скачать книгу бесплатно
В монастыре за мглой растений,
Свершив распятие и блуд,
Толпятся мраморные тени
Увитых лаврами иуд.
Моя земля не виновата,
Что дом родительский пленён,
А я судьбою Коловрата
С дней отроческих наделён.
И вскидывая меч открыто,
Торю я звездные пути, —
Монгольской конницы копыта
Ещё стучат в моей груди.
Мы – северные палестинцы:
Опять у храмовых ворот
Хоронят новые ордынцы
На русском прахе свой народ.
Нас примириться не заставить,
Жестокость душу не сомнет,
Они пришли нас к стенке ставить,
Ну так посмотрим – чья возьмет!..
Мы поднимаемся и стонем,
И трудно строя третий Рим,
В морях бушующих не тонем,
В пожарах грозных не горим.
Когда бесстрашие и силу
Растрачу я, врагам не мил,
Ты отыщи мою могилу
Среди разрушенных могил.
1998
Вечная печаль
Когда свеча приникнет к изголовью,
Ночь растворит последние шаги,
Мои стихи, исчёрканные кровью,
Ты на костре прощания сожги.
Костер любви, пусть он горит, пылая,
Не в нем ли всё спаялось и слилось, —
Разбитая стезя моя былая
И то, к чему дойти не довелось.
За страшный день никто нам не ответит,
И поле наше снова топчет зверь.
Я крик травы услышал на рассвете,
А распахнул перед тобою дверь.
Одна гроза катилась из пустыни,
Другая выползала из лесов.
Дубы молчали, словно бы застыли
Распластанные крылья парусов.
Я говорю тебе: «И в круговертье
Наитием я угадал тогда,
Как со цветов сочились капли смерти,
В реке взрывалась порохом вода!..»
Ступнёю тёплой исцелуй планету,
А древняя печаль недалека:
Простор широк – и только русским нету
Свободного от гнёта уголка.
Нас пригласили в мир и обманули,
И вытолкнули смеху на порог,
Вот почему свистят и рвутся пули
И опадают листья вдоль дорог!..
1997
Её душа
Не того встречаю, привечаю
И не ту спасаю от невзгод.
Вот живу я и не замечаю,
Что цветет рябина каждый год.
Вековою взята перегрузкой,
Ей и мне с рожденья не везет, —
Заревые капли крови русской
В океан страдания несёт.
Счастье ей и чудится и снится,
А по яви доля нелегка.,
Меж оград душа её теснится
И до звезд дорога далека.
Русские просторы без причала,
А за ними ветер и молва.
Разве бы она не закричала,
Да сдавила горло синева.
Иволгу вчера грозой убило,
Соловьи израненные спят.
Край, в котором выросла рябина,
Взрывчатыми распрями объят.
Лунный лик восходит и смеется,
Не суля пощады никому,
Потому шумит она и гнется,
Приникая к сердцу моему.
1997
Коршуны
За облачной редью, за ширью полей
Не слышно, не видно родных журавлей.
Меня не зовут и тебя не зовут,
А черные коршуны стаей плывут.
И кажется в небе под звон похорон
Ведёт их в Россию восточный дракон.
Он лапы раздвинул и выпятил пасть,
Но всё же боится на землю упасть,
Где грозно сверкают из гибельной тьмы
Доспехами предков немые холмы.
А месяц глазастый тревогу трубит, —
Он первым над Волгою будет убит!..
1997
Видение
А случилось диво не простое,
Если мы и глаз не отвели…
Не закат, а море золотое
Разлилось внезапно до земли.
Я не знаю, к радости иль к горю,
На волне замедливая ход,
Продвигался царственно по морю
Золотой небесный пароход.
На борту доспехи и скрижали —
Все почтить величие должны,
И к нему восторженно бежали
Золочёногрудые челны.
Он проплыл через века и годы,
Меж войной державной и тюрьмой,
Потому грядущие невзгоды
Затонули за его кормой.
Золотое море древней сини,
Без огня окопного и гроз,
Это пробил звёздный час России, —
В путь её благословил Христос.
Тишина, а на душе тревожно:
Неужели завтра да и впредь
Смысла нет и больше невозможно
За победу молча умереть?
По озёрам и холмам покатым
Свет летит багряно-голубой.
Хорошо мне быть не виноватым
Перед жизнью и перед тобой.
1997
Встреча с матерью
На могильной плите моего отца выбито три журавленка – три погибших сына…
Это смерть или в кончину дверь, —
Лунный свет через окно струится.
Мать моя, серебряная птица,
Маленькая, легкая теперь.
Говорит: «Зовет и дни мои
Наш отец тревожит сыновьями,
Сгибшими твоими братовьями,
Спрашивая про пути твои:
Мол, такие ветры по земле
Пронеслись – кресты перекосили,
Где же затерялся он, в России
Аль в чужой и непонятной мгле?..»
Зелены отцовские поля,
Но плита могильная не греет.
И по ней кружат три журавля,
А четвертый в грозных далях реет.
Я один остался – род продлить
И, не отдан вечному кургану,
Я один прошел по урагану,
Но страданьем бед не утолить.
