скачать книгу бесплатно
Название «Казарма» условное, поскольку существует предположение, что в здании находился гарнизон.
На самом деле Казарма (мнение Сибиэса, с которым я полностью согласен) – вероятнее всего не одно сооружение, а остатки как минимум двух. Первое – эллинистического времени и весьма непонятного назначения. Его особенности – огромные окна, находки многочисленных фрагментов статуэток, в том числе религиозного характера. Второе здание – перестройка II-III вв. н. э., которая и в самом деле использовалась для размещения стражи, о чем говорит наличие мостика между городской стеной и зданием. Вместе с тем, казармой оно быть не могло, поскольку римские войска размещались южнее, в Цитадели.
Задача – определить назначение и время постройки «первой», эллинистической Казармы. Для начала – закончить раскопки участка Стены (см. выше).
Лука просит добавить, что назначение «первой» Казармы очевидно – это лупанарий…
…Все это так, но, боюсь, Д. не даст мне даже пятерых. Конечно, люди нужны ему самому, а он теперь – заместитель. Остается рассчитывать хотя бы на двоих и, естественно, на Бориса, который просто-напросто отказывается подчиняться Д., что тому приходилось до поры до времени терпеть.
Нет, не пойду на пляж! Так и буду валяться. Тем более, солнце уже высоко, а обгорать – удовольствие ниже среднего…
Рабочая тетрадь. Обратная сторона. С.8-9.
…Херсонес – самый поздний из городов, основанных греками-колонистами в Крыму. Из-за этого пришельцам не удалось найти места в относительно безопасном скифском окружении. Соседями херсонеситов стали тавры, с которыми греки не могли наладить контакт на протяжении всей истории.
Ранний Херсонес – небольшой город, располагался восточнее нынешнего храма Св. Владимира. Портовой части и на северной стороне находился некрополь. Стена окружавшая город, была невысокой и наскоро построенной, поэтому уже в IV в до. н. э. встал вопрос о строительстве новых укреплений.
Население раннего Херсонеса едва ли превышало 1, 2 тыс. чел. Считается, что город основали 400 семей из Гераклеи, во всяком случае именно столько участков было размежовано на Маячном полуострове. Население делилось на 4 сотни (гекатойи). Существовали три филы (городских объединения), называвшие, возможно, по примеру Гераклеи, Фивийской, Дионисийской и Мегарской. Иной вариант: филы гиллеидов (Геракла), диманов (Аполлона) и памфилов (Деметры)
Кроме полноправных граждан в Херсонесе жили периэки, возможно, греки не из Гераклеи…
На Каламиту идем в самую лютую жару, когда хочется одного – лежать в теньке на топчане и мечтать о вечерней прохладе. Но расслабляться грех, к тому же надо постепенно набирать форму – впереди маячат горы, настоящие, куда не сходить поистине грех. А для тренировки и Каламита сойдет. И Борис там еще не был, и Луке, дистрофику нашему, следует встряхнуться.
На Каламиту можно идти с закрытыми глазами – места знакомые. Да и что по дороге смотреть? Хилые инкерманские сады? Адову пасть известнякового карьера? Лучше так и идти с закрытыми глазами прямо до каламитской горы. Тут можно глаза открыть и смело лезть наверх. Благо, невысоко – не Мангуп и даже не Чуфутка.
…Ну вот, Борис, это она и есть. Негусто нам оставили предки, но в Балаклаве и того меньше. Конечно, Лука, в Балаклаве можно купить пиво… Только это раньше его можно было купить, теперь разве только ты выдашь себя за внука командующего флотом… Да, турки тут тоже были – это, собственно, их башни, но до этого несколько веков хозяйничали теодориты. Были и такие, ни в одном учебнике, правда, не встретишь, но были, княжество Теодоро, Твердыня Господня. Стерегли вход в Инкерманскую бухту, все с генуэзцами грызлись, пока турки и тем, и другим чесу не дали. Совершенно верно, это монастырь. То есть был, и прикончили его, естественно, не турки.
…Стены, разбитые снарядами, стены сокрушенные бульдозером, стены, оскверненные похабными граффити, стены рухнувшие, в серой горькой пыли, в зеленых пятнах колючек, бесполезные, бессильные защитить и уберечь… Твердыня Господа – мерзость запустения…
Верно, закат тут красивый. Все, что осталось здесь красивым – это закат. Не добрались пока до солнца! Ну-с, можно спускаться. Не отставай, Лука, понимаю, что дверь узкая, а ты бочком, бочком…
Рабочая тетрадь. С.5.
Каламита.
Пещерный монастырь Св. Климента Римского. Церкви Св. Георгия и Св. Мартина. Наиболее ранняя датировка – ХII в., вероятно все же – на два века позже. Наиболее близкие аналогии – пещерные храмы Каппадокии. Уникальная форма креста в церкви Св. Мартина.
У подножия горы – монастырь XIX в. На вершине – скит.
Хуже, чем два года назад. Фрески в пещерном храме выжжены. Смотреть нечего…
С Каламиты возвращаемся уже в сумерках. Маздон ждет нас на Веранде. Наш фотограф ворчит – и заваривает чай с мятой. Это его фирменный чай, тем более, мята здесь отменная, да и сахар пока еще есть. Живем!..
Маздон и вправду ночевал у своего знакомого пожарника – того самого Ирода, который так не любит розетки. Впрочем. как выяснилось, пожарник – тоже изрядный маздон и даже коммунист проклятый. И все прочие – тоже!
В прежнее время после такого заявления Маздон брал спальник и уходил ночевать куда-нибудь на Западное городище. Неужто и в этом году опять? Если так – силен!
Лука, лишь отхлебнув из кружки, начинает суетиться – спешит на боевую тропу. Но Борису данный вариант уже явно надоел, да и в этот вечер у нас с ним есть куда более интересное дело, чем охота на перезрелых девиц.
Перекуриваем. Лука, резво перебирая ножками, направляется куда-то за угол…
Рабочая тетрадь. С.5-6.
…Экстрасенсорное исследование Казармы.
Время – 21.00 – 21.35. Погода – ясная, ветра нет. Освещение – минимальное. Цель – поиски южного входа. Каждый из нас действовал по очереди, не сообщая о своих выводах.
Оценка виденного:
Цвет стен – светлый, белый (я), светлый, желтоватый (Борис). Ясно ощущается тепло. Развалины Казармы на удивление «теплые», не найдено ни одного «холодного» участка. Мы исходили из уже установленного эмпирическим путем правила, что место входа в здание всегда несколько «теплее», что проверялось неоднократно, в том числе и в Херсонесе.
Вероятное расположение входа – южная стена пом. № 60. Размеры – 2, 2 м.
Предположение выглядит несколько неожиданным. Возможность такого никогда не обсуждалась, Сибиэс и Д. считают, что ворота должны находится западнее приблизительно в 20 метрах.
Перспективы реальной проверки минимальные, поскольку именно в этом месте внешняя стена Казармы разобрана полностью, включая фундамент. Вместе с тем, даже предположение о наличии входа (точнее, ворот) именно у южной стены пом. 60 позволяет сделать некоторые любопытные выводы, о которых ниже.
Субъективное впечатление: чистота эксперимента все-таки сомнительна, мы могли «увидеть» и «почувствовать» не остатки входа, а что-то совсем иное…
Мы сидим с О. как когда-то, на моей штормовке, говорить нет охоты, да и не о чем. Даже странно, что мы с ней могли когда-то досиживать вместе до рассвета. Почему-то хочется спать, хотя раньше думалось, что в Херсонесе спать хочется только утром, когда надо идти на работу. Впрочем, днем тоже хочется, и даже вечером. А вот ночью…
…Ночной Херсонес не похож на дневной. Тьма зализывает раны, и мертвый город становится как-то выше, серьезнее. Страшнее… Конечно, в центре, где все уже копано-выкопано и цементом залито, спокойно, приятно, туда и гулять все ходят. В монастырском саду прямо чистый рай, недаром его Гефсиманским прозвали, каждую ночь милиция парочек оттуда гоняет. Этот, ближний Херсонес даже ночью тихий, какой-то ручной. А ежели пройти от нашей Веранды налево да за холм перевалить – вот там, посреди мертвого, не копанного никем Западного городища, – там лирики мало. Зубья стен в лунном свете пострашнее здешних привидений, мертвая желтая трава кажется каменной. Херсонесская саванна…
У западных стен мы часто любили собираться ночью. Давно, правда, это было… Как там пьется шампанское! То есть, пилось, конечно… Оно даже не пузырится – стоит в кружке ровно, как ртуть. Прибоя не слышно, не видно огней Себасты, только над головами Млечный путь и этот оскаленный лунный череп… Потому и не любят Западное городище здешние влюбленные. И вообще, нынешняя публика ночью там не шляется, да и я там давно не был. Хоть и под боком – только за холм перевалить.
И после всего этого меня обвиняют в херсонесской мистике!
О. молчит. Ее губы равнодушны и холодны, как в ту ночь, два года назад, когда мы с ней расставались…
…Борис с Маздоном спят, Лука же, как ни странно, скучает у входа, рядом с нашим покойным источником. Но даже тьма не может скрыть его печаль.
Держи, Лука, кури! Помялись немного, забыл пачку из кармана штормовки вынуть, как тут не помяться? Вот кончится курево, тогда будешь доставать у адмирала… Что, обидели? И сильно обидели? А ты ей стихи читал? А про привидений здешних рассказывал? А про?..
Тяжелый случай… Ну, ничего, главное бодрости не теряй. Только ежели будешь звать ее к нам, не сажай на мой лежак. И кружку мою не давай. И вообще, держи свою кружку-ложку отдельно!..
Новолуние. Стен еле виден разлет.
В полночь тень из могилы разбитой встает.
Вслед за нею другие – от края до края.
«К нам иди! Ведь ты наш!» – кто-то тихо зовет.
Кто из нас не скрежет будильника? Я тоже не люблю, тем более в Херсонесе да еще без пятнадцати шесть. Нет, тут лучше вообще не ложиться! Но делать нечего – многолетняя привычка берет верх. Вскакиваю, тормошу Бориса. Впрочем, Борис, образцовый офицер, уже и сам встает. Маздон и Лука, естественно, мирно спят. Маздон – по долгу службы, фотографу спозаранку делать нечего, а вот Лука – по одному ему известной причине. Попытки его растормошить заканчиваются только невнятным бормотанием и подергиванием усиками…
Ясно! Не видать мне в этом году Луки на раскопе. Жаль, копал он отменно, а в давние годы вообще был орел, порою даже за руки хватать приходилось, настолько увлекался. Но что делать, и это проходит. Неужели и у меня пройдет? А вот дрыхнет Лука классически, во сне у него совершенно детское выражение лица, вдобавок посапывает он так беззащитно, что поистине неотразим. И усики, усики! Ах, тюленьчик ты наш!..
А ведь точно – тюлень!
Утренние минуты расписаны уже много лет назад. Пайковая кружка воды (ровно полтора стакана) идет на умывание, а в время кипятильник исправно булькает, обещая порцию кофе. Без кофе тут делать нечего, особенно когда ложишься спать в полтретьего – или в полчетвертого. Ну, а там – обязательная сигарета, покуда таковые еще в наличии, и – с богом! Труба зовет.
…Полевая сумка, рейка, кепка… Все? Все!
Звание ветерана ко многому обязывает. Например, к тому, чтобы не опаздывать на работу. Особой необходимости в этом нет, пять минут, скажем, ничего не решают, но кураж – есть кураж. Мы с Борисом все годы четко следуем этому правилу. Д., кстати, тоже, но не уважения к обычаю, а по долгу службы.
Кофе допит, сигарета догорела… Все, Борис, нас ждут великие дела!
Проходя мимо сараев, обнаруживаем знакомую по прежним сезонам картину – молодняк еще спит, а Д. исправно пытается их разбудить. Когда заместителем был я, решалось все просто: совковой лопатой – да об дверь, благо двери железом обиты. Ох, как вскакивали! Ну ладно, новые времена, новые традиции… Знакомая аллея, поворот, еще один, теперь вниз… Кто как, а мы уже на месте.
…Да, Борис, заросло классически! Естественно, там, где копано, трава растет быстрее. Ничего, почистим! А кого будем просить у Д. в помощь? Сам понимаю, что Птеродактиля не заменить, но все же… Ладно, так и поступим. А вот, кстати, и Д.
Д. появляется на раскопе не в самом лучшем настроении. Прекрасно его понимаю: первый выход на работу, и сразу же – опоздание личного состава. Интересно, а чего он ожидал после трех дней безделья? Еще денек пооколачивали бы груши – вообще б разбежались. Хорошо, что Сибиэс этого афронта не видит. Впрочем, кажется, вождь на раскопе показываться не спешит. Его, конечно, воля. И то правда, а мы с Д. на что?
Переговоры недолги. Прошу двух ребят – Володю и Славу. Володю знаю давно, копал с ним еще пару лет назад. Он – «афганец», парень серьезный и, главное, знакомый с правилами нашей игры. Слава же, судя по всему, – молодой шалопай, но за него ручается Борис. А больше тут брать и некого, не зелень же практикантскую.
Д. морщится, но соглашается. Себе он оставляет всех прочих, а ведь это, считай, полтора десятка. Хотя половина из них – девицы, да еще первокурсницы. Ну, ничего, справится как-нибудь.
Та-ак, а вот и личный состав на горизонте… Борис останавливает Славу, я подзываю Володю – и можно начинать. Но сначала, естественно, небольшая лекция – это тоже традиция. Да и самому не грех лишний раз мысли перед работой в порядок привести.
Про международное положение опустим, про дискуссию в Верховной Раде тоже…
…Ну-с, уважаемые коллеги, мы с вами находимся в так называемом Портовом районе, где наша славная экспедиция копает уже третий десяток лет и будет рыться, ежели не выгонят, еще столько же. То, на чем мы стоим, было когда-то средневековой усадьбой. Осознали? Так вот, она нас не интересует – мы ее уже раскопали. Под ней видите камешки? Да-да, эти серенькие… Так вот, на ее месте стояла усадьба первых веков нашей эры. Мы ее тоже раскопали. Стало быть, пойдем дальше, до воды. Здесь, Слава, водичка грунтовая подступает, так что как раз до нее и дойдем. А это уже эллинизм, аккурат до Александра Македонского доберемся…
И это осознали?
Копать будем здесь, в этом помещении под номером, дай бог памяти, 60-а. Верно, Слава, здесь есть еще и 60-б, и просто № 60. Здесь вообще много чего есть… А выкопать мы должны Стеночку. Вот видите, в соседнем помещении мы в прошлом году кусочек ее уже обозначили… Да-да, именно эта Стена, и именно от этой самой Казармы, вы правы, Володя. Но чтобы сие доказать, да еще поглядеть, куда она идет… Вот-вот, именно, Борис, кому-то на кандидатскую. Да-с, но чтобы начать копать… Это я для вас, Слава, говорю, остальные волки опытные… Так вот, для начала надо всю эту травку того… Козьим способом. Самое неприятное дело, но куда деваться? И не только здесь, но и по стеночкам, и даже чуть дальше. А затем, Слава, что все это будет сфотографировано и пойдет в отчет. Дело нудное, заранее сочувствую… Итак, операция «Травка зеленеет».
Рукавицы, кажется, взяли? Прелестно, прошу начинать.
…Трава идет за нами по пятам, прорастает сквозь порушенную землю, колючая, упирающаяся в рыхлую пыль желтыми корнями, неистребимая, восстающая зеленой стеной каждый год, умирающая под беспощадным солнцем, вновь оживающая… Зеленый саван над руинами, покрывало милосердной природы, наброшенное на мертвый город…
…Совсем забыл, – обязан, как и полагается, объявить, что за сто найденных монет – шампанское. Но поскольку здесь мы больше десятка не найдем, снизим порог до полусотни. Да, Слава, представьте себе, было когда-то и такое – пивали, еще при Старом Кадее. Сам понимаю, что не найдем, но – традиция.
У Д., между тем, работа уже кипит. Вообще-то говоря, ежели в раскопе кипит работа, то это не бог весть как хорошо. Работа не должна кипеть, лучше всего, чтобы все проходило спокойно, без суеты, тем паче, без кипения и, как идеал, без всяких команд. Но тут уж мы с Д. не сойдемся, на раскопе он – истинный фельдфебель. Впрочем, подобным образом работать можно только с такими, как Борис – или с такими, как Птеродактиль, Дидик, Крокодил, Граф… Да где они теперь?
Ну, пока травка щиплется, займемся прозой, но прозой важной – инструментом. Дело в том, Слава (работайте, работайте!), что инструмента всегда не хватает. Так вот, в свое время, года, этак, четыре тому назад, я, учитывая эту вечную ситуацию, достал себе две личные кирки, и теперь их следует найти. Поскольку здесь их, как видите, нет, схожу к соседям. Конечно, Слава, кирки, в принципе, похожи. Между нами говоря, все это – не археологический инструмент, но настоящий археологический инструмент мы можем увидеть, увы, только в справочниках. Но из того, что у нас есть, это – самое лучшее. Первая кирка легкая, прекрасно набитая, для тонкой работы. Ну, а вторая – мое знаменитое кайло «Ласточкин Хвост». Что, Володя, помните? Рубить им – одно удовольствие. Дело в том, Слава, что у этого кайла маленький носик, зато длиннющая хвостовая часть, и если надо снимать землю пластами… Знаю, Борис, что не по методике, но это мы пройдем завтра… Так вот, в этом случае кайло незаменимо. А что нам еще нужно? Правильно, Володя, еще нам нужны две совковые лопаты, три ножа, медорезка. Веники и так есть… Ну и хватит с нас покуда.
Как я и думал, мое личное оружие уже в жадных практикантских ручонках. Молодежь рычит, не желая отдавать инструмент, но, к счастью, обе кирки имеют метки – мою тризубую тамгу. Тут уж крыть им нечем, Д. тоже помалкивает – у него своя кирка имеется. Оттаскиваю инструмент к раскопу, заранее прикидывая, где будет лучше оставлять его на ночь, дабы не волочь каждый раз на горбу. Да, Борис, именно под тем кустом, где и в прошлом году. Авось туда никто заглядывать не станет…
Господа офицеры, не вижу темпа! Прошу, прошу, какой еще перерыв?
Итак, дело пошло, значит пора чем-нибудь заняться и мне. Например, дневником, той самой тетрадью, где еще следует отчертить поля.
…Дневник, в данном случае не личный, а полевой, довольно мудреная вещь. Лично я учился нехитрому искусству записывать ежедневные археологические впечатления лет пять. Д. пока только осваивает эту науку, время от времени честно штудируя мои записи. А сие совершенно необходимо, ибо любая комиссия первым делом смотрит что? Правильно, полевой дневник. Значит, поля должны быть аккуратными, писать следует только на одной стороне листа, а другую украшать чем? Именно – рисунками и схемами. Чем больше рисунков – тем лучше.
Ну ладно, вспомним-ка великий и могучий рыбий язык полевого дневника. Итак…
Дневник
археологических раскопок Портового района Херсонеса. 1990 г.
Лист 4.
…Начали работу на месте пом. 60-а средневековой усадьбы № 9. В последний раз работы здесь велись в 1989 г. Описание помещения будет дано ниже.
Начали зачистку пом. 60-а…
…А еще следует не забыть ангажировать Маздона, чтобы все сие запечатлеть. Солнышко будет в нашей яме этак к полудню, даже чуть попозже, значит, Маздона надо позвать к часу. Правда, контражур останется… Ничего, сойдет.
Борис, у тебя еще есть сигаретки? Мерси… А кстати, сколько у нас пачек осталось? Н-да… Слава, вы ведь некурящий? Как, и вы курящий?! Эх, времена!.. Ну ладно, Слава, идите-ка ко мне. Внизу с травой уже все нормально, но вы взгляните отсюда. Дело в том, что аппарат возьмет чуть шире, значит в объектив полезет эта ерунда из соседнего помещения. Правильно, Борис, вырывать ее ни к чему, а вот срубить необходимо. И стенки, стенки, Слава!.. А потом все веничком, веничком, чтобы следов не оставалось, а то они так хорошо видны на фотографии!.. То-то сраму будет, давеча один отчет проглядывал, а там прямо посреди снимка – следы человечьи.
Позорище!
Володя, вы правы, зачистить бы не грех. Вы же копали в степных экспедициях? Именно – зачистить до «зеркала». Только здесь не получится, сами знаете. Почему, Слава, не получится? Ну, понимаете, чтобы зачистить помещение, хотя бы это, надо срезать верхний слой земли штыковой лопатой. Так обычно делают в степных экспедициях, где земля мягкая, лучше всего если чернозем, там это «зеркало» обязательно. А у нас, увы, суглинок с битым камнем, так что не выйдет… Очень жаль, полностью с вами согласен, настоящее «зеркало» дорогого стоит!
А что там у соседей? Ага, Д. куда-то засобирался. Ясно, дела административные, Сибэса нет, и бедняга Д. отдувается за двоих. Ну, теперь его команда разбежится, это уж точно. Ладно, время еще есть, успеет…
Солнце начинает печь немилосердно, по настоящему, по-херсонесски. Надо не забыть отдать приказ, чтобы завтра все были в головных уборах, что совершенно необходимо, дабы не словить солнечный удар. И, конечно, обувь. Обувь должна быть закрытая… Это, Слава, столь же обязательно, как и запрет бегать по стенам и курить в раскопе.
…Нет, Слава, я и сам точно не знаю, почему нельзя курить в раскопе. По-моему, просто дурная примета. Впрочем, начальник – я, в данном случае, – курить имеет право и, как видите, курит. А вам нельзя. Да, Борис, может быть, из-за того, что окурок попадет в культурный слой и спутает хронологию. Хотя едва ли кто-либо поверит в древнегреческие окурки!
…Так, соседи явно решили пошабашить. Карантинная бухта в двух шагах, сейчас пойдут плескаться, потом разомлеют, потом начнут мазут с себя смывать… Выходит, Д. придется доводить до ума свои владения еще и завтра. А у меня… А у меня, вроде, порядок, козья работа выполнена… Еще во-о-он ту травиночку, Слава! Именно, именно… Теперь можно всех отпустить, предварительно спрятав инструмент и попросив Бориса поторопить Маздона.
Ну, как? Красиво? Нет слов!
Ага, вот и Маздон! Ну, все готово, будем оформлять. Куда рейку поставим? К южной стене – так к южной. Цифры, как полагается, верхней частью на север… Все правильно – «60», без буквы «а» обойдутся, и так понятно. Годится! Ну, поехали!..
Конечно, конечно, Маздон, не будь я таким лентяем, то давно бы научился и сам фотографировать. Наши раскопы, по крайней мере… Ладно, а теперь снимем все это с той стеночки…
Во время очередного перекура Д. не без удовлетворения сообщает, что с питанием личного состава кое-как устроилось. Сибиэс договорился со школой, той что на Дмитрия Ульянова, дабы нас кормили завтраками вкупе с обедами. Д. выглядит чуть ли не счастливым, ибо стадо практикантов и вправду нуждается в регулярной кормежке. А по мне так лучше суп из тушенки варить, знаю я эти севастопольские школы!
…Вот поэтому Д. – заместитель, а я – нет.
Дневник
археологических раскопок Портового района Херсонеса. 1990 г.
Лист 4.
… В 13.00 пом. 60-а было сфотографировано фотографом экспедиции. Работали с 6.30 до 13.00…
Первый рабочий день на исходе, и что мы видим? Старый Кадей за такие темпы головы поотвинчивал бы, у него все летали пчелками. А нам – куда летать? Так себе, ползаем. Что ж, направим стопы наши грешные обратно на Веранду. Авось Лука не всю воду выхлюпал, кружку, чтоб умыться, оставил. Или хоть полкружки…
Невдалеке от Веранды вижу новые лица. Вернее, лица как раз не новые – передо мной двое почтенных херсонесских ветеранов, Саша и Андрей. Приехали из Питера, копают у Гнуса уже пятый год, а то и шестой. Они из той вымирающей породы, которая ездит сюда бог весть за чем, во всяком случае, не за диссертацией или бесплатным пляжем. Андрей и Саша – не историки, технари, оба преподаватели, Андрей, по-моему, даже доцент. Но вот, надо же, каждый год исправно направляются сюда махать кайлом. Правда, таких, как они, с каждым годом все меньше и меньше. Мы, старики, даже стали как-то смущаться. Вот Саша – как пел под гитару! А в последний год все молчал – не заставишь.
Ну, привет, привет! Ну что ты, Саша, куда там не изменился!.. Давно приехали? А где разместились? А-а, так мы соседи! Как, Саша, ты и гитару не взял? Это жаль, жаль, все понимаю, но жаль. А с сигаретами здесь плохо. И с этим делом плохо… А то, что захватили – это хорошо! Конечно, «Стрелу» я курю, сейчас я все курю. И с этим дело тоже плохо. «Легендарий» открыт, но сами знаете, сколько там дерут! А мы, как в прошлый год, на Слоновьей Веранде – и Маздон, и Борис, и Лука. Так что – ждем вечером на чай с мятой, хоть поговорим. Нет, не верю, что вы в последний раз. Я уже три года говорю, что в последний раз – и все еду… Ну заходите, будем ждать.
Сползаются ветераны! А ведь им у Гнуса несладко – недаром его экспедицию, его Золотой Легион, Восточным фронтом зовут. Это у нас сейчас лафа, только встаем рано. Хотя, с другой стороны, помахал киркой – и в час дня свободен. При Старом Кадее такого разврата не было…
И чего делать, Борис? В город рванем, что ли?
В город, так в город. В Севастополе, как всегда в это время, жарко, всюду очереди и патрули в белых кителях. Привычно обходим книжные магазины, на всякий случай заглядываем в продуктовый и от полной безнадеги заваливаемся в первую попавшуюся видушку, где честно внимаем похождениям банды вампиров. Поучительное, конечно, зрелище, но уже успело как-то поднадоесть. Да и по сравнению с тем, что по телевизору в новостях показывают, вампиры выглядят несколько бледновато… А в общем, обидно – за вампирами мы, что ли, по такой жаре сюда ехали?
