скачать книгу бесплатно
– Послушай, у меня повозка есть, инструмент, ружьё, кой-какие лекарства, внесу в общак…
– Не нужно. Идите с миром, не то собак выпущу.
– Эй, Кишмиш[1 - Изюм (груз.).],– я выступил вперёд, – у меня есть ценная вещь…
– И что у тебя там ценного? Побрякушки не интересуют.
– Погоди.
Я метнулся к зарослям, сдёрнул с повозки рюкзак, повернул назад. Развязав стягивающий горловину шнурок, пристроил на ровном месте оклеенный коленкором ящик, откинул крышку, наставил на диск пластинку, покрутил ручку, передвинул мембрану. Зашипело, грянули медные. Со стены, раззявив рты, глядели на патефон, слушали. Отзвучала кода.
– Моцарт, «Турецкий марш», – лысый подобрел лицом, разгладил морщины.
– «Рондо в турецком стиле», – уточнил я. – Соната ля мажор, финал. Запись тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Дирижёр – Артуро Тосканини.
– Пластинок много? – лысый указал бровями на рюкзак.
– Штук тридцать: Ян Кипура, Джили, Карузо. Есть танцевальная: танго, фокстроты, вальсы. Даже чарльстон есть…
– У вас все здоровы? Заразу не занесёте?
– Больных нет, слово даю, – Седой приподнял ладонь, ударил себя в грудь.
Лысый обернулся, велел кому-то:
– Отзови собак.
Глянул ещё раз на патефон:
– Ведите своих. Завтра у нас «завод», сливянку будем гнать. Устроим танцы под вашу музыку. Пару дней поживёте на выселках – вон тот дом пустует, после поглядим. Если честные люди, примем в общину.
Пока Седой поднимал табор, я сменил пластинку, завёл пружину; ветерок подхватил мелодию и закружил в вальсе над черепицей обретённого крова…
2
Много чудного поведал мне старичок с лукавыми глазами, когда, дожидаясь зова лягушки, коротали мы вечерние часы у продымлённого очага. К знахарю определил меня лысый староста: наутро после «завода», придерживая ладонью больную голову, брёл я к источнику – напиться. На площади толпились селяне. Седой размахивал руками, втолковывал лысому:
– Таскать сено в обход – ослиный труд! Вон на том уступе закрепим один конец, второй возле овчарни; сколотим поддон, подвесим на ролике, внизу барабан поставим, наверху блок. Вот тебе и канатная дорога…
Лысый приметил меня:
– А, музыкант. Свинья ты порядочная, приклеил мне кличку, только и слышу: Кишмиш да Кишмиш. Что, головка болит? Пить не умеешь. Иди на кухню, поешь горячего. После возвращайся, потолкуем.
На кухне наша Цуца на пару с толстой тёткой ворочала котлы.
– Бедный Шопенчик, похмельем мучается. Садись, похлёбку налью, с фасолью, с картошечкой.
После похлёбки Цуца силком влила в меня чарку сливянки. Повеселев, я вернулся к обществу. Седой орал, указывая на низ террасы:
– Там нагорную канавку выроем, облицуем плитняком, в той выемке сложим бассейн – вот тебе и запас воды для скота. Дальше: глина, известняк рядом есть?
Кишмиш отгородился ладонями:
– Ладно, ладно. Дам тебе людей, хочешь – копай, хочешь – засыпай обратно. Вот псих явился на мою голову. Эй, Шопен, поди сюда. Граммофон крутить – дело хорошее, а что-нибудь ещё умеешь?
– Да. Играю на арфе.
– Вот тебе раз. Где я, например, арфу возьму? У нас всё больше пандури[2 - Струнный музыкальный инструмент.] и ствири[3 - Волынка.] в ходу. Что же тебе, без дела болтаться? Мда… Эй, люди, – лысый повернулся к народу, – Луку кто видел? Где Лука?
– Здесь я, – низенький, брови космами, в овчинной безрукавке, продвинулся вперёд.
Кишмиш уложил ладонь мне на руку:
– Вот что, музыкант. Дед Лука – знахарь наш и немного колдун. Ступай к нему в обучение – может, какая польза от тебя случится.
Древнее дарбази[4 - Жилище с уступчатым сводом и очагом в центре, целиком, либо частично вырубленное в склоне горы.] колдуна стояло особняком у отвесной скалы, что отделяла село от горной гряды. Крытые дубовым гонтом бревенчатые стены углом приставали к каменному надолбу. В скале вырублены каморы, зал с очагом и материнским столбом[5 - Материнский столб – центральная опора в грузинском жилище.] посерёдке. Лука очертил рукой:
– Отец мой здесь жил, дед мой и прадед, прозвище наше – Каланди[6 - Каланди (каланда) – Новый год, новогодний.]. Сам я без наследника, коли придёшься по сердцу – тебе хоромы оставлю.
Я оглядел жильё: по балкам связки кореньев, сушёных плодов; на рогожах расстелены травы. Столешница заставлена ступами, горшками, долблёнными из камня плошками. В нишах дубовые лежаки, под самым сводом мутное оконце. У очага широкая лавка. На перекладине круглит глаза совёнок.
– Это Когти, – Лука усадил птенца не плечо. – Ещё Чинка у нас живёт, домовой. Видать, схоронился, он чужаков стесняется. Ничего, сдружитесь. Выбирай ложе. Утром и в обед столуемся на сельской кухне, а по вечерам мы с тобой будем здесь перекусывать, ждать луну.
– Зачем луну ждать?
– Плоды, ягоды, корешки, листву собираем днём, ибо солнце напитывает их живительным огнём; а целебные травы силу черпают от лунного света, вот и ходим за ними ночью: первой луну видит форель, затаившись в спящей воде, второй – лягушка и подаёт нам знак. Пойдём наружу.
Обойдя слоистый выступ, мы вышли к колодцу, в заросли остролиста.
– Отсюда наше хозяйство начинается, – Лука указал на восток. – Тропка, что берёт начало у скалы, ведёт к лесу: видишь, там можжевельник меж каменьев проглядывает, дальше роща пихтовая, дубки, а за ними стеной деревья. Лес на гору карабкается, после луга тянутся, а по ту сторону к водопадам проход, к Белым камням.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
