Курск-43. Как готовилась битва «титанов». Книга 1

В это же время с целью внедрения в войсках опыта по успешному решению конкретных боевых задач частями и подразделениями всех родов войск большими тиражами печатались различные брошюры с описанием тактических примеров и удачных боев, в том числе и в период Курской оборонительной операции. Нацеленность на армейскую аудиторию придавала их материалам две важные особенности. Положительным являлось то, что они готовились только на основе боевых документов, что позволяло авторам описывать события и делать выводы с высокой долей достоверности. Вместе с тем в них обязательно включались положительные и отрицательные примеры действий войск и удачные решения командиров с точной привязкой к местности и упоминанием полных название населенных пунктов и высот. Этот фактологический материал был ценным для дальнейшего изучения содержания событий под Курском. К сожалению, на тот момент эта литература относилась к разряду секретной и не была доступна для гражданских историков, а те же, кто получал доступ в военные библиотеки, давали подписку о неразглашении данных. Естественно, в таких условиях ни о привлечении этих источников для открытых публикаций, ни об обмене информацией между исследователями речи быть не могло. Это обстоятельство существенно осложняло комплексный анализ событий лета 1943 г. и отсрочило разработку истории Курской битвы. Тем не менее проводившаяся в армии до конца войны большая работа по накоплению и систематизации материала имела важное значение для дальнейшего изучения как Великой Отечественной войны в целом, так и сражений под Курском в частности, в силу её прямой связи с практической боевой деятельностью войск. Именно в это время был создан мощный фундамент для развития советской военной исторической науки на более высокой ступени развития.

Вместе с тем нельзя не отметить и ряд отрицательных факторов, которые в это время серьёзно влияли и на качество, и на масштаб исследований военных историков. Во-первых, это узость базы источников. Работа велась в основном с отчётными материалами, поступившими из войск сразу после операций. Во-вторых, малочисленность военно-исторических органов: по сути, он был один, работающий на реальный результат (публикации, лекции и т. д.), – это отдел Генштаба, в котором числилось лишь 15 старших офицеров. Невысокий уровень квалификации его сотрудников (в большинстве своем это были обычные строевые офицеры, имевшие определенный уровень образования и боевой опыт) и отсутствие у них необходимых навыков для обобщения информации о крупных (стратегических) операциях. В документах первого Всеармейского совещания сотрудников военно-исторических отделов в Москве осенью 1943 г. отмечалось: «Вопросу подбора и выращивания кадров не везде уделяется достаточно внимания. Нередко к изучению опыта войны привлекаются офицеры со слабой оперативно-тактической подготовкой. Конечно, в условиях военного времени исключается возможность полностью обеспечить изучение опыта войны подготовленными к исследовательской работе офицерами.

Типичным является некомплект офицеров групп по изучению и использованию опыта войны в штабах фронтов и армий в пределах 25 %.

Обращает также на себя внимание и тот факт, что инициативная, творческая работа офицеров-опытников[31]31
  Так в обиходе именовались офицеры отделов и групп по изучению и использованию опыта войны в штабах действующей армии.


[Закрыть] не всегда находит должную оценку и поддержку со стороны старших начальников»[32]32
  Информационный бюллетень. Отдел по использованию опыта войны Генерального штаба. 1943. № 1. С. 6, 7.


[Закрыть].

Кроме того, существенное отрицательное влияние оказывал культ личности. Например, авторы книги «В боях за Орёл» основной причиной победы в битве на Огненной дуге называли «глубоко продуманные, до предела точные и реальные планы нашего Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина»[33]33
  В боях за Орёл / Под общей редакцией Н. А. Таленского. М.: Госполитиздат, 1944. С. 29.


[Закрыть]. Этот тезис красной нитью проходит практически через все публикации конца 1940 – начала 1950-х гг. Он лишал историков возможности реально оценивать планы советского командования не только на стратегическом, но и на оперативном уровне, события и результаты боевой работы Красной армии в ходе битвы, а тем более высказывать какие либо критические замечания. «В целом же, – писал ведущий советский специалист по Курской битве полковник Г. А. Колтунов, – для всей вышедшей в годы войны литературы по истории Курской битвы характерно было то, что в ней эта битва показывалась как одно из важнейших этапов на пути полного разгрома немецко-фашистских захватчиков. События рассматривались в самых общих чертах… во всех работах опускалось соотношение сил и содержание боевых приказов. Мало уделялось внимания и вопросам военного искусства»[34]34
  Колтунов Г. А. Военно-историческая литература о битве под Курском // Военно-исторический журнал. 1963. № 7. С. 97, 98.


[Закрыть].

Сразу после разгрома нацистской Германии обобщение опыта войны продолжилось, но уже на более высоком уровне. Руководство Вооруженных Сил СССР считало его важным средством по совершенствованию форм и методов управления войсками. Заметно увеличилось число военно-исторических отделов в штабах родов войск. К этому процессу активно подключились военно-учебные заведения. Так, например, только в одной из ведущих военных академий – им. М. В. Фрунзе – в 1947–1950 гг. предмету «История военного искусства» в программе подготовки строевых офицеров отводилось 550 академических часов. Для сравнения: в учебном плане Академии Генерального штаба РФ на 2010 г. – только 124 часа[35]35
  Гареев М. А. Сражения на военно-исторических фронтах / Сборник статей. М.: ИНСАН, 2010. С. 22.


[Закрыть]. Специально для подготовки военных историков и повышения их квалификации в этой академии был создан военно-исторический факультет, на котором в первые 5–6 лет после окончания войны прошли подготовку ряд офицеров-фронтовиков, впоследствии сформировавших небольшую когорту ученых, которым будет суждено начать масштабную работу по разработке истории Курской битвы. Среди них в первую очередь следует назвать генерал-майора И. В. Паротькина, полковников Г. А. Колтунова, И. И. Маркина, Д. М. Палевича, Б. Г. Соловьева.

Главным координирующим центром военно-исторической работы по-прежнему оставался Генеральный штаб, но его деятельность в этом направлении приобрела больший масштаб и планомерный характер, в первую очередь благодаря проведенной реорганизации. На базе отдела было сформировано военно-историческое управление, ставшее центром научного анализа боевых операций Великой Отечественной войны. В 1946–1947 гг. его сотрудниками была предпринята первая и, к сожалению, последняя попытка подготовить фундаментальный научный труд по истории Курской битвы и опубликовать его в виде многотомного издания. Рукопись готовилась на основе материалов отдела по обобщению и использованию опыта Отечественной войны Генштаба под руководством генерал-майора П. П. Вечного[36]36
  Вечный Петр Пантелеймонович (1891–1957), генерал-лейтенант (1944), кандидат военных наук, доцент. Участник Первой мировой войны, прапорщик. В Красной армии с 1918 г. В 1940 г. – генерал-майор, начальник 2-го отдела Управления боевой подготовка Красной армии. С 03. по 05. 1942 г. являлся начальником штаба Крымского фронта. После его разгрома назначен начальником одела Генштаба по изучению и использованию опыта Отечественной войны. С 12. 1943 г. и до конца войны – начальник штаба 47 A. С 1946 г. – начальник управления по изучению и использованию опыта Отечественной войны Генштаба, а также научно-исследовательского отдела и ученый секретарь Ученого совета Военной академии им. М. В. Фрунзе. Награжден орденами Красной Звезды, Красного Знамени (1930) и орденом Кутузова 1-й ст. (1944). Скончался в Москве.


[Закрыть] за 1943–1945 гг. с привлечением значительного числа новых документов, отличалась большой степенью детализации боевых действий на уровне полк – дивизия и насыщенностью статистическими данными. В ней впервые была дана периодизация некоторых сражений, в частности Прохоровского, которая довольно точно отражает суть происходившего летом 1943 г. в районе Курска. Однако авторы не использовали документы по стратегическому планированию (Генштаба и Ставки ВГК), а также мало привлекали трофейные источники. Это не позволило подробно и достоверно раскрыть суть плана «Цитадель», дальнейший замысел противника в случае его успеха, дать точную оценку численности и качества привлекавшихся вермахтом частей и соединений для её реализации и их потери как на отдельных этапах, так и в ходе битвы в целом, а также провести всесторонний анализ ключевых стратегических решений противоборствующих сторон. Вероятно, поэтому в исследовании не был найден баланс между материалом описательного и обобщающего характера.

Некритичный подход к имевшимся в распоряжении авторов источникам (главным образом отчётному материалу) привел к тому, что в работе был допущен ряд ошибок, преувеличение сил сторон в ходе некоторых сражений (например, 12 июля 1943 г. под Прохоровкой), недостаточно тщательно проработаны отдельные аспекты важных событий битвы (неверно изложены действия 5 гв. ТА 10 июля 1943 г.), отсутствовали развернутые выводы и оценки по результатам ряда ключевых боёв и важных мероприятий командования армий и фронтов. Вместе с тем, как справедливо отметил при обсуждении этого труда в мае 1948 г. на совещании в Генштабе полковник В. А. Савин, авторы также попытались сгладить отрицательные стороны и ошибки, допущенные советской стороной на всех стадиях этого грандиозного события[37]37
  Сборник материалов военно-исторического управления Генерального штаба ВС. Вып. 1. М., 1949. С. 154.


[Закрыть].

Первоначально предполагалось, что результаты этой работы будут основой для многотомного издания, и после доработки представленный материал вполне мог претендовать на это. Рукопись офицеров Генштаба стала первым и единственным за весь послевоенный период фундаментальным научным трудом по истории Курской битвы в нашей стране, да к тому же с минимальной идеологической составляющей. Однако из-за того, что авторы представили Курскую битву не как грандиозное военно-историческое событие Второй мировой войны и всемирной военной истории, в котором Советский Союз играл ключевую роль, а лишь как успешную боевую операцию Красной армии, это не позволило реализовать первоначальный замысел и опубликовать рукопись. Хотя материалы из неё (выводы, факты, статистические данные) широко использовались в трудах советских военных историков вплоть до начала 1990-х гг., по причине секретности ссылки на неё при публикации в открытой печати не давались.

Прекращение работы группы и возвращение уже почти готового труда в Генштаб крайне негативно повлияли как на разработку истории Курской битвы, так и на всю деятельность военных и гражданских учёных по разработке проблем истории войны. Стремление властных структур сохранить прежнее представление общества о Великой Отечественной, применять в идеологической работе устаревшие, не отвечавшие требованиям мирного времени конструкции и образы, сформированные пропагандистским аппаратом в 1941–1945 гг., использование военной тематики как наиболее выигрышной в пропагандистской работе, а также недоступность боевых документов для научных исследований, по-прежнему находившихся на секретном хранении, не позволили начать глубокую разработку истории Курской битвы в первые десять лет после её завершения. В это время вся тема войны фактически была выведена из сферы гражданской исторической науки и отдана на откуп органам пропаганды, а наработки военных скрыты под грифом секретности. Широкая общественность получала информацию о ней лишь из куцых публикаций сомнительного качества, приуроченных к годовщинам победы в ней в таких специфических изданиях, как «Пропагандист и агитатор Министерства обороны СССР», «Блокнот агитатора Советской Армии», «Красный воин» и т. п. Поэтому собранный и обобщенный офицерами Генштаба 1945–1947 гг. огромный массив информации был в то время и остаётся сегодня наиболее полным описанием событий оборонительной и наступательной фаз Курской битвы.

Сразу после войны управление Генштаба по обобщению опыта войны предприняло первый шаг для формирования широкой базы документальных источников, в том числе и трофейных, по истории минувшей войны, которая могла быть доступна для обычных офицера-исследователя и командира, которые хотели изучать и использовать боевой опыт. С 1947 г. начали печататься тематические «Сборники боевых документов Великой Отечественной войны»[38]38
  Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 1–43. М.: Воениздат, 1947–1960.


[Закрыть], в которых помещалась документация штабов войск действующей армии по боевым операциям за 1941–1945 гг. До 1960 г., когда их издание было прекращено, всего вышло 43 выпуска, однако документов, относящихся к событиям Курской битвы, в этих изданиях оказалось очень мало. В это же время (в 1947 г.) был издан ещё один ценный блок первоисточников – сборник «Доклады генерал-инспектора танковых войск Гудериана»[39]39
  Доклады генерал-инспектора танковых войск Гудериана. М.: ВНУ ГШ ВС СССР, 1947.


[Закрыть], освещавший в том числе и проблемы с производством и передачей в войска бронетехники перед операцией «Цитадель». Однако, несмотря на то что в этом документе содержался очень важный и интересный материал, советскими учеными при анализе событий лета 1943 г. он использовался крайне редко, забыт он и российскими историками. Хотя доклады позволяют по-иному взглянуть на процесс подготовки наступления на Курск и дать ответы на ряд важных вопросов по истории Курской битвы, в частности: «Что явилось основной причиной переноса начала операции «Цитадель» в первой декаде мая 1943 г.?»

Впервые для широкой аудитории официальная версия истории Курской битвы была изложена в 24-м томе Большой Советской Энциклопедии. Содержание статьи, посвященной летним боям, не выделялось чем-то особым на фоне других изданий, да и была она очень небольшой[40]40
  Большая Советская Энциклопедия. Т. 24. М., 1953. С. 114.


[Закрыть]. В ней кратко суммировались уже известные данные, повторялись типичные для того времени ошибки и преувеличения. Например, утверждалось, что 4-я немецкая танковая армия ГА «Юг» наступала на Курск в составе трёх танковых корпусов, хотя в действительности их у неё было только два, а контрудар 12 июля 1943 г. Воронежского фронта трактовался как контрнаступление[41]41
  Контрнаступление – переход от обороны в решительное наступления с целью разгрома наступающего противника, ослабленного в предыдущих боях и лишившегося в предыдущих боях способности развивать дальнейшее наступление. Оно подготавливается в ходе оборонительного сражения, когда обороняющаяся сторона, в максимальной степени истощив и обескровив наступающую группировку противника, сумела в то же время сосредоточить достаточные силы для перехода к решительным наступательным действиям.


[Закрыть]. Главной особенностью статьи в энциклопедии было то, что она впервые в фундаментальном издании закрепила ключевой аспект мифа о событиях под Прохоровкой – 1500 танков, которые якобы участвовали в бою у этой станции 12 июля. Причём чётко оговаривалось, что вся эта бронетехника действовала в двух районах: западнее и южнее станции. Эта важная деталь в последующие годы будет часто опускаться, что постепенно сформирует в общественном мнении представление (и оно намеренно будет подпитываться некоторыми авторами), будто бы вся эта армада вела бой лишь западнее Прохоровки, на небольшом, изрезанном непроходимыми балками клочке земли, где не то что полутора тысячам, нескольким сотням боевых машин развернутся невозможно было.

В конце 1940-х и начале 1950-х гг. благодаря хотя и с трудом, но проводившейся исследовательской работе и накопленным знаниям стали появляться первые книги по истории Великой Отечественной войны. В них затрагивались и события под Курском. Однако в этих трудах даже крупные операции описывались схематично, в них присутствовали ошибочные трактовки планов противника, ничем не подкрепленные, существенно завышенные цифры сил и средств[42]42
  Напр.: Воробьёв Ф. Д., Кравцов В. М. Победы советских Вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. М.: Воениздат, 1954.


[Закрыть]. Таким образом, сразу после завершения войны серьезных научных трудов о Курской битве в нашей стране издано не было. Вся открытая литература носила поверхностно-описательный характер, без глубокого критического анализа и была призвана лишь доносить до советских людей определенный ещё в «Кратком очерке» объём строго дозированной информации.

Причин этого несколько, главными, оказывавшими наиболее существенное влияние на протяжении всего послевоенного периода, были две: идеологическая целесообразность и личные пристрастия первых лиц СССР, их оценки событий минувшего. До начала 1953 г. изучение Великой Отечественной находилось в «замороженном состоянии», анализом её отдельных аспектов в прикладных целях занимались лишь военные. Сразу после победы И. В. Сталин запретил издание любых сборников воспоминаний и исследований о войне для широкой аудитории, аргументируя это тем, что прошло мало времени и объективно оценить столь грандиозное событие пока невозможно[43]43
  Василевский А. М. Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1988. С. 306.


[Закрыть]. В действительности же вождь хотел как можно быстрее забыть, «сдать в архив» всё, что было связано с периодом 1941–1945 гг., когда им лично было допущено столько крупных ошибок и просчётов. Напомню, именно в это время 9 мая перестаёт быть «красным днем календаря». Естественно, в такой обстановке не могло быть и речи о подготовке и публикации крупных научных работ о событиях лета 1943 г.

С середины 1950-х гг. страна начала подниматься из руин, общество постепенно «оттаивало» и интерес к недавнему прошлому заметно усилился. Важным «индикатором» этого стало появление мемуарной литературы и рост её тиражей в последующие годы. Однако в это время государственные органы, имевшие отношение к исторической наукой и её пропаганде, основное внимание уделяли освещению первого периода войны, Московской и особенно Сталинградской битвам. Причина и колоссальное влияние тех событий на исход борьбы с фашизмом и их трагический окрас, а главное – многие из ключевых фигур тогдашнего политического руководства Советского Союза и армии имели к ним прямое отношение, считали участие в них существенной вехой своей карьеры. Вот лишь два примера того, какое пристальное внимание придавалось мощнейшей государственной структурой СССР – Министерством обороны во главе с Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым. Из записки Г. К. Жукова и А. Д. Соколовского от 23 мая 1955 г. в ЦК КПСС об изменении наименования первого периода Великой Отечественной войны: «В январе месяце с/г Министерством обороны на рассмотрение Президиума ЦК КПСС было внесено ходатайство об изменении существующего наименования первого периода Великой Отечественной войны. В настоящее время этот период носит наименование «Активная оборона Советских Вооруженных Сил». Учитывая, что такое наименование приводит к неверному представлению о характере действий советских войск в 1941–42 гг. и что оно противоречит принятому у нас понятию содержания активной обороны, министерство просило ЦК КПСС одобрить следующее наименование первого периода: «Срыв замыслов «молниеносной» войны фашистской Германии против Советского Союза и создание условий для коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны»… Министерство обороны, обсудив этот вопрос на коллегии, пришло к заключению, что предложенное наименование также не является исчерпывающим, поскольку оно не отражает характера событий первого периода войны и содержит только его военно-политический итог. Это может породить неправильное представление о содержании военных событий того времени и той тяжелой обстановки, в которой они протекали»[44]44
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 69. Л. 14, 15.


[Закрыть].

Чуть позже, 14 июня, Г. К. Жуков направляет в ЦК КПСС новую записку по военно-исторической тематике, в которой справедливо указывал, что «за десять лет, прошедших после Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., у нас в стране не создано ни одного значительного памятника, который отобразил бы великие подвиги советского народа и его армии, совершенные в борьбе с фашизмом за свободу и независимость нашей Родины». Он предлагал возвести величественные монументы в честь защитников Москвы, Подмосковья, Ленинграда, Севастополя и даже Одессы. При этом трудовой подвиг гражданского населения и боевой – бойцов действующей армии в ходе Курской битвы маршал почему-то обошёл молчанием. Ситуация начала заметно меняться лишь в конце 1950-х, но об этом разговор впереди.

Рассматриваемая некоторыми исследователями как некий переломный рубеж в развитии истории Курской битвы книга И. И. Маркина[45]45
  Маркин Илья Иванович (1919–19?), полковник (1952). В Красной армии с 1937 г. Участник боев у р. Халхин-Гол. На фронтах Великой Отечественной войны с 08.1941 г., в должности командира пулеметной роты, затем стрелкового батальона 480 сп 152 сд сражался на Западном фронте. Под Смоленском легко ранен и контужен. С 17.11.1941 г. – слушатель курсов при ВА им. Фрунзе. В составе отряда курсантов защищал Москву. 3.05.1942 г. – старший помощник начальника оперативного отделения оперотдела штаб 9-й резервной, затем 24 A (с 13.04.1943 г.) – 4 гв. A. Участвовал в Сталинградской и Курской битвах, освобождении Молдавии. В сентябре 1943 г. получил тяжелое ранение под Полтавой. С 25.03.1945 г. и до конца войны – зам. начальника оперативного отела штаба 4-ой гв. A. Войну закончил в звании майора, был награжден орденами Красного Знами, Красноц Звезды, двумя орденами Отечественной войны 1-й ст. и медалями. 14.08.1946–24.04.1951 г. служил в управлении боевой подготовки Главкомата Сухопутных войск. В 1948 г. заочно окончил ВА им. Фрунзе. 3.05.1951–24.06.1945 г. – научный сотрудник редакции журнала «Военная мысль». В 1954 г. уволен в запас по сокращению штатов.


[Закрыть] «Курская битва», вышедшая в 1953 г., не несла ничего принципиально нового. В это время её автор служил в редакции ведущего армейского научного журнала «Военная мысль», который издавался Генеральным штабом, и эта работа была выполнена, безусловно, по заданию его руководства. Тем не менее даже с большой натяжкой её трудно назвать научным трудом. Подготовленная на скудной источниковой базе, с привлечением значительного массива пропагандистского материала, такого, как статьи газеты «Правда», сборник И. В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза» и т. д., она почти полностью повторяла очерк офицеров Генштаба 1945 года, со всеми его ошибками и преувеличениями в оценках отдельных событий. Например, в приведенной в ней схеме, отражавшей план немецкого командования на лето 1943 г., безосновательно указано, что после захвата Курска и окружения войск Центрального и Воронежского фронтов Берлин планировал нанести удар в обход Москвы с востока[46]46
  Маркин И. И. Курская битва. М.: Воениздат, 1953. С. 16.


[Закрыть]. Хотя ни тогда, ни сейчас исследователям не известен ни один документ, который бы мог это подтвердить. Главное, что автору удалось сделать благодаря своей книге (сознательно или нет), – вывести миф о «беспримерном» танковом сражении под Прохоровкой на всесоюзную читательскую аудиторию. Это впоследствии позволило придать легенде статус официальной точки зрения.

Тем не менее работа И. И. Маркина явилась заметным событием в общественной жизни страны. Она попала на благодатную почву. В это время в обществе и военной среде начал формироваться запрос на новый образ советского полководца, уже не героя Гражданской, а победителя в Великой Отечественной войне. Существовавшая же библиография, в том числе и по Курской битве, была очень скудной, а архивы по-прежнему закрыты, поэтому информация из книги была востребована, приведённые в ней данные широко использовались и в научной, и в мемуарной литературе, а также в газетных и журнальных публикациях[47]47
  Напр.: Селиванова Ф. Курская битва. 1956; Курская битва. Из воспоминаний участников. Курск: Курское книжное издательство, 1959.


[Закрыть]. Особенно в преддверии знаменательных дат.

Отечественные историки редко обращают внимание на второе, переработанное издание труда И. И. Маркина, вышедшее в 1958 г. под тем же названием. Иногда его путают с первым, а ведь это была совершенно иная книга. Она почти в два раза увеличилась в объёме и существенно изменилась по содержанию. Её отличительной особенностью и в то же время сильной стороной стало привлечение автором советских боевых документов и трофейных материалов (в первом издании даже ссылок на военные архивы не было). А также использование при изложении хода боевых действий, особенно итогов Курской битвы, информации из мемуаров немецких генералов и фельдмаршалов, например Э. фон Манштейна. Для того времени такой подход был новаторским, именно он позволил создать первое (за весь послевоенный период) достаточно подробное, вполне достоверное и интересное произведение, рассчитанное на широкую читательскую аудиторию.