скачать книгу бесплатно
Когда Анну потянули за руку из толпы, она сопротивлялась. Между ней и Стасом оказалось сначала два человека, потом десять, потом двадцать.
– Ты чего привязался? – возмутилась девушка, увидев, что тащит её Миша, уже не такой пьяный как час назад.
Не замечая протестов, Миша вывел Аню на улицу. Лицо его раскраснелось, лоб покрыли капельки пота. Борьба за Анютино внимание далась нелегко.
– Вадим просил передать, – серьёзно начал разговор паренёк, – чтобы ты поскорее возвращалась домой. Это опасный тип.
– Кто тип? – засмеялась девушка, но тут же посерьёзнела. – Какой ещё Вадим?
– Вадим как Вадим, – ответил Миша и поднял руку на пятнадцать сантиметров выше Аниной головы, – такой.
Анюта спешно достала мобильник и показала заставку – фотографию, которую они с Вадимом сделали на фоне Эйфелевой башни.
Парень кивнул:
– Этот.
– Ты говорил с ним?
Миша не успел ответить, заметил приближающегося Стаса и драпанул. Анна, обхватив себя, дрожала.
– Что с тобой? – спросил Стас, провожая глазами убегающего юношу.
– Отвезёшь меня домой? Боюсь, на последнюю маршрутку не успеть.
– Хочешь домой? Уверена?
– Очень хочу, – глядя себе под ноги, ответила Аня, – клубная жизнь мне…
Стас не дал договорить, пошагал к стоянке такси.
На сей раз спутник сел рядом, взял её руку, но Анна отняла и тихонько всхлипывала всю дорогу.
Болезнь
Ночью Аню колотил озноб, она натянула поверх одеяла не только плед, но и покрывало. Готова была в шубу влезть, но страшно было высунуться из-под горы тёплых вещей. Потом стало жарко. Анюта металась и бредила. Напуганная Валерия Павловна вызвала «скорую», переодевала дочь в сухое, меняла постельное бельё, поила по глотку тёплым чаем, как маленькую.
Медики вкололи жаропонижающее и обещали вызвать врача. К утру Анюте стало легче. Мать отправилась на работу, строго наказав прислать эсэмэску с названиями лекарств, которые выпишет доктор.
Больная в полудрёме вспоминала вчерашний вечер. Её беспокоило необъяснимое состояние, в котором она пребывала рядом со Стасом – зависимое, подчинённое. Как он этого добился? Почему в голову не приходило возразить, предложить что-то своё? Зачем потащилась в этот дурацкий клуб? Ане неловко было вспоминать, как орала вместе с толпой, приветствуя певичку, кривлялась, пила… неудивительно, что голос пропал. Вела себя, точно вырвавшийся из-под опеки подросток. Оправдывая себя, предположила, что в коктейль подмешали дурманящую дрянь. Спасибо пареньку Мише, вовремя выудил из толпы и вразумил. Мысли перескочили на неведомого благодетеля, который, прикрываясь именем Вадима, опекал её. Кто? Зачем?
В одиннадцать пришёл участковый врач – богатырского вида дядька с красным лицом. Посмотрел горло, послушал, выписал рецепты и на прощание посетовал, что Кузницина – первая ласточка, наверняка по городу пошла гулять инфекция, теперь не набегаешься по вызовам.
Девушка проводила врача с облегчением. Не вызывала бы, да больничный лист нужен. А теперь придётся ещё тащиться в поликлинику, чтобы закрыть. Собралась матери эсэмэс посылать. Достала из сумки телефон и обнаружила четыре непрочитанных сообщения. Вот те раз! Вчера в шуме и гаме не расслышала сигнала, а ведь… С номера Вадима. Открыла. Знакомые предупреждения: не соглашаться, не ходить, не поддаваться. Что за попечение? Не добился эсэмэсками, так подговорил мальчишку оторвать от Стаса. Задумалась, вертя в руках трубку, подскочила, когда та завибрировала и разразилась призывной мелодией.
Звонила Шалость, обещала зайти после смены, а по пути забежать в аптеку. Аня кинула наименования лекарств ей. Люська воспользовалась ситуацией, отпросилась с работы пораньше. С некоторых пор Шалунья не гналась за надбавками, еле-еле норму выполняла, лишнего ни-ни. Митя злился, но не связывался с отчаянной монтажницей, готовой в любой момент выдать колкость, а то и высмеять.
Аня открыла дверь подруге, намотав на себя плед – опять начало знобить.
– Не боишься? Врач сказал, что инфекция.
– Зараза к заразе не липнет! – засмеялась Люся. – Чаем напоишь? На работе не успела. Кедров отпустил, как только узнал, что тебе нужны лекарства.
Гостья сама всё организовала, Аня сидела, привалившись к стенке, с улыбкой поглядывая на суетившуюся подругу, слушала россказни. Молчала – больно было говорить.
– Пей тёплое! Масло, мёд. Давай-давай. Лекарство – это здорово, но народную медицину никто не отменял.
Анюта послушно пила чай с молоком, куталась в плед и слушала повествование о том, как Митя, оказывается, к ней – Кузнициной – не равнодушен.
– Зря теряешься, – подмигивала Люська, – Вон, Старостина! Без году неделя как работает, а положила на мастера глаз.
– Старостина? – Аня чуть не поперхнулась чаем. – Она старше лет на десять!
– На семь. А вот не брезгует. Тётки шепчутся: пирожки таскает Мите, ну и… кое-что сладкое предлагала.
– Тьфу. Глупости. Митя женоненавистник, всем известно.
– Я бы не стала утверждать, – Шалость покрутила в руках чашку, разглядывая рисунок, и уверенным голосом продолжила: – Брак для него не существует, а так, поразвлечься…
– Люся, тебя не поймёшь. То ты пилила меня за Вадима, который не женился, то предлагаешь с Митей поразвлечься.
– Фигню-то не пори! Я говорю: со Старостиной он готов поразвлечься, а не с тобой. К тебе Кедров серьёзно…
Аня покачала головой, сделав кислое лицо, и сказала:
– Он мне неприятен, как…
– Ах да! У тебя теперь чернобровый мачо!
Начались расспросы о вчерашнем вечере в клубе. Аня отнекивалась – горло болит – но Люська настаивала. Чай ли тёплый помог, или, начав говорить, Аня уже не могла остановиться, но выложила всё, включая сомнения в собственной адекватности.
– Постараюсь узнать, что за клуб. Фома говорил: есть такие, где на дурь подсаживают. Давай-ка осторожнее с этим красавчиком.
В комнате Анюта улеглась в постель, а Люся прохаживалась, рассуждая о Старостиной. Сплетен было собрано на два сезона дамского сериала. Тётка разведённая, растит единственную дочь, тогда как энергии хватило бы на пятерых отпрысков, но детей не любит, зато обожает кошек и собак – кормит уличных, подбирает брошенных, пристраивает. Не против и мужика бесхозного обогреть. А Мите плохо, что ли? И любовница, и мамуля в одном флаконе.
У Анюты заболела голова от разговоров, взмолилась:
– Люся, избавь от подробностей. Поверь, мне никакого дела нет ни до Старостиной, ни до Кедрова.
– Ладно, чистюля, умолкаю, – Шалунья взялась за книгу, лежавшую на столе, – это что?
Полистала, запрыгала, изображая вождя африканского племени после удачной охоты, перебесившись, села на край кровати. Анне пришлось рассказать о подарке Геннадия.
– Ничего себе! – восторгалась Люся. – Как много! Подаришь, а?
– Конечно, бери.
– Подпиши!
– Не сейчас, – Аня подняла руку. – Видишь, пальцы дрожат. Поправлюсь, подпишу.
– Ух, ты! У меня будет книга с автографом автора! Вот Фома удивится. Моя подруга – настоящая поэтесса!
Аня улыбалась, радуясь смене темы. Шалость понесло:
– Покажу завтра тёткам! И Мите, конечно.
– Не стоит.
– Покажу-покажу. Молчи! Ничего не понимаешь! Старостина от злости лопнет.
– Причём тут она? Шалунья, ты неисправима.
Теперь Шалость переключилась на Геннадия. По её словам, сделать такой шаг мог только влюблённый мужчина.
– А что? Вариант. Будешь богатенькой. Смотри, нос не задирай!
– С чего это я буду богатенькой, – смеялась Анюта, – хорош выдумывать!
– У Филоретова какие-то тёрки с сынулей, но без наследства не оставит.
– Люська! Прекрати. Не слушаю тебя. И вообще, дай спокойно поболеть.
– Хочу тебе счастья, подруга, – заговорила серьёзным тоном Люся, – неловко даже, у меня так удачно всё складывается, а ты…
Аня замахала руками, показывая, что её терпение на исходе. Шалость скривила рот, пожала плечами и пошла к выходу:
– Раз так, ухожу. Дверь захлопну, валяйся – болей.
Визит подруги подействовал на Аню благоприятно. Она прекратила себя мысленно препарировать, выпила лекарства и задремала. К вечеру совсем поправилась, хоть на работу выходи завтра. Валерии Павловне пришлось поднять шум, чтобы убедить дочь отлежаться, как и велел доктор, до среды.
Стас не звонил. Странно всё-таки. Мог бы поинтересоваться её самочувствием. Вчера сказала ему, что горло разболелось, когда попросила домой увезти. Анюта лежала, смотрела в потолок и размышляла о том, кем считает её Стас и как ей воспринимать его. Съездили в Москву, поплясали в клубе… Что такого? С другой стороны, стал бы он приглашать девушку, будь она не интересна?
Люся позвонила довольно поздно. Родители уже улеглись, Ане пришлось идти в ванную разговаривать, чтобы не разбудить их. Голос у подруги был встревоженный. Даже и не вспомнить, когда она так волновалась – вечные «хи-хи» делали Шалунью в глазах окружающих совершенно невосприимчивой к проблемам.
– Знаешь, Кузя, куда ты влипла?
Не дождавшись ответа – Аня как раз прошла в ванную – Шалость сообщила:
– Фома сказал, тот клуб, куда тебя угораздило попасть, на плохом счету, и уже давно.
– Я сама не запомнила, что это за клуб, а Фома твой…
– Они по локализации телефона посмотрели.
– По чему? – изумилась Аня.
– Может я и не так чего усвоила… Короче, есть карта, по которой можно проследить, где и когда был твой мобильный. Въехала?
– Ну?
– В этой вшивой «Обезьянке» – так прозвали клуб – девушки пропадают!
Аня выдержала паузу, рассматривая бледное лицо, отражённое зеркалом, и постаралась как можно бодрее сказать:
– Прям там и пропадают? Чушь какая-то.
– Прямо или криво – не известно. Только несколько девушек исчезли, а в последний раз их видели в «Обезьяне».
Подруги молчали. Аня смотрела, как из плохо закрытого крана капает вода и морщилась. Горло саднило.
– Люсь, – собственный голос показался жалобным до крайности, – спроси у Фомы адрес, я туда съезжу.
– Совсем сбрендила? Не вздумай.
– Надо одного человека найти. Очень.
– Стаса?
– Нет, Мишу. Мальчик молоденький. Он мне помог…
Уверенность в том, что Ане просто позарез надо расспросить Мишу о «Вадиме», росла. О том, что парнишки может и не оказаться на месте – не прописан же он в этой «Обезьяне» – не подумала. Люся загорелась. То ли прониклась подружкиным тоном, то ли саму взяло любопытство:
– Одну не отпущу. Завтра с Фомой поедем. После смены. Я, может, опять пораньше отпрошусь. Скажу, тебе уколы делаю.
– Да ладно! Умеешь? – Засмеялась Анюта. Ей стало очень-очень хорошо от Люськиного понимания и поддержки.
Простились. Больная заглянула на кухню, хлебнула воды и отправилась в постель. На сей раз она спала спокойно.
Миша
Утром Аня уселась перед компьютером. Глянуть, что там, на «Стихи. ру», в Фейсбуке и вообще… в мире? Литературный сайт не порадовал – читателей мало, рецензий нет, зато на Фейсбуке фотография с книгой в руках набрала кучу лайков и комментариев. Отметились почти все виртуальные друзья. Аня раньше подписывалась на творческие странички, теперь «коллеги» не скупились на поздравления, сыпали комплиментами, приглашали поучаствовать в конкурсах.
Кузницина увлеклась и не сразу поняла, о чём щебечет позвонившая с утра пораньше Люся.
– Забыла, что ли? Мы ж договорились ехать в «Обезьянку». Через пять минут спускайся, машина будет у подъезда.
Аня кивнула, отключилась и поставила телефон на зарядку – трубка плакала всё утро – хоть немного подкрепится. Наряжаться и прихорашиваться времени не было. Наскоро причесалась, влезла в джинсы, пушистый свитер и кроссовки.
Хёндай урчал у подъезда. Фома опустил стекло, кивнул. Выбираться и демонстрировать галантность не стал. Кузницина сама открыла дверцу, забралась на заднее сидение. Там ей распахнула объятья Люська. Подруга сделала круглые глаза, приложила палец к губам и махнула головой, указывая вперёд. На правой чашке сидел плечистый парень с бритым затылком.
Пока ехали, девушки помалкивали, парни время от времени обменивались короткими репликами. Бритый ответил на звонок и два раза произнёс: «Так точно». Аня чувствовала себя разведчицей на задании. Шалунья сидела смирно, но то и дело строила рожицы, изображая отношение к происходящему при помощи мимики: велено молчать – молчу, но всё это до крайности весело!
Клуб назывался «Кокосовая пальма». Позавчера Анна не заметила нависающих над козырьком букв, видела лишь витрину с чучелом обезьяны на стволе дерева. «Визитная карточка» и дала заведению народное имя.
Внутри было пусто. Две восточные женщины тёрли полы, на сцене их соплеменник двигал ящики. Навстречу группе товарищей из затенённых глубин вышел одетый в растянутую футболку и драные джинсы моложавый человек, которого в тот вечер Аня видела разряженным как для конкурса карнавальных костюмов.
Пока мужчины разговаривали, Шалость и Кузницина переминались с ноги на ногу в центре просторного помещения. Наконец, Фома указал собеседнику на Анюту и вместе с напарником ушёл в служебные помещения.
