Жизнь невозможно повернуть назад? Да и не надо! или Исповедь пилота гражданской авиации

Валерий Кулавский

Жизнь невозможно повернуть назад? Да и не надо! или Исповедь пилота гражданской авиации

Глава 1 Дитя Каракалпакии – молитва мамы

Дитя Каракалпакии – молитва мамы

«Матерь Божия, введи меня во образ Твоего небесного материнства. Уврачуй душевные и телесные раны чада моего, моими грехами нанесенные. Вручаю дитя мое всецело Господу моему Иисусу Христу и Твоему, Пречистая, небесному покровительству. Аминь».

Моя мама, «комсомолка, активистка и просто красавица», не знала никаких молитв, когда рожала меня. А происходило это, в смысле роды, в городе Нукусе, столице Каракалпакской автономной Советской Социалистической Республики в составе Узбекской Советской Социалистической Республики. Сколько бы ни встречал людей за всю жизнь, когда при знакомстве узнавали, где я родился, большинство с трудом повторяли, с легким изумлением: «Каракалпакстан!». И рожала меня молодая двадцатилетняя женщина 22 августа 1959 года, в субботу, практически уже в полдень в роддоме №1. В то время не предусматривалось (да никто и знать не знал об их существовании) каких-либо кондиционеров: просто окна с утра были на распашку, и по палатам гулял ласковый сквозняк, пропитанный запахами нагретого песка, пыльных карагачей и влажных арыков. Уже стояла почти 40-градусная жара, которая в дальнейшем сопровождала меня большую часть жизни. Звали маму Тамара, и фамилия у неё была Кулавская. Фамилия, естественно, была папиной, потому что Геннадий Кулавский был моим отцом и больше года мужем мамы, в девичестве Лобуновой. Эта фамилия представляла собой лингвистическую загадку для большинства окружающих, кроме близких знакомых и тех, кто уже привык ее произносить. Где бы я потом ни был, практически никто мою фамилию не называл с первого раза правильно: как только не обзывали – и Колоцкий, и Скулацкий, и Кулаковский, но самый прикол был, когда моего младшего брата однажды назвали Шкуряцким. Мне было так смешно, что я с тех пор его так и зову – Шкуряцкий. Абсолютно точных данных по происхождению нашей фамилии я не нашёл. Есть разные истории, но наиболее правдоподобной из них кажется история, рассказанная моим дядей, средним братом отца, одним из трёх одноутробных, в которой говорилось, что после подавления польских восстаний 60-х годов 19 века польских дворян-бунтовщиков обычно ссылали в различные захолустные уезды губерний Российской империи и наделяли их там средствами к существованию в виде деревень с крепостными крестьянами. Так вот, один из них, ссыльный шляхтич по фамилии Кулавский, был сослан в Саранский уезд Пензенской губернии, где километрах в 70 от Саранска ему досталась деревня Шугурово. Так все крестьяне Шугурово стали крепостными этого самого пана Кулавского, соответственно, получив фамилию Кулавские: "Эй! Вы чьи? Да Кулавские мы".

Папа был на год старше мамы и на момент моего рождения работал на должности радиотехника по обслуживанию систем самолётовождения и посадки 1-й Нукусской авиаэскадрильи ГВФ (Гражданского Воздушного Флота) СССР, базировавшейся в аэропорту Нукуса. Чтобы попасть на такую замечательную должность в такой замечательный город, в такой замечательный край, отец закончил Рижское авиационное училище специальных служб гражданского воздушного флота (РАУСС ГВФ, Латвийская ССР). Иронии в моих словах немного. Представьте себе, что в конце пятидесятых годов XX века это был мощный конгломерат городов, кишлаков и поселков в низовьях Амударьи и на берегу Аральского моря – полноводного и многорыбного. «К концу 1950-х годов республика в административно-территориальном отношении делилась на 9 районов, 56 сельских советов, 8 городов, из них 2 областного значения (Нукус и Ходжейли), 6 районного значения (Чимбай, Турткуль, Беруни, Тахиаташ, Кунград и Муйнак)». «Аральская экологическая катастрофа оказала серьезное влияние на эти факторы, вследствие чего сельское население вынуждено было мигрировать либо за пределы республики, либо ближе к городским образованиям. Вкупе с нерешенными годами проблемами социального и инфраструктурного характера, экологически неблагоприятная среда лишила сельчан основной формы деятельности». Экологическая катастрофа случится через какие-то 20 с небольшим лет, Аральское море практически высохнет, начнется период упадка. Зелёный некогда конгломерат со всех сторон будут продувать пыльные солончаковые бури, окружающие его пустыни начнут надвигать свои барханы. Но это, конечно, отдельная история трагедии целого народа, на эту тему написано много литературы – кому это интересно, можете почитать.

А пока что всё было прекрасно: Аральское море волновалось своими водами, гордилось своим богатством и тем, что я родился на правом берегу впадающей в него Амударьи. Шутка, конечно – морю было абсолютно всё равно, кто рождался на его берегах или «впадающей в него Амударьи», а вот моим родителям было, конечно, не всё равно. Хотя тогда не было никакой ультразвуковой диагностики, отец был уверен, что будет сын, и когда выбирали имя, то меня заранее назвали Евгением. Тогда в роддоме долго не держали – 2-3 дня, и свободны. К моменту выписки, может быть, чуть раньше, отец хорошенько отметил с друзьями моё рождение, и пошли они, точнее, отца понесли под руки, а друзья шли рядом стройной толпой пьяных авиатехников и лётчиков. В соответствии с традициями тех лет мама на руках показала меня в окно прибывшим гостям во главе с не стоящим на ногах папой и услышала снизу: "Ну как там Валерка?"– "Какой Валерка? Это же Женька!"– "Нет, это Валерка! Эскадрилья постановила, что это будет Валерий в честь Валерия Чкалова! Сегодня же День авиации!"

Да, в тот август 1959 года празднование Дня авиации было перенесено на 23 число, воскресенье, поэтому меня и назвали в честь Чкалова – Валерием. Ну вот так "постановлением"Нукусской авиаэскадрильи определилась моя судьба. То есть с этого момента от неба мне уже было не отвертеться – должен был стать лётчиком. Тут бы нарисовать штук 20 смайликов по современной традиции, так как до этого было ещё больше 20 лет. За такой срок у человека возникает очень много возможностей прекратить своё существование, что, собственно говоря, со мной ни один раз случалось. Но об этих событиях чуть позже. Сейчас мне кажется, что это было похоже на то, как мальчиков дворян записывали в Семёновский полк при рождении, и они к моменту поступления в полк уже были полковниками или, по крайней мере, майорами. А я как был пацаном по фамилии Кулавский, по имени Валерий, так им и остался до момента поступления в Актюбинское высшее лётное училище гражданской авиации, получив буквы "К"на погоны и звание курсанта.

Глава 2 Почитай о