скачать книгу бесплатно
Я бы не сказала, что немного, когда он психанул и вывалил весь наш ужин прямо на пол. То был романтический ужин, к слову, который я приготовила для нас.
– … ты сказала, что тебе нечего терять. Припоминаешь?
– Отчетливо помню каждое мною сказанное слово. «Я не собираюсь больше терпеть твои выходки. Мне все равно уже нечего терять». Да, именно так я и сказала.
Он сжал кулаки так, что вены вздулись на шее.
– Я не просил повторять.
– Не важно. И что случилось ночью с тобой?
Сейчас я хотела бы исчезнуть. Из этой забегаловки. Из этого города. С этой планеты. Потому что, я так понимаю, он не извиняться пришел, а еще как можно больнее поковыряться в моем сердце.
– Ночью мы проходили мимо нашего парка. Парка, где мы гуляли первые месяцы из наших шести лет. Когда ты еще любила меня, а я любил тебя.
Я сглотнула и потупила взор. Он что, издевается?
– Алекс! Ты сам, сам сделал так, чтобы моя любовь к тебе превратилась в не пойми что! Я ведь и вправду любила тебя! – Сорвалась я, но дальше продолжила уже тише, – нам надо уйти. Пожалуйста, не будем продолжать здесь. Я думала, ты хотел извиниться. Но ты не за этим позвал меня сюда.
Я развернулась и пошла прочь, не дожидаясь его. Что, интересно, делает Мартин? Не думаю, что он громит комнату. Как некоторые.
Алекс пошел за мной. Сейчас он все вывернет так, что виноватой буду я. У него это прекрасно получается.
Я зашагала по улице вдоль витрин и скамеек. Мимо людей и урн. Мне надо закурить.
– Я не договорил, – сказал он мне в спину.
– Сейчас договоришь, – резко ответила я.
Оборачиваюсь, а он уже прикуривает.
Вспомнила, как раньше он прикуривал первую сигарету и протягивал ее мне, а затем уже поджигал свою. Я бы сказала, что это было проявлением заботы с его стороны. Но однажды он перестал так делать.
Алекс смотрел на меня добрых пять секунд и, в итоге, протянул мне сигарету. И зажигалку. Я взяла и то, и другое. Но он тут же выхватил зажигалку и чиркнул.
– Так вот, – продолжил он, – я не могу объяснить свое поведение. У меня внутри какое-то неописуемое напряжение. Мне постоянно кажется, что ты где—то не со мной, что ты вот-вот уйдешь. И я решил уйти до того, как ты скажешь, что все кончено.
Я подавилась дымом и прокашлялась.
– Ты поступил очень мудро. Почему нельзя было просто поговорить? Взрослые люди так делают.
Я развернулась и пошла дальше. Очень по-взрослому. Я, кстати, не собиралась уходить от него. Какими бы напряженными не были последние годы нашей с ним жизни, нас что-то связывало. Нас тянуло друг к другу. Катастрофически.
– Эй, погоди.
Он остановился. Я так не хотела поворачиваться, чтобы не видеть его идеальные черты лица, его черные, как уголь, волосы, его кольцо ровно по центру нижней губы. Я не повернулась, но посмотрела через плечо.
– Что с нами? Это уже в последний раз? – я так тихо это спросила, что шум улиц должен был заглушить мою речь. Но он услышал или просто прочитал по губам.
– Может это и есть любовь, малышка? Может у нас любовь такая? – он произнес не громче меня. Но я тоже его расслышала.
Он подошел так близко, что мои ноги подкосились. Развернул меня, взял мое лицо в свои ладони и еще раз повторил:
– Может это наш вид любви?
Turn the tables
Он уже было коснулся моих губ своими, как я отстранилась назад.
– Ты видимо забыл, что такое любовь. Ты говоришь, что вот это наша любовь? Алекс, ты даже нормально сказать не можешь это простое «я люблю тебя». Я уже не говорю про твои действия.
Ветер резко пронесся мимо нас, вздымая к небу мои угольные волосы. Как так вышло, что я влюбилась в парня настолько похожего на меня? У нас у обоих черные—черные волосы и голубые глаза. У меня папины глаза, папины лучезарные глаза. Алексу же достался такой цвет от его бабушки, коренной норвежки. А идеальные черты лица он перенял у матери, местной бывшей модели.
Я почувствовала, как Алекс сжимает мою ладонь.
– Если я не говорю, это не значит, что я не люблю.
– В твоем случае, именно так и есть. Ты всегда говоришь все, что думаешь… когда говоришь.
Я разглядываю его губы, точнее, кольцо в губе. О, как я любила играться с ним – поддевать языком или захватывать меж зубов. Я вообще люблю дурачиться и заигрывать, люблю легкость во всем. Но да, иногда умею усложнять.
– Я боюсь тебя потерять, поэтому веду себя как полный кретин.
– Тебе не кажется это глупым? От твоих кретинских выходок я и могу уйти! – я запрокинула голову к небу. Какие красивые облака. Серое небо и белые воздушные облака. Я люблю наш город за погоду и леса, густые хвойные леса. Стокгольм – мой маленький рай на этой громадной планете.
Я затянулась еще раз и выкинула сигарету в урну.
– Малышка, ты не поставишь на нас крест.
– Я хочу простить тебя за все, честно хочу.
– Прости, я кретин. Я это понимаю, но ты меня таким кретином и полюбила, разве нет?
Он прав. Уже в начале наших отношений он вел себя порой неадекватно, но тогда я не видела в этом проблемы. Я списывала это все на его характер, мол, он такой, какой есть.
– Алекс, ты оставил меня ночью, одну, блин! Я думала разрыдаюсь прям там, но благополучно доехала до дома и разрыдалась уже в постели, уткнувшись в подушку. Я не помню, как уснула. Хотела утром…
Не успела я договорить, как он выпалил:
– Погоди, ты у него была? Ты как-то быстро добралась до Прайма, а живешь ты не в двух кварталах отсюда, – он сделал паузу. – Я два года просил тебя не лезть в это.
Мне же нечего терять, верно? Я же папина дочка.
– Да, – кратко и доходчиво ответила я.
– Да?!
Он взял меня за рукав и повел в сторону парка. Я не стала сопротивляться, потому что сейчас это еще больше заведет его. Господи, почему я не могу просто уйти? Я же призналась Мартину в любви! Я хочу дать нам шанс. Весомый такой, серьезный шанс. Тупо, да? Вчера я представляла нас с Алексом у родителей на Рождество, а сегодня целую Мартина. Вот что бывает, когда тебя не ценят. Когда ты просто существуешь в чьем-то мире непонятно для чего. Тогда подарком и отрадой становится кто-то другой.
Он резко остановился и повернулся. И посмотрел на меня как тогда, когда я увидела его в первый раз. И взгляд его стал таким нежным.
– Алекс?! – недоуменно спросила я.
– Я не могу тебя отпустить. Мои страхи все портят, но я не могу тебя отпустить. Не потому, что тебя никто не достоин, кроме меня, а потому, что ты достойна только меня. Шесть лет, Эйко… малышка, мы не зря столько прошли вместе, чтобы я вот так оставил это, а ты вот так упорхнула к этому мудаку.
Сегодня я бью рекорд по закатыванию глаз. И у меня это прекрасно получается. Даю себе 10 из 10.
Я выдохнула:
– Не говори о нем так.
– Но о нас так можно говорить?
Можно ли?
– Ты ведь видишь, что у нас не получается.
– Не получается, потому что ты этого не хочешь? Ты давно ждала момента, когда я в очередной раз психану, а ты спокойно пойдешь плакаться ему в жилетку?
– А ты попробуй не психовать и мо…
Он резко заткнул меня поцелуем и прошептал мне в губы:
– Как сильно ты хочешь меня?
И Алекс просунул руки мне под толстовку. Под толстовку Мартина, которую я надела, когда мы собрались уже пойти к озеру.
Копать—хоронить.
What the heck
Я не знаю, как реагировать на это, и просто отвечаю ему поцелуем, закрывая глаза. Мне так нравится это кольцо в его губе. Эта слегка прохладная деталь наших поцелуев. Алекс обвивает меня руками под толстовкой и крепко прижимает к себе. Мимо проходит какая-то парочка, и я слышу как девушка говорит: «Они прям тут начнут совокупляться, если им никто не скажет, что они стоят посреди улицы». И в этот момент я распахнула глаза.
Я замерла и прошептала:
– Я не могу так.
Он вытер губы тыльной стороной ладони и провел рукой по своим волосам спереди назад. Достал пачку сигарет.
– Пойдем ко мне, обсудим почему ты не можешь, – чиркнул зажигалкой и прикурил.
– Я обещала Мие встретиться, а она освободится только к вечеру. Отец ей там что-то про коробки передач и карбюраторы вещает.
– Занятно. Может она так и мою Вольво переберет однажды, – он перевел взгляд на парк. – Ладно. Можем на выходные съездить к моей сестре в пригород, развеяться. Ты любишь леса, прогуляемся там.
Шесть лет, подумала я.
Мы вместе шесть лет. Я люблю леса, Алекс. А люблю ли я тебя или просто боюсь войти в другую, неизведанную реку?
– Набери меня ближе к вечеру пятницы, – я поправила толстовку. Черт! Мне же надо вернуть ее Мартину. Интересно, Сэм там еще? Если да, то очень надеюсь они там начертательной геометрией заняты, а не милыми беседами. Я вот совершенно зря переживаю, я же должна быть вне конкуренции, любить себя и бла—бла—бла. Так учат все эти гуру эзотерики, да?
Алекс обнял меня вокруг шеи одной рукой, второй – затянулся, выпустил дым в небо и чмокнул в лоб:
– Не делай поспешных выводов и не принимай никаких решений до окончания выходных. Ты увидишь, что я не такой и кретин. Не настолько кретин, насколько кажусь, – тихонько улыбнулся он и пошел прочь. Я развернулась, и сделав всего лишь шаг, услышала его голос, – скоро увидимся, моя Эйко.
И быстрым шагом я направилась в сторону общежития. Мне нужно как можно скорее вернуть толстовку, обнять Мартина и встретиться с Мией. Она должна выслушать всю эту фигню, происходящую со мной в эти какие—то 16 часов. Я достаю телефон и дрожащими пальцами (то ли от холода, то ли от моих нервишек) набираю сообщение Мие:
«Помпончик, сможешь меня забрать из кампуса? Потом объясню»
Прошло меньше минуты, и вот она звонит мне. Мия – не любитель переписываться.
– Погоди. Это история двухлетней давности? Или у отца тут вместо обычных тачек машина времени где-то запрятана, и она отправила меня в твой персональный ад? КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ? – Затем она продолжила тише, – извини, но какого черта ты там делаешь, Эйко?
– Мартин. И даже Алекс.
– Не беси меня своими недомолвками.
Обожаю Мию за ее вспыльчивость и неумение вести спокойные диалоги. Ее испанские и итальянские корни сыграли с ней злую шутку и сделали из нее мегеру. Она много ругается и возмущается, зато как искренне это делает.
– Мия, меня саму все это бесит. Но ты знаешь, как мне везет на парней в моем окружении. В общем, я иду к Мартину…
– Нет! Стой, в смысле? Стой, стой, стой, – торопливо забормотала она, и по ее голосу я уже слышу, что она начнет сейчас меня отчитывать. – Никуда ты не идешь, а прижимаешь свою задницу в кафе с булками и ждешь меня, пока не натворила ты там невесть что.
– Я уже. Заберешь меня через полчаса?
– Придется сказать отцу, что у меня в окружении женщины – дуры, и мне надо срочно спасти одну от погибели. Я наберу, как буду рядом. С тебя – максимально большой капучино с зефирками.
– Не пойму, как в такой мегере как ты, уживается это все вместе с зефирками.
Она хохотнула.
– Только зефирки делают меня добрее. Ну, и твои щечки.
– Не начинай! – засмеялась я и дала отбой.
Пока мы вели разговор, я подошла ко входу в его общежитие. Вдох—выдох, и я открываю дверь.
Love’s Child
Я захожу в холл и поднимаюсь на второй этаж. Прохожу мимо двух дверей и останавливаюсь у комнаты 29. В этот раз врываться у меня нет никакого желания, и я стучу. Переминаюсь с ноги на ногу и тереблю руками край рукава. «Лишь бы он был тут», подумала я.
Мартин открывает дверь и смотрит на меня в упор.
– Ты быстрее, чем я думал, – он потер бровь пальцем, – как прошло?
– Я войду?
– Ты войдешь и останешься со мной?
