скачать книгу бесплатно
Сашка подробно рассказал про Альку, непонятную смену времён года, неожиданное наступление ночи. Отец слушал внимательно, хмурил брови и покачивал головой в подтверждение своим мыслям.
– И что ты обо всём этом думаешь?
– Не знаю, папа, уже не могу думать, просто хочу, чтобы всё стало, как прежде.
– Как тебе кажется, когда происходит перескок?
– Перескок? – Сашка почесал затылок. – Если я с кем-то разговариваю или рядом нахожусь, вижу его и тот человек меня видит, ничего не происходит. Время идёт, как обычно. Стоит выйти в другую комнату или на улицу – месяц, а то и год коту под хвост. Когда сплю, тоже неизвестно в каком году просыпаюсь.
– Та-а-ак, – протянул отец, – значит, общаясь с кем-то, ты живёшь в том же ритме, а стоит вниманию ослабнуть…
– Наверное, мне надо всё время дома сидеть?
– Можно, конечно, и дома сидеть, но…
– Да. Надо чтобы кто-то рядом был. Давай я к бабушке поеду, она на пенсии, никуда не ходит. А в магазин будем вместе.
– От сна тоже откажешься? – отец помолчал, вздохнул и произнёс с расстановкой: – Не верится, что это происходит на самом деле.
Сашка откинулся на спинку дивана и рассматривал потолок, сдерживая слёзы.
– Ни учиться, ни работать ты не сможешь. Как тебе жить? Мы с матерью не вечные. Квартиру, конечно, на тебя перепишем, чтобы ты и после нашей смерти мог сюда приходить, но надо будет платить за коммунальные услуги, да и налоги.
– Пап! Ты чего? Думаешь, это навсегда?
Отец поднял плечи, да так и остался сидеть – напряжённый и строгий.
– Пап! Это не может быть навсегда! Так не бывает! Скажи мне! Папа! – Сашка схватил отца за руку и тряс её, не в силах совладать с эмоциями.
– Дело в незнакомце? Как тебе кажется? В проклятии? – спросил Самойлов-старший.
– Какой незнакомец? А! Тот, в парке… Он вроде по-доброму со мной разговаривал.
Эти слова услышала мать, которая тихо подошла и теперь стояла в дверях.
– Санечка, я должна тебе сказать… – она мяла свои пальцы, хрустя суставчиками. – Ты уже большой, потом, так всё повернулось. Не знаю, когда теперь сможем поговорить.
– Марина! – супруг поднялся и шагнул к ней. – Не надо! Это другая история.
– Я не знаю, Паша! Вдруг поможет? Если Санечка узнает правду.
– Какую правду, мам? – Сашка тоже встал и во все глаза смотрел на родителей.
– Дело в том, что я не способна выносить ребёнка. Мы с папой совсем отчаялись, уже хотели брать из детского дома, но знакомая тёти Даши устроила всё иначе.
– Что устроила? – не понял Сашка.
– Мы взяли тебя сразу из родильного…
– У меня другая мать?
– Марина! Не надо было. Мальчику и так тяжело!
Женщина зарыдала и уткнулась мужу в грудь, тот поглаживал её плечо и говорил Сашке:
– Пойми, сын, это не имеет никакого значения. Ты нам родной, мы любим тебя и…
– Да, конечно, папа. Я к себе пойду. Можно?
Он прошёл мимо родителей, глядя в пол, свернул в свою комнату и упал на кровать. Ни о чём не думал. Вернее, не думал об открывшейся правде. Вспоминал Альку. Как они сидели в кафе, как она смеялась, как рассказывала о своём Серёже. Потом пришли на память их совместные выступления на концертах, аплодисменты, крепкие рукопожатия Александра Ивановича.
Мамы
Пролежав так с полчаса, мальчик слез с кровати, достал из чехла гитару, подстроил и провёл по струнам пальцами. Знакомые ощущения, гулкие печальные звуки растопили душу. Вскоре в комнату зашла мама, весело глянула на Сашку и сказала:
– Доброе утро, драгоценный. Взялся за инструмент? Вот папа обрадуется! Он сегодня из больницы выписывается.
– Хорошо, – ответил Сашка и стал наигрывать любимую баркаролу.
Мать стояла, слушала с тёплой ласковой улыбкой, а сын боялся, что она выйдет из комнаты и опять пропадёт.
– Сварить какао?
Сашка кивнул, мать повернулась, чтобы идти на кухню, он бросился следом.
Глядя, как греется в ковшике молоко, стоял рядом с мамой, которая смешивала какао-порошок с сахаром, добавляла немного кипятка. «Ещё не знает, что уже открыла свою тайну, – думал сын, – можно вести себя, как и раньше».
– Сейчас позавтракаешь, и поедем папу встречать. Я отпросилась.
– Ага, мам, – и вдруг вспомнил. – А в школу?
– Ты столько пропустил без уважительной причины, – развела руками мама. – Ждут нас с отцом на педсовете. Наверное, всё-таки придётся документы забирать.
– Понимаю. Ничего, мам, не переживай, я буду самообразованием заниматься.
Мама вздохнула, прищурилась, разглядывая его лицо. Вид у неё был беспомощный.
Сашка взял второй бутерброд, с удовольствием жевал, кивая в такт тихонько звучавшей из радиоприёмника музыке. Мама встрепенулась.
– Слышишь? Папа.
В прихожей захлопнулась дверь, зашуршал снимаемый плащ. Сашка отставил чашку и пошёл за матерью, подумав: «Кто б мне сказал, что буду хвостом за ней ходить, смеялся бы до икоты».
– Пашенька! Мы собирались к тебе, что ж ты сам…
– Не маленький. Надоело там до смерти, сбежал. За выпиской как-нибудь вечерком заеду после работы. Покормишь? Я не завтракал, надоела преснятина, – отец обнял Сашку. – Здравствуй, сын, рад тебя видеть.
Шли в обнимку, заглянули в ванную, Сашка спросил:
– Пап, скажи, может человек жить не как все?
– Ты о чём?
– Не так, чтобы из вчера в сегодня, потом в завтра, а скачками, то туда, то обратно.
– А-а-а, –отец вытер руки, присел на край ванны. – Эйнштейн что-то такое доказал. Понимаешь, при некоторых математических выкладках постоянная времени сокращается, вот умники и делают вывод, что времени в глобальном смысле не существует.
– Как же без него? – удивился Сашка.
– Без него никак. Людям. Вот и дали его нам для удобства. Почему ты спрашиваешь? Из-за этих своих провалов?
– Драгоценные! – донёсся мамин голос. – Что застряли? Какао стынет.
– Папа, если ты разберёшься в этих делах с постоянной времени, напиши мне записку, ладно? – протараторил Сашка.
– Эх, сын, давно я мозгами не работал, одни купли-продажи на уме. Ладно, покопаюсь в литературе. Пошли, мама будет волноваться.
Завтракали вместе, родителям не надо было на работу, а Сашке в школу. Играла любимая мамина музыкальная радиостанция. За окном звучал реп дождя. Сидели, общались. Отец смешил историями из больничной жизни. Мама вспоминала потешные высказывания своих подопечных в детском саду. «Как раньше», – думал Сашка, хотя было лучше, чем раньше.
До самого вечера не отходил от родителей, не хотел снова оказаться там, где ему признались, что он не родной. Приговором звучало мамино:
– Санечка, пора спать, нам с папой завтра на работу.
У Сашки давно глаза слипались, он вздохнул и сказал:
– Посидишь со мной?
– Конечно.
Чувствовал себя счастливым. Мама держала в ладонях его руку и что-то тихонько говорила. Как в далёком детстве, когда спокойно засыпал, только если она рядом.
Наутро никого не нашёл. Вернее, проснулся в пустой квартире, часы в коридоре показывали три часа пополудни. Не мог он столько проспать, опять куда-то перескочил. Нахлынула горечь, словно его в очередной раз предали. Пошатался по квартире, включил и выключил телевизор. Тоска погнала к компьютеру. На столе рядом с монитором обосновалась кипа листов печатного текста, на ней записка отца:
«Александр, я подготовил материалы для занятий. Советую подналечь на программирование. Если освоишь, сможешь работать на дому, а готовые программы отсылать заказчику по электронной почте в удобное время».
Сашка, держа письмо в руках, оттолкнулся ногой и отъехал в кресле от стола, покрутился, снова толкнулся, прокатился по комнате.
– Ладно, папа, – сказал он вслух. – Обязательно подналягу, но сначала прогуляюсь.
На улице стояло лето. Привычно забросил за спину рюкзак с курткой и выбежал во двор. Здесь Сашка застыл, потерянно оглядываясь. К частой смене убора деревьев он уже привык, но почему они стали заметно ниже? Ещё накануне верхушки доходили до пятого этажа, а теперь едва прикрывают третий. А куда делся ярко-синий заборчик, который поставили три года назад вокруг детской площадки? За кустами виднелась верхушка лесенки в виде ракеты, по которой он маленьким любил взбираться к небу. Это старьё спилили давно, обустроив площадку модными горками и качелями.
– Санечка! – позвал его мамин голос. – Драгоценность моя, постучи лопаткой по ведёрку, кулич получится ровней. Какой молодец!
Саша подошёл ближе. На скамейке сидели молодые женщины, среди них мать, ещё та, с давних фотографий. Несколько карапузов возились в песочнице. На одном была обожаемая кепка с выпуклыми медвежатами над козырьком. Мальчонка старательно загружал песок в ярко-жёлтую форму, чуть оттопырив губу и склонив голову. «Этого ещё не хватало, – подумал наблюдатель, – лучше бы программирование изучал». Мама, почувствовав что-то, обернулась. Сашка отпрянул и стремительно зашагал прочь.
Бесцельно бродил по знакомым и таким непривычным дворам, думать ни о чём не хотел, но в голове гвоздём сидело опасение: что ждёт дома? Детская кроватка? Кубики и машинки?
«Интересно, какой теперь год?» – подумал Сашка, увидев павильон, где продавали журналы и газеты. Постоял, разглядывая. На одной из газет заметил знакомую дату, именно ту, какую приходилось указывать в анкетах. Его день рождения: число, месяц и год.
– Свежая? – спросил хмурую женщину за прилавком.
– Протухшая, – сипло ответила та, но увидев огорчённое лицо парнишки, смягчилась. – Сегодняшняя.
У Сашки в памяти всплыл разговор с мамой. Сейчас, в этот самый день, настоящая мать отказывается от него. Огляделся, роддом недалеко. Побежал. Вот ворота в больничный парк, здесь всё не так, как было, когда навещали отца. Здание, где кардиология, ещё не обшарпанное, инфекционный вообще не достроен.
Вскоре оказался у входа, который запечатлён на их самом первом семейном фото, где улыбающийся и счастливый отец держит крохотного ребёнка в лёгком одеяльце, а мать стоит, привалившись к мужнину плечу с букетом чайных роз в руках.
Сашка робко вошёл в тускло-освещённое помещение. Там находилась молоденькая медсестра.
– Тебе чего, мальчик? – спросила она.
– Моя мама рожает.
– За маму волнуешься? – по-доброму улыбнулась девушка. – Сейчас всё узнаем.
Она подошла к белой тумбочке с громоздким телефонным аппаратом, сняла трубку. В эту минуту в помещение вошла другая девушка в светлом форменном костюме.
– Вера! А я тебе звоню, – сказала первая, – молодой человек роженицей интересуется, мама его.
– Цыганка сейчас рожает, – Вера подняла правую бровь, лицо её приняло вопросительное выражение. – Ты что-то на цыганёнка не похож. Потом, она говорит, одни дочки у неё.
Сашка переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать.
Девушки пошептались, Сашка расслышал только:
– Неужели в дом малютки? Жаль, такой хорошенький.
– У Лидии Васильевны на этого малыша планы, – успокоила подругу Вера уже громче.
– А мать? Не передумает?
– Отказ написала. Уходит. Собирается там, – медсестра обернулась к Сашке. – Нет у нас твоей мамы, что-то перепутал.
– Скажите, как фамилия этой, которая отказывается.
– Зачем тебе? Первородящая, твоей мамой быть никак не может, – засмеялась Вера.
Другая девушка весело добавила:
– Иди у папы спроси, где твоя мама.
Скрипнула дверь, через которую чуть раньше зашла Вера. Показалась хрупкая девушка, почти девочка, выглядела едва ли не младше Сашкиных одноклассниц. На ней болтались джинсы, стянутые чем-то на талии, и мешковатая бирюзовая рубаха в тонкую зелёную полоску.
– Другой наряд не принесли? – спросила Вера.
– Кто принесёт? У меня нет никого, – ответила девушка, поправляя ремешок сумки на плече.
Кивнула, прощаясь, и пошла к выходу.
