скачать книгу бесплатно
Спеши прислушаться к дождю
Валери Кориц
Что если любовь – единственный способ дожить до благородной старости? Что если есть законы, регулирующие подобного рода отношения, а работа сердца напрямую связанна с эмоциями, и оно может в прямом смысле разорваться от предательства, оставив кровь на рубашке, или, наоборот, питать жизненной силой, помогая просыпаться по утрам?Аврора никогда не состояла в серьезных отношениях. Так уж вышло, что ни в школе, ни в университете, ни во взрослой жизни достойный молодой человек ей так и не встретился. Она жила только благодаря любви родителей, а тем временем близилось двадцатишестилетие, совсем скоро должен начаться отсчет. Ведь именно до этого возраста дается шанс обрести свое счастье.
Валери Кориц
Спеши прислушаться к дождю
Дорогой читатель!
В книге имеют место быть главы/подглавы с заголовком «Бикриф». Чтобы прочувствовать атмосферу и его значимость для введенных в сюжет персонажей, советую следовать приведенному ниже плейлисту:
Бикриф I – Ed Sheeran – Perfect
Бикриф II – Bend – Volumes
Бикриф III – Circa Waves – Be Somebody Good
Бикриф IV – SYML – Where’s My Love
Бикриф V – Switchfoot – Your Love Is a Song
Бикриф VI – MAGIC! – Rude
Бикриф VII – XXXTENTACION – Numb
Бикриф VIII –Kodaline – All I want
Бикриф IX – Три дня дождя – Я и одиночество
Бикриф X – Три дня дождя – Театр теней
Бикриф XI – Три дня дождя, Zivert – Выдыхай
Бикриф XII – Три дня дождя – Всё из-за тебя
Бикриф XIII – Три дня дождя – Неважно
Бикриф XIV – Три дня дождя – Реки растают
Глава 1.
У всего есть свое название. У памятников, возвышающихся в центрах скверов; у улиц, на которых эти скверы располагаются; даже у поступков, которые совершают люди, проходя мимо них.
У людей есть название.
Меня, например, прозвали в честь богини утренней зари – Авроры. Раньше – в Древней Греции в особенности – это было довольно распространено нарекать детей именами Богов и героев, так что, пожалуй, ничего удивительного в том, что в моей семье возродилась эта традиция. Правда, частично. Почему – то мои родные сестры, Шарлотта и Харпер, получили свои имена с достаточно странным подтекстом. Шарлотта была названа в честь франкского короля Карла Великого, а имя Харпер переводилось в интернете, как «игрок на арфе». Видимо, кому-то из нас всё же повезло чуточку больше.
Согласна, моё имя довольно необычное. Но в школе надо мной никто не смеялся. И знаете почему? Я не ходила в школу, как сейчас не ходят Шарлотта и Харпер. И дело не в том, что мы лентяйки и прогульщицы или имеем какие-то отклонения в развитии. Просто наша мама уверена, что домашнее обучение приносит намного больше результатов, чем занятия в местных учебных заведениях.
Так я и отучилась свои одиннадцать классов и отпраздновала выпускной дома в окружении счастливых родителей, сестер и наших соседей, с которыми мы всегда поддерживали общение и с особой любовью называли родственниками.
Не сказать, что я жалею, что мои родители избрали для меня такой путь. Он нисколько не был легче, чем у ученика средней школы. Те же учебники, тот же материал и те же экзамены. Единственное, моим сестрам повезло немного больше – мои старые тетради выполняли роль решебника, который мама на отрез отказывалась держать в доме, чтобы не дать нам расслабиться. Всё – таки, я – старшая из девчонок, так что помогать им – было и осталось моей главной обязанностью.
Затем я окончила заочно Восточный технологический институт в кампусе Хокс – Бей, а именно – факультет виноградарства и виноделия. Никогда не забуду, как сделала своё первое вино, как проходила стажировку по сбору урожая. Три года пролетели как один, я развила свои вкусы и теперь без труда могла различить сорта местных вин и подолгу говорить об их уникальности.
Каждый уважающий себя новозеландец, по мнению моего папы, должен был закончить данное направление хотя бы на уровне бакалавра, а затем учиться на то, что хочется. Логично, учитывая то, что у нас есть собственный виноградник. Я так и сделала, и, получив свой диплом, еще прошла курсы журналистики.
Русский язык и литературу я полюбила еще в детстве. В первом случае, всегда восхищалась предложениями, которые были помещены в учебник, чтобы проверить наши знания пунктуации. Их краткость, но невероятную насыщенность. Писатели могли в четырех словах описать любую красоту природы, любое ее явление. В сочинениях я очень старалась им соответствовать.
Во втором – подолгу могла слушать сложную для восприятия классику, лившуюся из уст мамы, читавшей нам по три – четыре главы перед сном. Это были особые моменты, по которым я особенно скучаю. Мы делились впечатлениями, обсуждали каждую мелочь, оправдывали или отказывались понимать героев. Помнится, что споров было достаточно, но, в основном, наши мнения были схожи.
Мама частенько увлекалась, когда дело касалось русских произведений. Особенно поэм. Чтение могло затянуться до часу ночи. В такое непростое для всех время Шарлотта раньше всех начинала клевать носом, не понимая на утро наш разбор сюжета. Было забавно слушать, как она эмоционально со всем соглашалась, даже когда мы начинали просто выдумывать сюжет на ходу.
Наверное, мне было проще переживать подобные ночные занятия. Я всегда вставала раньше всех, но сегодня, правда, что-то пошло не так. Проспала лишние шесть минут. В оставшиеся минуты оделась и выскочила из своей комнаты. Пробежка не утратила своего смысла, однако было непривычно начинать её не в 4:01, а в 4:57.
В такие часы я будто заново осознавала, что моё имя идеально мне подходит. Ранний подъем помогал мне встретиться с творением своей одноименной богини, с рассветом. И эта встреча заряжала меня особой энергией. Конечно, по – началу было немного страшно бегать в сумерках, но ночи всегда были достаточно светлыми, так что адаптация произошла вполне быстро. Еще я не отважилась бы на это без своего верного защитника, который всегда с удовольствием сопровождал меня.
Защитника, который умер около года назад и которого никто так и не смог заменить.
Бегать каждое утро мне предстояло не в парках или на набережных, а в горах. Зеленые холмы чередовались с крутыми оврагами, выбираться из которых порой помогали колючие кусты, свесившие свои ветви, или растения с толстыми стеблями, единично растущие на подъемах. Я хваталась за них, поднималась на новый склон, затем падала на четвереньки, переводя дыхание, и, собравшись с силами, снова бежала.
Моими главными друзьями в этом непонятном для многих хобби стали салатовые наушники. С их помощью всегда можно уйти в музыку на час или погрузиться в аудиокниги. Всё зависит от погоды. Зимы в наших краях как таковой нет, так что единственное, что может сократить моё уединение – это дождь.
В Новой Зеландии субтропический морской климат. Наверное, кому-то это покажется забавным, но январь – самый теплый месяц в году. Снега здесь никогда не было, не считая верхушек гор. И да, я невероятно сильно мечтаю с ним когда – нибудь познакомиться.
Одеться потеплее. Почувствовать падающие с неба льдинки. Смять хрустящий комочек в руке и бросить в случайного прохожего, начав таким образом битву не на жизнь, а на сухой пуховик. И выиграть её, быстрее построив белоснежную крепость.
Есть всё – таки в этом волшебство. Оно будто существует только в морозном воздухе. Дождю вот так никто не радуется. Не в той мере, как мы, по крайней мере. Всё-таки дождь спасает эти места от дикой жары, давая растительности на холмах немножко передохнуть от своего нескончаемого воздействия.
Вдали показался человек. Я, не задумываясь и стараясь не ускоряться, развернулась и побежала назад, к дому. Для туристов слишком рано, а больше в эти места никто не заглядывает. Вывод только один, и думать о нем хочется меньше всего на свете. Снова Она. Душа Черных Дождей…
Раньше мне уже приходилось их видеть, но всего раз в полгода – год. Сейчас я натыкаюсь на Чедож почти каждый месяц. Что он здесь забыл? Или она? А, впрочем, значения не имеет. К ним нельзя приближаться. В законе четко прописано это правило, ведь их изгоняют из любого общества. Подойдешь близко – отправишься следом в изгои.
Может, показалось? Вроде тренировка не такая утомляющая, чтобы в глазах начало темнеть пятнами. Черная водолазка в такую духоту уж сильно бросается в глаза. Мне нужно быть осторожнее. Повезло, что Чедож оказался на другом склоне. Остается надеяться, что он не последует за мной. Надо сказать отцу, что мы теперь не одни в этих горах. Снова.
Мне сложно даже себе порой объяснить, почему следует опасаться встреч с этими людьми. Просто каждый с самого детства знает, что Души черных дождей должны оставаться одни. Им давали шанс, но они, по каким – то причинам, его проигнорировали. Они не смогли найти свой смысл жизни и теперь скитаются в поисках места, чтобы уйти из неё.
Самое жуткое, на мой взгляд, это то, что у этих бедолаг после оформления всех соответствующих документов, забирают тепло. И никто не может с этим ничего сделать. Их души становятся пустыми, в то время, как сердце начинает буквально биться об красный лёд, разбиваясь со временем на кусочки. Поэтому им всегда холодно, поэтому на том человеке была водолазка.
Я бегло посмотрела на свою руку.
От запястья, мимолетно включая ладонь, до локтя плавно текла вся моя жизнь. Мои эмоции, моя связь с близкими, моя… любовь. Рисунок, чем-то напоминающий тату в стиле шрамирования четко отражает жизненную энергию, а она напрямую связана с любовью. Ты можешь жить только если кого – то любишь. Точнее не так. Если кто – то любит тебя.
Этот белый рисунок был со мной сколько себя помню. Белые тонкие линии, тянущиеся от ладони до сгиба локтя и немного выходящие за предплечье. Мне всегда нравилось рассматривать узоры, которые они создавали по мере роста моих костей. И как было обидно, когда к двадцати годам всё прекратилось.
Хононга, «живая» татуировка. У девушек – на левой руке. У парней – на правой. С рождения. На всю жизнь.
Вскоре показался наш дом. Рекорд по времени снова не состоялся, дорога назад лишь на шесть минут оказалась удачнее. Шарлотта и Харпер еще спали. Уверена, они откроют свои сонные глазки только к полудню. Мама должна встать через три часа, папа – через часа полтора, чтобы, как обычно, выпить кофе с коричневым влажным сахаром, приготовленном во френч – прессе, и наблюдать за всеми оттенками восхода солнца.
Наша изолированная крепость находится у подножья голубой скалы с белыми переливами, напоминающими стекающие с вершин пенящиеся водопады. Идеальные альпийские луга чередуются с тонкими полосками лесов, с каменистыми пустынями и осыпями. Наш дом представляет собой утепленную юрту с печью внутри и достаточно большим ободом в крыше, которая существует в качестве свето – дымового отверстия. В июле, когда температуры достигают самых низких своих показателей за целый год, без минимального отопления никак не обойтись.
Но я, по праву старшего ребенка в семье, занимаю отдельную юрту. Всего их на нашей территории находится три. Одна, главная, где живут младшие сестры с родителями, другая – для гостей, она в три раза меньше главной, третья – самая первая юрта, которую построили родители, по размеру она ненамного меньше той, что для гостей. Её я и занимаю на теплое время, ближе к холодам перебираюсь к семье, так как в моем обиталище как таковая печь отсутствует.
Но я люблю свой маленький уголок. Свою большую кровать с любимым кашемировым пледом в крупную клетку серого и белого цвета, закрывающим кремовое постельное белье, бордовые плетенные тумбы с двух сторон стоящие около постели и деревянный стол с двумя стульями, сделанные моим отцом из древнего хвойного дерева каури. Дизайн всех юрт вполне можно считать современным. В этом плане мама очень постаралась. Юрта, в которой я расположилась, имеет алые рейки, скрепленные между собой по диагонали, косой клеткой, чтобы получились отверстия в виде ромбов. Делалось это сыромятными ремнями из шкуры скота, которые предварительно связывались в узлы.
Поэтому – то изнутри помещение выглядело очень оригинально. В нем прекрасно сочетался темно – красный каркас с подобного цвета мебелью. Но, при этом, не было перебора красного цвета, так какхоллофайбер, который стелется на каркас поверх, подушки на стульях, ковры с черными узорами, посуда – всё было белого цвета.
Я вбежала к себе, обтерла лицо и шею мокрым полотенцем, и снова отправилась на улицу, сменив лишь потную толстовку с нашивками в виде авокадо на черную ветровку. Обойдя юрты с западной стороны, через пару минут я оказалась в винограднике. Он представляет собой большое множество шпалер, между которыми натягивается плотная проволока в несколько рядов. В середине каждых двух шпалер располагается по два – три куста винограда.
Наша плантация считается не самой большой, но работы на ней всегда хватает. Всё – таки двадцать четыре ряда, которые занимают около двух тысяч квадратных метров. Каждый куст следует освободить от пасынков, следить за общим состоянием растений, чтобы успеть оказать помощь вовремя, если вдруг появятся инфекционные заболевания или вредители.
Сегодня моей задачей стало освободить хотя бы одну треть шестого ряда от сорняков, чтобы стрелка, на которой развиваются плодовые побеги, могла спокойно разрастаться. На лозах уже висят крупные грозди винограда различных сортов, так что созревание не заставит себя долго ждать, и сбор урожая начнется уже в конце этого месяца.
Конечно, едва ли хватает рук, чтобы успевать ухаживать за всем этим, но к нам часто приезжают «родственники», такие же отшельники, как и мы. Они помогают нам, затем мы, когда нужно, помогаем им. И делается это не из – за выгоды. Люди, ведущие такой образ жизни, отличаются особой добротой. Мы стараемся встречаться с ними как можно чаще. Ведь только тогда происходит процесс, которого зачастую не хватает в таких условиях. Общение.
В горах, конечно же, нет работы, так что хозяйство – главный кормилец нашей семьи, виноградник является основным способом заработать деньги. Едва ли мы употребляем что – то в пищу, почти сто процентов урожая уезжает в город. В среднем, нам удается продать около ста пятидесяти килограмм винограда за год, по цене не превышающей среднюю –пять новозеландских долларов за килограмм.
Еще у нас есть курицы и пара овец, а также одна из главных страстей моей мамы – немецкие доги. Про одного из наших защитников я уже говорила ранее. Дарси, моя дорогая и самая любимая девочка на свете, подарила жизнь своим щенкам, пожертвовав собой. Они получились очень интересных окрасов, светло-коричневые, с темными полосами, буквально напоминали тигрят. Троим из них мы нашли добрые руки, остальные четверо остались с нами. Тогда мама четко решила начать заниматься разведением этой породы. Таким образом, на данный момент у нас пять взрослых собак и девять щенков, готовящихся отправиться к новым владельцам, которые исправно ждут встречи уже больше двух месяцев.
Содержать таких «добрых великанов», как их любят называть в интернете, не просто, но мама удивительно быстро решила все проблемы, когда стала снимать с ними забавные ролики на телефон и выкладывать в соц.сети. Популярность взлетела до небес, появилось много людей, готовых заплатить очень большие суммы за одного такого щенка.
Я лично созванивалась по видео со всеми покупателями, подолгу вела с ними беседы, чтобы убедиться, что наши замечательные ангелочки попадут к нужным людям. Мы не могли не полюбить мамино хобби, но папа согласился на всё это не сразу. Только когда увидел, что место расходов полностью занял стабильный доход.
Через час работы я, как обычно, выпустила кур и овец из их отдельных сараев, плотно закрыла за собой калитки и раскрыла руки для объятий. На меня летели Альра, Кита и Эрл. Два немца идеально черного окраса с переливающейся шерстью, словно у добермана, и один – белый в темных пятнах. Все трое – со стоячими ушами и мощными лапами. Высотой в холке около восьмидесяти сантиметров, на задних лапах – около метра восемьдесят, весом до девяносто килограмм.
Как только мои руки коснулись их мощных спин, по очереди поглаживаю одну за другой, я почувствовала легкое покалывание в области запястья. Обратив ладонь к себе я увидела легкую игру трех линий, слегка загоревшихся золотом. Они закруглялись в сторону друг друга, оставляя красивый узор у основания ладони. А вот и первая подпитка.
Затем я навестила щенков, вдоволь наигралась с ними, и, со смехом заставив загореться остальные маленькие прерывистые линии, идущие к локтю в виде капель и точек, нехотя удалилась. Через пару недель со многими из них уже придется проститься, малыши уже достаточно окрепли, чтобы переезжать от родителей. Эти расставания для меня всегда слишком болезненны, а что до мамы – тут уж и говорить нечего.
Забежав в главную юрту, я свернула на кухню. Эта юрта была намного просторнее других, со вторым ложным этажом, где располагалась небольшая спальня родителей. На первом этаже, за лестницей, прижатой к правой части юрты, за стеклянной перегородкой находилась комната девочек, их двухъярусная кровать, два соединенных стола с ноутбуками, книгами, и шкаф в самой дальней части. Ближе ко входу, посередине, располагался зал с большим диванном и плазменным телевизором, плюс торшеры, а в левой части – отгороженная ширмой кухня с небольшой столовой.
Вся мебель и техника были довольно дешевыми, но разглядеть это едва ли можно было. Всё, что попадало в наш дом, дорабатывалось, перекрашивалось или чинилось. Расстановка вещей в юрте настолько продумана, что наш интерьер вполне может посоревноваться с какой – нибудь пятикомнатной квартирой в центре города.
На сковороде зашипел завтрак. Я переставила её на холодную конфорку, заменив на алюминиевый чайник. С электрическим у нас всё было в порядке, просто таким способом было меньше шансов разбудить остальных. Хотя, конечно, вкусные запахи срабатывают лучше любого звука.
За круглым окном, между высоких деревьев, стало проглядывать рыжее солнце. Страна длинных белых облаков, как же ты прекрасна.
– Доброе утро, Аврора. Чем сегодня будешь нас кормить?
На кухне показался папа в своей удивительно милой пижаме, состоящей из серых штанов с маленькими лапками по всей длине и из черной футболки с сонным енотом. Они были на удивление сильно похожи, своими разлахмаченными шевелюрами и полузакрытыми глазками. Я чмокнула его в щеку и гордо ответила с лопаткой в руке:
– Яичница – болтунья! Со сливками и сыром, как ты любишь!
– Ух, ты, – его глаза засияли. – Вот это я понимаю – начало дня!
Папа умылся и сел за большой стеклянный стол, располагающийся в центре кухни. Раскрыв лежащий на нём блокнот и пододвинув ближе календарь с центра стола от вазы с огромными листьями циатеи – крупного папоротника – он стал писать свой распорядок дня на ближайшую неделю.
По маленькому телевизору, скромно висящему на одном из шкафчиков кухонного гарнитура, начался крикет, любимый вид спорта моего папы. Он тут же поднял голову и схватился за пульт, чтобы сделать громче.
– Ты посмотри, какой красавец! – прокомментировал папа, смотря на удар одного из игроков. – Нет, ну поразительно, как можно так играть? А ведь он не занимался никогда крикетом профессионально!
– Кто?
– Уильям Джонс, его частенько показывают вообще – то. Я удивлен, что ты не слышала про одного из лучших игроков Новой Зеландии!
– Всё да ты про всех знаешь.
– А как же! У этого парня явный дар. Жаль, что он не стал развивать его, играл только от школы, а затем от университета, и ушел. Его столько тренеров пыталось переманить, ух! Такие золотые горы обещали, а он не согласился.
– Почему? Разве можно было упускать такой шанс?
– Потому что для Уильяма крикет – просто хобби, представляешь? Смотрел интервью с ним на днях, так вот, он сказал, что «увлечение должно оставаться увлечением, иначе оно утратит свою значимость. Мы занимаемся чем-то не ради славы или большого богатства, ради своей души. Как только хобби станет приносить деньги, оно утратит всё – от искренности до мастерства. Я не хочу быть роботом, бьющим механической рукой, ведь тогда она перестанет быть моею».
– Ты серьезно выучил его реплику? – усмехнулась я. – Пап, ну ты даешь!
– Она сама. Золотые же слова, согласись.
– Да, что – то в этом есть.
Папа снова вернулся к своему блокноту.
–Как пробежка?
– Как никогда бодряще. Рекомендую.
– Ну, уж нет, спасибо. Мне больше по душе теплая постель и горячий кофе. Хотя, тебе не кажется, что дома прохладно? Надо будет на досуге протопить все помещения. Чайник нужно… А, ты поставила уже? Какая умница.
Папа улыбнулся, не поднимая на меня взгляда.
– Я видела Чедож.
Улыбка немного сползла с его лица. Я поставила перед ним тарелку с завтраком и френч-пресс с уже насыпанным кофем и коричневым сахаром, конечно же.
– Есть повод для переживаний?
– Нет, абсолютно никакого, – заверил он и стал что-то писать в блокноте. – Спасибо, дорогая. Ты поешь со мной?
– Конечно! Разве я куда – то тороплюсь?
Папа поднял голову и тяжело вздохнул, наблюдая с каким глупым видом я рассматриваю его вилку.
– О, да, Авроша, ты торопишься. Через минут сорок тебе нужно выехать из дома, чтобы успеть в «Wairua Ki Te Rapu I» к половине восьмого. Неужели снова забыла?
Я отвела взгляд, не желая продолжать тему. От него это не ускользнуло.
– Ты же понимаешь, как это важно.
– Понимаю, – поддакнула я и встала, чтобы налить себе чай. – Но и ты понимаешь, что это всё бесполезно.
