скачать книгу бесплатно
– Буду ждать!
Повесив трубку, я выскочил из промороженной будки и с удовольствием нырнул в теплое нутро автомобильного салона. Кстати, надо бы подзаправиться, а то я все катаюсь-катаюсь, как будто бак в машине безразмерный. Кажется, где-то неподалеку я видел бензоколонку. И талоны в бардачке нашлись. Илья Ильич, или кто-то из его порученцев, позаботился о солидном запасе талонов на бензин.
Заправка действительно нашлась и к ней была даже не слишком длинная очередь частников.
Наполнив бак бензином марки «А-93», я помчался к «Гастроному». Здесь мне без разговоров отгрузили дефицитной продукции по блату. И я повез ее к раненной милиционерше. Лиля открыла мне сама. Я ввалился в прихожую, чувствуя себя Дедом Морозом с подарками. Красавина дома была не одна. Это мягко говоря. В трехкомнатной квартире оказалось полно народу. И все родственники. Честно говоря, я даже запутался, кто чей племянник, а кто кому тетка.
Само собой, на вечерок, с глазу на глаз, я не рассчитывал, но в такой ораве даже и поговорить толком было нельзя. Впрочем, люди оказались не вредные и не назойливые. А даже душевные.
Накрыли на стол и тут же вывалили на него все, купленные мною, деликатесы. Не стали ныкать по холодильникам да буфетам. А попив чайку, расточились, кто куда, оставив нас с Лилей наедине. Красавина подлила мне еще чая и положил на блюдце кусок торта. Ну вот теперь можно было поболтать по душам.
– Слушай! – спохватился я. – Ведь мне нужна твоя помощь!
Глава 5
– Если опять надо ехать брать кого-нибудь с поличным, то с меня сейчас мало толку, – улыбнулась Лиля.
– Нет, этого пока не требуется.
– Мне нравится слово «пока», – сказала она. – Ну, я тебя слушаю.
– Понимаешь, мать Сереги Зимина вроде за ум взялась… Да вот только ее не хотят на работу брать.
– Погоди, она же вроде больная!
– Больная, – кивнул я. – Есть такая болезнь – женский алкоголизм.
– Ну мне, конечно, известно, что Тамара Мироновна выпивала…
– К счастью, ты не видела, что там у них дома творилось. Пришлось разбираться. А вот их участковый, если и готов принять меры, то исключительно – к самой Зиминой. Надо как-то помочь ей с устройством на работу, иначе она опять сорвется. Я попробую разузнать в школе, а ты, если можешь, по своим каналам.
– Конечно, я постараюсь выяснить, хотя мои возможности не столь уж велики, – проговорила Красавина.
– Вот и отлично!
Мы помолчали некоторое время, затем Лиля вздохнула и произнесла:
– Честно говоря, за все время службы инспектором по делам несовершеннолетних никогда не встречала такого учителя, как ты.
– Какого такого?
– Заботливого.
– Да ладно…
– Не скромничай, – сказала она. – Чаще всего учителя прячутся за кого угодно – за родителей, за пионерскую и комсомольскую организации… Норовят прикрыться разными бумажками, лишь бы не нести ответственности за своих воспитанников.
– А что, так можно было? – усмехнулся я и добавил: – Это я от педагогической неопытности. Вот подрасту, тоже начну прикрываться…
– Очень не хочется, чтобы ты подрос, – почти нежно проговорила Лиля.
Мне, конечно, приятно было слышать это, но разговор стал сползать на тему, которой лучше избежать. Не люблю разговоров обо мне самом. Большинство людей живет, зная о себе все или почти все, а я живу, почти ничего не зная о человеке, телом и некоторыми навыками коего я поневоле пользуюсь. А то, что я знаю о самом себе, в этой жизни почти непригодно. Поэтому любой разговор по душам, касающийся прошлого Санька Данилова, мне придется пресекать, не зависимо от того, как я отношусь к собеседнику.
Наверное, потому мне будет трудновато ужиться с женщиной, которая, в конце концов, станет моей женой. Ведь у женщин нюх на то, что мужчины пытаются скрыть от них. Начнутся подозрения, упреки, слезы, скандалы. А может вообще не жениться? У холостяка больше степеней свободы. Я и в прошлой жизни большую часть отведенного мне времени был в свободном поиске, так что какой никакой опыт у меня по этой части имеется. Впрочем, никогда не говори никогда. Жизнь может повернуться по-всякому.
– О чем ты задумался? – спросила моя собеседница.
– О жизни.
– И к какому пришел выводу?
– К такому, что никогда не говори никогда.
– Мудрый вывод.
– Спасибо!
Разговор наш иссякал. Я вообще не люблю пустопорожней болтовни. Есть что обсудить – обсудим. Поспорить – поспорим. Поругаться – поругаемся. А так – чего зря языком трепать? И допив чай, принялся собираться. Лиля проводила меня к выходу, поблагодарила за гостинцы и обещала позвонить, если что-нибудь удастся придумать для матери Сереги. На чем мы и расстались. Я не спеша вышел из подъезда, шуганул пацанов, ошивающихся возле моей тачки.
Вообще надо быть осторожнее. Могут снять «дворники», зеркала боковые, колпаки и даже колеса. Не ребятня, конечно, а какие-нибудь местные жулики. Запчасти в СССР в дефиците. А богатых народ не жалует. Даже если что-нибудь не скоммуниздят, то проколоть шины или нацарапать гвоздем слово из трех букв могут запросто. Так что береженого бог бережет. Не мешает противоугонку поставить. Интересно, есть они в СССР? Надо на этот счет с Митрофанычем перетереть. И прав Сидорыч, о гараже тоже следует подумать. Негоже такую ласточку все время под открытым небом держать.
С этими мыслями я и вернулся домой. Хорошо, что побывал в гостях. Можно было не возюкаться с ужином. Не мыть потом посуду и вообще. Лучше лишний раз перед сном книжку почитать.
Утром я пошел в школу пешком. Вернее – бегом, дабы совместить полезное с необходимым. Причем – намеренно удлинил путь. Выдвинулся заранее и потому успел принять душ, который был при школьных мастерских. Встретив Курбатова, я с ним поздоровкался и сказал, что ничего нового ему сообщить не могу. Илья Ильич больше пока на связь не выходил.
Занятия шли своим чередом. Постепенно я стал превращать уроки в тренировки для участников будущей спартакиады. Остальные ребята занимались по программе. Может это не слишком педагогично, но другой возможности подготовить нашу школьную сборную у меня не было. Думаю, остальные ученики не слишком-то обижались на меня за то, что я им меньше уделяю внимания. Особенно те, кто привык выполнять обязательные упражнения с полноги. Сам я тоже воспользовался шансом поработать над мышцой.
Вечером у меня секция, а надо было еще достать обои, краску, олифу для Зиминых. Я же обещал. Хозяйственный магазин, где продавали некоторые стройматериалы находился в центре. Пришлось добежать до дому, взять машину и отправиться. К счастью, магазин еще не закрылся. Я решил купить все, что там было пригодного для ремонта. Уж лучше приобрести больше, чем потом окажется, что чего-то не хватает. У Сереги еще не кончились уроки, поэтому мне пришлось все закупленное перетаскивать самому.
Хозяйка квартиры уже даже не ахала, а только молча забирала у меня банки, рулоны обоев, кисти и прочее. Похоже, она считала меня всемогущим. По крайней мере, это читалось в ее взгляде. Времени до начала занятий оставалось навалом, так что я натянул старый ситцевый рабочий халат, который вручила мне Тамара, и принялся помогать ей срывать со стен старые, в сомнительных пятнах выцветшие обои и наклеивать газеты. Так в СССР принято было подготавливать стены перед поклейкой обоев. Вскоре вернулся хозяйский сын, переоделся и взялся помогать.
Мы успели обклеить прихожую и комнату. Пришло время отправляться на секцию. Серегу я взял с собой, так как он тоже входил в команду самбистов. Занятия прошли без эксцессов. Приятно было сознавать, что пацаны понимают свою ответственность и работают всерьез. По крайней мере, за выступление самбистов на спартакиаде я готов ручаться. Ну еще за шахматистов. А вот за легкую атлетику и баскетбол – нет. Нужен более квалифицированный тренер, а лучше – два.
Пока что я не стал просить помощи у завучихи. Даже если среди коллег и впрямь есть те, кто занимался интересующими меня видами спорта, захотят ли они брать на себя дополнительную, к тому же неоплачиваемую нагрузку? И потом, для успеха нужны тренеры профессионалы. Обратиться что ли к Ниночке. Она-то знает, кто из тренеров «Литейщика» годится для этого дела. Правда, они профи и вряд ли захотят горбатиться на дармовщинку. Ладно, пожертвую ради этого парой тыщенок.
Дабы наградить своих пацанят за проявленное усердие, по окончанию тренировок я сказал, что готов развезти их по домам. Конечно, двенадцать человек многовато даже для «Волги», поэтому в один присест я взял лишь шестерых. Всю дорогу мои несовершеннолетние пассажиры горячо обсуждали преимущества «ГАЗ-24» перед другими марками автомобилей. Мне оставалось лишь удивляться их эрудированности в этом вопросе. Впрочем, они же автодело изучают. Да и у некоторых отцы вкалывают шоферами.
Когда я развез первую партию, вернулся за второй. И последним на сегодня моим пассажиром оказался Вадик Красильников. Он сидел рядом, и ему явно хотелось поговорить. В новом фильме ему отводилось сразу две роли. Он должен был играть Антона в детстве, а на Арканаре – юного принца. Это были очень разноплановые роли и это волновало парня. Лично я не сомневался, что ему удастся сыграть обоих персонажей без сучка без задоринки. Ну а если и случится прокол, ну и что?.. В конце концов, у нас не киностудия имени Горького.
– Ну вот я понимаю Антон, он смелый парень, ведь из него и вырастет Румата Эсторский, – излагал свои сомнения Вадик, – но – принц. Он же в королевском дворце вырос, изнеженный лентяй… Ну как такого сыграть, чтобы зритель не смеялся?.. У нас же не комедия, правда?!
– Я не специалист, конечно, – сказал я, – но думаю, не надо стараться делать из принца кисейную барышню… Пусть он будет нормальным пацаном, только слегка с аристократическими замашками… Ты же помнишь, он погибает в конце, так пусть зритель его пожалеет…
– Вот! – обрадовался Красильников. – Я тоже так думаю!.. Пусть он не просто так погибает, а сражается с боевыми монахами до последнего и прикрывает Румату, когда тот проникает в покои дона Рэбы!
– Я согласен. Скажу Альке, чтобы внес поправки в сценарий.
– Ух, спасибо!
– Да не за что!
Я высадил юного актера возле его дома и вернулся к себе. Прошел очередной день. И без происшествий. Даже странно. Нет, я вовсе не скучал по дракам, погоням или подставам, мне и без того хватало хлопот. Пусть жизнь и дальше течет без экстрима. На среду у меня было запланировано посещение семейства Володьки Борисова. Довольно тихого парня. Непонятно, как он вообще попал в экспериментальный класс? Вот заодно и выясню. А вообще надо будет не по одной, а хотя бы по две семьи посещать в неделю, тогда три месяца мне хватит.
Ладно, решено: завтра – Борисов, а в пятницу – Веретенников. Посмотрим, в каких бытовых и прочих условиях живет этот живчик. С этими мыслями я и уснул. Утром после обязательной пробежки сел в тачку и отправился в школу. Посмотрел в журнале адрес Володьки Борисова. Оказалось, что тот живет в Заречном районе. Как же это его занесло в нашу школу? Выходит, он каждое утро мотается сюда из Заречья? Небось – не высыпается пацан. А если не высыпаться, то и голова варить не будет.
Отсюда неуспеваемость и неизбежное попадание в мой класс. Правда, в последнее время Володька из безнадежных двоечников стал уверенно переползать в крепкие троечники, но с родоками все равно надо перетереть. Может, есть возможность поселить его где-нибудь поближе к школе? Пусть больше времени тратит на уроки, а не на мотание от дома до школы, и наоборот. В общем, на перемене я изловил Борисова и сказал ему, что собираюсь заехать сегодня к нему домой. Пацанчик, как водится, струхнул. Пришлось его успокоить.
– Да ты не дрейфь! Ничего плохого я твоим говорить не собираюсь. Я всех учащихся нашего класса обхожу. У Зимина был, у Абрикосова… Теперь вот к тебе загляну, а потом – к остальным.
– Ладно, – угрюмо кивнул Володька, – я понял.
– Ну и отлично! – Я похлопал его по спине. – На «Волге» поедем.
– Ух ты! – заметно повеселел школьник и тут же попросил: – А можно мы сеструху мою захватим?
– Сеструху? – переспросил я.
– Ну да! – откликнулся Борисов и пояснил: – Она всегда за мною после работы заходит, и мы вместе домой едем.
– А где она работает?
– Да недалеко… На Луначарского, в Доме быта.
– Ну тогда заедем.
– Вот клёво! – обрадовался он. – Ха! Она обалдеет!
Отпустив Володьку на урок, я отправился в столовую. У меня было «окно», можно было перекусить не торопясь. Я мог бы и в ресторан успеть смотаться, но к чему выпендреж? Скромно умял пару котлет, в которых хлеба было заметно больше мяса, сгрыз пару печенюшек, запив теплым какао. Чего мне не хватало в этой эпохе – это жевательной резинки. Прежде я всегда закидывал в рот пластинку— другую после перекуса. Надо бы раздобыть… Есть же советские в продаже где-то.
На следующем уроке я потренировал на свой лад некоторых членов команды по баскетболу. Ну как потренировал? Трех пацанов и двух девчонок из десятого «А» поставил играть с их собственными одноклассниками. И весело, и польза. По окончанию урока, я дождался возле раздевалки Володьку и вместе с ним мы пошли к школьному гаражу, чтобы вывести мою «Волгу». Выехали через ворота хоздвора, и Борисов не смог насладиться завистью дружков, которые могли бы увидеть, что он катается на учительском «ГАЗ-24».
Через несколько минут мы подкатили к двухэтажному зданию, на котором красовалась вывеска «ДОМ БЫТА». Володька выбрался из салона и побежал за сестрой. Они появились минут через десять. Сестра оказалась миловидной брюнеткой. Увидев черное авто, на котором приехал ее брат, девушка застыла. Видать, она не поверила Володьке, потому что занесла руку, чтобы отвесить ему подзатыльник, но я посигналил, и ладонь не достигла цели. Избавленный от оплеухи пацан, распахнул перед сестрой дверцу.
– Извините, – проговорила девушка, наклоняясь и заглядывая в салон. – Вы и в самом деле классный руководитель моего брата?
– Данилов! – отрекомендовался я. – Садитесь! Я как раз к вам собираюсь.
Она робко забралась на переднее пассажирское сиденье. Пробормотала:
– Я подумала, Володька шутит, – и тут же спохватилась: – А почему вы к нам собрались? Случилось что?!
Борисов, устроившийся на заднем сиденье, засопел.
– Нет. Просто я знакомлюсь с бытовыми условиями в семьях самих учеников. Понимаете… Класс экспериментальный, и я должен владеть исчерпывающей информацией о каждом. В педагогических целях, так сказать.
– Ну что ж, – вздохнула она. – Будем рады.
– А зовут вас как? – спросил я.
– Ксения.
– А меня Саша.
– Очень приятно!
– Взаимно.
Пока мы так перебрасывались репликами, «Волга» героически преодолевала заносы на проезжей части. С утра валил густой снегопад, и коммунальщики не успевали расчищать улицы. Хорошо хоть на мосту через Проныру оказалось чисто. Видать, только что проехала снегоочистительная машина. В Заречье было еще хуже, чем в Приреченском и Центральном районах Литейска. Если шоссе, которое шло через весь город, еще как-то чистили, то на боковые улочки, похоже, махнули рукой. Не хватало еще застрять здесь.
Может, махнуть рукой, высадить пассажиров и рвануть домой, покуда не поздно? Нет, это будет малодушием с моей стороны. Раз уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. И я буквально втиснул автомобиль в узкую кишку проулка, где стоял дом Борисовых. Оказалось, что живут они в частном домишке. Когда я с грехом пополам припарковался возле хлипкого забора, мои пассажиры первыми кинулись протаптывать тропинку к калитке. Я последовал за ними, благоразумно сняв «дворники» и зеркала.
Оказавшись во дворе, брат и сестра Борисовы схватили деревянные лопаты и принялись счищать сугроб с крыльца, иначе дверь было не отпереть. Потом они обмахнули обувку специальным веником и предложили сделать это мне. Наконец, мы оказались в доме. Володька зажег свет в прихожей, которая сразу переходила в кухню. Скинув валенки и пальтишко с шапкой, он тут же принялся растапливать печь. Я тоже разулся и разделся. В доме было чисто. Плетеные из разноцветных лоскутков дорожки покрывали скрипучие половицы. На побеленной стене щелкали ходики. За окнами завывала пурга.
– Проходите в горницу, Саша! – сказала Ксения. – Мы с Володькой сейчас что-нибудь организуем.
– А вы разве одни живете? – задал я довольно бестактный вопрос.
– Да, мы вдвоем, – ответила хозяйка. – Наши родители давно умерли.
– Не знал, простите…
А про себя подумал, что мог бы и ознакомится с составом семьи заранее. Неполные семьи на особом счету. Из головы как-то вылетело просто. Ха! Хотя я же не настоящий учитель, а физрук. Или настоящий? Говорят, что учитель это не профессия, а призвание.
– Ничего! – отмахнулась она.
Поскрипев досками пола, я прошел в большую комнату, которую Ксюша по-старинке назвала горницей. В центре стоял круглый стол, накрытый кружевной скатертью-паутинкой. У стены – кровать с никелированными шишечками на козырьках. В красном углу тумбочка с телевизором, накрытым салфеткой, тоже – кружевной. На стене над кроватью висел ковер. В простенке, между тумбочкой и подоконником, стоял громадный сундук, а рядом с ним – этажерка с книгами. Там, где раньше в старых домах была божница с темными ликами на иконах, висели фотографии. Поначалу я не обратил на них внимания. Да и меня отвлекли.
– Саша! – окликнула меня Володькина Ксения. – Вы же с нами поужинаете?
– Не откажусь, – ответил я.
– Тогда я накрываю на стол, – сказала она. – Ничего, если на кухне?
– Конечно, – кивнул я.
Взгляд мой снова вернулся к старым выцветшим фотографиям. Особенно – к одной из них, что висела на почетном месте. На ней был изображен военный в форме без погон и с кубарями в петлицах. Я всмотрелся в его лицо… Нет, не может быть! Твою дивизию!
У меня перехватило дыхание…
Глава 6
Это был фотопортрет, видимо, сделанный с увеличением с небольшого снимка. Такая карточка хранилась в фотоальбоме моих родителей. Вернее – хранится сейчас, в служебной квартире, в Кушке. Говоря проще, это портрет моего дедушки по материнской линии Кондрата Герасимовича Афанасьева, погибшего на фронте в январе 1942 года, подо Ржевом. Вот только как он попал в этот дом? Меня даже пот прошиб от волнения. Неужто Борисовы мои родственники? Именно мои, а не Шурика Данилова.
– Интересная фотография, – проговорил я, когда Кюсша заглянула в горницу. – Это ваш родственник?
– Это дедушка Кондрат, – ответила она. – Он на фронте погиб… Где-то под городом Ржев…
– Судя по трем кубикам в петлицах – политрук, – заметил я.
