала:

Ну, да ладно, так и быть,

Разрешаю проводить

До опушки. Только слово

Дайте маме, что потом

Никуда вы не пойдете,

А скорей вернетесь в дом!

– Ну, конечно! Обещаем! Мы назад дорогу знаем! – бросились целовать свою мамочку счастливые котята. И, подхватив приготовленную еще с вечера большую корзину и напевая мелодию веселого марша, они направились к выходу. Да так быстро, что Кошка-мама едва успела догнать их уже у самых ворот.

В домике стало тихо. Каркуша посидела-посидела на скамеечке, повязала носочки, повздыхала, а затем встала и вышла на улицу. Походила по дворику, выглянула за ворота – но там уже никого не было. И только доносились еще издали звонкие голоса котят:

Тра-ля, тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля,

Тра-ля, тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля…

Каркуша слушала мелодию долго-долго, до тех пор, пока она полностью не растворилась в шуме листвы и птичьего гомона. Затем вернулась во двор, послонялась возле домика, не зная, куда себя деть. И вдруг как-то сразу вся изменилась, подобралась, выпрямилась и, напевая полюбившийся ей марш, бодро зашагала по полянке.

Тра-ля, кар-ля-ля-ля, тра-ля, кар-ля,

Тра-ля, кар-ля-ля-ля, тра-ля, кар… –

увлеченно грассировала Каркуша тонким голосочком, вскинув на плечо невидимое ружьё, словно сказочный оловянный солдатик. И, конечно же, шагала она уже не по скромному лесному дворику, а по блестящему, парадно-строевому, плацу. И тысячи кавалергардов с восхищением смотрели на нее, любуясь чудесной выправкой и отточенным в учениях чеканным шагом… Неизвестно, как долго продолжалась бы эта увлекательная игра в далекое прошлое, но Каркуша вдруг охнула, схватилась за бок… и заворчала. Вначале тихонько, потом все громче и громче: