скачать книгу бесплатно
«Вестник» и «Ермак» аккуратно притерлись к причалу у станицы. После небольшой паузы на доски причала по переброшенному с парохода трапу вышел цесаревич, а за ним по «табелю о рангах» стала выстраиваться свита. Поскольку однотипные пароходы имели по десять кают, то в относительном комфорте первого класса на них могли разместиться человек двадцать, поэтому свита была небольшой.
Сидя на Беркуте, я смотрел, как к атаману Савину, стоящему с хлебом-солью на цветном рушнике, покрывающем поднос, неторопливым шагом подходил худощавый молодой мужчина с усами, но без запомнившейся мне по тому миру бородки. Одет цесаревич был в белый френч с золотыми погонами с царским вензелем, белую фуражку, темно-синие брюки-галифе, заправленные в сапоги. Подойдя к склонившемуся в поклоне атаману, Николай, сняв фуражку, перекрестился, затем отломил кусок хлеба и, макнув его в соль, отправил в рот.
За цесаревичем к караваю подошёл приамурский генерал-губернатор, командующий войсками Приамурского военного округа, а также наказной атаман Приамурских казачьих войск генерал-адъютант Корф. Сверкая золотыми адъютантскими погонами и аксельбантами, Корф также снял белую фуражку, перекрестился и, разгладив свою знаменитую бороду-бакенбарды на две стороны, вкусил хлеб-соль. После чего, надев фуражку, забрал у атамана поднос с хлеб-солью и передал назад кому-то из свитских. В этот момент раздался приветственный рёв собравшихся на берегу казаков и казачек.
Я, глядя на эту картину, судорожно прогонял в голове те сведения, которые мне были известны о будущем царе Николае Втором и пытался определиться в своём отношении к нему, а также пытался понять, стоит или не стоит делиться с ним информацией из будущего.
Приветственно кивая, цесаревич в сопровождении свиты и окружившей его толпы прошёл через арку, увитую зеленью и лентами. Приблизившись к нашему конному строю, который стоял отдельно за встречающими и за аркой, он отделился от свиты. Не дожидаясь, пока он подойдет, я дал казачатам команду: «Слезай». А когда мои орлы застыли с левой стороны своих коников, подал команду: «Смирно-о-о!» Докладывать к цесаревичу не вышел, так как мне такого указания не было, а всё руководство станицы вертелось рядом с будущим императором.
Николай в одиночку пошел вдоль первой шеренги, останавливаясь перед каждым казачком, внимательно его разглядывая. Строй казачат, кажется, перестал дышать. Скосив влево взгляд, я увидел, как старшаки и мальки, перед которыми останавливался цесаревич, как будто вырастали на пару-тройку сантиметров. Начав с левого фланга, через некоторое время наследник российского престола дошёл до моего места в строю. Внимательно осмотрев спокойным взглядом меня с ног до головы, таким же спокойно-скучающим голосом произнёс:
– Так вот ты какой, Тимофей Аленин. И что ты и твои ученики могут мне показать?
– Ваше императорское высочество, – оторопев от такого начала, я попытался, не дрогнув голосом, доложить, – в двух верстах от станицы находится Казачья школа станицы Черняева, в которой воинскому делу обучается двадцать казачат в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет. На территории школы есть полоса препятствий, спортивный городок и оборудованное стрельбище. На этой базе учащиеся школы могут показать вам свои умения и навыки. Рискну предположить, что такого вы не видели ни в одной из станиц, которые уже посетили.
В этот момент к строю подошла свита цесаревича, а генерал-губернатор Корф, услышав конец моего доклада, поинтересовался:
– Ваше императорское высочество, о каком показе умений и навыков рассказывал вам этот молодой казак?
– Уважаемый Андрей Николаевич, – наследник трона, чуть развернувшись, взял генерал-губернатора Приамурья под локоть. – Вы услышали конец доклада от очень известного на Амуре молодого казака, о котором мне все уши прожужжали князь Ухтомский и начальник моего Конвоя атаманцев есаул Вершинин.
– И чем же он известен?
– Об этом лучше услышать из уст князя. – Николай повернулся к свите. – Эспер Эсперович, подойдите к нам, пожалуйста. Перед нами тот самый молодой казак Аленин стоит, о котором вы так много мне рассказывали и, кажется, собираетесь о нём даже в книге о нашем путешествии упомянуть.
От свиты отделился и направился к будущему императору мужчина лет тридцати, среднего роста, с ухоженными усами и бородой, единственный в свите одетый в гражданский фрак, рубашку, жилет, брюки и ботинки. Подойдя к цесаревичу и генерал-губернатору, мужчина поинтересовался:
– Вы звали меня, ваше высочество?
– Звал, Эспер Эсперович. Вот, ваше сиятельство, полюбуйтесь, – Николай указал на меня правой рукой, как Ленин с броневика. – Это Тимофей Аленин! Прошу любить и жаловать!
– Эспер Эсперович, чем же знаменит сей казачок? Просветите! – В разговор вмешался генерал-губернатор Корф.
– Ваше превосходительство, как только наша экспедиция вступила на землю Приамурья, а особенно после посещения Благовещенска, при общении с местными жителями я стал часто слышать о молодом казаке Аленине из станицы Черняева. При этом повествуют о нём, как о былинном герое. Какие подвиги ему приписывают, спросите вы?! Первый. В четырнадцать лет, будучи раненым, в одиночку уничтожил двадцать одного китайского бандита. Второй. Как очень меткий стрелок, из винтовки на мишени может нарисовать буквы. Третий. Уничтожил с десятком молодых казачат огромную банду самого Золотого Лю, отобрав у него золото.
– Подождите, ваше сиятельство, – генерал-губернатор жестом руки также попросил князя остановить речь. – Получается, это ты нашёл тела барона с баронессой Колокольцевых и их дочери?
Корф уставился на меня немигающим взглядом, и мне показалось, что в его зрачках начал полыхать огонь.
– Так точно, ваше превосходительство. Извините, но мы не знали, что может произойти такая трагедия. У нас был обычный учебный выход. О том, что ваши родственники и их сопровождение идут по тропе от Зейской пристани нам навстречу, мы не знали, поэтому и не смогли помочь.
– А что можешь сказать о Золотом Лю?
– Ваше превосходительство, я не знаю, откуда взялись такие слухи. Банду Золотого Лю уничтожила Албазинская сотня под командованием ротмистра, точнее подполковника Печёнкина.
– Ври, ври, да не завирайся, – генерал-губернатор разгладил рукой свою шикарную двойную бороду-бакенбарды. – Я всё-таки генерал-губернатор Приамурья. Неужели, сопляк, думаешь, что меня какой-то ротмистр смог обмануть?! Знаю я, как всё было на самом деле. Доложили те, кому положено. Но не всё! Твоей фамилии не звучало в докладе.
Корф посмотрел на цесаревича Николая и, как бы спросив разрешения, вышел перед строем казачат.
– Полюбуйтесь, ваше императорское высочество, вся первая шеренга на отличных ухоженных конях, в новенькой форме, портупеи неизвестной конструкции, но смотрятся красиво. Таких ладных казаков строевого разряда не всегда увидишь! Как я понял, все из первой шеренги участвовали в бою с бандой Золотого Лю?! Взгляд дерзкий и смелый. Орлы!
Генерал-губернатор сделал паузу.
– Кто нашёл мою племянницу?
Строй казачат, который застыл монолитом вместе с конями, перестал дышать. Сложилось впечатление, что и кони превратились в статуи.
– Я, ваше превосходительство, – ответил Владимир Лесков с позывным Леший и вытянулся, будто аршин проглотил.
Корф подошёл к Лешему. Достав из бокового кармана мундира часы, сверкнувшие на солнце золотом, генерал-губернатор, взяв правую руку Вовки, вложил часы в ладонь молодого казака.
– Спасибо тебе, казак, если бы не ты, и косточек бы не осталось моих кровиночек Лизаньки и внучки Настеньки для похорон!
Губернатор Приамурья снял фуражку и перекрестился.
– И всем остальным выражаю свою благодарность! – произнёс генерал-губернатор, надев фуражку и отдав честь.
– Рады стараться, ваше превосходительство!!! – рявкнул строй учеников школы.
«Не одну неделю тренировались», – подумал я.
– Что же, если с этим вопросом разобрались, надо как-то выдвигаться на учебную базу. Я правильно, Тимофей, назвал место обучения? – перевел на себя внимание цесаревич. – Князь Кочубей, организуйте нашу доставку к школе.
Эти слова были обращены к высокому, худощавому ротмистру в форме Кавалергардского Ее Величества полка. Услышав Николая, ротмистр, коротко кивнув, взял под локотки атамана Савина с протоиереем Ташлыковым и вывел их в сторону от окружившей Николая свиты.
«Вот и решился вопрос о том, что захочет посмотреть государя наследник», – подумал я про себя.
Цесаревич Николай, отметив, что опять завладел всеобщим вниманием, обратился к князю Ухтомскому:
– Эспер Эсперович, закончите повествование о героических свершениях казака Аленина. Эта информация с каждым новым его подвигом становится всё интереснее и интереснее.
Князь Ухтомский, склонив в вежливом поклоне голову, продолжил:
– Итак, господа, я остановился на разгроме банды Золотого Лю и получении в качестве трофеев золота. В среде казаков ходят ещё страшилки в виде отрезанных голов и ушей бандитов, якобы представленных в качестве доказательства разгрома банды.
– Не совсем страшилки, ваше сиятельство, – прервал князя генерал-губернатор. – В мою канцелярию действительно доставили для опознания голову Лю Ханьцзы по прозвищу Золотой Лю. Голова неплохо сохранилась, и Лю был опознан. Про уши также что-то говорили, но утверждать не буду. Не вникал в эту тему глубоко.
– Боже мой, какая мерзость и дикость! – цесаревич передёрнул плечами. – Варварство какое-то! Но продолжайте, князь.
– Хорошо. Продолжаю. Следующий подвиг казака Аленина – это уничтожение огромной стаи красных волков, которая напала на обоз с товаром торгового дома «Чурин и К°».
Князь Ухтомский потёр рукой лоб, как бы сосредотачиваясь и что-то вспоминая.
– Если проанализировать все слухи об этой эпической битве, то можно сделать следующие краткие выводы. Первое. Непонятно за какие заслуги Чурин нанял в охрану молодых казачат, а не опытных казаков. Второе. Несмотря на свою молодость, они уничтожили огромную стаю волков, чуть ли не в сто голов. Третье. Потерь среди людей в обозе не было. Четвертое. Красные волки казачат не трогали, потому что те заветное слово знают. И последнее. Аленин убил вожака и большую часть волчьей стаи, спас обозного старшину, а ещё вылечил от бешенства и антонова огня казака, которого искусал волк.
– А можно узнать – сколько реально было волков? – задал вопрос штабс-ротмистр в форме лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка.
– Отвечайте, Аленин. Свита ждёт! – усмехаясь, попросил или приказал Николай.
– Шестьдесят один волк. Из них нашим охранным десятком было убито сорок один. Остальных уничтожили обозники. Лично пристрелил четверых. Вожак был убит мною, и волк, который запрыгнул на плечи старшине обоза и попытался перегрызть ему шею. У казака бешенства и заражения крови не было. Я прочистил ему от гноя места укусов и наложил повязку. Такого нагноения не было бы, если бы укушенный давал ежедневно себя перевязывать или менял повязку сам. За трое суток тот перевязок не делал, из-за чего началось сильное воспаление. Заветное слово от красных волков – это народная сказка.
– Чётко, кратко, ёмко! Молодец казак! – Эти слова произнёс суровый генерал-майор Свиты Его Величества с огромной бородой и золотым оружием «За храбрость». – Шестьдесят волков – это много. А если они ещё и атакуют тебя, то страшно. Не допустить потерь – достойно.
– Владимир Анатольевич, давайте дальше князя Ухтомского послушаем. Насколько я помню его предварительные рассказы, мы еще не всё услышали о геройстве Тимофея, – прервал генерал-майора цесаревич.
– Что ещё можно рассказать? – князь снова потёр лоб. – Автор песен «Казачья», «Есаул», «Кавалергардская», «Русское поле» и «Любовь казачки». Год назад единственным из экстернатов сдал восьмым в потоке по результатам испытания на зрелость в шестиклассной Благовещенской мужской гимназии. Подготовился самостоятельно. Как уже успел уточнить здесь у батюшки Александра, Тимофей закончил только два класса при местной церкви. Создал свою школу по подготовке молодых казачат. Результаты деятельности учащихся этой школы вы уже слышали. Пожалуй, всё!
В разговоре возникла пауза, которую прервал генерал-майор Свиты Его Величества:
– Действительно, былинный герой. И когда только успел столько дел сотворить? Лет-то тебе сколько, казак?
– Семнадцать, ваше превосходительство. А все перечисленные события произошли за последние три года.
– Выглядишь значительно старше.
В этот момент к цесаревичу быстрым шагом подошёл князь Кочубей.
– Ваше императорское высочество, через десять минут сюда будут доставлены оседланные кони, а также двуконная коляска и два тарантаса.
– Отлично! – Николай, приняв доклад князя, обратился ко мне: – А тебе, Тимофей Аленин, сколько времени надо для организации показа?
– Через десять минут в полевой форме и с оружием отряд будет стоять на окраине станицы для выдвижения к учебной базе в Ермаковскую падь. Показ умений и навыков будет начат сразу при прибытии. Разрешите дать команду?
– Разрешаю, – будущий император вяло махнул мне рукой и повернулся к свите.
Я же, повернув голову налево, громко скомандовал: «Садись!»
Казачата обеих шеренг слажено и синхронно, как роботы-автоматы, перебросили поводья на холки коней, затем, не касаясь стремян, почти одновременно взлетели в сёдла. Я, оказавшись в седле, выехал из строя на корпус вперёд и, повернувшись к строю, громко и чётко скомандовал: «Смирно! Через десять минут все в полевой форме, с походным снаряжением и с оружием стоим конными в двухшереножном строю у начала тропы в Ермаковскую падь. Вопросы есть?»
Дождавшись дружного ответа от казачат: «Никак нет», скомандовал: «Направо – марш!!!»
Мои ребята по команде развернули коней направо, после чего отряд в две колонны шагом направился от пристани в сторону станицы. Дождавшись прохождения отряда, я, развернув коня, пристроился замыкающим. Моё снаряжение было на хуторе, но, вспомнив мудрую армейскую мысль «подальше от начальства, поближе к кухне», решил не рисковать и направился к месту сбора отряда. Что может ещё прийти в голову наследнику российского престола, неизвестно. Лучше держаться в отдалении.
«Так что бережёного бог бережёт», – подумал я, направляя коня следом за ребятами.
Между тем казачата, отъехав от свиты и толпы встречающих метров на тридцать, вернее всего, по команде Ромки Селевёрстова, с гиканьем и свистом рассыпались в разные стороны. Каждый из мальчишек широким намётом полетел к своему двору переодеваться и вооружаться.
Через десять минут два десятка казачат в полной боевой выкладке и с тревожным набором в перемётных сумках стояли в строю у начала тропы-дороги в сторону Ермаковского хутора. Увидев, что в начале улицы появилась двуконная коляска, в которой белым пятном кителя и фуражки выделялся цесаревич, я дал команду на выдвижение и возглавил строй.
Когда нашу колонну догнала коляска с цесаревичем, дал команду запевать песню. Ребята на два голоса задорно грянули «Казачью». После её окончания из конца колонны сопровождения наследника звонкие женские голоса затянули «Каким ты был…». Оглянувшись назад, я чуть съехал с тропы и увидел, что за цесаревичем и его свитой тянется целый поезд из верховых, телег, тарантасов, на которых ехали встречавшие наследника государя казаки и казачки Черняевского округа.
Казачата без моей команды запели «Есаула». Когда они смолкли, казачки запели «Терскую лезгинку», мои за ними затянули «Скакал казак через долину…». Две версты под песни пролетели быстро. Впереди показался хутор, а у меня в голове возник серьёзный вопрос: «Где я всех размещу?» На хутор решил не заезжать. Если цесаревич захочет посмотреть дом-казарму, заедем на обратном пути. Сейчас же если остановиться перед хутором, то образуется затор.
«Не на том зациклился, – подумал я. – Впереди полигон и показуха. Лишь бы всё прокатило. А то меня атаман Савин и старейшины съедят без лука, как капитана Кука».
Глава 2
Показуха на полигоне
Проехав до полигона, дал команду Лису построить отряд перед полосой препятствий. Сам с тройкой Тура стал руководить размещением на полигоне свиты и приехавших казаков и казачек Черняевского округа, которых прикатило под двести человек. Когда закончили эту суматоху и подъехали к отряду, перед ним уже спиной к строю, а лицом к полосе препятствий стоял цесаревич с генерал-губернатором Корфом и генерал-майором Свиты Его Величества, который являлся, как успел выяснить, князем Барятинским – начальником императорской охоты, обер-егермейстером Высочайшего двора и другом императора Александра III. Также рядом с государя наследником стоял контр-адмирал Басаргин. За этой четвёркой стояли флигель-адъютант его величества князь Оболенский, князь Кочубей, штабс-ротмистр Волков, князь Ухтомский, а также доктор фон Рамбах и художник Гриценко – лица, лично избранные императором для неотлучного сопровождения его императорского высочества в путешествии. Там же стояла пятёрка атаманцев конвоя-охраны. Старшим среди сопровождения наследника был князь Барятинский.
Эту информацию о главных представителях свиты цесаревича я успел узнать от есаула Вершинина. Этот казачина размером больше Митяя Широкого, с внешним видом истинного арийца, только с бородой, отвечал за безопасность наследника. За десять минут, что я ждал казачат на месте сбора, есаул успел мне разъяснить ху из ху в свите, а также что мы можем, а что не можем делать на полигоне в присутствии наследника государя.
Спрыгнув с Беркута и кинув повод Ромке, я направился к цесаревичу и окружающей его свите. Обернувшийся штаб-ротмистр Волков увидел меня и, сделав шаг к наследнику, что-то сказал ему. Николай развернулся и сделал приглашающий жест. Свита расступилась, и я подошёл к наследнику престола.
– Объясните, Тимофей, что это за сооружения и для чего они нужны? – спросил меня Николай Романов, когда я встал рядом с ним.
– Ваше императорское высочество, мы называем эти сооружения полосой препятствий, которые могут встретиться в бою. При их прохождении у казачат вырабатываются: сила, выносливость, ловкость и быстрота реакции. Также приобретаются навыки и умения для боя в пешем порядке.
– Тимофей, но казаки в основе своей предназначены для конного боя. Зачем все это? Вы же относитесь ко Второй Черняевской сотне Амурского конного полка, а не к пешему батальону и пешим казачьим ротам? – поинтересовался генерал-губернатор Корф.
– Ваше превосходительство, слушая рассказы старейшин и станичников, которые участвовали в боях на Амуре, сделал для себя выводы, что конных боёв практически не было. В горах, сопках, в лесу или на заболоченных равнинах конным не повоюешь. Когда готовился к сдаче испытаний на зрелость в гимназии, специально изучал рельеф Приамурья. Анализ показал, что около пятидесяти процентов площади губернаторства занимают горы и возвышенности, покрытые лесом, двадцать процентов – тайга, и около тридцати процентов – равнины, большая часть из которых заболочены и залиты водой. Только на Зейско-Буреинской равнине, которую называют Амурскими прериями, встречаются участки поверхности, где можно вести конные бои, и они составляют не больше десяти – пятнадцати процентов рельефа Приамурья. – Я замолчал, переводя дыхание.
– Продолжайте, Тимофей. Очень интересно! – поторопил меня князь Барятинский, посмотрев на меня заинтересованным и внимательным взглядом.
– Из проведенного анализа пришёл к выводу, что местность, изрезанная глубокими распадками и марями, горами и высокими сопками, непроходимой тайгой и затопленными равнинами, не позволяет использовать в полную силу коня. Как следствие, в большинстве случаев вести возможные боевые действия мне придётся во время службы в Амурском полку в пешем порядке. Поэтому я подумал, что было бы неплохо соединить стандартное обучение конного казака и пластуна. Мне дед много рассказывал о кубанских пластунах и о том, как они воевали в Крымскую войну, об их хитростях и военных ухватках.
– Интересный и оригинальный вывод. Продолжайте, Тимофей, – прервав меня, бросил реплику князь Барятинский.
– Потом мне в руки попался журнал «Русский вестник» за тысяча восемьсот шестьдесят седьмой год, в котором была статья генерал-майора Фадеева. В данной статье его превосходительство рекомендовал формировать отборные батальоны пластунов из охотников. По его мнению, метко стрелять можно научить любого рекрута, но нельзя научить бесшумному передвижению по местности, умению долго и неподвижно сидеть в засаде, а потом сделать только один меткий выстрел или незаметно подкрасться для этого выстрела, запоминать каждую тропинку на местности и уверенно на ней ориентироваться.
Я перевёл дыхание и сделал глубокий вздох.
«Боже мой, я спокойно разговариваю с будущим императором российским, с князем и личным другом Александра III, который имеет второй классный чин в табеле о рангах, и с генерал-губернатором – царём и богом этих мест, – мысль во время паузы молнией пролетела в моей голове. – В той жизни так высоко не залетал! Надо за языком следить!»
– Если посмотреть на амурских и уссурийских казаков, то большинство этим требованиям отвечают, так как охота – основной казачий промысел, приносящий достаток в этих местах, – продолжил я.
– Поясни, Тимофей, – вид у Николая уже не был скучающе-благодушным. В его взгляде я увидел интерес к тому, что я рассказывал.
– Слушаюсь, ваше императорское высочество. Этой весной в станицу приезжали чиновники из канцелярии генерал-губернатора для переписи населения Черняевского округа и анализа его хозяйственной деятельности. Меня атаман Савин привлекал как дополнительного писаря для оформления отчетных документов. Картина получилась следующая: в восьми станицах и хуторах округа сто тридцать четыре двора, в которых проживает восемьсот четырнадцать жителей, из них четыреста тридцать восемь мужского пола. Кроме одиннадцати мещан, все казаки, приписанные к Амурскому конному полку. В рабочем возрасте сто девяносто мужчин и сто пятьдесят девять женщин. На двор в среднем приходится шесть душ обоего пола и одна целая четыре десятых работника. На службу в Амурском конном полку по строевому и запасному разряду записано сто пятнадцать казаков. Отведенных земель округу четыре тысячи сто десятин, из которых сто тридцать десятин занято усадьбами и выгоном, тысяча семьдесят десятин покосами, семьсот пятьдесят десятин пашнями. Из пахотной земли состоит под посевами в этом году только четыреста двадцать десятин. Остальные – лес. Посевы и огороды дают только пропитание и немного выращенного на продажу. Поэтому основной заработок казаков Черняевского округа составляют охотничьи трофеи.
– Могу подтвердить, ваше императорское высочество, – Корф вклинился в мой доклад уверенным голосом. – По представленной мне из канцелярии статистике – по земельному довольству Черняевский округ находится в самых невыгодных условиях в губернаторстве, без сомнения, вследствие неимения удобных для земледелия земель в соседстве Амура.
– И что же даёт, по твоему мнению, Тимофей, для становления воина охотничий уклон в хозяйстве казаков Черняевского округа? – поинтересовался цесаревич.
– Я думаю, определённые навыки, которые можно будет потом применить в пешем бою. Для выслеживания разведки или мелких групп противника – это опыт следопыта. В нашем отряде лучший следопыт – Лесков Владимир, которому его превосходительство генерал-губернатор часы вручил. Он с шести лет с отцом на охоту ходит. Любой след читает.
– Да… Хм-м… – горестно вздохнул генерал-адъютант Корф.
– Охота на крупного хищника, например, тигра или медведя, – продолжил я, – требует не только внимательности, но смелости и решительности. Это сказывается на формировании твёрдого характера, а также меткости. Неудачный выстрел может стоить очень дорого, включая и самой жизни. Мой дядька Тимофей погиб на охоте. Его тигр задрал. Иногда во время охоты приходится стрелять на бегу, подчас не целясь, навскидку. Данный навык чрезвычайно нужен и в боевых условиях. Таким образом, охота формирует особые качества, сродни тем, что присущи пластунам – качества пешего разведчика, быстрого и эффективного, сильного и меткого в ближнем пешем бою.
Я замолчал и посмотрел на цесаревича.
– Что скажете? – Николай поочередно посмотрел на Корфа, Барятинского и Басаргина.
– При первом рассмотрении, ничего нового для требований к воинским умениям казаков пеших батальонов Амурского, Уссурийского и любого другого казачьего войска, – начал генерал-губернатор Корф. – Но выкладка о том, что только десять – пятнадцать процентов земель Приамурья пригодно для ведения конных боевых действий заставляет задуматься. Дам команду офицерам Генерального штаба из моего Приамурского военного округа проанализировать эту информацию.
– А мне интересна мысль объединить навыки и умения ведения боевых действий конных казаков и пластунов, – произнёс князь Барятинский. – Может получиться оригинальный вид войск – казачьи драгуны.
