Блиц-рассказы о войне

Галина Вахрушева

Блиц-рассказы о войне

Мое детство можно назвать

благополучным, если помнить

о детях под бомбежками, о детях

Освенцима, детях-сиротах,

до конца жизни не знающих

свою «малую родину».

Но все могло бы быть по-другому,

если бы не война…

Детство в тылу

Короткая память

В том смысле, что в памяти остаются короткие отрывки прожитой жизни.

Да и прожитой ли?

1 Проводы

Первое, что осознанно осталось в памяти- проводы отца на войну. Это было 65 лет назад. Деревянный мост через Стерлю. Впереди мама с отцом. Держатся за руки. Брат Юрий тоже держит меня за руку. Бабушка стоит у дома. В конце моста отец махнул рукой – возвращайтесь.

Нашему отцу повезло, он вернулся живым, но это был другой, чужой человек.

2 Дед Василий

Я у дедушки на коленях. Дед старенький, худой, бородатый. Шея загорелая, морщины глубокие, ромбиками. Это интересно. Я их разглаживаю, но не получается. Дед грустный, грустный, а мама вообще плачет.

Потом дед встал, сказал, что пойдет к Грише (сыну) в деревню. Больше я его не видела.

До деревни он не дошел. Была зима. Он просил пережить зиму с нами, но бабушка не разрешила. Так мы и не знаем, где его останки. Грех, конечно.

3 Рита

Эвакуированных одесситов расселяли по домам. У нас появились девочка Рита с мамой.

Помню- сидит Рита на горшке и все время жует. Я подошла к бабушке

– Что это у Ритки?

– Печенье.

– Оно такое вкусное что-ли, что она остановиться не может ?

Мы в это время страшно голодали.

4 Оладьи

Помню вкус «оладьев» из картофельной кожуры. Горьковатые, но сытные.

Мама работала в столовой на заводе (почтовом ящике 21) посудомойкой. Ей разрешалось брать очистки. Их мыли, прокручивали на мясорубке, плюс отруби.

Подружка однажды украла у меня мой обед. Я сделала вид, что не заметила. Она была голодная т.е. голоднее меня.

Это был 43 год. Мы пошли в 1 класс.

5 Хлеб

В школе на перемене Зинаида Гавриловна делила хлеб. Мы сидели и ждали.На доске лежала буханка черного хлеба и большой нож. Надо было суметь разделить эту буханку на 40 ребятишек. Крошек не было.

Хлебную форму помню, вкус -нет.

6 Иришка

Однажды, уж не помню в связи с чем, нам раздали по плитке чего-то, похожее на ириски. В плитке было 9 ирисок. Я не заметила даже, как их съела. Иришка подошла и говорит:

– Почему ты не оставила маме?

Большего стыда я никогда в жизни не испытывала.

Спасибо Иришка.

7 Пленные

Помню появление пленных немцев. Вдоль школьного здания они копали траншею. Один был так похож на моего брата – такой же тощий и лопоухий. Я отдала ему свой обед- хлеб с повидлом. Он взял, но даже «спасибо» не сказал. Наверное, побоялся, ведь наверху стояли надсмотрщики. Может быть я ему оказала плохую услугу.

8 Квартиранты

Много ли человеку надо? Дом 36 кв.м. В светлой спальне Марьям с Анной, в темной Василий Степанович (Степаныч) и Захарыч, за печкой бабушка. Я, Юрий, мама на полатях.

В прихожей стол и 2 сундука на них спят родные квартирантов, когда приезжают в город.

В зале 2-х метровый стол, комод, трюмо, радио «тарелка». Крыша не протекает, «голландка» греет, Левитан сообщает последние известия.

Наши шли на Запад.

9 Трусики

Мама сшила мне новые трусики, ситцевые, ярко-красные, в белых ромашках и синих стрекозах. Ткань была накрахмалена и поэтому топорщилась. Я, естественно, тут же побежала на речку хвалиться перед подружками. Конечно же, им было завидно.

Маня, хитрее всех говорит:

–Ой, они как воздушный шарик! Давай пустим по воде, поплывут или нет?

Я сняла свои новые трусики и бросила в воду, а трусики не поплыли, а намокли и стали тонуть, и утонули.

От горя я даже не могла плакать.

10 Одесский юмор.

Вместе с одесситами к нам приехал и одесский юмор . Однажды Юрий принес с завода песенку. Вся наша компания разместилась в зале. Юрий («пять лучинок с головой» – так про него говорила мама) задрыгал ногами и руками (это был танец) и запел:

Ах, боже, боже мой, спешу скорей домой

Сегодня мой Абраша- выходной,

Несу я курочку, зелену луковку,

Флакончик маслица и 2 ко-ко.

Не со злобой песенка, для веселья.

11 Рабочий поезд.

За очистками и объедками к маме на завод надо было ехать «рабочим поездом». Маршрут его , видимо был «Ишимбай-Стерлитамак-п/я 21». Но этого я не знала. Я на вокзале видела на вагонах «п/я 21» и садилась. Обратно также садилась и глядела в окно. Видела вокзал- выходила. Однажды, с чайником, полным какой-то бурды, в вагоне села на другую сторону. Еду себе и еду. Поезд остановился- вокзала нет. Подошла кондуктор:

–Ты что свою остановку проехала? Вот беда. Ну, ничего, не плачь. Мы через час обратно поедем. Может есть хочешь?

–Нет.– Гордо ответила я.– У меня суп с мясом!.

Бог мой, какое мясо! Это я от страха, ведь мне было всего 5 лет.

12 Новый год.

Война и Новый год- сочетание по меньшей мере грустное.

Елок не достать. Но мама, великая труженица и выдумщица – чего только не делала для нас. Она срубила в палисаднике кусты сирени, связала стволы, получилось ветвистое дерево. Игрушки сохранили с довоенных времен. На верхушке – звезда из бус, на концах веток- серебристые «пики», нитки бус, шары с рыбками, зайчиками, корзиночки, велосипедики. Дед Мороз в пол-метра ростом и Снегурочка в таких ярких, искрящихся нарядах. Были и подарки. Помню пакетик из газеты, в нем была лепешка, постный сахар, морковка и жареные семечки.

Это была самая расчудесная елка, потому и запомнилась.

13 Дядя Степа.

«Комиссовали» дядю Степу. (Так говорили, когда домой возвращались раненые, больные, инвалиды.) Он вошел в избу, пригнувшись в дверях, страшно худой, в застиранном белье, рваных сапогах, с тощим мешком.

–Здравствуй, Степанида Гавриловна.

–Господи, никак Степа?

–Я, я. Можно я сяду, устал очень.

–Что ты, что ты, садись, ложись. Сейчас подушку принесу.

–Не надо, у меня туберкулез, ты поостерегись.

– Степа, а у меня и накормить тебя нечем. Лук вот только, да чай морковный.

–Это хорошо, погорячее. Да возьми в мешке хлеб, еще полбуханки осталось.

Я стояла у печки, мне было как-то не по себе.

Солдат лег, он тяжело дышал, один глаз все время глядел (ранение). Бабушка отрезала кусок хлеба, покрыла его кольцами лука, посолила. Солдат достал жестяную кружку, перелил в нее чай, съел хлеб.

–Идти надо, может, и до дома доберусь.

Он жил в деревне. Бабушка заплакала, он махнул рукой и ушел.

Это был мой крестный- Степан Трофимович Малышев. Чудесный человечище. Сумел вылечиться, но болел 4 года. Приезжал потом частенько в город. Останавливался у нас и все время вспоминал этот соленый лук.

14 Дровишки.

Мама какая-то «заторможенная» повязывает платок. Молчит Юрий. Бабушка ушла в свою комнату. В доме какой-то холодный туман. Мне почему-то страшно, очень, но я не плачу.

Потом они возвращаются и несут бревно. Юрий радостный –«Метра полтора!»

Стали пилить, запахло летом. Мама наколола чурок, затопили печь. Все повеселели.

На растопку кизяка нужно хоть немного дров, а их не было.

Мама решилась отпилить конец бревна, которое торчало из насыпи и только мешало ходить под мостом. Но бревно было «государственное». За «вредительство»– военный трибунал. А это …?

Но бог сберег нас, да будет он вовеки веков.

15 Гадание.

За столом собрались соседки. Каждый пил и ел свое, но никто не обижался, да и было- то

у всех: самогон, картошка в мундире, огурцы. Да еще песни и слезы. Может был какой-то праздник. А потом гадали на блюдце. Нужно было вызвать дух, задать вопрос, а дух блюдцем покажет ответ. Мне запомнилось, как тетя Паня задала вопрос, купит ли ей Архип шубу? Дух обозвал ее бранным словом и все долго смеялись. А тетя Валя задала вопрос- есть ли у мужа женщина? Дух ответил- есть. И он, действительно, вернулся с «фронтовой женой». Но ей не понравилось наше захолустье и она вернулась к себе в Белоруссию.

Мама не гадала.

16 Лиля Окс.

Лиля Окс пришла к нам домой проститься. Они возвращались в Одессу. Мне нравилась Лиля, красивая, умная, добрая, очень аккуратная. Мне было искренне жаль, что она уезжает. И вместо того, чтобы пожелать ей счастливого пути, я сказала:

– А вы оставайтесь здесь, навсегда.

Через 2 дня Лида сказала, что Лиля умерла, я чувствовала себя виноватой, ну зачем я так сказала.

Единственная дочка, мама и папа хирурги, было уже 2 приступа аппендицита, довели до сепсиса. Вот ведь как бывает.

17 Монетка.

Идем с бабушкой по улице. Вижу- лежит монетка. Нагнулась, хотела поднять.

–Нельзя.– говорит бабушка. –Нельзя чужое брать! Вот вернется тот, кто потерял, увидит -нет денежки и будет плакать. Может быть она у него последняя.

Сейчас мне 70 лет, но я никогда не брала чужое.

18 Картошка.

Весна. Едим семенную картошку, но и не сажать нельзя. Кто-то научил маму сажать только ростки.

И вот бабушка сидит , аккуратно вырезает кусочки с 2-3 ростками (остальное в еду). Мама копает лунки. Я «щепоткой» кладу кусочки в землю. Мама засыпает осторожно, чтобы не помять ростки.

Август. Картошку во всю подкапываем. Да и подкапывать не надо, смотри- трещина – тпм картошка.

Сентябрь. Урожай невиданный. Я складывала картофелины, как дрова, на руку, по 10-12 штук с куста.

Картофелины чистые, продолговатые, одна к одной. А какой запах был у отварной картошки! А у печеной! Не было же ни жуков, ни химикатов.

19 Алешка.

Алексей Григорьев воевал недолго. На протезе приковылял домой. А семье – радость, кормилец вернулся. А и вправду кормилец.

Хоть и курил по –черному, кашлял на всю улицу, матерился на чем свет стоит, но самовар с хлебом и сахаром всегда был на столе, гостеприимный и добрый был мужик.

Печки железные делал, ведра клепал, чинил, паял… до всего была нужда. Вот и шли все к Алешке. Как то мы с бабушкой пошли к ним в гости.

– О,о! Степанида Гавриловна пожаловала /т.т.м./ Проходи, садись /т.т.м./ Настя, где ты? /е.т.м./ Взгрей самовар-то, курносой сахарку-то подкинь, забыла поди что это. Э-э-х! /т.и.м./ Да ты не стесняйся, кушай. Я ведь живу как король- чай, сахар, каша с маслом, в общем /ж./ цела и /я./ целы.

Я аккуратно выскользнула во двор. А бабушке он еще долго «выговаривался». Да и бабушка любила и поговорить и послушать. Родственные души.

20 «Барыня».

Я продавала на мосту родниковую воду, подслащенную сахарином. Управляться с «четвертью» было трудно и я говорила : «Сами наливайте.» (Так бабушка велела.)

Почем продавала, сколько наторговывала не помню. Но вот случай запомнила.

Я как всегда: «наливайте сами», а мужчина в солдатской форме говорит: «Давай-ка, дочка, вместе будем наливать. Держи-ка кружку.»

Он наклонил бутыль, я подставила кружку. Вода ему понравилась.

И вот разговор:

– А кто тебя дочка продавать заставляет?

– Бабушка.

– А что бабушка сама не продает?

–А она у нас барыня.

Он так грустно посмотрел на меня.

–Это хорошо, что барыня.

Когда он отошел, я увидела, что левый рукав у него был пустой.

Барыней мы звали бабушку заглаза. Но по сути она такой и была.

21 Шампиньоны.

Однажды нам с мамой повезло по-крупному. Мы пололи в поле просо. Это такая адская работа. Устали. До дома оставалось еще с километр пути. Впереди была железная дорога.

Вдруг мама остановилась. Я смотрю на ее удивленное лицо и ничего не понимаю.

–Смотри. Смотри.

Я смотрю какие-то белые шапочки.

–Это шампиньоны.

Вся площадь до железной дороги была усыпана грибами.

Что делать? Ни мешка! Ни ведра! Мама снимает платье, нижнюю рубашку, поясом от платья связывает подол рубашки – получился огромный мешок.

Вы никогда не ели борщ из свекольных листьев, с бобами, да с обжаренным луком и шампиньонами? А мы на всю зиму насушили – мяса не надо.

22 Победа.

Радио работало с 6 часов утра до 12 ночи.

9 мая 1945 года. В 4 часа утра вдруг: «Внимание. Говорит Москва.»

Кто первым проснулся- не знаю. Мы побежали к репродуктору, когда все были в сборе, все стояли. Естественно , я не понимала важности события. Я удивленно рассматривала всех – мужчины в кальсонах , женщины в ночных рубашках , все смотрят в «тарелку». И только после последних слов Левитана полились слезы. Кто-то сказал : «На площадь.»

Все кинулись одеваться и бегом на площадь (сейчас сквер перед кинотеатром «Салават»)

Все плакали, но это были слезы радости и надежды.

Появилась гармошка, частушки. Одну я запомнила.

Ну-ка, немцы, хенде-хох,

Наконец ваш Гитлер сдох.

Милый празднует победу.

Я в Берлин к нему поеду.

Не у всех и не все надежды сбылись. Но…Не дай Боже Милостивый повторенья этого кошмара длиной в 4 года.

23. Отец.

Лялька! Беги скорее! Отец вернулся!

Бежать недалеко. От Устюжаниных до нас только дорогу перебежать. Забегаю в дом. Стоит чужой мужчина в военной форме, похож на немца, на груди ордена. Я представляла его себе совсем другим : молодым, красивым, как на довоенном фото.

Он недолго подержал меня на руках, дал пакет конфет и я убежала к подружкам. Я не помню, чтобы он меня поцеловал, холодная вышла встреча. А вот конфеты – это да!

Леденцы в форме крупных таблеток, прозрачные, медовые, разошлись мгновенно.