скачать книгу бесплатно
Святая инквизиция стала потихоньку наливаться праведным гневом.
– А тебе чего, не надо, Макс? Ты чего, богатый, что ли, на рынке баклажаны ведрами покупать?!
– Да они в августе не стоят ничего!
– А я все равно не миллионер, чтобы на базаре ведрами покупать! И потом, свое самое лучшее, с грядки, свежее! А откуда я знаю, чем там этот урюк, который продает, свои баклажаны поливал! А мы только навозцем, только свежим, земля – хоть ложкой ешь, а ты говоришь – на базаре!..
– Да я не говорю!..
– Ну и молчи, раз ни черта не понимаешь! Полстраны своими шестью сотками живет, а этот выискался, не надо ему!..
– Да я молчу.
– Ну и молчи.
– Мужики, мужики, – вступил с заднего сиденья лейтенант Бобров. – Приехали уже. Серег, ты куда попер?! Здесь направо надо было!
– А чего он ко мне вяжется!
– Вавилов, не вяжись к нему!
– Пойду энвепе преподавать. Команда газы! Противогазы на-деть!..
– Давай тут двором, Серег! До утра, что ли, будем кататься!
– Пусть теперь Вавилов на праздники закуску таскает! Раз ему не надо! На базаре покупает и таскает! А вы жрите что дают!..
– Стой, стой, Серег! Вон, видать, и дамочка ненормальная обретается.
– Где?
– А под фонарем!
Под фонарем и впрямь мыкалась какая-то одинокая сутулая фигура, дамочка или нет, отсюда было не разобрать. «Волга» фыркнула в последний раз и остановилась. Приехали.
– Слышь, Вавилов, а зря ты так про Серегины баклажаны!..
Старший оперуполномоченный обреченно махнул рукой на коллектив и выбрался из машины.
Выбрался не спеша, очень лень ему было, да и надеялся он, что хоть эта ночь как-нибудь без трупов обойдется, а тут – начинай все по новой!
– Что вы так долго ехали?! – заговорила издалека сутулая фигура. Голос женский, значит, и впрямь, ерохинская дамочка. – Сколько можно!
– Если там у вас труп, – сказал Максим Вавилов громко, – значит, можно не торопиться! Куда теперь торопиться-то?
– Послушайте, я тут стою одна уже два часа, и мне страшно, и уйти я не могу, а вы говорите…
Максим Вавилов перестал потягиваться и стремительно приблизился к дамочке. Он умел передвигаться очень быстро. Когда хотел.
Приблизившись, сунул ей под нос удостоверение. Она отшатнулась от неожиданности.
– Майор Вавилов. Документы ваши, пожалуйста.
– Ах, ну какие у меня документы среди ночи! Хотя паспорт, по-моему, я брала. Или не брала, что ли?.. Да-да, вот он!..
Мужики выходили из машины, хлопали дверьми и громко разговаривали. Дамочка тревожно заглядывала Максиму за плечо и прислушивалась. Он изучал ее паспорт. Тополя шелестели, скоро пух полетит, не продохнешь тогда.
Паспорт, серия, номер, выдан. Самгина Екатерина Михайловна. Двадцать пять лет. Прописана… В Санкт-Петербурге прописана по адресу Каменноостровский, 43, любопытно!.. Невоеннообязанная, разведенная – уже успела! – выдан заграничный паспорт.
С фотографии на майора Вавилова смотрела распрекрасная красавица. Максим Вавилов взглянул дамочке в лицо.
Вот те на!.. И вправду распрекрасная красавица. Лучше даже, чем в паспорте, потому что на бумаге у нее вид надменный и неприступный, а в жизни встревоженный, и под глазами синяки.
Он протянул ей паспорт.
– А в Москву пожаловали, Екатерина Михайловна, чтобы специально по ночам прогуливаться?
– Что?
Она перестала заглядывать ему за плечо и посмотрела в лицо.
– Где труп, который вы нашли? – грубо спросил он. – Пойдемте, покажете!
Был у него такой способ оценивать всех женщин на свете – годится для того, чтобы завести с ней роман, или нет. Эта годилась.
Еще как, подумал он с некоторой печалью в свой адрес и даже вздохнул.
Утро туманное, утро седое. Нивы печальные, снегом покрытые. Кажется, будто…
– Вы понимаете, я возвращалась из Останкина, поймала машину. Водитель меня довез и высадил прямо под фонарем, видите?
– Он тут один, фонарь-то, – сказал Максим Вавилов. – Как не видеть?..
– Ну вот. Я отсчитала деньги, и он уехал, а я пошла к подъезду.
– Вы здесь живете?
– Снимаю. Я учусь здесь.
– В подъезде? – не удержался Максим Вавилов, но она не поняла. То ли была напугана, то ли вообще без чувства юмора.
– Да нет, почему в подъезде!
– Значит, в университете. Да?
– Нет, не в университете! Я учусь в Останкине, меня начальник на стажировку отправил, на Первый канал. Ах да! Я не представилась!
И с необычайной гордостью она вытащила из кармана долгополого сюртука, в который была наряжена, удостоверение и сунула его Максиму под нос, как только что он совал ей свое.
В удостоверении была еще одна фотка сказочной красоты и написано большими буквами, что Самгина Екатерина является сотрудником телекомпании такой-то.
– Очень хорошо, – похвалил Максим Вавилов и захлопнул ее удостоверение прямо у нее в ладони. Она удивленно посмотрела на свою руку. – Значит, вы учитесь в Останкине, а здесь снимаете. Бомбила вас привез, вы вылезли, и дальше что?
– И я пошла к подъезду. Вон, где ваши коллеги… смеются.
Максим Вавилов оглянулся. Мужики рассматривали что-то у подъезда пятиэтажки, выходившей фасадом прямо на Сиреневый бульвар.
– Он под лавочкой лежал, понимаете? Как будто сидел и упал, и я сразу вам позвонила, как только поняла, что он… неживой. Я сначала думала, что он сумасшедший или… или… Я испугалась очень.
И тут она заплакала.
– Успокойтесь, успокойтесь, – равнодушно пробормотал Максим Вавилов. – Разберемся.
Прямо перед подъездом, ногами под щелястой крашеной лавкой, щекой на заплеванном асфальте, лежал труп. Даже в свете единственного фонаря было совершенно понятно, что это труп, он и в синеву уже немного пошел, из чего старший оперуполномоченный сделал вывод, что труп даже и не сегодняшний. Примерно позавчерашний такой труп.
И был он совершенно голый.
Екатерина Михайловна, питерская журналистка, издавала жалобные всхлипы, а Максим Вавилов вдруг сильно встревожился.
– Мужики, – сказал он, моментально позабыв про Екатерину Михайловну. – Никак на нашей территории маньяк объявился!
– Тьфу на тебя, Макс!
– Да у него наручники на руках! Вы чего?! Ослепли, мать вашу?!
Стало тихо, как на похоронах, и лейтенант Бобров ногой приподнял деревянное, синее, твердое, бывшее когда-то человеческим тело.
– Наручники, мужики. Глядите!
– И чего делать?
– Оперов с Петровки вызывать, чего делать!..
– А как его… того?..
– Да удушение! Синий весь, и язык вывален. И шея вон порвана. Вроде порвана, да, посмотри, Макс?
Максим Вавилов нагнулся и посмотрел и вдруг быстро отошел к краю тротуара и завертел головой сначала налево, а потом направо.
– Макс, ты чего?
– Да так…
– А чего ты смотришь-то?!
– Фонарь тут только один горит, во-он там, откуда мы пришли. А потом до самого перекрестка никаких фонарей нету. Где свидетельница? Свидетельница, вы где?
– Только что тут была. Куда ж она подевалась?..
Свидетельницу рвало в кустах так, что слышно было даже отсюда.
Оперативники отвернулись – из деликатности, – и лейтенант Бобров сказал нечто в том духе, что не повезло дамочке.
– Ты бы сгонял в палатку пока, – предложил Максим Вавилов лейтенанту. – Вон на той стороне светится!
– А чего купить-то?
– Ну, воды купи. Сигарет мне купи, где-то у меня сотня была…
– Понял, сейчас сгоняю.
– Да подожди ты! Палатка круглосуточная, может, там кто чего видел, или останавливался кто возле них…
– Понял, шеф, сейчас!
Шеф, подумал Максим Вавилов вяло. Какой я тебе шеф!.. Я такая же водовозная кляча, как и ты! А «шеф» в детективных романах про русский сыск все больше бывает. Там всегда есть «шеф», блестящий и удачливый профессионал, игрок, кутила, бретер и скандалист, и «простак», юнкер, который смотрит ему в рот и своим тупоумием оттеняет искрометность начальнического умища.
– Звонить на Петровку-то, Макс?
– Валяй, звони. А я пока со свидетельницей…
– А давай наоборот! Давай я со свидетельницей, а ты на Петровку!
– Валяй наоборот.
– Макс, ты че? Я шучу же!
– И я шучу. Давайте пока заграждение натяните, труповозку вызывайте, они как раз к утру приедут, а нам бы труп сдать, пока жильцы на работу не повалили. Ну, чего стоите-то?!
Все стояли потому, что труп был странный – не бытовой и явно не алкогольно-бомжовый. Голый мужик в наручниках у подъезда на Сиреневом бульваре!.. Дело пахнет керосином, ох как пахнет! Хорошо бы в управление забрали, потому что это даже не «глухарь», а гораздо хуже, может, начало «серии», вот тогда мало никому не покажется! Маньяк в столице!..
Максим Вавилов еще раз оглянулся на свидетельницу, которая тяжело дышала в кустах, и позвал:
– Екатерина Михайловна! Можно вас на минуточку?
– Да, да, – пропищали из кустов светским тоном. – Сейчас.
Она еще какое-то время громко дышала и топталась, а потом вылезла на асфальт.
– Давайте в сторонку отойдем. Или можно, если хотите, в машину сесть. Хотите?
– А воды нет? Мне бы попить.
– Сейчас будет вода, – пообещал Максим Вавилов. – Давайте пока так попробуем поговорить, без воды. Вы в этом подъезде снимаете?
Она оглянулась на подъезд, и по лицу у нее прошла судорога.
– В этом.