A6V9

скачать книгу бесплатно

A6V9
V. A.

Второй сборник дневниковых записей, следующий за «Такой, какой я жесть…», где экс-психолог, сменивший работу и место жительства, делится собственными мыслями о наблюдениях за изменениями в жизни.

A6V9

V. A.

Редактор Александра Мягкова

© V. A., 2017

ISBN 978-5-4485-0938-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ты ночью сидишь при свете луны

Над книгой своей.

Страницы алы, а знаки черны.

И ты всё черней…

    Fleur – «Когда ты грустишь»

1

Не знаю, как всё это можно объяснить с точки зрения логики (да и можно ли?), но то, начало чего в самом ближайшем будущем было зафиксировано ясновидящей методом расклада таро и мною лично, похоже, начало являть себя. Да, я помню о программировании и подобных установках, но по факту такие вещи контролировать не в силах, ибо зависят они не прямиком от меня, а от вышестоящих людей.

Так вот, сегодня к нам в очередной раз наведалось руководство с целью проверки и оповещения о некоторых изменениях нескольких особо приглянувшихся им работников. Расхаживая с чинным видом по этажам и заглядывая в каждый кабинет под чутким экскурсом моего шефа, представители вышестоящей инстанции вскоре дошли до меня. Чуть позже, заседая всем немалым коллективом в моём кабинете, каждый из присутствующих счёл своим святым долгом до мельчайших деталей выведать всё о процессе моей работы в стенах данного учреждения. А после, с лихвой удовлетворив своё любопытство, ошарашить вердиктом: шеф лично сообщил «благую весть» о том, что для повышения качества работы нашего городского психоневрологического диспансера меня в добровольно-принудительном порядке отправят работать туда на месяцок-другой. Для обмена опытом, если можно так выразиться. Сказать, что в тот момент я готов был загрызть шефа за столь серьёзное пренебрежение своими работниками – значит, даже не пикнуть. Ещё и для соблюдения формальности кто-то из делегации добавил: «Если Вы, конечно, не против поучаствовать в данной программе обмена». Хах, а у меня что, есть какой-то выбор? Вот не верится в то, что с моим мнением согласятся и, более того, оставят в покое, если я откажусь. Тут уже попахивает либо понижением зарплаты (и это в лучшем случае), либо и вовсе увольнением по собственному. А я не намерен терять работу, за обучение для которой грыз камень и ел землю. По крайней мере, не так скоро.

Да и, если я уволюсь, куда идти потом? Свято место пусто не бывает, и только всё тому же диспансеру постоянно не хватает специалистов моего профиля. Безусловно, в моём распоряжении есть и детские сады, и школы, и среднетехнические учреждения с теми же ВУЗами. Но, чёрт возьми, на такую зарплату я, дай бог, счета по квартире буду успевать оплачивать и на воде с хлебом месяцами поститься. А если не смогу успеть?.. В общем, все дороги ведут в Рим, а в моём случае – на работу в диспансер. И тут остаётся лишь выбрать меньшее из зол: либо месяц-другой отмучиться, откуда-то беря терпение на постоянно чем-то недовольных людей в виде нескончаемой живой очереди, либо сразу уволиться из медицинского центра, после чего уже от безысходности проситься на неизвестный срок работы всё в тот же диспансер, где тамошнее руководство, сделав надменную мину, ещё и подумает, на всякий случай уменьшив зарплату в (!!!) два раза. В первом случае меня смущают только две вещи: живая очередь по талонам без какого-либо намёка на порядок и сохранение тишины вне пространства кабинета (а иногда и в нём самом), и ещё не до конца установленные сроки завершения всей это катавасии.

Кстати, уже позднее, когда вся делегация убралась, наконец, восвояси, от шефа узнал, что я не один такой: руководство положило глаз и на нашего травматолога, которому ещё до разговора со мной сделали такое же предложение, от которого он так же не смог отказаться. Так что со следующей недели мой коллега по работе отправляется выполнять столь непростую миссию в один из государственных городских больничных комплексов, в котором всё ещё хуже, чем в диспансере. Уже сейчас готовлюсь сцепить зубы и зафиксировать положение мины кирпичом. Вот не зря я запасался успокоительным со снотворным…

    от 2 ноября 2015 года

Любовь как…

Как расчёт. Зачастую это проявление любви основано лишь на решении мозга о том, что я люблю этого человека и хочу остаться верен ему. Здесь нет ничего: ни страсти, ни влюблённости – остаётся лишь уважение с долей привязанности напополам с привычкой. А сердце не может издать ни звука, потому как ещё до принятия этого решения ему зашили рот самыми прочными в мире нитями. Чаще всего эта любовь возникает от понимания, что прожить жизнь лучше, чем с этим человеком, никак не представляется возможным. Потому что комфортно, тепло, уютно, стабильно, со вполне обозримым совместным будущим. А посему вопрос о зарождении страсти и влюблённости, как правило, отпадает сам собой.

Как страсть. Это и есть та самая любовь с первого взгляда, где сила вожделения порой вовсе затмевает и без того слабые возгласы разума. Зато просыпается жажда тотального обладания человеком, желание получить его, приручить, привязать к себе всеми доступными способами и сделать всё это не столько в физическом, сколько в психологическом плане. Ради такого человека я готов и слова нежно-страстные на ушко шептать, и ухаживать всячески, и заботиться, холить и лелеять – лишь бы в итоге получить желаемое и утолить свою жажду… Правда, за всю недолгую жизнь подобное случилось со мной лишь однажды, и не думаю, что оно когда-нибудь повторится.

Как привязанность/привычка. Привычка к кому-то конкретному по обыкновению своему формируется у меня на стадии жития-бытия вместе. То есть, идёт устойчивое формирование ощущения, что живу я, прежде всего, с тем, кто способен поддержать или помочь в каких-либо бытовых вопросах. О сильных чувствах и переживаниях речи уже не идёт, потому как подобное было пройдено ещё в момент «притирки» друг к другу – есть лишь взаимоуважение и благодарность. Конечно же, я понимаю: если этот человек уйдёт из моей жизни – мне, безусловно, будет его не хватать, потому как придётся вновь перестраиваться самому и перестраивать свой образ жизни, что иногда бывает очень хлопотно. Особенно, если до момента ухода обязанности делились поровну…

Привязанность же для меня всегда ознаменовывалась потребностью проводить как можно больше времени с объектом, на которого мои чувства и направлены. В такие моменты мне чрезвычайно хорошо, порой я даже чувствую себя счастливчиком. И, тем не менее, слежу за каждым шагом объекта своей любви. Нет, не от того, что ревность, а от желания узнать как можно больше о нём. Ещё я не допускаю разочарования в человеке, потому что никогда не возводил таких людей в культ личности. А посему и «отвязаться» мне бывает весьма непросто.

Как односторонняя/безответная. При односторонней любви с моей лёгкой подачи объект обожания может не только догадываться/знать о моих чувствах, но и умело поддерживать их градус, позволяя проявлять некоторые знаки внимания. Но, как правило, такие люди всегда держат дистанцию, лишь изредка подпуская меня к себе ближе дозволенного. Да, в такие моменты всегда кажется, что вот он, мой шанс… После включается мозг, и я плавно сливаюсь с поля зрения человека сам. Как правило, навсегда.

С безответной же любовью дела у меня обстоят куда проще, потому как объект любовных переживаний о моих чувствах и не догадывается. И вот тут я делаю всё только сам: сам начинаю любить, сам ухожу в самый дальний угол, сам лечусь от «болезни», сам включаю мозг и сам же вновь верну жизнь на круги своя. Кстати, замечено: даже при возникновении безответных чувств я могу общаться с объектом любви вполне спокойно и безо всяких непредвиденных порывов в виде желания всё рассказать, что, опять же, способствует сохранению должного уровня конспирации.

Как наркотик. Это, пожалуй, самое сильное из того, что я когда-либо испытывал. Здесь есть всё: зависимость, привязанность, страсть, безответность. А ведь всё начинается с, казалось бы, безобидного знакомства с человеком – с тем, который мог бы стать для меня всем. Что самое интересное, я не отнекиваюсь от факта наличия отрицательных качеств этого человека – лишь воспринимаю как побочный эффект своего нового наркотика. А после начинается самое прекрасное и вместе с тем губительное: первый контакт. Это и есть первая доза, после принятия которой эйфория в виде тотального счастья наступает довольно быстро и длится довольно долго – от нескольких часов до нескольких дней. А после… Да, после окончания действия наступает она – первая ломка. Не сильная, но ощутимая. На первых порах мой мозг не может зафиксировать, чего именно не хватает, поэтому на распознавание уходит ещё какое-то время. Но, когда приходит осознание…

Доза за дозой, боль за ломкой, срыв за истерикой. Это мания, сумасшествие, помешательство, необузданное желание быть ближе, чтобы получить больше, почти ничем не контролируемая страсть, рекордно быстрое проявление привязанности, постоянно увеличивающийся дисбаланс между получением удовольствия и тем, что следует за ним. Бросает то в жар, то в холод, дрожат пальцы рук, глаза лихорадочно блестят, постоянно ища что-то вокруг, а желание рассказать обо всём постоянно борется с дикими отчаянными воплями «Не надо!!!» ещё не до конца отключившегося мозга.

Проходит ещё немного времени, я начинаю потихоньку понимать, что нужно как можно скорее выбираться из всего этого. Взяв в руки только что полученную новую дозу в виде ещё одной части образа этого человека я заползаю в самый дальний и неосвещённый угол и уже там, устроившись поудобнее, начинаю ждать. Проходит час, другой, желание принять «лекарство» лишь усиливается, становясь с каждой минутой более трудным в подчинении. Но я продолжаю терпеть. Столько, сколько смогу… За эти несколько дней я искусываю до крови губы и ногти на руках, в трансе успеваю отодрать несколько кусков обоев, пока скребусь по стенам кровоточащими пальцами, порой от охватывающего чувства тотальной безысходности просто вою. Но за это время мой мозг начинает просыпаться.

Из угла уже не выползаю – выхожу с огромной слабостью во всём теле, успевая лишь дойти до ванной и наполнить её тёплой водой. Уже потом, полностью придя в себя и оправившись, напрочь перекрываю все каналы связи с этим человеком, где-то в глубине души понимая, что это, чёрт возьми, было самым опасным и одновременно самым лучшим переживанием.

    От 3 ноября 2015 года

Несколько фактов обо мне.

1. Я вежлив. Очень. Порой до тошноты. Не имею привычки «ты"кать на первых порах знакомства, что позволяет мне провести ряд дополнительных наблюдений за человеком и сделать определённые выводы. Некоторые могут счесть подобное обращение признаком замкнутости или нежеланием продолжать общение. Увы и ах, подобные выводы ошибочны, потому как обращение на «вы» с моей стороны всегда является проявлением уважения к собеседнику, тактичности и всё той же вежливости. Это уже своего рода инстинкт, и в этом плане меня не переделать.

2. Я не люблю контактировать с людьми, придерживающихся какой-либо радикальной позиции и/или точки зрения на какой-либо жизненный аспект. Особенно не люблю вступать в словесные перепалки с данными индивидуумами, в ходе которых они пытаются мне что-то доказать или в чём-то переубедить. Данные непродуманные телодвижения в мою сторону ещё никогда не заканчивались успехом по той простой причине, что такие выпады я попросту не воспринимаю всерьёз, либо начиная скучать и позёвывать, либо просто уходя с горизонта, дабы не тратить больше своё время. Это касается фанатов чего-либо, фанатиков, экстремистов, активистов, политических радикалов, гомо/гетерофобов и прочих представителей этого контингента людей.

3. Меня раздражают фамильярность, панибратство, фривольность по отношению ко мне на первых порах знакомства. Это напрямую касается первого пункта. Проявления данного отношения к малознакомому человеку является своего рода показателем. И нет, не того, что человек дружелюбный и общительный.

4. Я НЕ джентльмен. Я всего лишь пунктуален, учтив, вежлив и уважителен по отношению к другим. Но не более того.

5. Я не бросаюсь словами на ветер. При беседе обычно мало говорю, предпочитая слушать и подмечать всё, что смогу уловить. Зачастую при встречах рассказываю о себе и своём времяпровождении довольно мало, ибо для подобных вещей у меня есть специально отведённое пространство. Не раздаю пустых обещаний, поэтому вообще редко в чём-то обнадёживаю и заверяю. Но, если скажу – сделаю, как бы трудно ни было.

6. Я не попадаю под определения правильно/не правильно, хорошо/плохо, морально/аморально, чёрное/белое. А посему мне остаётся лишь тихо умиляться с тех, кто говорит мне нечто подобное. Сам точно так же не разделяю поступки, мысли и чувства других по данным критериям, что позволяет мне смотреть на одну и ту же ситуацию под порой абсолютно разными углами.

7. Я не люблю кого-то ждать при встречах. Там, где я живу, огромных пробок на дорогах пока не наблюдается. Следовательно, всегда есть реальный шанс попасть на обозначенное место вовремя. К тому же, у всех есть телефоны на тот случай, если возникнут какие-либо непредвиденные обстоятельства. В противном случае после десяти-пятнадцати минут ожидания на месте меня может просто не оказаться, ибо я по природе своей пунктуален и жду такого же уважительного отношения к своему времени от остальных.

8. Я не повышаю голоса. Никогда. Мне это, в принципе, не требуется, ибо имеется в арсенале несколько более действенных способов заставить замолчать и выслушать. В крайнем случае, я понижаю тембр, начиная чуть растягивать слова. Защитно-предупреждающая реакция, говорящая о том, что лучше не стоит продолжать экспериментировать в данном направлении.

9. Меня раздражает факт использования моих вещей без получения на то моего согласия. А если уж какой-то камикадзе не возвращает их мне в первозданном виде, я вообще дико лютую. Не от того, что вещь испортилась, а от самого факта безответственности, потому как считаю, что вещь, вверенная на временное пользование – показатель определённого уровня доверия.

10. Никогда не ем на людях. Могу выпить чай, кофе или что-нибудь поинтереснее, употребить лёгкую закусь. Но вот чтобы сидеть и какой-то промежуток времени жевать – никогда. И бесполезно расспрашивать меня по этой теме.

11. Не люблю находиться в центре всякого рода вавилонских столпотворений, ибо такое времяпровождение без какой-то определённой цели считаю бессмысленной и бесполезной тратой времени. Если уж так случится по какой-либо причине (поход в кино, встреча с друзьями, знакомыми и т.п.), переношу выход в люди достаточно нейтрально и, быть может, где-то даже отдохну. Но сразу после того, как цель будет достигнута, плавно сливаюсь с горизонта окружающих.

12. Я довольно долго и болезненно переживаю какую-либо значительную потерю. Да, я могу начать делать вид, что вновь всё хорошо, что я оправился и всё так же продолжаю идти вперёд. На самом деле это не совсем так – это лишь ещё один механизм для внутреннего регулирования своего состояния, с помощью которого я сам постепенно вытаскиваю себя же из пучины липкой чёрной бездны, в которой периодически оказываюсь. Механизм до сих пор не давал сбоя, от чего его работу нарушать не собираюсь. Хотя, иногда могу открыто агнстить и выть, но это уже крайний случай.

13. Я могу и нахамить. Причём, сделать это либо подчёркнуто вежливо с толикой чёрной иронии напополам с сарказмом, либо прибегнув к использованию некуртуазного французского или (если совсем ничего не помогает) исконно русского трёхэтажного. Замечено: второй метод используется от силы раз в пятилетку, потому как довести меня до подобного состояния – это надо знать и уметь. Да и оппонент по обыкновению своему либо сам скатывается до перехода на личности, что уже показатель, либо просто тихо-мирно сливается с моего поля зрения ещё во время применения первого метода.

14. Я самокритичен. Порой до жути. И ещё никто никогда не видел меня в подобном состоянии, потому как самокритика случается со мной только в те моменты, когда рядом никого нет. Вот тут я могу позволить себе закопать себя же живьём в могилу и самому же помочь восстать из мёртвых. Именно таким методом я держу свою самооценку в узде, не завышая, но и не занижая.

15. Я долго не могу принять факт о том, что не смог что-то сделать. Бывают такие ситуации, в которых я чисто физически не могу ничем помочь. Конечно, я могу найти выход в виде компромисса, но такая альтернатива лишь отчасти удовлетворит мои требования к себе. И здесь уже включается самокритичность на фоне лёгкого агнста. Утешает только одно: я – не Бог.

16. Я делю людей на «своих» и «чужих». И не всегда «своими» являются схожие по характеру, а «чужими» – полные противоположности. Здесь всё сугубо индивидуально, определяющееся совокупностью интуитивных и мыслительных показателей.

17. Я довольно ревностно отношусь к вторжению в своё личное пространство как в физическом плане, так и в психологическом. Если по каким-либо причинам ко мне очень близко сидит/стоит тот, кого «своим» я не считаю, могу запросто отсесть/отойти на комфортное для дальнейшего общения расстояние. То же самое и в психологическом плане: тихо-мирно отойду на второй план.

18. У меня нет чувства справедливости. Оно атрофировалось и устранилось за ненадобностью ещё со школьных времён, и теперь я с каждым годом всё больше и больше убеждаюсь в том, что качество это абсолютно бесполезное, ибо жизнь сама по себе довольно несправедливая штука, и тут есть два основных варианта: либо сидеть и выть волком о ежедневной несправедливости, либо начать игру заново. Я всегда выбираю второе.

19. Я слушаю самую разнообразную музыку, начиная со старого доброго «Сектора Газа» и заканчивая всё тем же Сафиной. Единственное, чего сейчас стараюсь по возможности избегать – это композиции русских эстрадных исполнителей (а-ля Стас Михайлов), русской попсы и русского рэпа. На моё отношение к стране, в которой живу, это никак не распространяется.

20. У меня довольно тонкое чувство юмора, посему иронию с сарказмом я улавливаю и воспринимаю гораздо охотнее, нежели чем бородатый чёрный плоский юмор. Чисто из вежливости могу улыбнуться над последним, что никоим образом не даёт сигнала к продолжению начатого.

21. Я никогда ни у кого не беру денег в долг. И не потому, что гордый – просто не очень хорошо переношу само ощущение обязанности кому-то чем-то в финансовом плане. Это моя жизнь, а, значит, я самостоятельно должен выкручиваться из ситуаций с денежными затруднениями. Но, как правило, ситуации подобные происходят весьма редко благодаря моей предусмотрительности.

22. В большинстве случаев я сохраняю нейтралитет. Не от того, что не могу определиться или не имею своего собственного мнения – данная позиция и является выражением моей точки зрения на происходящее, при которой у меня появляется возможность наблюдать/подмечать/запоминать/принимать во внимание нужную информацию, пока другие просто о чём-то спорят.

23. Если я не реагирую на нечто нелицеприятное в свой адрес, это ещё не значит, что я об этом не осведомлён/не думаю/не принимаю к сведению. Тут как раз всё наоборот: чем больше я знаю, тем больше я не склонен к какой-либо выраженной ожидаемой реакции. Для чего? Чтобы потом нанести один точный удар.

24. Я не нежный и не милый. Я не буду говорить всякого рода приятности и слов любви ежедневно и по нескольку раз. Я скажу лишь однажды и лишь единожды. Это косвенно касается пункта 5. Тот, кто умеет слушать – услышит и запомнит.

25. Я могу месяцами безответно любить, при этом объект моих об их существовании в большинстве случаев даже не догадывается. Это позволяет иногда появляться на его горизонте в виде доброго, заботливого и всепонимающего знакомого, лишь тихо издалека наблюдая, ибо не стоит мешать своей любовью жизни другого человека.

26. Я на дух не перевариваю ложь именно во благо. Не выношу, когда кто-то под благороднейшим предлогом пытается уберечь меня от какой-то «страшной реалии жизни». При этом любую ложь/недоговорку/привирание я всегда довольно точно распознаю, хоть и в лицо редко говорю об этом, лишь ставя галочку или крестик в мысленном досье на того или иного человека.

27. Я не религиозен, не придерживаюсь какой-либо определённой религии. Я их рассматриваю с психологической точки зрения, иногда изучаю, но вот чтобы верить… Не думаю, что со мной это когда-либо произойдёт. Также не люблю вступать в дискуссии с верующими по той простой причине, что не вижу необходимости доказывать кому-то право на имение собственной точки зрения. Это только моё.

28. Я не выписываю индульгенций. Это косвенно относится к пункту 22. Я не встану в споре на сторону друга/товарища/знакомого только потому, что он таковым является. У каждого из нас своя голова на плечах, и если кто-то сознательно вступил в спор, не имея при том сил и знаний для отстаивания своей занятой позиции, это послужит уроком на будущее. Я могу спокойно поддержать кого-то, если мы схожи во мнениях, но, если нет – даже близко не подойду.

29. Я боюсь пауков. Абсолютно любых. Эти ползучие твари вызывают у меня чувство липкого тошнотворного отвращения. Не могу даже спокойно на них смотреть – во мне сразу просыпается паника с яростным желанием убраться как можно дальше от этого места.

30. На протяжении нескольких лет изучаю эзотерику в виде её отдельных и наиболее интересных мне ответвлений. До практики дохожу только тогда, когда совсем напечёт. Нет, я не оказываю платных услуг по наложению/снятию порчи, венца безбрачия, проклятий, приворотов, привязок, присушек, не устраиваю спиритических сеансов, не заключаю сделок с потусторонним миром, не заговариваю какие-либо предметы, не гадаю на короля, не делаю кукол вуду, не привораживаю удачу/деньги/счастье/здоровье, не составляю гороскопов и не хочу смотреть чьё-то будущее. Почему? Потому что откат 20% и по нарастающей. Так что, если и займусь, то только для себя или для тех, кому ДЕЙСТВИТЕЛЬНО надо.

    От 5 ноября 2015 года

Один мой старый знакомый, знающий о факте выпуска моей первой книги, сегодня днём во время обеденного перерыва при разговоре выдал то, что отчасти привело меня в ступор: «Ну, признайся же! – с хитринкой во взгляде начал он. – Ведь ты всегда хотел быть писателем! Вот сколько лет мы с тобой общаемся, а у меня с первых минут знакомства возникло ощущение, что ты дышишь творчеством. И, знаешь, мне кажется, вот сейчас тебе стоит попробовать. Начать, так сказать».

На самом деле я никогда в жизни всерьёз не задумывался над тем, чтобы начать карьеру писателя и, более того, стать профессионалом в данной области. Возможно, странно прозвучит, но мне попросту не о чем писать. К тому же, все дорожки и тропинки на столь привлекательном и манящем поприще уже давным-давно были пройдены и истоптаны сотни тысяч раз ещё до меня. Даже моя книга не внесёт какого-то огромного разнообразия и новизны, не расскажет о чём-то доселе неизвестном, не прольёт свет на истину в каких-то глобальных вопросах. Но, всё же…

Пусть это и является моим хобби, лишь время от времени плавно перетекающим во вторую работу, пусть 90% из всего того, что было ранее мною написано, никогда не увидит свет, пусть моё увлечение никогда не сможет полноценно меня обеспечить в финансовом плане – мне нравится. Я не создаю чего-то популярного, не ищу из увлечения какой-либо большой коммерческой выгоды, не живу и не дышу мечтой стать прославленным писателем. Но… Мне нравится сам процесс. Само осознание, что я создаю нечто своё. То, что больше точно так же никто не сможет создать. Мне нравится вечерами просиживать за ноутбуком, создавая и редактируя страницу за страницей, подбирая иллюстрацию за иллюстрацией и обдумывая содержание одной главы за другой. Мне нравится само действие, в котором я могу делать всё именно так, как хочу и вижу именно я. Это настолько неограниченное и ничем не заполненное пространство для воплощения своих желаний, представлений и фантазий, что я порой и вовсе перестаю замечать время. И тут я получаю гораздо больше удовольствия, нежели чем от лицезрения готового вида своего творения.

Что самое интересное, чем ближе подходит время к завершению, тем чётче понимаю, что именно мне не нравится, и тем больше хочется что-то изменить. А не нравиться мне может всё, что угодно, начиная с названия и обложки и заканчивая самой идеей в целом. Да, порой моя самокритичность принимает весьма резкие и жёсткие очертания, отчего иной раз хочется всё бросить и забыть о том, что подобная идея вообще когда-то была. Хотя, такое, возможно, случается ещё и потому, что у меня попросту нет помощника, отчего и становлюсь сам себе редактором, корректором, иллюстратором и дизайнером одновременно.

К примеру, у меня в процессе создания книги были две заминки, и после явления каждой я готов был всё бросить и убежать в закат. Первое, что застало врасплох – аннотация. Я никогда не умел вписать весь смысл не очень короткого произведения в несколько коротких предложений, да и сейчас, если честно, не получается, ибо и в аннотации присутствуют длинные фразы. Побившись головой об стену с неделю, хотел уже кого-нибудь попросить о помощи. Вот только тогда ко мне начали приходить более-менее сносные идеи, которые даже после запечатления на бумаге потерпели правку около тридцати раз. В конечном итоге за несколько минут до прохождения модерации на сайте издательства, я сделал последнюю правку, но даже после этого думал, что можно было бы и лучше.

С обложкой всё было ещё эпичнее. После того, как ответа на вопрос о разрешении использования выбранной мной иллюстрации для показа предварительной обложки от автора я не дождался, чуть позже вообще впал в ступор и несвойственный мне транс. Правда, нашлись добрые люди, которые смогли предоставить в безвозмездное пользование свои работы, но это был запасной вариант. Я понимал, что тут требуется нечто большее, и что на это самое большее денег попросту нет… После осознания всей плачевности ситуации последовала череда любительских фотосессий, но из пятисот с лишним снимков мне вновь ничего не понравилось. Уже после я вспомнил о существовании множества различных фотоэффектов, смог что-то выбрать и что-то сотворить, но, опять же, даже сейчас конечный вариант не устраивает меня на все 100%, потому как по-прежнему думаю, что можно было бы и лучше…

А вообще, эта первая претензия на искусство йунаго аффтара была чистейшей импровизацией, потому как до самого конца у меня в голове никак не мог сложиться конкретный образ того, как всё это должно выглядеть. Я был тогда растерянным и одновременно загоревшимся идеей создания чего-то только своего, отчего у моего мозга в моменты заседаний за ноутбуком открывалось второе дыхание, за счёт которого он и начинал выдавать одну идею за другой. Именно это мне и нравилось. Это и было моим вдохновением. Но… Сейчас, раздумывая над созданием второй книги и принимая во внимания прошлый опыт, я понимаю одну очень важную вещь: мне нужен помощник. Человек, который сумеет вовремя сказать мне: «Так, Вальдо, стоп! Вот это шикарно. Всё, больше переделывать не нужно – лучше переключить воон на то». То есть, тот, кто сможет иногда помогать направлять мою самокритичность в нужное русло, при том не нарушая общей концепции и вех её частей. Так что, даже если и займусь всем этим всерьёз, то явно не в гордом одиночестве, ибо иногда нам всем требуется помощь и поддержка.

    От 6 ноября 2015 года

Я раньше любил новогодние праздники. Любил ходить по торговым центрам с семьёй дяди, выбирать игрушки к ёлке, запаковывать подарки, готовить праздничные блюда, поздравлять их всех с наступлением ещё одного года. Любил просто чувствовать атмосферу наступающего праздника, когда все вокруг суетятся, что-то рассматривают, выбирают, покупают, радуются скорому наступлению праздника. Любил наблюдать за улыбками людей, весёлыми детьми с мешками конфет, идущими с родителями за ручку. Весь ноябрь с декабрём я только этим и жил… А теперь я всё это ненавижу. Ненавижу наблюдать за всеми этими милующимися парочками на эскалаторах, ненавижу лицезреть счастливые семьи, ненавижу проходить мимо веселящихся и бродящих по торговым центрам друзей. Ненавижу и… Завидую. Лютой чёрной завистью. Потому что у самого всего этого нет. Есть хорошие знакомые, вот только им не откроешь душу нараспашку, не позвонишь, чтобы поговорить о своих проблемах. Для них у меня всегда всё хорошо, потому что я всегда всё сам. Есть дорогие и близкие люди. Но у них и без меня сейчас проблем хватает, да и тревожить не хочу – они и без того для меня слишком много сделали, предоставив в распоряжение новую жизнь. Внутри никого нет. Пустота. Давит, разъедает, распиливает, гложет, режет, ноет, душит, с каждым разом всё больше и больше сковывая лёгкие колючей проволокой, не давая дышать. И некем заполнить…

Вот так живёшь с желанием разделить хотя бы оставшиеся тридцать-сорок лет с кем-нибудь родным и близким, поделиться и, возможно, отдать всё, что за столь недолгий срок успел постичь и познать. А нет никого. Да и, собственно, кто должен быть-то? Аж самому смешно. Смешно и горько. Не от того, что один, а от того, что ведь могу и привыкнуть. Зачерстветь намертво. Не человеком стать, а существом всего лишь. Самого себя лишить последнего шанса хоть на что-то, упиваясь собственным одиночеством. Тогда пройдёт и ненависть, и зависть. Всё пройдёт…

Не хочу так. Хочу до конца своих дней чувствовать себя человеком, а не ходячим куском мяса, который всего лишь как-то существует и что-то делает. Пусть и не так долго, как изначально было возможным, пусть. Но не могу, не хочу и не буду жить только для себя.

Раньше я любил новогодние праздники. От того, что в то время был окружён любимыми и близкими людьми. А теперь что? А ничего теперь. Пустота. И некем заполнить… Никогда прежде не встречал новый год в одиночестве, но, видимо, всё в этой жизни когда-то бывает впервые.

    От 6 ноября 2015 года

Что делают большинство людей на выходных? Встречаются с друзьями, родителями, посещают какие-либо интересные места, на крайний случай едут на дачу или делают всё то, что не успели сделать в будние дни. Ну а что же делаю я этим воскресным утром? Правильно: мечусь по своему кабинету в поисках той или иной вещи, которая пригодилась бы на временном месте работы. Боже, если бы хоть кто-то из руководства знал, насколько сильно я не хочу там работать!

Там постоянно грязные полы от того, что ежечасно по коридорам учреждения проходит несколько десятков человек, а уже вышедшие на пенсию уборщицы чисто физически не успевают всё это убирать, отчего к ним лучше вообще не подходить на расстояние пушечного выстрела – за лишнюю грязь могут и лентяйкой тюкнуть для профилактики и урока всем остальным.

Ещё там не существует понятия «нормально пообедать». Мало того, что вместе со мной в кабинете будет сидеть помощник (а на людях я не ем), так ещё и за дверью даже при вывешивании таблички с надписью «Обед!» всё равно устроятся человека два-три, которые каждые десять-пятнадцать минут будут порываться зайти в кабинет с вопросом «Ну вы ещё не всё там? А то мне надо…»

Так же меня осведомили о том, что каждому клиенту придётся уделять не больше двадцати минут, чтобы очередь не застаивалась. Вот теперь понимаю, почему всё больше людей стараются по возможности попасть на приём к платному частному психологу, а не стоять с шести часов утра в живой очереди за талоном на приём к специалисту в государственном учреждении. У меня люди за эти двадцать-тридцать минут успевают лишь обрисовать суть той проблемы, с которой они ко мне обратились, осле чего требуется ещё час на то, чтобы помочь им разложить всё по полочкам, параллельно выстраивая модели поведения и находясь в поиске наилучших решений и выходов. Здесь же я пока элементарно не могу представить, как буду всё это успевать за столь мизерный промежуток времени. И не дай боже ошибиться!

Ещё один фактор, который, безусловно, пошатнёт моё уже устоявшееся и во всех отношениях устраивающее ежедневное расписание – удалённость от моего места жительства. То есть, это надо будет каждое утро впопыхах скакать к чёрту на рога в течение часа только затем, чтобы успеть вовремя добраться до кабинета. Таким образом, утренняя пробежка на этот месяц отменяется. Домой же буду приходить не известно, во сколько, хоть и официально рабочий день заканчивается всё в те же семнадцать часов.

Ну а напоследок для меня припасли самое интересное и загадочное: дневной стационар. Обожеда!!! Всегда мечтал весь день метаться от дверей своего кабинета к дверям палат и обратно! На заметку: надо бы узнать, какие именно обязанности осуществляет помощник, и, если что, слегка его поэксплуатировать.

В общем, в предвкушении весёлого времяпровождения каждый будний день с накапливанием бесценного опыта работы пакую коробки, попутно держа список нужных вещей в зубах и в уме делая приблизительный расчёт, на сколько процентов пошатнётся моя нервная система за предстоящий месяц работы в диспансере. Спинным мозгом чую: таки-придётся поставить на себе эксперимент с употреблением успокоительного и снотворного в целях сбережения своих нервов.

    От 8 ноября 2015 года

Ещё вчера на меня налегло немалое количество забот в связи с переходом на временное место работы в диспансере. Значится, дело было так. С утра ровно в 6:55ч. по МСК, не дойдя до своего нового кабинета и пары метров, уже узрел пятерых человек, кучкующихся около его двери. Нет, для меня, безусловно, не являлся секретом факт постоянного образования вавилонского столпотворения около разных кабинетов данного учреждения. Ну что же, придётся привыкать делать всё качественно в ускоренном режиме. Открывая уже дверь кабинета и готовясь познакомиться со своим новым помощником, внезапно учуял запах: тяжёлый, тошнотворно-приторный, с большим содержанием спирта, явно дешёвый аромат женского парфюма. Секундой позже взгляд рефлекторно зафиксировал его обладателя: молодая женщина в возрасте немного за тридцать пять с двадцатью килограммами лишнего веса в белом халате и бесформенном тёмном балахоне под ним, в чёрных лаковых сапогах с узким носом и шпилькой сантиметров в семь-восемь а-ля «мечта фетишиста», с цыплячьего цвета волосами, уложенными по принципу «химия-неудачница» и ярким макияжем в пурпурно-синих тонах и дополнением в виде нарисованных бровей-ниточек. Нисколько не улыбнувшись, за несколько секунд женщина придирчиво рассмотрела меня, после чего лениво выдала: «А, так это ты, да? Ну, проходи тогда – чего в проёме-то стоишь».

Не став хоть как-то препираться с дамой по поводу отношения к вышестоящим по службе людям, у которых она находится в непосредственном подчинении, снял пальто и хотел уже открыть окно с целью хоть как-то выветрить эту вонь, на что меня сразу остановили всё тем же ленивым писклявым голоском: «Не открывай – и так холодно!». Ладно, мне всё равно тогда было не до неё…

В первую половину дня работа на удивление оказалась не такой уж и пыльной: несколько подписей с подтверждением для устройства лиц на новую работу, пара разговоров с родителями младшеклассников – проказников, одно направление к психиатру для дальнейшего обследования. И всё бы ничего, если бы к обеду от изобилия ароматов Франции на весь кабинет у меня жутко не разболелась голова. Замечено: всё это время барышня, с чинным видом восседавшая напротив меня в роли моего же помощника, по сути, не делала ничего серьёзного и хоть как-то попадающего под её прямые обязанности. Уже перед обедом, подойдя поближе и выдавив из себя дружелюбную улыбку, попытался как можно вежливее и деликатнее объяснить субъекту, что не стоит в рабочее время сидеть на филейной части ровно, если при этом женщина занимает должность моего помощника, а так же не стоит пользоваться слишком резким и приторным парфюмом – особенно, если в кабинете предполагается находиться не ей одной. И, пожалуй, стоит впредь брать с собой на работу сменную обувь – особенно, если я таковую имею, но приходится ходить в ней по всей той грязи, которая остаётся на подошве этих милых сапожек – всё же, соблазнять таковыми тут некого.

Однако все эти слова не возымели абсолютно никакого эффекта, а ответом на мои просьбы послужила фраза: «Не нравится – иди к начальству!» Хорошо, женщина. Хочешь большого босса? Будет тебе большой босс… Уходя на обед следом за ней, незаметно закрыл дверь кабинета на второй замок. Когда вернулся, узрел её же, но с отличием: лицо женщины уже успело побагроветь от злости вкупе с яростью, а во взгляде читалось неподдельное желание уничтожить меня самым извращённым методом. Таким образом, после получасового «диалога» мы сошлись на том, что если ей что-то не нравится – она может смело идти к руководству. И нет, меня абсолютно не волнует тот факт, что она здесь уже аж целый год работает. После этого мадам как-то подозрительно притихла, стараясь вообще не привлекать к себе моего внимания.

Но всё это были лишь цветочки по сравнению с тем, что ожидало меня после обеда – а именно посещение трёх находящихся на дневном стационарном лечении людей. Шестнадцатилетняя девушка с нервной анорексией, служивый после комиссования и женщина с постродовой депрессией. Выйдя из первой палаты после разговора с девушкой, сделал пометку: в обязательном порядке как можно скорее поговорить с её лечащим врачом. Ситуация довольно схожая и, если при каждом принудительном приёме пищи за ней будет кто-то наблюдать или пытаться контролировать, вполне возможен риск возникновения выраженного дискомфорта на людях. Тут нужно другое и, пожалуй, я знаю, что именно… Со служивым всё оказалось ещё сложнее: пришлось основательно попотеть, чтобы хоть как-то выведать общую картину той ночи, когда он ещё находился в части. Ну а с женщиной контакт был налажен на удивление быстро, вот только дружелюбие было показным. Но, думаю, времени на то, чтобы подумать и разобраться со всем, у меня достаточно.

Оставалось совсем немного времени до отчаливания домой, как вдруг в кабинет без стука влетел мужчина… Я, помнится, ранее строчил о границах в виде правильно/неправильно (запись «Границы» в предыдущей части сборника), а вчера меня пообещали представить ещё и человеку из руководства. Так вот, им-то и оказался тот самый мужчина, который ещё при первой нашей встрече начал донимать меня своими правилами и постулатами. Пока стоя обдумывал, насколько сильно влип, мужчина пытался узнать меня, а после слегка проморгался и с кислой физиономией протянул руку для пожатия. Быстро осведомившись на предмет прохождения моего первого рабочего дня, сдержанно попрощался и после всего этого представления чинно двинулся к выходу. И тут я заметил лёгкий вздох с разочарованием во взгляде помощницы. Так вот для кого сапожки-то…

В общем, сумев кое-как под ливень доползти до своего дома, осознал, что весь день чувствовал себя дивергентом из одноимённого фильма, проходящим испытание за испытанием каждой из фракций для открытия заветной коробки с посланием. Сегодняшним же утром мне преподнесли, пожалуй, одну из самых действенных форм поведения для менее болезненного выживания во всё ещё незнакомой среде: представить, что всё происходящее в реальности вокруг – не что иное, как тестирование моей психологической устойчивости. И, кстати, по истечению второго дня могу сказать определённо точно: это работает. Не на все 100%, но мне действительно легче. Так что буду и дальше «тестироваться», прокачивая скилл босса.

    От 10 ноября 2015 года

Снилось, как белоснежные воздушные хлопья снега бесшумно окутывали всю Поднебесную, аккуратно ложась на мои волосы, драгоценные китайские шелка с меховой накидкой и бледную кожу рук. В затянувшемся молчаливом ожидании я сидел на коленях близ одного из высочайших обрывов, в последний раз любуясь дивными красотами заснеженных гор, пытаясь вобрать в лёгкие как можно больше кристально чистого морозного воздуха перед собственной смертью. Не было тогда в моём сердце ни страха, ни горечи, ни грусти – жило лишь желание как можно скорее освободиться от своей оболочки и взмыть, наконец, ввысь. К горам. Туда, где душе моей предначертано было жить изначально, но по злой шутке Всевышнего оказавшись запечатанной в человеческое тело и влачившей до сегодняшнего дня бренное существование. И вот теперь я возвращаюсь домой…

Уже порядком замёрзнув и подумывая от досады вернуться в человеческий дом, дабы разыскать, наконец, того, кто должен был дать сигнал к действию, я неожиданно застыл на месте, на несколько секунд перестав даже дышать. Это был он. Он пришёл. Пришёл сказать свои последние для нас обоих слова. Отдать свой последний приказ тому, с кем никогда больше не сможет заговорить. Мягкая тёплая ладонь опустилась на моё плечо, скрытое ставшим таким ненужным мехом: мужчина слегка наклонился, от чего я покорно склонил голову вниз. «Пора, мой Фей Хей Лонг, – мягким низким голосом произнёс он, поглаживая и зарываясь пальцами пряди моих белоснежных волос. – Пора». И тут же позади меня послышался хруст снега под чьим-то тяжёлым быстрым шагом – видимо, он поспешил вернуться в свой дом, чтобы не видеть всего произошедшего чуть позже. Чтобы лелеять в своём глупом сердце надежду на то, что когда-нибудь мы обязательно встретимся, тем самым навсегда не прощаясь.

Прикрыв в глаза и воскресив в памяти все последние воспоминания, я плавно поднялся, освобождая плечи от накидки, волной опустившейся куском ненужной больше ткани подле стоп. Сделал шаг, вслушиваясь в звуки быстро текущей ледяной воды ручья под обрывом и принимая холодный ветер, забравшийся под одежду. Ещё шаг, и под ногами к воде скатились несколько камней. Не став больше медлить, я перевёл взгляд к затянутому тяжёлыми тучами небу, оттолкнулся, раскинув руки в стороны, взмыл ввысь… И секундой позже, ощутив на своём лице первый луч солнца за всю столь долгую зиму, устремился вниз, к камням и воде.

Я не пытался вернуться, уцепиться за что-то и хоть как-то спастись – лишь падал. Падал, отпуская всё, всех и вся в этом больше не принадлежащим мне мире. Падал, вспоминая каждого, с кем когда-то был знаком, и раздаривал им всем остатки более не нужной самому энергии. Падал с верой и надеждой на то, что совсем скоро вернуть обратно, в горы. Домой… На последних метрах извернувшись так, чтобы весь удар пришёлся на позвоночник, и, прикрыв глаза, легко вдохнул запах уходящей зимы с пресной водой в последний раз и обрушился на камни всем телом, на мгновение выйдя душой из оболочки. Секунду спустя почувствовал дичайшую нечеловеческую боль каждой клеткой ещё не до конца переставшего существовать тела. Боль, сковавшую абсолютно всё: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Титаническим усилием чуть приоткрыл глаза, чувствуя, как рот заполняет что-то горячее, липкое, стальное на вкус. Кровь… Не в силах больше удерживать голову, с огромным трудом поворачиваю её на бок, да так и оставляю, больше не шелохнувшись. Лишь расфокусированным взглядом наблюдаю за тем, как кровь окрашивает всё, что подле меня, будь то вода, камни или собственная одежда с волосами, в багряно-красный.

Ещё могу хоть что-то чувствовать, отчего силюсь запомнить последние ощущения мягко спускающихся белоснежных воздушных хлопьев снега на мои ресницы, щеки, волосы, на моё уже почти неживое тело. Последним ощущением становится постепенное исчезновение боли. Знаю, что это значит, а потому могу позволить себе собрать последние силы и сквозь непрекращающийся поток собственной крови слегка улыбнуться. Я освобождаюсь. Я возвращаюсь домой…

    От 11 ноября 2015 года

Пока только попытаюсь проанализировать основные причины, следствия, аспекты и моменты, которые стоит подумать прежде всего. Итак, начнём.

1. Это была самая банальная передозировка с таким вот необычным побочным эффектом. На самом деле в последнее время я вновь стал плохо спать. Причин может быть не мало, и все они могут в совокупности повлиять на произошедшее. Теперь я вновь просто не могу уснуть. Учитывая тот факт, что до начала этой недели в будние дни ложился около одиннадцати часов вечера, даже после полуторачасовых метаний по постели из одного края в другой минимальное количество отдыха мне было обеспечено. Но вот именно сейчас организм решил взбунтоваться и никак не хочет адекватно воспринимать новый режим, когда вставать нужно не в шесть утра, а в пять. Как следствие, для сохранения минимального времени отдыха ложиться спать в данном случае предполагается на час раньше. Но нет, ему это не нравится: в ночь после первого дня работы на временном месте я не смог уснуть. Совсем. После второго такого же дня вечером принял волшебную таблетку вовнутрь, и препарат действовал безотказно, уложив таким образом меня спать за полчаса. Но на третий день… Приняв вечером таблетку, стал ждать эффекта. Сначала наблюдалось ярко выраженное состояние полудрёмы, но после у организма внезапно открылось второе дыхание, отчего он сбросил всю сонливость. Прождав так два часа, запил водой вторую, после чего эффект проявился в течение десяти минут. Возможно, это лишь индивидуальная особенность моего организма, иногда своеобразно реагирующего и воспринимающего всякого рода вспомогательные средства.