Дворняга Новелла

Валерий Марро

Дворняга Новелла

Глава 1

"Я узнал дружбу по тому, что она не

знает предательства…"

Антуан де Сент-Экзюпери

I

Была осень. Мелкий дождь занудливо падал на пожухлые листья, сиротливо лежавшие на опустевших дорожках аллей, мокрых скамейках, потемневших цветочных клумбах и, казалось, совсем не собирался прекращать свой монотонный, назойливый бег. Временами дул холодный, порывистый ветер, и от этого все вокруг казалось еще более сырым и промозглым.

Он сидел в углу парка под выкинутой кем-то за ненадобностью картонной коробкой и тихонько скулил. Шерсть на нем насквозь промокла, он весь сгорбился, поджал лапы, стараясь согреться, но ему это никак не удавалось. К тому же близился вечер, от чего на душе у него становилось совсем скверно.

Он с тоской смотрел на видневшиеся вдали силуэты домов с ярко светящимися квадратами окон; на редких прохожих, торопливо пробегающих мимо; на стоявшее недалеко от него огромное изваяние, пугающее своей неподвижностью, и все больше убеждался в том, что ни этого парка, ни домов-чудовищ, ни всего того, что окружало его здесь, он никогда не видел и что все это чужое, не знакомое ему.

Иногда ему даже казалось: происходящее с ним сейчас – это жуткий сон. И стоит лишь тихонько закрыть глаза, как навсегда исчезнет и этот надоедливый дождь, и этот ужасный, холодный ветер, и он снова окажется в своей теплой, уютной каморке, в которой беззаботно проживал еще совсем недавно. Но время шло, ничего подобного не происходило, и только реальность вновь и вновь безжалостно напоминала о себе.

Стало совсем темно. Все сильнее дул ветер, в ярости раскачивая огромные деревья, срывая с оголенных ветвей последние, оставшиеся еще кое-где, листья. Они кружились над ним, падали на асфальт, на разбухшую от воды землю, сбиваясь местами в небольшие, трепещущие от ветра, кучки. Он потянулся к одной из них, неумело разгрёб её лапой, но листья оказались холодными, липкими от воды и совсем не грели его.

Он повернулся, надеясь вновь забраться в свое убежище, но в это мгновение коробку подхватило ветром и, покружив в воздухе, с силой отшвырнуло в сторону. Он заметался, заскулил, пытаясь найти какое-нибудь укрытие, но натыкался в темноте лишь на мокрые кусты и холодные камни клумб.

А ветер дул всё яростнее, забирая последнее тепло из его, ничем не защищенного уже, тела. И чувствуя медленное, но неотвратимое приближение чего-то ужасного, безжалостного, от чего невозможно найти спасения, он из последних сил выбрался на негнущихся лапах на асфальт, вытянул свою тупую морду навстречу дождю и холодному ветру, и неумело, по-щенячьи, завыл…

II

Сергей торопился домой – до тренировки, которая начиналась в девятнадцать ноль-ноль, оставалось минут сорок. Он уже собирался свернуть с аллеи и пойти напрямик, как вдруг сквозь шум дождя и порывы ветра услышал чей-то жалобный плач.

Сергей замедлил шаг, осмотрел внимательно кусты, мокрые скамейки,

дорожки аллей, но ничего не заметил. "Показалось", – подумал он и, втянув поглубже голову в капюшон новой, японской куртки, зашагал дальше.

На этот раз плач раздался совсем рядом. Сергей повернулся на звук: прямо перед собой, на мокром асфальте, он увидел маленький, съёжившийся комочек.

– Эх ты, дружочек… кто же это тебя так, а? В такую-то погоду…

Сергей нагнулся, протянул руку. Щенок вильнул куцым хвостом, ткнулся неуклюже в ладонь мокрой мордочкой, тихонько заскулил.

Чувствуя, как содрогается под рукой мокрое тельце, Сергей беспомощно оглянулся в надежде увидеть хоть кого-нибудь, но аллеи были пусты. Не зная, как быть дальше, он поднялся, постоял в нерешительности, затем наклонился, провел рукой по мокрой головке и, резко выпрямившись, быстро зашагал прочь.

"Подберёт кто-нибудь, – аккуратно огибая зеркала луж, подумал он. – Да и куда я с ним: две комнаты на шестерых, на балконе повернуться негде. Жалко, конечно, симпатичный малыш…". Но, пройдя несколько метров, Сергей вновь услышал плач: разбрызгивая лужи, неуклюже подпрыгивая на кривых, непослушных лапах, щенок бежал за ним и отчаянно скулил.

"Ах, дружочек ты мой! Ну куда же я тебя? Куда?!…"

Сергей остановился. Щенок подбежал к нему и, не переставая скулить, попытался влезть на кроссовки, но не удержался и неловко скатился на асфальт. Поколебавшись мгновение, Сергей взял в ладони дрожащее тельце, отряхнул от воды и, бережно укутав в носовой платок, торопливо сунул под куртку.

"Сделаем пока вот так, а там видно будет!" – с облегчением подумал он и, подмигнув притаившемуся в темноте малышу, пошел дальше. Выйдя из парка, прибавил шаг и, быстро перебежав через пустынную, освещенную единственным фонарём, улицу, решительно направился к знакомому с детства подъезду стоявшего неподалёку многоэтажного дома.

III

Тренер внимательно следил за тем, как сосредоточенно отрабатывал Сергей перед зеркалом финты, нырки, уклоны. Затем отошел в глубину зала, делая на ходу короткие, властные указания парочкам отчаянно колошматящих друг друга ребят: одних просил поработать с "грушей", другим подставлял "лапу", и вновь, издалека уже, присматривался к Сергею. Наконец, не выдержал, отвёл его в сторону.

– В боксе побеждает тот, кто ясно мыслит. У тебя сегодня в голове винегрет. А ну… давай, выкладывай – что случилось?

Сергей в свои неполные семнадцать лет привык быть суровым и сдержанным. После того, как на шахте погиб его отец, ему, четырнадцатилетнему подростку, пришлось взять на себя многие заботы в семье: в доме остались три младшие сестрёнки, мать и бабушка. Мать после похорон слегла, долго не поднималась, потом часто болела, поэтому хозяйство Сергей вёл вдвоём с семидесятилетней бабушкой и старшей из сестёр, Олей. Они по очереди ходили в магазин, на базар, доставали продукты, варили, стирали, отводили младших сестрёнок в садик и школу.