скачать книгу бесплатно
Мухи с одной помойки
Артур Вадалеев
На электронную почту серьёзной бюджетной Организации из Министерства приходит странное письмо с аудиофайлом, в котором содержатся обвинение и угроза. Чтобы спастись, сотрудникам Организации нужно выполнить всего лишь одно условие.
Артур Вадалеев
Мухи с одной помойки
– Паразиты, говоришь? Паразиты.
– Да, прямо нашествие какое-то.
– Знаешь, ты прав – вредителей полно. Куда ни посмотришь, всюду ничтожные твари, убежденные в собственном превосходстве. Они копошатся и не понимают, что их жизнь лишена всякого смысла, что она – коротка.
– Э, ну да. Значит, уничтожим?
– О, без жалости!
х/ф «Люди в черном»
Глава 1. Понедельник
«Как же я раньше не замечал, – внутренне сокрушался директор. – Почему ж я так промахнулся? Где? Когда? Все же правда, все! Ну, почти все. Видеть никого не хочу, надоели».
К еженедельному совещанию в кабинете собралось уже пятеро сотрудников – начиналось обычное утро понедельника. Трое сидели с тоскливыми по прошедшим выходным минами на лице, еще один никак не мог подавить зевоту, а другой, казалось, пребывал в приподнятом настроении и слегка постукивал пальцами по столу. Стрелки настенных часов приближались к десяти.
Открылась дверь, в кабинет вошел грузный пожилой мужчина, похожий на матерого бульдога. Усаживаясь, он басисто поздоровался.
Директор кивнул.
«Стучаться надо, – подумал он. – Да, вот, например, Живолгин. Опять в засаленном свитере. Я ж тебя пожалел, взял, чтоб до пенсии дотянул. Поначалу такой шелковый был, а чуть что не так пошло, сразу выделываться начал и других подстрекать. Вот кто ты после этого? Именно тот самый, лучше не скажешь. И жена такая же. В каждой бочке затычка. Говорят, притягиваются противоположности. Нет, пожалуйста. Вор еще? Надо будет его проверить. Наверняка бензин сливает. По морде видно, что сливает».
Сотрудники о чем-то переговаривались, создавая раздражительный бубнеж. Словно играя на нервах, гудели и мерцали две лампы дневного света. За окном уже рассвело: на улице хозяйничала вьюга, неистово наметая сугробы.
В дверь постучали, и на пороге появилась сорокадевятилетняя раскрасневшаяся женщина с седыми корнями волос.
– Ух, ну и погодка, – сказала она, широко улыбаясь до десен. – О, я точно вовремя, как всегда.
– Здравствуйте, здравствуйте, – улыбнулась ей, кивая, старая Любовь Заетовна с неприлично выделяющимися усами.
«О, отдел кадров пожаловал, ее величество госпожа Чувина, – подумал директор. – Вовремя она. Памятник себе поставь, дура. Полгода ВРИО побыла, так теперь ни успокоиться не может, ни заткнуться. На кого ты рыпаешься? Меня поставили, значит ценят и доверяют, а ты не хочешь понять этого. Я до тебя еще доберусь, ой доберусь. Доберусь, доберусь».
Выждав две минуты, директор поправил галстук, посуровел и сказал:
– Здравствуйте, уважаемые коллеги. Начнем, пожалуй. Опоздавших ждать не будем.
Тихо приоткрылась дверь, и в небольшую щель юркнула костлявая девушка.
«Царицына, – усмехнулся про себя директор. – Решила, что я не замечу? Только посмотрите, и села так, как будто уже давно здесь. Хоть бы извинилась. Сколько ж ты мне крови выпила. То ее, видите ли, не устраивает, это. Ну так гуляй отсюда! А ведь я тебя с колледжским, прости господи, образованием принял. И оплошности прощал. И не депремировал. Чего ты нарываешься? Вот правда – сучка».
Он откашлялся и продолжил:
– Сегодня у нас необычное совещание, я бы даже сказал странное, но…
– Ну, наконец-то, что-то интересное будет, – перебил скуластый Разбегаев, прикомандированный уже который год.
Директор кивнул.
– Угу. Министерство скучать точно не даст.
– Министерство, о! – удивленно повторила Чувина. – Ну-ка.
– Но для начала мы все-таки пробежимся по рабочим вопросам, в телеграфном стиле, – чуть повысил голос директор. – Мне только от троих нужно понимание…
– Остальные могут идти? – подняв голову, спросил Живолгин, но его шутку никто не поддержал.
– Хоть на все четыре стороны, – недовольно ответил директор. – Коллеги, давайте уважать друг друга, мы же одна команда. У нас серьезная бюджетная организация, надо поддерживать имидж. Итак. Любовь Заетовна, как у вас дела?
– Спасибо, Геннадий Венедиктович, хорошо, – оживилась Покобатько. – В субботу бездельничала, а в воскресение полдня квартиру убирала. Устала…
– Я имею ввиду в отделении. За вами какой-то должок числился?
– Нет, какой должок? Я, как заведующая отделением, знала бы. У нас работы невпроворот, три новых СанПина вышло. Голову не можем от стола поднять. Отчеты сплошные, ответы, номенклатура. Нам некогда сплетничать. Все сами тянем, а хозяйственная служба не помогает, хотя мы одна организация. Вот чем вы таким занимаетесь?
– Помогла, чем смогла, – огрызнулась Царицына. – Заявку надо вовремя подавать. По приказу директора…
– А, ну да, конечно – мы виноваты. А то вы не знаете, что нам надо. Из года в год одно и тоже. По чьему приказу?..
– Ладно, ладно, я понял, – сказал директор. – Значит у вас все в порядке? В отделении?
– У нас всегда все в порядке. Только работы много, а зарплата с гулькин нос.
Директор вздохнул, обвел всех взглядом.
– Теперь Степан Валерьевич. На каком этапе усиление безопасности? В связи с последними событиями.
– Это какой-то настоящий кошмар произошел, – потрясенно произнесла Клумбина. – Жуткий теракт. А главное, сколько детей!
– И будут происходить, пока половинчатые меры принимаются, – буркнул Живолгин. – Вот увидите.
– Ну что вы в самом деле, – сказала Покобатько и махнула рукой.
– Сколько там жертв? Двенадцать, кажется? – спросил директор.
– Я последний раз слышал – тридцать восемь и втрое больше пострадавших, – сказал Разбегаев и закинул в рот сосульку. – За последние три дня увеличилось.
– Я вчера подробный репортаж видела в интернете, там такое показывали, такое. – Чувина покачала головой. – По телевизору такое не покажут. Первый этаж полностью раскурочен, на втором всё в крови, на полу красные лужи. И на лестнице ее много было, прямо со ступенек стекала. Там же кровью на стене что-то было написано по-ихнему.
Сидевшая рядом Покобатько поежилась.
– Заварушка, конечно, та еще была, – сказала Царицына.
– Не то слово. – Чувина повернулась к ней. – Если на первом этаже, в основном, валялись фрагменты тел – взрывом разорвало, то на втором много изрезанных. Застывшие в неестественных позах. У многих горло от уха до уха, есть и со вспоротыми животами. Ну, знаете, когда крест накрест…
– Ага-ага, – с открытым ртом закивала Царицына.
Двое коллег на другом конце стола облокотились, чтобы лучше слышать.
– А еще там в распахнутом окне ребенок висел с отрезанной головой. – Чувина судорожно сглотнула. – За ногу подвешенный, и, знаете, слегка так раскачивался. И лужа крови под ним, на подоконнике, полу. Стекла все…
– Ну хватит уже подробностей, Людмила Вячеславовна! – оборвал ее директор. – Жуткие же вещи рассказываете. Кошмар какой-то. Так, на чем мы остановились?
В кабинете повисло молчание.
– На усилении безопасности, – проворчал Живолгин.
– А, да, – встрепенулся заместитель по безопасности. – Все сделано. Паспорта почти согласованы, локальные акты изданы, дополнительные инструктажи проведены, отчеты отправлены. Теперь – мы крепость.
Директор вздохнул.
– Мда. Это хорошо. Зайдите ко мне в конце дня, давайте в четыре. Пройдемся еще раз по пунктам контракта на охранные услуги.
Рассчитывавший улизнуть с работы пораньше Гордеев обреченно кивнул.
– Михаил Дмитриевич, пока не забыл, – сказал директор. – По вашей заявке. Стол заказан, какой вы и просили. Доставят на следующей неделе.
Молчавший до этого Песуков потер сонные глаза.
– Это мне на юбилей что ли? Учитесь, как надо полвека прожить, – сказал он. – Не, спасибо, конечно, лучше поздно, чем никогда. А то, сами понимаете какая у меня работа, а условия никудышные. Просто дрянь.
Директор сделал вид, что не заметил ни сарказма, ни очередного выпада.
– Можете считать это подарком. Проставиться только не забудьте.
Коллектив довольно заулыбался, зашушукался.
– И Алевтина Сергеевна. Мы сможем приобрести, что хотели? Специально спрашиваю при всех, чтобы все услышали и не думали потом, будто я что-то скрываю.
Клумбина покачала головой.
– Боюсь нет.
– Почему? – удивился директор. Он испытал неподдельное разочарование от того, что не сможет сейчас похвастаться хоть чем-нибудь. – Денег нет? Дебет с кредитом не сходится?
– Наоборот. Денег много, очень много дали. Вот только что, утром узнала. Но потратить их мы не сможем. Не успеем.
– Опять только сейчас дали? – Директор запрокинул голову и взмолился. – Ну почему это всегда происходит в декабре?
Чувина закатила глаза.
– Ну, начинается.
– Да кто-бы сомневался. Сволочи, – сквозь зубы процедил Песуков.
– Нам сколько еще ждать? – недовольно спросила Покобатько.
– Раньше надо было суетиться, – склонившись к Клумбиной, бросил Разбегаев.
– Ты не знаешь, как это все устроено, так что не умничай!
Начался гам.
«Суки», – с ненавистью подумал директор, а вслух, постукивая ручкой по столу, произнес:
– Уважаемые коллеги, тишина! Алевтина Сергеевна, тоже давайте вечером ко мне, в половину пятого. Прикинем, что можно сделать.
– Хорошо.
Вступительная часть совещания закончилась, и сейчас предстояло перейти к странной провокационной записи, присланной аудиофайлом с министерской почты. Директор заволновался. Чтобы не подумали ничего лишнего и ни в чем его не заподозрили, следовало сразу подвергнуть жесткой критике все, что будет сказано – это омерзительно, гадко, низко, чей-то дурацкий розыгрыш и так далее. С другой стороны, а вдруг там узнают, что он говорил? Вдруг прослушивают или донесут вот эти вот, уважаемые?
Директор облизал пересохшие губы.
– А теперь, как и говорил, будет кое-что…странное, – сказал он. – Сегодня утром из Министерства на наш ящик пришло письмо. В нем аудиофайл, приказ и ознакомительный лист. Согласно приказу, я обязан до двенадцати часов ознакомить вас с записью, собрать подписи и отправить их сканом в секретариат. Признаюсь, эту запись я уже прослушал и скажу сразу, что она достаточно шокирующая и неприятная, будьте к этому готовы. Вы можете отнестись к ней как угодно, мое дело – исполнить приказ. Никаких оценок я давать не хочу. И не буду.
– Ну ладно, не томите уже, – улыбаясь, попросил Разбегаев. – Что же там такого сногсшибательного?
– Сейчас, сейчас. Поверьте, мне очень не хочется этого делать, но приказ есть приказ. Очень не хочется.
Директор открыл папку «Загрузки», кликнул по аудиофайлу и сделал звук погромче.
«Ничтожные твари, даже не хочется здороваться с таким позорным сборищем, настолько вы все отвратительны, – раздался зычный мужской голос. – Я вынужден «выкать», потому как русский язык не предусматривает иного при обращении к нескольким людям одновременно. Все бы ничего, однако сейчас мне неприятно от того, что местоимение «вы» предполагает уважение, но, слава богу, если говоришь с кем-то одним – тем не менее осадочек остается. На самом деле, никто из вас не заслуживает и «тыканья», поскольку «ты» относится к одушевленным существам, а не к изделиям, пусть даже из плоти и крови. А знаете что, да пошли вы все куда подальше! Я буду вам «тыкать» даже всем. Надеюсь у тебя хватит мозгов понять, что при этом смысловое окончание некоторых глаголов на «те» не признак почтения. Скажите «спасибо», что к тебе вообще обращаются. Заметьте, однако, монолог мой без матерных слов, и будет без них, хотя других ты недостойны»…
Послышался ропот, директор нажал паузу. Коллеги недоуменно переглядывались и перешептывались, негодование возрастало.
– Что за дичь? – удивилась Царицына.
– А вы ничего не перепутали? – усмехаясь, спросила Покобатько.
– Это еще что такое? – пробасил Живолгин.
– Ничего я не перепутал и вас предупредил – будет вызывающе. Наберитесь терпения, – сказал директор и включил запись.
«Я понимаю твое возмущение, но меня лучше дослушать. Ведь речь пойдет ни много ни мало о твоих никчемных жизнях. И черт бы то с ними, но они же пагубно влияют на другие, честные и правильные, привнося в них хаос и скорбь вместе с ворохом ненужных, а порой идиотских проблем. Ты те, кто осквернили божье творение, этот удивительный дар между рождением и смертью. Ты делаете примерно тоже, что и вирусы со своей жертвой. Ты – моральные уроды, отравляющие жизнь нормальным людям.
Кто дал тебе право считать себя хозяевами жизни? Да будет тебе известно, что только на нас, на разумных и благородных, на духовности и сострадании держится этот мир, который ты можете только разрушить своим невежеством. Более того, ты осмелились возомнить себя выше Творца, потому что враньем искажаете действительность, подло подменяя одно другим. Ты самозвано присвоили себе право по своему порочному усмотрению создавать для нас свое тухлое представление о мире. Ты враги общества и угроза реальности. Ты исковеркали такие светлые понятия как доброта, честность, справедливость и еще много чего хорошего, придали им оттенок наивности, глупости, чуть ли не ереси. Но тебе не дано изменить суть этих возвышенных феноменов, доступных только чистым нравственным людям. Твоим поганым помыслам никогда не дотянуться до священной истины, им суждено вечно тонуть в грязи под тяжестью собственных извращений. И это нас несказанно радует.
Говорят, хороший человек – не профессия. Но мне плевать, какие ты специалисты и какую приносите пользу. Оставим это в скобках, речь сейчас не об этом, да и многие из тебя, по правде говоря, работают спустя рукава.
Итак, внимание! Ты все обвиняетесь в многочисленных преступлениях против человечности, а именно.
