скачать книгу бесплатно
История княжеской Руси. От Киева до Москвы
Валерий Евгеньевич Шамбаров
История допетровской Руси
Книга известного российского историка Валерия Шамбарова, посвящена периоду возникновения и развития Древнерусского государства со времен Рюрика и до появления первых московских князей – св. Даниила и Ивана Калиты. Читатель, даже неплохо знакомый с отечественной историей, узнает из книги много нового и интересного о жизни великих князей, перипетиях политических взаимоотношений с Византией и Западом, междоусобных войнах… Св. Владимир, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Александр Невский – вот далеко не полный перечень тех князей, о которых рассказано в этой книге.
В.Е. Шамбаров
История княжеской Руси. От Киева до Москвы
1. Залесская земля
Верховья Волги, Днепра, тихая спокойная Ока с ее лесными притоками… Этот край принято называть сердцем земли Русской. Но так было не всегда. В течение тысячелетий здешние места оставались глухим и далеким углом обитаемого мира. В незапамятных глубинах прошлого тут жили племена ариев, оставившие о себе память разве что в названиях речек. Арии растеклись по земле, завоевывая страны и континенты, и пришли другие народы. Самым древним из тех, кто известен нам по историческим источникам, были угры. Они тоже оставили нам на память имена рек – Угра в Тульской обл., Угреша и Угричка в Московской. Угров упоминали Геродот и еще ряд античных авторов, искажая названия, писали: йирки, урки, уроги. Археологи связывают с этим народом Дьяковскую культуру – по городищу-крепости Дьяково (ныне в черте Москвы). А славяне именовали угров берендеями, отсюда и царь Берендей русских сказок [105 (#litres_trial_promo), 106 (#litres_trial_promo), 108 (#litres_trial_promo)].
Во II в. до н. э. на юге начались жестокие войны. Погибла Скифия, одна за другой по степям хлынули войны сарматских народов. Некоторые угорские племена участвовали в этих переселениях и сражениях, двинулись на юг, в привольные лесостепные районы. А на север, в более спокойные места, отступали финны. Здешних угров они вытеснили на восток, в Приуралье. На Оке обосновалось племя мурома, по соседству мещера, междуречье Оки и Волги заняло многочисленное племя меря, у Белого озера поселилась весь, у Финского залива ижора, нарова, чудь. От воинственных южных соседей отступили и племена балтов, расселились полосой от Западной Двины через верховья Днепра к верховьям Оки.
В IV в. в Причерноморье возникла обширная империя готов. Их король Германарих совершал завоевательные походы в разных направлениях, в том числе на север. Среди народов, которые он обложил данью, были и мордва, меряне, весь, чудь. Но империя была непрочной, в 371 г. ее разгромили гунны, и держава распалась. А в VI в. в Паннонии образовался могущественный и хищный Аварский каганат. Он сокрушил славянскую Антию, подверг ее земли жуткому опустошению, поработил соседние народы, и в начале VII в. произошли новые масштабные переселения.
Племя словен и часть русов отправились на север, остановились возле озера Ильмень и Ладоги, заключив союз с местными финнами, наровой и ижорой. На север ушли и кривичи, жившие в верховьях Немана. На Двине их остановили балты, и они осели по р. Полоте. Но со временем в жестокой войне славяне одолели балтов. Те, кто остался на Полоте, стали полочанами, а кривичи прорвались к Псковскому озеру и верховьям Днепра. От аваров изрядно досталось и ляхам. От них отделились две партии и двинулись на восток. Одна обосновалась в Среднем Поднепровье, радимичи. Вторая, вятичи, добралась до Десны. Они тоже сражались с балтами. Археология показывает, что крепости на территории Брянской и Тульской областей брались штурмом, после чего балтскую культуру сменила славянская [19] (#litres_trial_promo). Разгромив противника, вятичи стали продвигаться на Оку. А балтское племя галиндов отошло в леса, поселилось по р. Протве.
Северный край лежал далеко от центров тогдашней мировой политики, но он был богатым. В лесах в изобилии водились пушные звери, а меха высоко ценились на рынках Средиземноморья, Византии, Востока. В лесах было много пчел. А воск был ценнейшим товаром, восковые свечи стоили дорого, их могли себе позволить только очень состоятельные люди и храмы. Северные реки служили важными дорогами, связывали между собой Балтийское, Каспийское, Черное моря. Этими путями пользовались еще скифы. Пользовались и болгары, основавшие в VII в. ханство на Средней Волге и Каме. Ими стали пользоваться и славяне. Словене и кривичи установили дружеские отношения с финскими народами, ездили к ним скупать пушнину, мед, воск, проложили на Волгу постоянные дороги. Финны, в свою очередь, ездили торговать в Ладогу, Псков, Смоленск, перенимали славянскую культуру. У них появились свои города, у веси – Белоозеро, у мерян – Ростов, у муромы – Муром.
Хотя богатства и торговые пути интересовали не только друзей. В конце VIII в. Ладогу захватили скандинавские викинги. Отсюда они начали совершать экспедиции в глубь материка. Вслед за словенами покорили кривичей, чудь, весь, мерян. Но эти племена восстали под предводительством князя Гостомысла, изгнали захватчиков, а чтобы на будущее противостоять врагам, объединились [39] (#litres_trial_promo). Образовалось большое и сильное государство, Русский каганат. А в IX в. с низовий Волги развернулась экспансия иудейского Хазарского каганата. На юге он подчинил славянские княжества северян, полян, радимичей. Продвигаясь на север, шаг за шагом подмял и обложил данью буртасов, мордву, черемисов, мурому, вятичей. Русский каганат был ему не по зубам, но около 844 г. умер князь Гостомысл, и его держава распалась в междоусобицах. Хазары этим не преминули воспользоваться, покорили мерян. Граница их владений дошла до верховий Волги.
Положение изменилось через два десятилетия. Словене, кривичи, чудь и весь снова решили объединиться, призвали от прибалтийских славян-ободритов князя Рюрика, внука Гостомысла по дочерней линии [39 (#litres_trial_promo), 94 (#litres_trial_promo), 106 (#litres_trial_promo)]. Между 862 и 864 гг. он провел успешную войну с хазарами, в состав Руси перешло междуречье Волги и Оки, племена меря и мурома, в Ростове и Муроме появились княжеские наместники. Рюрик начал «грады ставити» – опорные пункты своей администрации, таможенные и пограничные заставы. По Волге пошла оживленная торговля. С Балтики через Ладогу ехали купцы в Волжскую Болгарию, в хазарский Итиль. Сюда начали переселяться кривичи, строили деревни по соседству с мерянами, и никаких конфликтов это не вызывало. Свободной земли хватало, а места были выгодными: тем же проезжим купцам нужны были хлеб, мясо, рыба, пиво. Если балтийские варяги везли на продажу невольников, то и для них требовалось покупать продукты у местного населения.
Жители Ростова участвовали в войнах Вещего Олега, в его походе на Константинополь, привезли домой богатые трофеи [12] (#litres_trial_promo). По Волге войска русичей стали ходить через Хазарию на Каспий. Но в 912 г. Олег умер. Улучив момент, хазарский царь Вениамин вероломно вырезал нашу армию, возвращавшуюся из Закавказья, и Русь опять развалилась в межплеменных драках. А Хазария возобновила наступление, захватила Волжскую Болгарию, восстановила свое владычество над муромой и мерянами, каганат раскинул щупальца до стран приуральской югры, до Белоозера, области племени весь [35] (#litres_trial_promo). Только в 965 г. великий князь Святослав Игоревич нанес Хазарии смертельный удар. Вятичи и мурома, с которых каганат драл тяжелую дань, охотно заключили союз с князем, пропустили его войско по Оке, хазарское войско было разгромлено, огромный Итиль, город роскоши, денег, страданий и слез порабощенных людей, разрушен до основания.
Однако вятичи, освободившись от хазар, не желали повиноваться и киевским князьям. Узнав, что Святослав выступил на Дунайскую Болгарию, они восстали. Князь таких шуток терпеть не стал. Сразу повернул войско в противоположном направлении, вятичей разбил и наложил на них дань. Не хотите служить Руси по-хорошему, извольте платить. Хотя он сохранил побежденным их обычаи, внутреннее самоуправление, племенных князей и старейшин. Меряне, мещеряки и мурома повели себя иначе. Они уже успели побывать и под властью русских князей, и под властью хазар, поэтому выбор сделали однозначный, и в состав Руси вернулись безоговорочно.
На Балканах Святослав Игоревич одолел болгар, потряс Византийскую империю. Но удержаться на Дунае он не сумел. Греки натравливали на Русь своих союзников, печенегов, подстрекали против Святослава подчинившихся ему властителей Болгарии Бориса II и Романа, объявляли их своими «друзьями», обещали женить на родственницах императора. Но это были лишь обычные византийские хитрости. В 971 г. внезапным вторжением греки раздавили Болгарию, осадили русичей в Доростоле. После кровопролитных боев Святослав согласился уйти с Балкан, за это византийцы обязались платить ему дань, признали русскими владениями отнятые у Хазарии Керчь и Тамань [27] (#litres_trial_promo).
Впрочем, император Цимисхий и глава греческого дипломатического ведомства епископ Феофил нашли более радикальное средство избавиться от могущественного соседа. Феофил вел переговоры о мире с княжеским воеводой Свенельдом, потом лично отправился к печенегам, предупредил их, что Святослав пойдет по Днепру с поредевшей дружиной и огромной добычей. Правда, князь отправил Свенельда в Киев сухим путем, чтобы он организовал подмогу и встречу. Но воевода предал его. Захватил под свое влияние 10—11-летнего княжича Ярополка Святославича, сговорился со столичными боярами. Святослав и его воины, не в силах пробиться через полчища печенегов, зимовали в пустынном Белобережье в устье Днепра, голодали, умирали от болезней – помощь из Киева к ним так и не пришла. По весне, обессиленные и измученные, они попытались прорваться и у днепровских порогов попали в засаду, князь со своей дружиной сложили головы в неравном бою.
Фактическим правителем при малолетнем Ярополке стал Свенельд. Но для государства это обернулось очередным распадом. Узурпатора не признали древляне, у которых княжил еще один мальчик, Олег. Не признал Новгород, где княжил мальчик Владимир с воспитателем-дядькой Добрыней. Вятичи и радимичи просто отпали от Руси. А на земли муромлян и мерян нацелилась Волжская Болгария. Она считала себя преемницей погибшей Хазарии, высылала военные экспедиции, заставляла жителей Верхней Волги и Оки принимать свое подданство, набирала пленных для продажи в мусульманские страны.
Главный выигрыш от переворота в Киеве получила Византия. Она смогла забыть о выплатах обещанной дани, не опасаться Русской державы и не считаться с ней. Греки без помех завершили завоевание Восточной Болгарии, превратив ее в свою провинцию. Царь Борис II униженно прошел в триумфальном шествии по Константинополю, сложил с себя царские регалии и был оставлен второразрядным придворным, его брата Романа издевательски оскопили [100] (#litres_trial_promo). Греки постарались лишить Русь и выхода к морю. Вопреки договору со Святославом, признавшим «Боспор Киммерийский» владением Киева, позволили иудейским купцам возродить в Керчи и на Тамани осколок Хазарского каганата.
Византия стала опорой и для Свенельда с Ярополком. При ее поддержке Ярополк заключил союз с печенегами, убийцами своего отца. Свенельд позаботился упрочить отношения с Константинополем. Когда князь подрос, женил его на неизвестно откуда появившейся гречанке, якобы пленной монахине. При ней в княжеском дворце появились византийские священники – разумеется, не случайные люди. В 977 г. разразилась гражданская война. Свенельд нанес сокрушительное поражение древлянам, 15-летний Олег Святославович погиб. Юный Владимир с Добрыней вынуждены были бежать за море к варягам. Но новгородцы не оставили их, снабдили деньгами, поддерживали связь. А правление Свенельда и прочих бояр-временщиков очень быстро допекло народ. В 979 г. Владимир и Добрыня с небольшим отрядом вернулись в Новгород, и на их сторону сразу же перешла вся Северо-Западная Русь – словене, кривичи, чудь.
Киевские правители заключили союз с Полоцком. Он успел обособиться от Руси, там утвердилась самостоятельная варяжская династия неизвестного происхождения. За Ярополка сосватали дочь полоцкого князя Рогволда Рогнеду. Владимир попытался разрушить этот альянс, тоже посватался к Рогнеде, но получил не просто отказ, а страшное оскорбление, его обозвали «робичичем», сыном рабыни. Ставилось под сомнение его происхождение от Святослава – мало ли кто попользовался матерью-невольницей? Ответ был быстрым и красноречивым. Владимир с войском мгновенно оказался у стен Полоцка и взял его штурмом. По совету Добрыни князь овладел Рогнедой на глазах отца и братьев и велел их казнить.
Хотя все это четко вписывалось в рамки языческой морали. Подобное оскорбление можно было смыть только кровью. А Рогнеда отнюдь не считалась поруганной и обесчещенной. По тогдашним понятиям Владимир всего лишь добился своего – сделал ее своей женой, пусть и против ее воли [30] (#litres_trial_promo). Народ его поведение ничуть не осудил, популярность князя только возросла. На Киев с ним выступило многочисленное ополчение славянских и финских племен. Северяне и поляне без боя пропускали Владимира мимо своих крепостей. Ярополка же не поддержал никто. Он не надеялся даже на столичных жителей. Не рискнул выйти в поле, заперся в городе, а потом удрал. Киевляне и впрямь не выказали ни малейшего желания сражаться за него, как только князь исчез, открыли ворота.
Ярополк некоторое время отсиживался в крепости Родне. Единственным верным его подручным оказался вообще не русич, а приблудный Варяжко. Князю и бежать-то было некуда. Ни к древлянам, ни к северянам, ни к полянам – а только, как советовал Варяжко, к печенегам, навести на собственную страну кочевников. Но другие советники во главе с боярином Блудом уже поняли, что песенка князя спета, уговорили его сдаться, и он был убит наемными варягами. Кстати, и это полностью соответствовало нормам русского обычного права. За смерть родственника следовало мстить смертью – какая же еще кара могла быть для Ярополка, отцеубийцы и братоубийцы, пусть даже действовавшего под влиянием Свенельда?
Утвердившись в Киеве, Владимир заново принялся собирать рассыпавшуюся Русскую державу. Воспользоваться смутами на Руси попытался польский король Мешко I, захватил прикарпатские города – их называли Червенскими или Червонной Русью. Великий князь сразу же всыпал полякам и вернул утраченное. Два года ему пришлось вести изнурительную войну с вятичами, осаждать и брать их лесные крепости, пока они все-таки не признали подданство. Государь совершил поход и на запад, смирил нападавших на Русь ятвягов, куров, ливов, эстов, заставил их платить дань. Привел к повиновению радимичей. А в 984 г. с большой армией, конными дружинами и пехотой на ладьях, двинулся против волжских болгар. Сражения развернулись на Оке и Волге, победа осталась за Владимиром. На земли самой Болгарии он не претендовал, но потребовал, чтобы соседи больше не совались в чужие владения.
Так будущая сердцевина России окончательно вошла в состав Руси. Впрочем, только будущая. В Х в. это была далекая окраина. Ее и Русью-то никто не называл. Под «Русской землей» понимали Поднепровье, Волынь, Новгород [12] (#litres_trial_promo). А здешний край называли Залесской землей, укрытой от Руси за далекими лесами. И сама эта земля представляла собой сплошное лесное море. На возвышенностях – вековые боры и дубравы, перекрытые непролазными завалами буреломов. В низинах – глухомань бескрайних болот. А среди них – разбросанные там и тут мерянские деревеньки с жилищами-полуземлянками. Лишь в одном месте в глубинах чащоб раскинулось открытое пространство, Суздальское ополье с плодороднейшей черноземной почвой. Как раз его и осваивали славянские землепашцы.
Но Залесские дебри не были непроходимыми. Сквозь них, обходя буреломы и гиблые топи, струились тропинки, знакомые местным жителям. Струились и реки с речушками. Они были куда более полноводными, чем теперь. Чистыми, глубокими, наполненными прозрачной свежестью лесных родников. Реки готовы были накормить любого, кто не поленится, щедрыми уловами рыбы. В половодья расширяли свои берега роскошными заливными лугами, приглашая пасти скот. Реки переплетались, сходились между собой, сращиваясь системами волоков, зимой несли на себе быстрые сани, летом лодки. Главная из этих дорог прорезала Залесский край как раз посерединке, по р. Клязьме.
Спускаясь по ней, можно было попасть в Оку, а оттуда в Волгу. Поднявшись по притоку Клязьмы Нерли, через волок перетаскивали лодки в другую Нерль, она тоже вела к Волге, и значительно сокращалось расстояние, которое путешественник проделал бы, огибая Волгой всю Залесскую землю. Да и плавание было более безопасным, чем по великой реке – буря не потопит, в любой момент не трудно пристать к берегу. Если же подняться к верховьям Клязьмы, оттуда вел волок в Яузу и Москву-реку. А от верховий Москвы-реки через притоки – на Днепр, в район Смоленска.
На столь важной дороге издавна возникали торговые поселения. На месте г. Владимира найдены монеты VII–VIII вв.[12] (#litres_trial_promo) Существовала и Москва, хотя она еще не упоминалась ни в одном письменном источнике и неизвестно, как она называлась. Но под слоем построек Юрия Долгорукого археологами вскрыт более древний город с крепостными стенами, благоустроенными деревянными мостовыми, а одна из площадей была вымощена совершенно необычным образом, бычьими черепами. Здесь найдены монеты эпохи Рюрика, 862 и 866 г. [49] (#litres_trial_promo) В крепости жили чиновники, воины, собирали дань с мерян, но и оберегали их от воинственных вятичей, галиндов, болгар, хазар. Контролировали и торговый путь. Волок между Клязьмой и Яузой не зря получил название Мытищинского – тут располагалась таможня, собирали мыт, пошлину. Очень удобно: купцы разгружали лодки, чтобы перетащить в другую реку, тут-то можно было пересчитать у них товары и взять нужную сумму.
2. Св. Владимир Креститель
Владимир завершил дело своих предшественников – Рюрика, Вещего Олега, деда Игоря, бабки св. Ольги, отца Святослава. Под его рукой собралась Русская держава от Карпатских гор до северной тайги, от Балтики до мусульманской Волжской Болгарии. Эта держава была своеобразной, с самобытными традициями, древней культурой. Объединяющим государственным началом являлась власть великого князя. Он командовал войском, возглавлял правительство, был высшей судебной инстанцией. Существовали и законы. Они еще не фиксировались письменно, вырабатывались на основе обычаев, но обычное право было не менее прочным, чем, например, продажная византийская юриспруденция или запутанная римская, внедрявшаяся в Западной Европе. Как мы уже видели, некоторые из обычаев того времени могли показаться нынешнему человеку дикими и шокирующими. Но мораль язычников в Х в. была совершенно иной, не похожей на нашу с вами. Для тогдашних людей подобные традиции представлялись вполне естественными, само собой разумеющимися. Впрочем, великий князь мог корректировать законы, если сочтет это необходимым.
Его опорой, основой аппарата управления, а одновременно и войска, была дружина. Она разделялась на старшую и младшую. Старшую составляли бояре, помощники и советники государя, на войне они командовали отрядами, в мирное время занимали высокие административные посты. В младшей служили гриди или отроки – профессиональные воины, исполнители отдельных поручений, их определяли и на низшие должности в администрации. Дружины русских князей насчитывали от нескольких сотен до нескольких тысяч бойцов, но и бояре содержали собственные дружины [33] (#litres_trial_promo).
Русь была далеко не монолитной. Исторически она сформировалась из двух десятков славянских и финских племен: поляне, древляне, северяне, словене, кривичи, уличи, тиверцы, волыняне, полочане, дреговичи, радимичи, вятичи, нарова, ижора, весь, водь, чудь, меряне, муромляне, мещеряки… Они имели разное происхождение, присоединялись к Руси в разное время, кто-то добровольно, кто-то в результате войн. Многие из этих племен прежде были независимыми княжествами, дружили или враждовали между собой. Отличались их обычаи, религиозные верования и обряды.
Племенные области в едином государстве сохранились, но стали обозначаться по городам. Вообще городов на Руси было много, только по письменным источникам насчитывают более 200. Норманны называли нашу страну «Гардарика» – «страна городов» (во всех скандинавских странах вместе взятых насчитывалось лишь 7 городов). Но русская терминология была несколько иной. Собственно «городом» считалась только «столица» области, остальные города числились в ее подчинении и именовались «пригородами». Для управления областью великий князь назначал своих наместников или посадников. Некоторые из бояр и воинов оседали в местах службы, обзаводились хозяйствами, семьями. Они смешивались с племенной верхушкой, и складывалась городская знать. Например, мерянские старейшины и вожди с добавкой русичей образовали ростовское боярство, верхушка племени северян – черниговское, словен и наровы – новгородское.
Города и пригороды были центрами ремесла, торговли. Для решения важнейших вопросов созывалось вече. Но представлять его общим сборищем всех горожан совершенно неверно. Археологи обнаружили вечевую площадь в Новгороде, на ней никак не могло вместиться более 400–500 человек [72] (#litres_trial_promo). Это были те же местные бояре, верхушка. Простые горожане участвовали в собраниях более низкого ранга, по концам, улицам, выбирали местное управление: старост, сотских. А бояре из своей среды избирали тысяцкого. Он ведал городским хозяйством, финансами. На войну город выставлял полк под командой тысяцкого. Городских воинов, в основном пеших, называли ратниками.
Административными центрами в сельской местности являлись погосты, введенные св. Ольгой. Туда назначались чиновники-тиуны с несколькими воинами или слугами. Они разбирали мелкие судебные дела и тяжбы, расследовали преступления, представляя виновных на суд наместника или князя. Население прилежащих деревень сдавало тиунам установленные подати. Здесь устраивались и ярмарки, приезжали купцы скупать у земледельцев излишки продукции. Хотя такая система действовала не везде. Тиверцами и уличами по-прежнему управляли их племенные князья. Значительную автономию сохранили вятичи. К ним княжеская администрация не назначалась, племя само собирало и платило государю дань. Не было погостов и в Залесской земле. Тут наместник по старинке ездил в полюдья – лично объезжал села, творил суд, решал накопившиеся проблемы и получал от населения подати.
Большинство простолюдинов-смердов – земледельцев, рыбаков, охотников, бортников, были свободными. Подати, которые они сдавали, распределялись на содержание местного управления и в государственную казну. Были и личные княжеские владения или выделенные за службу боярам, дружинникам. Доходы от этих владений целиком шли хозяину. На Руси, как и во всем мире той эпохи, существовало рабство. Полными или «обельными» холопами становились пленные, несостоятельные должники, осужденные преступники, потомки невольников. Становились и люди, добровольно передававшиеся или продававшиеся в холопы, вступавшие в брак с рабами. Но холопами считались и люди, занимавшие важное место в обществе: княжеские и боярские ключники (управляющие хозяйством), боярские тиуны – старосты и чиновники. Закупы переходили в кабалу на время, отрабатывали полученную сумму. Рядовичи нанимались в услужение на тех или иных условиях, определенных договором.
Денежное обращение на Руси было ограниченным, драгоценных металлов не хватало, и подати собирались натурой. Поэтому жизненно важной была задача открыть выход к Черному морю. Здесь совпадали интересы великого князя, бояр, городов, купцов – продать зерно, меха, кожи, воск, обратить их в звонкую монету или необходимые товары. А главным рынком сбыта являлась Византия. За выход к морю и право торговать в империи боролись еще Вещий Олег, Игорь, Святослав. Но греки относились к подобным устремлениям крайне болезненно. Натравливали печенегов, перекрывавших пути по Днепру и Южному Бугу, заключали союзы с хазарами. Русичи выступали главными конкурентами византийцев. Если же удавалось отрезать их от моря, херсонесские купцы скупали те же товары в самом Киеве. Деваться-то некуда, все равно испортятся, приходилось отдавать за гроши. Да и печенеги, разграбив русские караваны, по-дешевке сбывали добычу в Херсонес. Кроме того, дорога к морю выводила Русь на большую политическую арену. Греческие берега открывались для ударов княжеских флотилий, значит, с Киевом требовалось считаться, строить политику с оглядкой на его интересы.
Эту задачу Владимир Святославович тоже решил. В 985–986 гг. он совершил поход на Тамань, раздавил оживший было осколок Хазарии [16] (#litres_trial_promo). Город Таматарха стал русской Тмутараканью, Самкерц (Керчь) – Корчевом. Византия в данное время как раз вела войны с Германией и правителем Западной Болгарии Самуилом. Владимир заключил с ними союзы, оказал Самуилу военную помощь, совместными усилиями греков наголову разгромили при Сардике (Средце) [100] (#litres_trial_promo). Но великий князь, в отличие от своего отца, не намеревался расширять свою державу на Балканы. Он уже получил все, что требовалось Руси. Оставалось лишь закрепить успехи и добиться, чтобы Византия признала их, перешла на другой уровень отношений. Чтобы высокомерные греки, традиционно презиравшие русских «варваров», приучились смотреть на них как на великую и уважаемую державу.
К этому времени относится и «выбор веры». Точнее, легенда о выборе веры. Летописный рассказ, как мусульманские, иудейские, латинские и греческие проповедники, склоняли князя к своим религиям и доказывали, чем они лучше других – «бродячий сюжет», он встречается в преданиях многих народов. На самом деле, никакого «выбора веры» не было и не могло быть. Вера – не товар. Ее не выбирают, как на базаре, торгуясь и прицениваясь, какая лучше и выгоднее. Она всегда одна. Ее принимают не расчетами, а душой. Владимира водила в православный храм еще его бабушка, св. Ольга. В его правление христианство на Руси распространялось все шире, церкви появились не только в Киеве, но и в Новгороде. Автор, ближайший по времени к Владимиру, митрополит Иларион, писал о великом князе: «Не видел ты апостола, пришедшего в землю твою», не видел чудес, совершаемых именем Иисуса Христа, «Без всех сих притече ко Христу, токмо от благого смысла и разумения». Без миссионеров, уговоров, своей волей. «Сошло на него посещение Вышнего» [85] (#litres_trial_promo).
Но Владимир решил соединить духовный шаг с политическим. Для этого сложилась исключительно благоприятная ситуация. В Византии против царей-соправителей Василия II и Константина восстал популярный военачальник Варда Склир, объявил себя императором. Против него выпустили из ссылки другого знаменитого полководца, Варду Фоку. Брата императора Никифора Фоки, убитого 17 лет назад. Он одолел Склира, тот бежал к арабам. Но и Фока, в свою очередь, взбунтовался, провозгласил себя царем, двинулся на Константинополь, его войско вышло к Босфору.
Тут-то и предложил киевский князь свою помощь Василию и Константину. А за это просил ни больше ни меньше как руку их сестры Анны. По византийским канонам это было неслыханно. В свое время Анну сватал за сына германский император Оттон I, получил грубый отказ. Ему ответили, что «рожденная в пурпуре не может быть женой варвара». В период войны со Святославом Анну пообещали болгарскому царю Борису II, но надули, привели «жениха» в Константинополь в оковах. Ее сватал для сына король Франции Гуго Капет, сватал после победы при Сардике болгарский царь Самуил [30] (#litres_trial_promo)… Дело было, разумеется, не в Анне. Достоинствами и красотой она ничуть не блистала. Ей было уже 25, по средневековым понятиям немало. Жила она дворцовой затворницей. Вдобавок, была по характеру истинной «ромейкой», т. е. римлянкой, как величали себя византийцы. Считала себя неизмеримо выше болгар, русичей и прочих «грубых скифов». Дело было в престиже государства. Монарх, получивший такую невесту, ставил себя на равную ногу с империей!
Но в данном случае положение у царей было безвыходным, им пришлось согласиться. В Киев помчалось посольство. Св. Владимир принял крещение сразу же. Греки для видимости обставили брак рядом условий – чтобы он крестился не только сам, но и привел к Вере свой народ. А чтобы его будущих родственничков не свергли раньше времени, князь немедленно выслал корпус из 6 тыс. воинов, он нанес внезапный удар и отогнал Варду Фоку от Босфора. Но как только непосредственная опасность исчезла, византийцы попытались спустить на тормозах обещание о женитьбе. Имеет ли смысл держать слово, данное «скифу»? Великий князь отправился к днепровским порогам торжественно встретить невесту – а ее вдруг не прислали…
Владимир Святославович не преминул напомнить. Поднял могучее войско, выступил на Крым и обложил Херсонес. В городе далеко не всем улыбалось выдерживать трудности осады. Не лучше ли заранее подольститься к победителю? Священник Анастас пустил стрелу с запиской, указав, где проходят водопроводы. Их перекрыли, и Херсонес капитулировал. А великий князь пригрозил византийским властителям: «Сделаю столице вашей то же, что и этому городу». Василий II и Константин пребывали в трансе: Владимир мог снова соединиться с болгарами, поддержать того же Варду Фоку, его мятеж еще не был подавлен. Пришлось исполнять договор. Анна безутешно рыдала, причитала, что ее «заживо хоронят». Но ее усадили на корабль и утешили, что она жертвует собою ради империи: «Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны».
В Херсонесе митрополит обвенчал Владимиру и Анну, русская дружина приняла крещение. В «вено» за невесту князь вернул грекам захваченный город. А для себя, на память, забрал понравившиеся статуи коней – украсить собственную столицу. Взял и иконы, церковную утварь, книги, обеспечил рождающуюся Русскую церковь.
По возвращении из Крыма он разрушил столичное капище, а на 1 августа 988 г. (по другим источникам 989 г.) назначил крещение Киева. Авторитет Владимира, поднявшего Русь из развала, побеждавшего всех врагов, был чрезвычайно высоким. У Днепра собрались жители столицы от мала до велика, гости, приезжие. Толпами входили в воду. Вдоль реки цепочкой стояли священники, совершали таинство крещения. В купель входили поляне, северяне, кривичи и… переставали ими быть. Ведь по языческим понятиям, полянином являлся лишь тот, кто отправлял родовые культы полян, северянином – исполнявший родовые обряды северян. А люди, выходившие из купели, порывали со старыми культами. Отныне они принадлежали к другой общности. Все – к одной, ее должно было связать одно, православное мировоззрение, одна система ценностей. Эту общность назвали русскими. В купели крещения из многочисленных племен рождался новый народ.
3. Св. Владимир и соседи Руси
Западная Европа к концу Х в. обвалилась в феодальный хаос. Королевства поделились на герцогства, графства. Их властители иногда объединялись, а чаще ссорились между собой, не желали считаться с собственными королями [13] (#litres_trial_promo). Даже католическая церковь перестала служить объединяющим началом. Короли в разных странах сами назначали архиепископов и епископов, давали им в лен землю, и почтенные иерархи превращались во вполне светских князей. Зависели не от Рима, а от монархов, служили им, воевали. Аббатства превратились в подобие баронств, выставляли воинов в войска епископов, и монастыри забыли о строгих уставах, жили почти мирской жизнью. Священники рассматривали свои посты в первую очередь с точки зрения дохода. Католическое духовенство в ту пору еще не придерживалось безбрачия. Выгодные посты оно, разумеется, хотело передать сыновьям, а ради этого требовалось сохранять верность властям.
Первой по рангу среди западных держав считалась «Римская империя германской нации». Германские короли Оттон I и Оттон II как раз и опирались на архиепископов и епископов в противовес светским герцогам. Взяли под покровительство римских пап, а за это первосвященники короновали их императорами. Но итальянцы, и папы в том числе, были от власти немцев совсем не в восторге. Местные города и князья поднимали восстания, истребляли и изгоняли германцев и их сторонников. Императоры, чтобы восстановить свое влияние, вынуждены были снова и снова организовывать походы в Италию. Начали ставить там немецких чиновников, епископов и пап. Но едва войско уходило, германское владычество опять сбрасывали [36] (#litres_trial_promo).
Для защиты от немцев итальянские государства и римские папы искали защиты у Византии. Католическая и православная церкви уже значительно отличались друг от друга, но формальное единство еще сохранялось. Пап поминали на богослужениях греческие, Антиохийские, Александрийские, Иерусалимские патриархи. Римские первосвященники, спасающиеся от преследований немцев, получали убежище у греков, византийские императоры признавали их первенство в структуре Церкви [100] (#litres_trial_promo). За это и папы признавали Византийскую империю «настоящей» Римской, а германских императоров величали не римскими, а «тевтонскими».
Грекам принадлежал юг Италии, периодически их вассалами признавали себя другие итальянские князья. Оттон II, разгромив византийцев, договорился с ними поделить сферы влияния, сумел сосватать родственницу императора – не дочь или сестру законных царей Македонской династии, а всего лишь племянницу узурпатора Иоанна Цимисхия Феофано, но даже это считалось высочайшей честью. Зато их сына Оттона III мать-гречанка вырастила религиозным фанатиком, и к тому же, он жил только фантазиями возрождения Древней Римской империи. Очередной раз захватив Рим, постоянно поселился в нем, отгрохал дворец, установил пышный византийский церемониал. Папу низвел до роли своего помощника, председательствовал на церковных соборах. У византийских царей Василия и Константина не было сыновей, но у Константина имелось три дочери. Оттон III всячески силился сосватать одну из них – вот и воссоединится Римская империя. Куда там! Для греков даже он, наполовину грек, оставался «варваром», получил категорический отказ.
На восточной границе Германская империя вела наступление на прибалтийских и полабских славян. В данном отношении союзниками выступали и императоры, и герцоги, и епископы, старающиеся расширить свои владения. Были подчинены племена лужичан, лютичей, ободритов. Но прибалтийские русы, поморяне и пруссы давали крепкий отпор. А покоренные племена были упорными язычниками. Христианство категорически отвергали, а в 983 г. восстали. Перебили немецкие гарнизоны, взяли и разрушили города Бранибор (Бранденбург), Мисень (Мейсен), Гану, Гамбург и др. Дальнейшие войны против них были безрезультатными.
В этот период выделилось несколько сильных государств по границам Германской империи. Одним из них была Дания. Она приняла христианство на два десятилетия раньше Руси. Датчане располагали сильным флотом, совершали походы на Англию, эта страна попала в зависимость от датских королей. На континенте они успешно били немцев, захватили у них земли, примыкающие к Ютландскому полуострову. В союз с Данией вступило и княжество ободритов. В середине X в. объединились славянские племена мазовшан, вислян и ляхов, и возникла Польша. Она признала себя вассалом германских императоров, приняла немецких миссионеров, польские князья и знать крестились примерно в одно время с Русью. Сильным герцогством считалась Чехия, она тоже являлась вассалом Германии, уже более ста лет была христианской страной. Могущественной была и Венгрия, пока еще языческая.
Когда Оттон III поселился в Риме, он совсем запустил управление Германией, вассалы отбились от рук. Но император по-прежнему вынашивал грандиозные проекты: расширять империю на север, на восток, покорить и крестить прибалтийских славян. Не удалось сойтись с Византией и герцоги не слушаются? Не беда, он найдет другие силы. Оттон совершил большое путешествие в Польшу. Королю Болеславу Храброму присвоил титулы «патриция», «друга и союзника римского народа», учредил для Польши отдельное архиепископство из четырех епархий (у католиков архиепископство соответствовало митрополии). К крещению склонился и венгерский князь Вайк, получив имя Иштван (Стефан). Император и его произвел в «друзья и союзники», пожаловал королевской короной, самостоятельным архиепископством. Но выиграли от этого только поляки и венгры. Они получили собственные церковные структуры, могли больше не оглядываться на Германию, а номинальную зависимость от нее быстро отбросили. Пока Оттон путешествовал, он выпустил из-под контроля и Италию. Она взбунтовалась, и император усмирял ее, пока не умер. Его держава окончательно развалилась.
Норвегия и Швеция еще пребывали в язычестве, резали людей в жертву Одину, эскадры викингов по-прежнему безобразничали на морях. Хотя активность пиратских набегов поубавилась. Теперь норманны стремились к более прочным приобретениям или устраивались наемниками к властителям, способным хорошо заплатить. Во Франции они подмяли и превратили в свое герцогство Нормандию. Сделать это было не столь уж трудно. Единой Франции по сути не существовало. Многие здешние феодалы были богаче и могущественнее короля, месились в постоянных сварах. В Испании христианские княжества удержались только в горных районах, плодородные равнины занимал арабский халифат, а нищие испанские княжества жили за счет войн и грабежей мусульман. Арабы удерживали позиции и на Средиземном море, угнездились на Сицилии. Византия заключила с ними союз и использовала в Италии против немцев. Мусульмане воевать умели, громили германских рыцарей, а заодно разоряли и итальянские княжества.
Византия оставалась неоспоримым лидером христианского мира. Она была уже серьезно больна, ее разъедала и подтачивала внутренняя гниль. Но, преодолев период раздоров, она снова выглядела неодолимой. Василий II и Константин считались равноправными царями, хотя реально правил Василий, мрачный и жестокий воин, а брату он не мешал кутить и развратничать. Дочери Константина так и торчали незамужними, за кого же можно выдать столь высоких особ? Старшая, Евдокия, постриглась в монахини, Зоя и Феодора, искали отдушины в тайных похождениях. Когда они раскрывались, скандалы заминали, любовников ссылали, и сохранялась тишь да благодать.
В 989 г. Василию удалось покончить с восстанием Варды Фоки – во время решающей битвы при Абидосе предводителю подали холодной водички с ядом. Второй мятежник, Варда Склир, укрывшийся в Багдадском халифате, пал духом, обратился в Константинополь, каялся. Император согласился простить его, Склир вернулся на родину, состоялась его встреча с Василием II, а через несколько дней он… умер.
Но за те годы, пока византийское правительство было занято подавлением непокорных полководцев, продолжил наступление царь Западной Болгарии Самуил. Захватил значительные территории в Греции, вывез почитаемые святыни в свою столицу Охрид (ныне в Македонии). Мало того, брат прежнего, низложенного царя Болгарии Бориса II, искалеченный греками евнух Роман бежал из Константинополя. Уж теперь-то склонить к византийцам его было невозможно. Он примкнул к Самуилу. В дополнение к Западной Болгарии восстала Восточная, завоеванная два десятилетия назад. Перебила и выгнала императорскую администрацию, воссоединилась с Западной. В 991 г. Василий II направил свою армию против болгар.
А в их рядах не было единства. В состав болгарского царства входили и сербы, македонцы, далматинцы, валахи, часть хорватов, греков, они не ладили между собой. Крестьяне-повстанцы выходили из повиновения не только ромейской, но и своей знати, а знать косилась в сторону византийцев, предавала. Добавила раздрай богумильская ересь. Это было манихейское сектантское учение, доработанное болгарским попом Богумилом. Объявлялось, что Бог создал только «высший» мир, а земной – сатана, который и властвует в нем. Христос якобы приходил к людям в «эфирном теле», это была лишь видимость. Отрицались Св. Таинства, монашество, поклонение кресту и иконам. Утверждалось, что церкви населены демонами, и каждый человек – вместилище демона. А «чисты», разумеется, богумилы. Ради «чистоты» они отвергали брак, семью, вместо этого внутри общин устраивали свальные оргии.
Ересь строго преследовали и в Византии, и в Болгарии, проповедники бежали в другие страны. Но когда разлилось восстание, она обрела благодатную почву – ведь Византия выступала оплотом христианства, а богумильство противостояло ему. Сектанты обрабатывали крестьян, городскую бедноту, вели их грабить храмы. Естественно, это вызывало конфликты с православной частью болгар. Да и само повстанческое войско далеко уступало профессиональному. В битвах греки одерживали победы. Царевича Романа захватили в плен и уморили в темнице. Но против византийцев выступал весь народ, и удержаться в Болгарии они не смогли, четырехлетняя война кончилась ничем.
Куда более успешно для Константинополя развернулись события на востоке. В Сирии местные эмиры враждовали между собой, бунтовали против египетского халифа, и некоторые из них, чтобы получить помощь, принимали зависимость от Византии. Ее вассалами и союзниками являлись и Грузия с Арменией. Но греки были верны своим традициям, повели с ними точно такую же политику, как когда-то с Болгарией – принялись исподтишка ослаблять и расшатывать собственных друзей, навязывали все более тесное покровительство. Грузинскому царю Давиду Василий II в знак дружбы присвоил византийский придворный чин куропалата, осыпал драгоценными подарками. Но за это грузинское духовенство и сановники должны были ездить в Константинополь, и им тоже давали греческие титулы.
А потом Давид вдруг скончался при совершенно жутких обстоятельствах – на Пасху архиепископ дал ему яд в причастии. Тут же явился Василий II с войском. К нему прибыли цари и князья Грузии, Абхазии, Армении: детей у Давида не было, но он усыновил некоторых соседних властителей, другие были его родственниками, вот и хотели выяснить, кому император отдаст опустевший престол. Однако Василий вдруг объявил: поскольку Давид был византийским придворным, то и царство отходит к Византии. Ошалевших властителей «утешил» тем, что и им даровал чины, кому куропалата, кому магистра. Назначил в Грузию своих наместников, расставил гарнизоны. На тех, кто попытался сопротивляться, бросил корпус русских наемников и раздавил. Множество знатных грузин и армян император попросту захватил и увел заложниками в Константинополь…
Св. Владимир при крещении тоже получил греческий придворный чин. Даже не куропалата и магистра, а второстепенный чин стольника. Это следовало из основной доктрины Константинополя: император – глава христианского мира, все православные являются его подданными. Именно такая установка определяла особенности византийской политики. Интересы империи отождествлялись с интересами христианства в целом и Самого Господа. Отсюда вытекало следствие, очень близкое к идее, к которой придут через несколько столетий иезуиты: цель оправдывает средства. Ради блага империи средства допускались любые.
4. Св. Владимир и его сыновья
Договариваясь о крещении и женитьбе, св. Владимир позаботился и об организации Русской церкви. Никоновская и Иоакимовская летописи сообщают, что князь просил царей Василия и Константина прислать в Киев митрополитом Михаила Сирина, весьма ученого иерея Константинопольской патриархии, но родом болгарина. Это было понятно. Славянские языки в ту эпоху почти не отличались. Новый митрополит и его паства понимали бы друг друга, он мог служить на славянском языке по книгам, переведенным св. Кириллом и Мефодием (этим переводом Православная Церковь пользуется до сих пор). А если уж император был вынужден отдать замуж сестру, ему пришлось уважить и требование насчет митрополита. Князь запросил также «иереи и диаконы и демественники из славян».
Хотя в свите царевны Анны к Владимиру прибыл и большой штат «царевниных» священников. Уж конечно, это был особый, специально подобранный и подготовленный «десант», чтобы «обращать землю Русскую к покаянию». Не перед Богом, а перед греками. Взять князя под контроль, подчинить влиянию Константинополя. Но Владимир Святославович постарался избежать подобных последствий. Он забрал с собой священников и диаконов из Херсонеса. Кроме того, он не порвал связей с Болгарией. Там существовала независимая Охридская патриархия, и по просьбе Владимира от царя Симеона прибыли «иереи учены и книги». Что тоже понятно. Откуда же еще великий князь мог получить в нужных количествах богослужебную литературу? Болгарская патриархия оставалась единственной, где официально было установлено славянское богослужение, Охрид уже сотню лет являлся центром миссионерской деятельности среди славян [100] (#litres_trial_promo). Славянские священники имелись и в Византии – из местных жителей, из оккупированной Восточной Болгарии, но Константинополь размножал книги на греческом и насаждал среди подданных греческое богослужение.
Нет, св. Владимир не хотел враждовать с Византией. Он сохранял верность союзническим обязательствам, в составе греческой армии действовал 6-тысячный русский корпус, сражался в Сирии, в Закавказье. Но великий князь не желал, чтобы его втягивали в зависимость от империи, и церковь пытался создавать свою, русскую, а для этого использовал возможность маневрировать между Константинопольской и Охридской патриархиями. Впрочем, и русский корпус на службе империи уже не был теми княжескими воинами, которых Владимир прислал спасать Василия и Константина. Наряду с «русским», его называли «вэрингами» или «варангами», то бишь варягами. Это были наемники, вербовавшиеся как из русичей, так и из балтийских славян, скандинавов. Удальцы, желавшие подзаработать своим мечом. Если такие останутся насовсем на чужбине или погибнут за морем – что ж, это их личное дело.
Крещение потребовало от св. Владимира скорректировать не только политику, но и пересмотреть свои семейные дела. В связи с этим летописец привел легенду, которую в XIX в. подхватили либеральные историки, писатели, композиторы. О том, как князь, насильно взявший полоцкую Рогнеду, охладел к ней, увлекшись другими женщинами. Оскорбленная супруга хотела убить его ножом, но князь перехватил ее руку и вознамерился казнить ее. Повелел одеть свадебное платье и ждать смерти. Однако Рогнеда подговорила ребенка Изяслава, он объявил вошедшему отцу: «Ты не один здесь». Тот устыдился сына, отменил приговор и, по совету бояр, вернул Рогнеде и ее отпрыску отцовский удел, Полоцк.
Все это не более чем байка. К сожалению, Нестор насобирал в свою летопись немало сплетен и фольклорных фантазий, не выдерживающих не то что критики, а даже совсем абсурдных. Например, о том, что у князя было 300 наложниц в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 в Берестове. Хотя достаточно вспомнить, что в году всего 365 дней. На 800 дам князю потребовалось бы более 2 лет! А 8 лет своего языческого правления он провел в непрерывных походах, отправляясь с одной войны на другую, в Киеве бывал лишь короткими наездами. Аналогичную несуразицу легко увидеть и в ситуации с Рогнедой. Владимир состоял с ней в браке 8 лет, и она родила 5 детей. Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, Предславу. Какое уж тут охлаждение! В язычестве она оставалась законной и любимой супругой Владимира. А при удалении жены с ней почему-то уехал лишь старший ребенок, младшие сыновья отправились в другие города, дочь осталась в Киеве…
Кроме Рогнеды, у Владимира было еще несколько жен. Второй по счету стала беременная гречанка, супруга казненного брата Ярополка, на Руси ее звали Преславой. Это диктовалось не извращением, не похотью. По славянским обычаям, вдова переходила к брату покойного. Конечно, бывшая монахиня была не пленницей, а может и не монахиней – Святослав Игоревич и Свенельд, правивший при Ярополке, не приводили пленных византийцев, при заключении мира их вернули императору. Скорее, она была греческой шпионкой, подсунутой направлять политику Ярополка. Она была значительно старше юного мужа, могла воспитывать и наставлять его. Разница ее возраста с Владимиром была еще больше, лет 12–15. Но за преступления супруга она не отвечала, и Владимир поступил, как требовало русское право. С гречанкой он не жил как с женой, но принял в семью, содержал наравне с другими женами и признал своим ее сына Святополка. Хотя на Руси таких детей называли «сыновьями двух отцов».
Авторитет князя, побеждавшего всех врагов, был огромным. Многие монархи хотели заключить с ним союз. Даже христианские властители стремились породниться с язычником, готовы были отдать ему своих родственниц. Среди жен Владимира летописи называют внучку германского императора чешку Мальфриду, родившую сына Вышеслава, еще одну чешку Адель, родившую Святослава и Мстислава, мелькают и норвежка Олова, болгарка Милолика [89] (#litres_trial_promo). Не уточняется, от каких матерей родились Судислав и Позвизд. Ревновать у язычников было не принято. Напротив, славянки гордились количеством жен у своих мужей. Та же Рогнеда намеревалась стать второй женой Ярополка в дополнение к гречанке.
Но когда князь обратился к Христу и предъявил претензии на руку византийской царевны, многоженство оказалось уже недопустимым. Дети и те его супруги, кто еще пребывал в язычестве, приняли крещение одновременно с Владимиром. Но этих жен и впрямь требовалось куда-то убрать. Помог другой обычай, издавна существовавший на Руси, давать детям в уделы те или иные города. Сыновья еще детьми ехали туда с пестунами-боярами, с младых лет постепенно постигали искусство управления, ведения хозяйства. Для них формировали дружины из сверстников, боярских сыновей, они росли вместе с князьями, становились их помощниками. Так когда-то росли Святослав, сам Владимир с братьями.
Теперь великий князь сделал то же самое. Старшего сына, Изяслава, назначил в Полоцк. С ним отправил и любимую Рогнеду. Государь счел, что в родном городе ей будет легче перенести перемену своего положения. Вышеслав был определен в Новгород, с ним уехала Мальфрида. Святополк с матерью-гречанкой получил Туров, землю дреговичей, Святослав с чешкой – землю древлян. Мстислав был назначен в Тмутаракань, Ярослав в Ростов, Всеволод во Владимир-Волынский, Судислав в Псков. Но какого-либо разделения страны это не предполагало. Владимир назначал сыновей не в центральные города, а по границам. Они оставались в полном подчинении отца, выступали его наместниками на далеких окраинах, должны были вырасти настоящими правителями и воинами.
На Руси было учреждено четыре епархии. Но процесс ее обращения к новой вере стал далеко не быстрым и не гладким. Крещение Киева воодушевило князя, сразу же после этого был намечен Новгород. Уж этот-то город был для Владимира почти родным, его главной опорой. Его дядя Добрыня вообще «прирос» к Новгороду, женился на местной боярышне. Тут и христианство уже начало утверждаться, действовал храм Преображения Господня. Сюда и отправился с легким сердцем Добрыня Никитич с недавно окрещенными дружинниками и епископом, Иоакимом Корсунянином. Этот уроженец Херсонеса был достойным пастырем, искренне отдал себя великой задаче, привести к вере Христовой северные края. Он знал русский язык, впоследствии записывал исторические предания новгородцев и стал автором летописи.
Но это было позже, а поначалу Новгород встал на дыбы против христианства. Причем организовали сопротивление не язычники, а «волхв» Богомил, проповедник богумильской ереси. Объединиться с язычниками оказывалось для еретиков ничуть не зазорно, главное – не допустить утверждения Православия. Богомил взбунтовал народ, его поддержала и часть бояр, постановила новой веры не принимать. Восточную, Торговую сторону, где жители составились из словен, тысяцкий Путята удержал в повиновении. Встретил Добрыню, Иоаким ходил по улицам и учил людей, за два дня окрестил несколько сот. А западную часть города населяли финны-нарова, они были настроены совершенно иначе. Выбрали себе другого тысяцкого, Угоняя. Вооружились, разобрали мост через Волхов, выставили заряженные камнеметы.
Богомил и Угоняй подзуживали мятежников, толпа кинулась к дому Добрыни, зверски растерзала его жену, слуг и родных, разнесла храм Преображения. Только после того, как дошло до бесчинств, Добрыня применил силу. Ночью через Волхов переправился Путята с отрядом из 500 человек, захватил Угоняя с несколькими зачинщиками. Остальные бунтовщики навалились на десант, прижали к реке. Но утром к нему подоспел Добрыня с дружиной, велел поджечь ближайшие дома. Часть язычников разбежалась тушить пожар, других сломили, и они запросили мира. Условие было – снести капище и уничтожить идолов. После этого началось крещение новгородцев в Волхове. Оно шло непрерывно в двух местах, мужчины приходили и крестились выше моста, женщины ниже [30] (#litres_trial_promo).
Ну а в Залесскую землю поехал первый ее князь Ярослав, будущий Мудрый. Но в то время вряд ли кто-нибудь стал бы называть его «мудрым», он был еще мальчиком, хромым от рождения. Он поехал с греком, епископом Федором. Однако здесь результат стал вообще нулевым. Город Ростов епископа выгнал. Князя-христианина тоже принимать не желал. Ярославу пришлось остановиться в селении с красноречивым названием Медвежий угол. Местные жители воспротивились, чтобы князь жил у них, но мальчик и его опекуны не устрашились, проявили упорство. Отец дал Ярославу хороших дружинников, и в стычках они взяли верх. На месте Медвежьего угла возникла крепость Ярославль.
Постепенно отряд Ярослава осваивался в северных краях, приучал людей уважать власть князя. Через некоторое время из Киева прислали другого епископа, грека Илариона. Ростовцев заставили принять его. Но крестились только суздальцы. На суздальском ополье селились пришлые славяне, не связанные с финскими племенными культами, и их оказалось легче обратить в истинную Веру. Меряне же отвергали ее напрочь. Подчиняться они не отказывались, платили подати. Но как только дело касалось их религии – стояли твердо, крещение отвергали и храмов строить не позволяли. А вокруг епископа в Ростове нагнеталась такая атмосфера, что он предпочел сбежать. В итоге в Залесской земле вместо одного главного города стало два, языческий Ростов и христианский Суздаль, куда и переместилась княжеская администрация.
Эти конфликты породили шутку в адрес новгородцев – знаем, мол, какие вы христиане, Добрыня крестил вас огнем, а Путята мечом. Атеисты и либералы выдернули фразу из контекста летописи, преподносили ее так, будто речь шла о германских крестоносцах. Хотя на самом-то деле после первых конфликтов св. Владимир принял принципиальное решение, определившее русскую церковную политику на много веков вперед: насильственного крещения не насаждать. Действовать не страхом, не расправами, а именно по-христиански, убеждением и силой Слова Божьего. Карательных экспедиций в Ростов не посылали. А крещение следующего большого города, Чернигова, произошло лишь через 3 года после Новгорода, в 992 г. Сперва подготовили, а уж потом провели. Крещение соседнего с Черниговом Смоленска состоялось аж через 21 год…
Впрочем, распространение христианства задерживалось не только противодействием язычников, а и другими причинами. Где было набрать священников для всей Руси? А что толку окунать людей, если не объяснить им суть христианского учения? Греческие священники были не способны донести его до русичей. Примутся лопотать и петь на непонятном языке – не обратят, а отпугнут. Оставалось рассчитывать на болгар и готовить собственные кадры. Для этого Владимир открыл в Киеве первые в нашей стране училища, определял туда детей и подростков.
Надо сказать, грамотных на Руси, в отличие от Западной Европы, было очень много. Удобная в обиходе кириллица получила широкое распространение даже раньше принятия христианства. В Новгороде торфяная почва хорошо сохраняла древесину, и до нас дошло большое количество берестяных грамот. Образцы их найдены и в Старой Руссе, Смоленске, Пскове, Витебске, Мстиславе. Они показывают, что писать умели и мужчины, и женщины, и слуги, даже сапожники подписывали свои колодки [19 (#litres_trial_promo), 72 (#litres_trial_promo)]. Но училища, кроме грамоты, давали православное воспитание, готовили будущих чиновников, а в первую очередь – необходимых, как воздух, священнослужителей.
Сам Владимир воспринял христианскую веру глубоко и искренне, всей душой. В Киеве он начал строить величественный собор Успения Пресвятой Богородицы. Выписал архитекторов и художников из Византии, отдал этому храму драгоценную утварь, вывезенную из Херсонеса, отделил десятую часть доходов от своих сел – отсюда пошло другое название собора, Десятинная церковь. Великий князь стремился строго выполнять евангельские заповеди. Устраивал массовые раздачи милостыни для бедных, одаривал их деньгами, продуктами. Мало того, приказал, чтобы хлеб, овощи, мясо, мед, квас, возили по улицам для престарелых и больных, которые не могут сами прийти во дворец. При храмах организовывались богадельни, больницы, странноприимные дома.
Пытаясь буквально следовать Евангелию, государь даже отменил смертную казнь. Прощал преступников или смягчал кары, довольствуясь штрафами. Правда, ни к чему хорошему это не привело. Разбойники почувствовали безнаказанность, стали наглеть. Множились грабежи, убийства. И получилось так, что священники и епископы не заступались за осужденных, а наоборот, наставляли князя быть строже. Доказывали, что для правителя добродетелью является отнюдь не всепрощенчество, а соблюдение справедливости. Грех не в том, чтобы наказать преступника, а в попустительстве преступлениям, ведь от этого пострадают другие люди. «Ты поставлен Богом на казнь злым, а добрым на милование» [31] (#litres_trial_promo).
Владимир внес поправки в законы в соответствии с греческим Номоканоном. Священники и все церковные учреждения выводились из юрисдикции светских властей и подчинялись лишь своему начальству. Епископам предоставлялись большие полномочия, в их ведения передавались разборы семейных споров, дела о супружеской неверности, незаконных браках, идолопоклонстве, волшебстве, непристойной брани и др. Великий князь пробовал организовать и миссионерскую деятельность, донести свет христианства до печенегов, в 990 г. послал философа Марка Македонянина к волжским болгарам [30] (#litres_trial_promo). Но печенеги оказались к вере в Христа почти не восприимчивы, крестился лишь один из ханов. А в Волжской Болгарии прочно утвердился ислам, и сменить веру склонились только несколько мелких князьков.
5. Св. Владимир и его богатыри
Для преобразований и просвещения Руси мирного времени в общем-то и не было. Наша страна принимала христианство от Византии, готова была дружить с ней, но мог ли император простить Владимиру, что он навязал собственные условия? Мог ли смириться с претензиями «варваров» держаться на равных с Константинополем? Могучая Русь была для греков как бельмо на глазу. Почти сразу же после похода на Херсонес и крещения Киева, с 990 г., начались набеги печенегов, давних византийских союзников. С предшественником Владимира, Ярополком, развалившим державу и сдавшим завоевания Святослава, печенеги поддерживали очень теплый альянс, а теперь внезапно, без всякой видимой причины, будто с цепи сорвались.
Силы Руси были неизмеримо больше, чем у кочевников. Печенеги не были едиными, разделялись на восемь кланов с собственными ханами, не всегда ладившими между собой. Хазарским каганам, а потом и Святославу удавалось привлекать часть из них на свою сторону. Но сейчас сказывалась невидимая организующая рука, против русичей нацелились все кланы. А опасность их заключалась не столько в численности, сколько во внезапности – попробуй угадай, где и когда ворвутся орды конницы? Под удары попадали южные, самые плодородные районы. Степняки рассыпались облавами. Полыхали костры деревень, свистели стрелы и сабли, и падали землепашцы, едва успевшие схватить рогатину или топор.
Князья и бояре поднимали дружины, выступали полки городов, но печенеги уже поворачивали обратно. Исчезали в мареве степей колонны возов с награбленным добром, стада угнанного скота, довольные всадники понукали пленных, связанных длинными вереницами – понурых мужиков, отборных баб и девок, подростков. В выигрыше оказывалась… Византия. Печенеги стали в Херсонесе одними из главных поставщиков воска! Хотя никогда в жизни не собирали его, бортничеством в лесах занимались славяне. А работорговля превратилась в основной промысел херсонесских евреев. Перехватить хищников было трудно, и борьба шла с переменным успехом.
Первыми набегами орда кочевников разорила окрестности Киева, но увлеклась грабежами. Государь собрал воинов и вывел наперерез, встретил врага на обратном пути под Переяславлем. В сражении печенегов разнесли наголову. Но пока одни кланы зализывали раны, лезли другие. Св. Владимир с небольшой дружиной отправился в собственную загородную резиденцию Василев, праздновал Преображение Господне, и неожиданно доложили о появлении печенегов. Князь счел, что это отдельная банда, храбро вылетел с наличными воинами, а на него выкатилось огромное полчище. Дружину смели, сам Владимир спасся лишь чудом, спрятался под мостом и молился. Потом в благодарность за избавление построил храм Преображения, оделил нищих чрезвычайно щедрой милостыней.
Чтобы справиться с этой напастью, Владимир принялся создавать на южных рубежах мощную систему обороны. На правом берегу Днепра, прикрывая подступы к Киеву, строилась линия крепостей по р. Стугне. Превратились в крепости княжеские села Белгород и Василев, возводились Триполь, Тумаш, Витичев. На днепровском Левобережье устраивались несколько линий. Передовая по р. Суле с городом Воинь, за ней – линия по р. Трубеж, опирающаяся на Переяславль, за ней – крепости по Остру и Десне, прикрывающие Чернигов. Намечая рубежи обороны, Владимир и его воеводы использовали древние системы Змиевых валов, в незапамятные времена насыпанных славянами против сарматов, гуннов. В некоторых местах сооружали новые валы, соединявшие крепости между собой. Они тормознут конницу, помогут выиграть время для организации отпора.
А заселять опасное приграничье зазывали добровольцев из северных земель – словен, кривичей, чудь, вятичей. Это и были богатыри Владимира Красно Солнышко, воспетые в былинах. Соглашался-то, конечно, не каждый. Приходили самые удалые, отчаянные. Спокойной жизни и сказочных заработков им не обещали, наоборот – тревоги и битвы. Давали землю, давали службу, кольчугу, шлем, острый меч и меткое копье. Ну а к этому прилагались всего лишь честь, слава и благодарность народа, если сумеешь заработать ее. На валах, на курганах появились знаменитые заставы. Наблюдали за степью, при угрозе зажигали подготовленные костры. Завидев огни или дым, приводились в готовность гарнизоны крепостей. В свою очередь, поджигали огненный сигнал. Он передавался в глубь страны. Крестьяне бежали укрываться в лесах или городах, князь и бояре исполчали воинов…
Сами богатыри, перемешавшись и спаявшись общей судьбой, были уже не вятичами или чудинами, а просто русичами. А их подвиги и самоотверженность, как позже выяснилось, не только цементировали границы государства. Они закладывали кирпичики в фундамент культурных традиций русского народа. Традиции-то стали особыми. Западный эпос превозносил доблесть ради доблести, восхвалял рыцарей, героически месившихся между собой. Потому что и авторам платили те же рыцари. Скандинавский эпос славил драки викингов друг с другом, их успехи на чужеземной службе, количество добычи. Ну а как же иначе, из этой добычи викинги платили певцам-скальдам.
Но достижения русичей под знаменами византийских императоров отмечали разве что греческие, арабские, кавказские историки. На родине они никого не интересовали. На родине воспевали лишь тех воинов, кто защищал свою страну. Дядю и воеводу св. Владимира народная память превратила в одного из любимейших богатырей Добрыню Никитича. Их современником был и Никита Кожемяка, участник битвы под Переяславлем. Реальные Алеша Попович и крестьянский сын Илья Муромец жили и сражались позже. Тем не менее былины подметили важную деталь. На княжескую службу принимали людей любых сословий, независимо от происхождения. Принимали и иноплеменников: среди былинных богатырей оказываются Михаил Козарин, удалой Рахдай. Св. Владимир привлекал в войско печенежских врагов: торков, черных клобуков (каракалпаков), ясов (осетин), касогов. Приезжали к нему и венгры, скандинавы.
Но каждый, поступавший на службу, обязан был принять крещение, и сама эта служба становилась еще одним способом внедрения христианства. Хотя новые традиции св. Владимир соединял со старыми, славянскими. Например, сохранил обычай княжеских пиров с дружиной. Это были отнюдь не попойки, а старинный ритуал. Хмельное употреблялось умеренно, существовал порядок чередовавшихся заздравных чаш или пускаемых по кругу братин. Дистанция между монархом и его сотрапезниками поддерживалась, но пиры сплачивали дружину с князем. А к св. Владимиру за стол приглашались и видные горожане. В непринужденной обстановке он советовался с подданными по тем или иным вопросам, каждый имел возможность высказать свое мнение.
Сражаться приходилось не только с печенегами. Поляки по-прежнему с аппетитом косились на Прикарпатье. Вместе с ними выступили белые хорваты, подданные Венгрии. В 992 г. св. Владимир выступил на них, разгромил и утвердил западную границу по естественному рубежу, Карпатскому хребту. Не успокоились и волжские болгары. Вторгались в муромские и ростово-суздальские земли, грабили. Св. Владимиру пришлось предпринимать походы на северо-восточную окраину в 994, 996 гг. Изгнав и наказав соседей, заставлял их подтверждать мирные договоры. Постарался и понадежнее защитить дорогу по Клязьме в глубины Залесского края, на месте древнего торгового поселения основал крепость Владимир. А набеги печенегов не прекращались. Они безуспешно осаждали Белгород, пробовали прорваться к Киеву. Словом, опять получалось – с войны на войну.
Между тем, в самом Киеве назревал нешуточный конфликт. Около 992–994 г. умер митрополит Михаил Сирин. Его преемником стал грек Леонтий, и на этот раз митрополита выбрали не русские, на его кандидатуре настоял Константинопольский патриарх Николай Хризоверг. Он взялся проводить ту политическую линию, которую считала полезной Византия. Разумеется, в первую очередь от Владимира требовали расторгнуть связи с Болгарией. А еще лучше, объявить ей войну. Патриархия и ее ставленник нажимали, что надо бы пересмотреть отношения и с западными странами. И если сами греки не считали нужным ссориться с католиками, то для Руси надо было ограничить свободу внешней политики, Леонтий написал целый трактат «против латинян» [93] (#litres_trial_promo).
Киевское великое княжество подталкивали в струю чисто греческого влияния. А для этого очень важным было внедрить византийскую культуру, систему понятий и этикета. Пускай русичи ориентируются на «ромеев», перенимают их образ жизни, свято почитают особу императора. Ведь именно таким способом грекам удавалось разлагать и подчинять Болгарию, Сербию, Грузию, Армению, перетягивать на свою сторону и перекупать знать. Причем почти без затрат – всего-навсего обольщая, снисходительно признавая «почти ромеями» и раздаривая не стоящие ни гроша греческие чины и титулы!
Но обвести вокруг пальца св. Владимира было трудновато. Он не мог не догадываться, кто ему пакостит печенежскими набегами, и «дружбу» Константинополя оценивал более чем трезво. В международных делах великий князь вел себя независимо, пришлым дипломатам и церковникам вмешиваться в них не позволял. Обменивался посольствами с Германией, заключил мир и союз с Польшей, Чехией, Венгрией. Взаимовыгодные отношения с Болгарией не порывал, а укреплял. Она выглядела политическим противовесом Византии, царь Самуил опять одерживал победы, присоединил Черногорию, в самой Греции у него было много сторонников.
Культуру греков св. Владимир перенимал весьма охотно, но… только лучшее. Приглашал архитекторов, мастеров, иконописцев. А превращать Русь в окраинный филиал Византии он отнюдь не намеревался. Греческое духовенство доказывало, что пиры и скоморохи – грех. Разъясняли, что князь таким образом роняет свое достоинство. Правда, их собственный младший соправитель Константин пил сверх меры, проводил время на ипподромах и ристалищах, но это грехом не было и достоинства не роняло. Нет, Владимир доводам не внимал, пристраиваться к византийскому этикету даже не думал.
Сам государь был человеком очень культурным для своего времени, любил чтение, «книжную премудрость». Но ведь и эта премудрость приходила в основном через Болгарию. Среди книг той эпохи, популярных на Руси, известны «Евангелие учительное Константина Болгарского», природоведческий «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского, энциклопедический «Изборник» – перевод с греческого, сделанный для болгарского царя Симеона. Из Болгарии шли и переводы исторических хроник, житий святых, эпических поэм. Владимир считал не грешным учиться чему-то полезному и у других народов. Специально направил гостей-купцов в Рим, Иерусалим, Багдад, Египет «посмотреть обычаи». Опять же, может быть, завязать полезные контакты.
Нежелание св. Владимира следовать курсу, который ему навязывали, вызывало трения. Случилась накладочка и с церковной собственностью. В Византии многие иерархи становились очень состоятельными людьми, крупными землевладельцами. На Руси церковь тоже жаловали щедро, но Владимир в церковном уставе четко зафиксировал апостольское правило, что достояние церкви – это «нищих богатство, церквам, монастырям, пустыням подъятие, живым прибежище, а мертвым памяти». В свою очередь, и у государя были серьезные претензии к грекам. За германскими монархами Константинополь признал титул императоров, пусть и «варварских». А куда более могущественного властителя Руси упорно именовал «архонтом». Это означало не более чем «князь». Мало того, титул архонта носили правители византийских провинций. Что ж, коли так, св. Владимир вспомнил другой титул, его носили еще Гостомысл, Рюрик: великий каган. Титул тюркский, но по рангу он соответствовал царскому [85 (#litres_trial_promo), 100 (#litres_trial_promo)].
