скачать книгу бесплатно
Кибалка дернул худой шеей, глазами блеснул.
– Ясно, товарищ командир, как на войне. А скольких брать? И кого именно? Пулеметчиков, при пушках которые?
Иван Кузьмич сдержал улыбку. Молодец парень, не теряется.
– Все в приказе будет, прочитаешь. Только учти, Иван, теперь ты – главный. Пусть перед тобой хоть десять унтеров с полным Георгиевским бантом горло дерут, а ты все одно решай по делу, а не как они хотят. Справишься?
Можно было и не спрашивать, а просто на конопатый нос взглянуть. Ишь, в небо смотрит, прямо как противосамолетная пушка системы Лендера! Как говорили господа офицеры – амбиция! Само собой, с каждым добровольцем самому говорить придется, причем не один раз. Но все одно забот вполовину меньше.
– Дядя!.. Товарищ командир! Я и насчет оружия могу… – совсем осмелел младший.
– Отставить! – осадил его Кречетов, брови насупив. – Чего сказали, то и выполняй, а то разжалую и пошлю в конюшню, кобылам хвосты крутить. Оружие, оно опыта требует. А ты молодой еще, Кибалка!
Ответом был взгляд, от которого спичка загореться может.
– Так точно, молодой, товарищ командир… Зато ты, дядя, старый да еще и бородатый!
Хотел Иван Кузьмич дать наглецу по шее, но не поднялась рука. Вздохнул, бороду огладил. Уел, паршивец! Бороду он после Германской отпустил, чтобы старше казаться. В отряде чуть не половина стариков, кое-кто еще Шипку от турка оборонял. Покомандуй такими! А теперь уже и казаться не надо. Хоть и не старик, а, считай, в летах. Двадцать восемь годков, не шутка.
Эх…
Как, бывало, к ней приедешь, к моей миленькой —
Приголубишь, поцелуешь, приласкаешься.
Как, бывало, с нею на сердце спокойненько —
Коротали вечера мы с ней, соколики!..
– Дядя, не надо, не огорчайся, – заспешил Кибалка, сообразив, что перестарался. – Не такой ты и старый, просто пожилой…
Объясняться с молокососом Иван Кузьмич не стал, а направился прямо через площадь к краснокирпичному двухэтажному дому, где размещалась библиотека, подаренная городу бородатым меценатом Юдиным. Библиотекарю решил ничего не объяснять, а попросить хороший атлас, чтобы Азия во всех подробностях была. Для начала следовало определиться, в какие края комполка Волков откомандировать его желает. Название казалось знакомым, уже слышанным.
Пачанг…
4
Аэроплан появился над площадью в начале пятого пополудни. Его уже ждали. Не сплоховала северная застава, вовремя пустив в небо черную дымную ракету. А еще через несколько минут послышался негромкий рокот мотора.
Авиалинией Красноярск – Беловодск в Сайхоте гордились, и не без оснований. Пусть летали редко, пусть машины старые, пусть каждая лишь одного пассажира берет. Зато в мире не одни! И уже не так страшно, что вокруг на сотни верст тайга и горы, а игольное ушко Усинского перевала каждую зиму запирает страну на недели. Аэропланы возили почту и лекарства, а самые смелые из горожан решались даже купить билет, чтобы посетить СССР, благо вся Русская община еще год назад получила советское гражданство.
Последний плановый рейс был всего три дня назад. Прилет новой машины, слухи о котором, несмотря на всю секретность, уже разнеслись по округе, вызвал немалое оживление. Шифротелеграмму никто посторонний не читал, но, когда полсотни всадников на невысоких мохнатых лошадках начали объезжать площадь, советуя прохожим поскорее ее покинуть, все всё поняли. На одной стороне громадного пустыря собрался чуть ли не весь Беловодск, от мальчишек до членов правительства. На другой стороне, ближе к стенам дацана, ждали сайхоты. Издали можно было хорошо разглядеть желтые монашеские плащи.
Ближе пока не подходили. Сядет аэроплан, мотор заглушит, тогда уж…
Первым машину заметил гражданин Рингель, видать, очки вовремя протер. Всмотрелся, головой покрутил.
– Однако, господа! Что-то новенькое.
Бывший статский советник не ошибся. Вскоре и все остальные поняли, что таких аэропланов в небе Сайхота еще не было: большой, ширококрылый, сверкающий ярким светлым металлом. Закрытая кабина, темные окошки, красная надпись на борту…
Аэроплан сделал над площадью круг, словно желая покрасоваться. Самые зоркие сумели прочитать надпись на борту. Семь букв киноварью: «ДОБРОЛЁТ», а рядом – «№ 4».
– Немецкий, – пояснил товарищ Волков, прикрываясь от солнца ладонью. – «Юнкерс», модель «F-13», двигатель фирмы «Мерседес». В Столице сейчас таких уже с десяток. Четыре пассажира, и все, между прочим, Иван Кузьмич, к тебе в гости.
Кречетов молча кивнул, принимая услышанное к сведению. Один из тех, кто в небе, – курьер из Столицы с долгожданными документами, если, конечно, комполка не пошутил. А остальные кто? Самое время обидеться на товарища по партии. Если рейс такой секретный, стоило ли сажать машину прямо посреди города? Конечно, иной посадочной площадки в Сайхоте пока нет, но в любом случае через несколько минут все секреты станут видны, как на ладони. Оцепление из надежных местных ребят, конечно, выставлено, зевак близко не подпустят, но глаза-то у людей есть, в том числе и у тех, кто аэроплан охранять назначен. Тем более к нему, к Ивану Кречетову, гости спешат, не к кому другому. Неужели нельзя заранее предупредить?
– Не говорю, потому что сглазить боюсь, – понял его комполка. – Машина немецкая, новая, но пусть уж сначала сядут.
На этот раз его улыбка не походила на волчью. Иван Кузьмич, решив не обижаться, усмехнулся в ответ.
Вокруг уже шумели, громко обмениваясь впечатлениями, мальчишки, не слушая окриков, забегали за оцепление, стараясь получше рассмотреть приближающийся аэроплан.
– Летит! Близко уже! Летит!.. На посадку пошел!..
Наконец черные каучуковые колеса коснулись истоптанной сухой земли. Аэроплан пробежал по полю, постепенно замедляя ход, а затем ловко подрулил к встречающим. Остановился, заглушил рычащий мотор. Из открытого окна кабины выглянул пилот, махнул рукой.
Конники уже окружали машину, не подпуская зевак. Оружия не доставали, но грозно щелкали в воздухе кожаными нагайками-камчами.
– Пойдем, пожалуй, – рассудил Кречетов. – А то неудобно получится, если не встретим. Гости все-таки.
Комполка молча кивнул – кажется, все еще боялся сглазить.
Между тем открылась врезанная в борт металлическая дверь. Первым из машины выбрался летчик, которому и достался целый шквал приветствий. Пилот, вновь помахав рукой, белозубо улыбнулся и заглянул внутрь. Иван Кузьмич прикинул, что следующим должен выйти курьер. При старом режиме фельдъегерям всюду была зеленая улица.
Ошибся.
Из чрева машины на землю соскочил крепкий мужчина неопределенного возраста в командирской форме РККА, но без знаков различия. Вздыбленные иссиня-черные волосы оттеняли загорелое лицо с резкими морщинами на лбу и щеках, издалека походившими на шрамы. Желтая кобура на ремне, в руке – небольшой фанерный чемоданчик.
Товарищ Кречетов, не без удивления поглядев на нежданного гостя, повернулся к невозмутимому Волкову, дабы разъяснить личность, но не успел.
– Граждане трудового Сайхота! Товарищи!.. Слава Российской коммунистической партии – партии большевиков!..
Громкий, пронзительный крик спугнул слетевшихся птиц. Громко заржала лошадь. Люди, напротив, онемели.
– Привет вам, товарищи, из Красной Столицы! Привет от великой державы – Союза Советских Социалистических Республик! Ура, товарищи!..
На этот раз не оплошали. Ответное «ура» разнеслось до самых краев громадной площади. Черноволосый энергично кивнул, поставил чемоданчик на землю, шагнул вперед:
– Вы, товарищи, передовой отряд Мировой революции! Ее волны уже захлестывают Азию, будят от вековечного тяжкого сна эксплуатации…
– Господа, какая прелесть! – восторженно воскликнул кто-то. – К нам большевики клоуна прислали!
Гость отреагировал молниеносно. Острый длинный палец взметнулся, словно шпага:
– Ты!.. Ты, вражий голос! Я – клоун, над которым смеются только один раз. В нашем Союзе такие, как ты, уже отсмеялись до смертной икоты. Последние хихикают в Соловецком лагере особого назначения. Скоро и ты, недобиток, будешь вечно скалиться, как шут Йорик у прогрессивного английского поэта Шекспира. Ну, похохочи, поупражняй челюсти!
В ответ и вправду хихикнули, но как-то неуверенно. Черноволосый немного подождал, резко вскинул голову:
– Вот она, классовая борьба, товарищи, в ее чистом, незамутненном виде! Не нам, большевикам, ее страшиться. Ибо коммунист – это тот, кто сдаст оружие в арсенал только после полной победы великого учения Маркса!..
Услышав «ибо», Иван Кузьмич невольно сглотнул. В Сайхоте имелись собственные комиссары, куда без них, но подобное ни от кого из здешних не услышишь. Гость между тем, быстро осмотревшись, указал на крыльцо купеческого дома:
– Пройдемте туда, товарищи! Здесь нет трибуны, но она не нужна. Я не собираюсь возноситься над вами, я не вождь и не учитель. Я – голос победоносного российского пролетариата и расскажу вам о Столице, о том, чем живет сейчас великая советская страна. В Сайхоте нет радио. Не беда! Теперь я – ваше радио. На митинг, на митинг!..
Толпа расступилась. «Голос», решительно махнув рукой, направился прямиком к крыльцу. Люди охотно потянулись следом. О том, что творилось за Усинским перевалом, в Сайхоте знали не слишком много. Казенный телеграф скуп на новости.
– Сообразил, не растерялся! – Волков дернул губы усмешкой. – Лишние люди нам здесь не нужны, правда, товарищ Кречетов?
Толпа возле аэроплана и вправду стала значительно меньше. Тех, кто остался, без особого труда оттеснили в сторону спешившиеся конники. В проеме двери показался еще один пассажир.
– А вот теперь пойдем, Иван Кузьмич, – краснолицый кивнул в сторону аэроплана. – Встретим!..
Светлая гимнастерка, красные петлицы, черная сумка на боку. Скупая улыбка, внимательный взгляд.
– Я – курьер Центрального Комитета. Могу взглянуть на ваши удостоверения, товарищи?
Когда с формальностями было покончено, гость облегченно вздохнул.
– Был бы верующим, сказал «слава богу». Давно такую почту возить не приходилось!
Кречетов поглядел на сумку, но курьер невесело хмыкнул:
– Здесь только бумаги, товарищи, главное – внутри, в салоне. Товарищ Кречетов, надо бы сюда конвой, а то у меня всего один боец. Почта не простая, кусаться лезет.
Иван Кузьмич с опаской покосился на металлический бок «Юнкерса». Рядом негромко рассмеялся комполка Волков.
5
Пакет, еще пакет, тяжелый кожаный тубус с печатями на шнурках. Три полотняных мешочка – тоже с печатями.
Товарищ Кречетов осторожно коснулся тубуса, затем осмелел, взял в руки.
– Будто из чугуна!..
Комполка согласно кивнул:
– Внутрь не заглядывал, но там, очевидно, металлический футляр. В мешках – золото, царскими червонцами. С остальным сам разберешься. Но не слишком тяни с отъездом, а то и опередить могут.
Иван Кузьмич в ответ лишь головой покачал. На большее его не хватило, слишком много всего сразу навалилось. В одном из конвертов – нота НКИДа, долгожданный документ о признании и установлении дипломатических отношений. Открывать его Кречетов не стал. Успеется, тут бы прочее разъяснить.
Он поглядел на Волкова. Комполка присел на стул, отодвинул в сторону ближайший пакет, оперся о столешницу локтями.
– Если что-то непонятно, спрашивай.
– Спрошу!
Иван Кузьмич присел рядом, положил ладонь на кожаный бок тубуса.
– Расскажу как понимаю, а ты поправь. СССР не хочет с Китаем ссориться. Если вы сами посольство в Пачанг пошлете, будет вмешательство и нарушение их этого…
– Суверенитета, – негромко подсказал краснолицый.
– …Наш Сайхот для китайцев – обычная губерния. И этот Пачанг – тоже. Получается не вмешательство, а вроде как два губернатора дружбу заводят. Так?
Волков согласно кивнул:
– Юридически так. Едва ли подобная дружба обрадует китайское правительство, но придраться будет трудно. Пачанг откололся от Срединной Империи в 1912-м, когда началась Синхайская революция. Его пока никто не признал, так что вам будут рады. Договаривайся с ними о чем хочешь, устанавливай дипотношения, но главное – передай почту из Столицы. Если получится, вы будете представлять интересы СССР в Пачанге…
Комполка умолк, помолчал немного, затем ударил пальцами в столешницу.
– …До той поры, пока в Китае не произойдут решительные и необратимые перемены.
Теперь его улыбка снова напоминала волчий оскал.
– Трудность в том, что в Пачанг сложно попасть. С запада нельзя – война, на юге тоже. Поэтому пойдете через Монголию, там стоят наши войска, вас сопроводят до границы. А дальше – сами.
– Ага! – подхватил Иван Кузьмич. – Я, между прочим, карты смотрел, наши и английские. И книжку мне в библиотеке показали, которую путешественник Козлов написал. Знаешь, что там насчет Пачанга сказано? Что города уже нет, его пески засыпали…
– Козлова не пустили в Пачанг, – резко перебил краснолицый. – Китайцы его просто обманули, но другие город видели. Карта у тебя будет, но главное, мы привезли человека, который сможет указать дорогу.
– Этот, который «радио»? – поразился Кречетов.
– Другой – тот, что кусаться лезет. «Радио» – твой сопровождающий из ЦК. Я был уже в Красноярске, когда прислали шифровку из Столицы. А потом и сам он явился. Не хотел его брать, но бумаги у этого деятеля такие, что лучше не спорить.
– Комиссара, стало быть, назначали, – констатировал Иван Кузьмич, отчего-то загрустив.
Волков взглянул сочувственно:
– А куда деваться? Личность, кстати, известная. На войне не встречались, но слыхать приходилось. На деникинских фронтах геройствовал, а потом в Столице, в наркомате Рабоче-крестьянской инспекции ценные указания давал. Может, и ты о нем знаешь. Мехлис…
– …Мехлис Лев Захарович, член Центрального Комитета РКП(б) и его специальный представитель! – эхом отозвались с порога. Голос победоносного российского пролетариата стоял в дверях. Волосом черен, ликом суров, взглядом ярок.
Иван Кузьмич честно попытался представиться. Не тут-то было.
– Вы большевик, товарищ Кречетов?
Острый длинный палец, словно японский штык, устремился к его груди. Иван Кузьмич едва не подался назад. На миг почудилось, что он в колчаковской, а то и хуже, китайской контрразведке. Самому бывать не приходилось, но слухом земля полнится.
Устоял, плечи расправил.
– С 1917-го, товарищ Мехлис. А что?
– Что?! – специальный представитель даже подпрыгнул. – Почему не обеспечили наше прибытие? Почему в городе постороннее население? Кем и с какой целью дано указание на провокационное сборище возле аэроплана? А если бы сюда пробрались японские шпионы и белогвардейские террористы? Куда вы смотрели, большевик Кречетов? Где усугубленная, ужесточенная бдительность? Ибо коммунист… – Палец-штык взлетел к потолку: – Обязан верить только в учение Маркса. Все прочее берется под подозрение и разъясняется!..
Иван Кузьмич беззвучно двинул губами, с трудом сдерживаясь, чтобы не ответить на все вопросы сразу, коротко и честно. По какому адресу должно направлять за разъяснениями таких горлопанов, он понял еще будучи беспартийным.
Однако как направишь? Все-таки гость, да еще из Столицы.
– План нумер пятнадцать, – мрачно изрек он.
