скачать книгу бесплатно
– Прочитайте, интересно.
– Но… хорошо.
И Натан прочёл изумительные строки о любви, которые позже барды воспоют в своих песнях. Лантана, заворожённая чтением, таила надежду, что стихи для неё и вдруг спросила:
– Как чудесно, очень повезло той девушке или женщине. Такой мужчина так красиво говорит о своей любви. Скажите, кому вы их посвятили?
Отступать было некуда, сейчас или никогда, и Натан решился:
– Вам, милая Лантана, я люблю вас.
Не ожидавшая прямолинейности Лантана смутилась:
– Вы же серьёзно, дорогой Натан, – она его раньше так никогда не называла.
– По-моему, с такими вещами нельзя шутить, по крайней мере, себе я этого не позволяю.
– Значит, вы любите меня, так знайте, что и… и я вас тоже.
– О, милая Лантана, я и не смел надеяться. Вы же не из жалости это говорите?
– Как может хрупкая женщина жалеть сильного мужчину? Я никому такого никогда не говорила, только вам.
– Моя любимая, вы согласитесь разделить со мной дни, оставленные нам Богом.
– О, так неожиданно, сразу. Я, ой… согласна, кажется.
Они сыграли тихую свадьбу и зажили счастливо, у них родился сын, и дали имя они ему Дувержал.
После того, как исполнилось сыну десять лет, явился Натану странный старик, он называл себя вершителем судеб и призывал Натана отвести сына в земли Мории и убить его там.
– Ты должен выказать мне свою преданность, – говорил старик.
И Натан не смел отказаться от Клятвы Верности.
Опечаленный, никому не говоря ни слова, Натан разбудил Дувержала, и они пошли в Морию. В дороге им встретился тот же странный старик, которого про себя Дувержал прозвал Гурпачи, что означало на древнем наречии – «Кривое Ухо», так как одно ухо старика было повёрнуто горизонтально, параллельно земле.
– Идём же, я покажу где.
Дувержал ничего не понимал, Натан плёлся, как во сне. Они подошли к большому камню, напоминающему алтарь.
– Ложись туда, Дувержал, – командовал странный старик с перевёрнутым ухом.
– Я никогда не предам Бога, – сказал Натан, – но предать родную кровь я также никогда не посмею.
– Ах ты, безбожник, как посмел ты.
Наречённый Гурпачи старик потянулся костлявыми ручишками к сыну Натана. А тот убрал сына. В глазах старика сверкнула Молния Ярости, его волосы развивались на ветру, он походил на живое воплощение возмездия всем и вся. Казалось, он вырастает в гигантское чудовище. И внезапно между Натаном и Гурпачи вырос огненный столп, постепенно превращаясь в того Дедушку из леса. Старик Гурпачи исчез. Теперь только сердце Натана успокоилось, а Дувержал уснул.
– Кто приходил сюда, выдавая себя за Вас? – занервничал Натан.
Сияющий Дедушка приложил палец к губам, указывая на спящего Дувержала. Они возвращались в Валеран, Натан нёс на руках сына. И Божий посланник пояснил Натану, что произошло. Позже слова об этом появятся в записях Натана.
Через убийство сына Натан (и через него всё человечество) лишались способности исцеления природных созданий. Кроме того, были бы очернены земли Мории, где уже появились на свет прародители четырёх великих культур. Но то, кому это было нужно, осталось загадкой. И в книге об этом ни слова, и Натан не знал. С тех пор пошли по свету всякие лжепророки, разрушая у людей веру не только в человека, но и в торжество Добра.
Дувержал проснулся тем утром, ничего не помня, только седой клок волос появился в копне его кудрявой шевелюры.
В семье Натана и Лантаны ничего плохого больше не происходило. Они жили спокойно до своих последних дней. Бог больше не приходил к Натану. И ещё одно: книги, которым Натан посвятил всю свою жизнь, пропали, ходили слухи, что они сгорели в камине его дома, в одну из небывало холодных зим.
«От тщеславия твоего ты погубил мудрость твою»
Минуло пятьдесят лет. Дувержал спал. Было видно, как под его веком вращается глазное яблоко. Он видел сон.
«Будто бы два быка одинакового окраса столкнулись лбами. И один, уличив момент, распорол рогами брюхо второго. И вдруг стадо коров и буйволов, стоящее на стороне хитрого быка-победителя, понеслось и смяло даже своего предводителя. А второе стало убегать, приминая траву, догоняющее стадо уже выкорчёвывало её. Вскоре, поле за полем, вся земля была истоптана, и ни малейшего живого клочка на ней не было. Схватились стада. И ярость сражалась против ненависти, хитрость против силы, жестокость против страха. Ни одной коровы не осталось в живых. Только один старый бык, в котором угадывались черты Дувержала, стоял посреди поля, недоумевая, и что-то стонуще мычал».
Но гораздо раньше, когда Дувержал был ещё мальчишкой, ему приснился другой сон. Это был страшный сон. Мальчишка проснулся и рассказал сон отцу: «Пап, послушай, я боюсь. Небо затянуло тучами, и ничего не было видно, солнце закрылось от нас. Были слышны голоса, но, говорю, ничего не было видно. Вскоре же молния осветила землю. Стало видно, как дядя ведёт мальчика на казнь, там стоял большой пень, а к нему прислонён топор. Рядом был странный худой старик, он был палачом, и все называли его Гурпачи. На его лице была страшная маска, но под ней было нечто более ужасающее. Я знаю это, и я рад, что не видел, как он снимает Маску Гурпачи, так называли маску. Никто не сказал, в чём виновен мальчик, его просто положили на пень, и палач уже занёс смертоносный топор. Он опускался. Вдруг молния потухла, стало опять темно, а я слышал этот звук, это был звук хрустнувшей шеи. И я проснулся. Пап, но тем мальчиком был я. А приведший его дядя – это… это был ты, пап», – мальчишка крепко прижался к отцу. Этот сон сбылся бы, но воля Всевышнего и выбор отца спасла Дувержала, вырвав из памяти те ужасные впечатления.
Натан знал теперь о даре прорицания у его сына, но никому не говорил, так как знал, что злые люди всегда найдут почву для своих гнилых семян. Этот дар принёс Дувержалу много хлопот. Его предсказания несли с собой всегда несчастья. В Валеране его прозвали Гелдоор – что переводится, как «о Беде Кричащий».
Сверстники его не любили, у него не было друзей, ведь когда он приходил, то сообщал о новом горе. В чьих-то головах зародилась идея, что он своей мыслью порождает случающиеся беды. Но он не обладал силой мысли. Он всего лишь видел вещие сны. Только вот идея о мысли, творящей судьбу, не умрёт, и пройдёт ещё немало столетий, а, именно, Сила Мысли ляжет в основу произрастания Колдовства.
У Дувержала был любимый котик – Рьяка – чёрного цвета. Дувержал не понимал Языка Природы, в отличие от отца, но с котом они понимали друг друга даже взглядом.
Постепенно люди стали шарахаться в сторону от Дувержала. А потом, увидев издали его малыша Рьяку, они гнали кота прочь. Но, так как для большинства обычных людей все чёрные коты одинаковые, любой чёрный кот становился для них симптомом появления Дувержала Гелдоора и его Дурных Вестей.
Один очень мнительный человек по имени Клохна увидел Рьяку, кота Дувержала, спящего на лужайке перед избой своих хозяев. «Ага, вот исчадие напастей», – Клохна схватил кота за шкирку, не реагируя на вопли и извороты чёрного животного, куда-то поволок его. Ходят слухи, что он пытался утопить его в бочке – но Рьяка выпил воду, потом сжечь – но, выплюнув воду, Рьяка затушил огонь. Он скинул его со скалы, кот упал, но встал и, хромая, кое-как побежал. Клохна настиг его, закопал живым в землю и сел на том месте. Но, словно крот, Рьяка прорыл себе выход на поверхность, а там стоял, смотрел огромными зелёными глазами на Клохну и смеялся. Потом исчез. Это так напугало Клохну, что его сердце не выдержало, и он умер.
Вернувшийся Рьяка плакал перед Дувержалом, просил защитить, потом кот поведал свои горести Натану, который сложил песню о Рьяке, названную «Чёрный зверёк, мешающий людям». Эта песнь перепета множество раз, кто знает, может, она стала причиной того, что глупая примета о чёрном коте, «кричащем о горе», сохранилась и по сей день.
Как только Дувержал вырос, он покинул Валеран. Купил коня и ускакал в земли далёкой Вестфалии, которые располагались на берегу реки Марицы. Там никто не знал Дувержала, и его дар расценили, как Божье Благословение, так как он предсказал рождение сына в бездетной семье Бехила – царя здешних земель. И вот надежда на продолжение рода разгорелась заново, у царя появился сын, которого он назвал Поранко. Царь озолотил Дувержала. Меньше года назад он был простым путником с Востока, а сейчас стал одним из самых богатых людей во всей Вестфалии. Здесь Дувержал нашёл жену Истеку, здесь же родились его сыновья-близнецы: Дувин и Дувмат. По сохранившемся Хроникам, когда появился на свет Дувин, он вырвался из рук повитухи и своей ручонкой вытащил за руку брата своего Дувмата. Они были не просто братьями или неразлучными друзьями, как что-то единое, как правый глаз и левый глаз, то, что не видит один, видит другой и наоборот. Все в округе уважали этих отважных ребят. Они были гордостью своих родителей, и царь Бехил любил их, как родных. Но бывают и чёрные полосы в жизни.
Дувмат, когда ему было семнадцать лет, пошёл в лес. Там он искал Ягоды Стюкили, которые хорошо утоляют голод, они просто необходимы в долгих походах, а именно такой предстоял ему и брату его. Дувин же тем временем готовил сумки. Они отправлялись в далёкий Валеран, чтобы повидаться с дедом.
Долго не мог Дувмат найти этих ягодок. Стало смеркаться, и он решил переночевать в лесу и, как раз, искал подходящее место. Постепенно темнота сгущалась. И вот уже в шаге перед собой ничего не было видно, а место для ночлега Дувмат ещё не выбрал. Он шарил и вдруг наткнулся на кого-то и, испугавшись, отпрыгнул. Незнакомец рассмеялся, казалось, что он видит в темноте, как при свете.
– Страх! Как он меняет людей. Научиться управлять им, не только своим – это, значит, управлять людьми, – раздался голос.
– Кто вы? – вглядываясь в чёрную пустоту, вопрошал Дувмат.
– А зачем тебе это? Ты, встретив меня днём, не узнаешь, – таинственно произносил незнакомец.
Но Дувмат, ориентируясь на голос, уже был рядом с ним и заломал его так, что тот не мог пошевелиться.
– Эй, отпусти, – заволновался незнакомец.
– Скажи своё имя, – настаивал Дувмат.
– Я, Суле, что означает «Ночное видение», переводя с древнейших языков, не используемых ныне. Для меня темнота не существует. О наступлении ночи я узнаю по небесным светилам. А тебе я дам новое имя Эдирне – «Третье светило».
Дувмату понравились эти слова, он отпустил Суле. На небе загоралась заря, и теперь Дувмат уже видел, что перед ним дряхлый старик с жёлтыми зрачками. И только он посмотрел на глаза старика, как Суле пристально впился взглядом в глаза Дувмата, что тот не мог пошевелиться даже. И вдруг какое-то мутное облако болотного цвета перешло из Суле в Дувмата, и его зрачки пожелтели, но зоркости это не прибавило, случилось что-то более серьёзное. А что, пока никто не знал. Суле исчез, испарился вместе с болотным туманом.
Дувмат уходил из леса недовольный, его терзало чувство чего-то недоделанного, но в то же время ничего не хотелось делать. Пришедши домой, он сразу сообщил брату в надменном тоне, что поездка на родину отца отменяется, но про ночные происшествия умолчал, что-то внутри не давало ему этого сказать.
Прошла неделя, а он нашёл себе новых друзей, редко разговаривал с семьёй, ещё реже с братом. Всем говорил, что теперь его имя Эдирне, что он «Третье светило», после Солнца и Луны. Прошло ещё время, он совсем отдалился от семьи, водил непонятные знакомства. А в это время царь Вестфалии Бехил умер, и его сменял Поранко, но Дувмат, а уже больше года Эдирне, воскликнул на площади, где происходила торжественно-траурная передача правления:
– Чем он славен, тем, что сын отца? Да мы все такие же. Сможет ли он управлять Вестфалией? – его голос звучал грозно и туманом обволакивал всех собравшихся, – я стану вашим царём.
Поранко в ужасе бежал. Все, подчинённые этому туману, соглашались с кандидатурой Эдирне. Спустя ещё два года, Эдирне посягнёт на свою семью.
Два года прошло. За это время вокруг Эдирне собралась непонятная клика. Один из них, особо приближённый к Эдирне, Чейтаб был освобождён из тюрьмы, где десять лет он выполнял каторжные работы, а до этого он был беспощадным убийцей. Теперь же стал вторым лицом в городе, но его чёрный умишко уже вынашивал план становления первым лицом.
Как бельмо на глазу была для Эдирне семья Дувержала, его самого родная семья. «Эти людишки имеют уважение в городе, а кто они такие, если я Третье Светило, и почему, собственно, третье, а не второе. Нет, какое второе – первое. Я-то могу обойтись без Солнца и Луны, а они-то без меня нет. Ну, всё равно Эдирне – это красивое имя. И этот Дувин, как он посмел вперёд меня покинуть утробу нашей матери, ну, я ему отомщу», – размышлял Эдирне.
– Так, Чейтаб, собери побольше своих головорезов, наведаемся к Дувержалу, – обратился он к начальнику охраны.
– Да, мой господин, – подчинился Чейтаб, а сам подумал: «Когда он расправится с Дувержалом, тогда я без труда расправлюсь с ним».
Это было то самое утро, когда Дувержалу приснился сон про быков. Дувержал проснулся от громких стуков в дверь и каких-то криков с улицы. Дверь открыл Дувин.
– Так, думаю все здесь, – источая вопиющую гордыню, вошёл Эдирне, – взять их, они затеяли заговор, – командовал он своим приспешникам.
Но Чейтаб поправил:
– Не взять, мой господин, а скорее, наверно, убить. Ведь так?
– Ну, погоди, я пока не желаю их смерти.
– Мой господин, причём здесь вы, остальные желают, – Чейтаб, усмехнувшись, взглянул в сторону отморозков, пришедших с ними, – Вот, Поранко, он, скорее всего, метит на ваше место; Дувержал, ваш отец, но он же, точно, унижал вас, считал ниже себя, кричал на непослушного голыша; а этот Дувин – первенец – разве не заслуживает смерти, – продолжал он.
– Первенец? Какой же он первенец? Я первый ребёнок, я сейчас сам убью его, – рассвирепевший Эдирне схватил канделябр и махнул им, но Дувин увернулся.
Дувин подскочил к Эдирне, выхватил у него канделябр, бросил на землю и сказал:
– Ты предал нашу дружбу, – развернувшись спиной к брату, Дувин уходил.
Эдирне, тяжело дыша гневом, сплёвывая пену, поднял канделябр и занёс руку над головой брата. А Проклятье Чадры уже снова пробудилось, без него здесь, конечно, не могли обойтись, оно витало над головами братьев.
В это время спускался Дувержал, и, увидев такую картину, он закричал так, что голос его был слышен, наверное, даже в далёком Валеране:
– Ты что делаешь?
Испуганный Эдирне уронил канделябр. И тогда Дувержал рассказал свой сон.
– Твой же подхалим Чейтаб убьёт тебя, а потом земля задохнётся от смрада, исходящего от разлагающихся трупов всего человечества, – заканчивал Дувержал.
– Ты всё врёшь, нарочно придумал, – возражал Эдирне, – я его создал, без меня он сгнил бы в тюрьме.
– Без тебя, сын, ничего бы этого не случилось.
– Чего этого?
– Ты слеп или глуп, по-твоему, всё в порядке? Сын пришёл казнить отца и всю семью из-за того, что ему стыдно за их существование. Ему – самому… а кому хоть, кто ты – простой самозванец, возгордившийся своими жёлтыми, не как у всех, глазами, да?
Чейтабу надоел этот трёп, и он сказал:
– Хватит, заткнись старик, – и он протянул свою руку к Дувержалу.
– Отойди, Чейтаб. Здесь я, и только я повелеваю, – воскликнул Эдирне, – ты – раб обыкновенный. Когда позову, тогда возникнешь.
– Не ори. Ты повелеваешь? Ты бы этого хотел. Но ведь на самом деле ты – никто, – внезапно перебил его не выдержавший Чейтаб.
– Как ты смел? Люди взять его, – закомандовал Эдирне.
– Не угадал, они со мной. Не так ли? – обращался Чейтаб к здоровенным мордам, осадившим двор дома Дувержала.
– Да, Чейтаб, – прогудели пришедшие с Эдирне и Чейтабом.
Но, не слушая этой перебранки, говорил Дувержал:
– Сын, твоя гордыня застилает твой взор. Дувин, – обращался он уже к другому сыну, – ты же видишь, что твой брат не в себе, с ним случилась беда.
– Да, вижу, уже давно, ещё тогда заметил, когда его глаза поменяли цвет, – отвечал Дувин, на время отошедший в тень.
Вдруг молчаливый Поранко сказал:
– Ещё тогда, когда он сверг меня с трона отца, я понял, что Дувмат или Эдирне окутан тьмой.
Дальше говорил Чейтаб, обращаясь к Эдирне:
– Теперь ты мне не нужен, – и он занёс саблю над Эдирне.
И только сабля, рассекая воздух, хотела распрощаться с Эдирне, как канделябр, поднятый с земли, остановил её полёт. Это был Дувин. Неожиданно снова проснулось братское единство на миг. Как одно целое, они сражались с головорезами, завалившими к ним в дом, пока последний бандит не лежал окровавленный у их ног. Где-то у двери валялся Чейтаб, напоровшийся на свою же саблю. И витавшее под потолком Проклятье Чадры вдруг было уничтожено. Оно погибло, конечно, последствия её сохранились, но оно больше не разъединяло людей, теперь они враждовали только по своей воле.
Гибель Проклятья Чадры сопровождалась сладковатым ароматом, который разнёсся по всему дому. Этот аромат вселял в людей на какие-то минуты понимание, пока не рассеялся со сквозняком. И в одну из этих минут Эдирне осознал, что натворил. Он кинулся к ногам отца и умолял о прощении. И этим он разрушил узы ещё одного заклятья – Пелены Суле. Эта пелена была наложена в тёмном лесу, когда Дувмат искал Ягоды Стюкили. Суле – это было необычное воплощение чего-то. Он искал в человеке порок и своей пеленой усиливал его. Заговорив о «Третьем светиле», он узрел честолюбие в молоденьком Дувмате, потом превратил это в величайшую форму гордыни. Но через мольбы о прощении, через унижение Дувмат смог уничтожить чары Суле. И эта пелена болотного цвета вышла из него и разлетелась на множество маленьких капелек, а ветер развеял её по Миру.
Дувмат снова стал Дувматом. А имя Эдирне сохранилось лишь в многочисленных грамотах, прославлявших Эдирне, написанных при его главенствовании. Теперь царём был избран Поранко, и он продолжил дело отца, выступая за мир, покой и справедливость.
Семья Дувержала всё-таки уехала в Валеран, всё-таки они взяли с собой этих чудесных Ягод Стюкили. Когда-то Гелдоор, теперь Дувержал Вольдеор – «Кричащий о судьбе», возвращался к отцу. Натан и Лантана были очень счастливы видеть сына, внуков и невестку Истеку. Поколение в Валеране сменилось, и редко кто вспоминал о том, что Дувержал был «Горевестником», только какой-нибудь плесневый дед или бабка. А разве их кто слушает?
Прошло ещё много лет. Покой, приходящий к людям в старости, позволял оглянуться назад и оценить оставленный после себя след. След Дувержала был следом доброго человека, и, именно, это приносило тот самый покой.
Дувержалу снился сон.
«Это была весна, такая смутная, нечёткая, где-то далеко щебетали птицы, как-то неясно расцветала земля. Потом было лето. Уже более отчётливая картина. Палящее солнце, зелёный мир, голубые-голубые небеса, счастливые животные резвятся на этом Празднике Природы. Иногда приходит дождик, чтобы утолить жажду земли. Далее осень. Заваленное дерево, облетели листья, засыпав тропинки, потом грязь поглотила листья. Две птицы улетают в тёплые края, а их родители остаются в гнезде. „Летите, мы здесь перезимуем“, – говорят птицы-родители. Затем пришла зима. Белые деревья спят, спят животные, и весь мир засыпает. И снова весна. Это уже яркая весна. Две птицы вернулись в своё гнездо, но там уже не было их родителей».
Свой сон Дувержал рассказал наутро Истеке. «Мирная картина жизни», – подумали они вместе. На следующий день они уже не проснулись.
«И дал дары человекам»
