скачать книгу бесплатно
Таганцев с готовностью приосанился.
– Во-первых, ты умеешь управлять кофеваркой?
Таганцев сделал лицо, на котором ясно читалось, что он умеет управлять любыми полезными агрегатами в диапазоне от электробритвы до космического корабля.
– Диму я уже отпустила, а без него не могу сварить кофе, – пожаловалась я, для пущей убедительности образа милой беспомощной дурочки похлопав ресницами.
Хотя это чистая правда, я действительно не умею пользоваться нашей кофемашиной. Не потому, что она очень сложная, наоборот, это самая дешевая модель, дорогую мне не дали бы, наш Плевакин очень рачительно расходует бюджетные деньги. Вроде все элементарно просто: в одну емкость засыпаешь молотый кофе, в другую – заливаешь воду, нажимаешь кнопочку и ждешь, пока из правой дырочки потечет готовый напиток, а из левой выйдет пар.
Вот последнего-то я и боюсь! Выпуская дым столбом, наша кофемашина ревет и свистит, как настоящий паровоз. Присутствуй при этом братья Люмьер, запросто сняли бы свое знаменитое «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота» без пышащего ноздрями локомотива.
– Да какой вопрос, Елена Владимировна! Таганцев с готовностью подскочил со стула.
Тот скрипнул с отчетливым облегчением и быстро присобрал разъехавшиеся было ножки.
– Сейчас будет тебе хоть кофе, хоть чай с какавой!
Это тоже была заготовка, вернее, слегка искаженная цитата из «Бриллиантовой руки». Я улыбнулась, поощряя умного мужчину продолжать блистать остроумием и интеллектом.
Кофеварку он, надо признать, покорил с легкостью.
Через пять минут мы уже снова сидели и пили кофе, заедая мятой шоколадкой. Я слушала рассказ лейтенанта о его суровых буднях, мило улыбалась и думала: вспомнит ли Константин Сергеевич, что я начала просьбу о помощи с «во-первых»? И сообразит ли, что у меня есть как минимум «во-вторых»?
Вообще-то можно было и не миндальничать. Константин Сергеевич – золотой человек и давно уже стал для меня и.о. доброй феи с волшебной палочкой-выручалочкой. Но это же не значит, что я могу встать и объявить: «Гражданин Таганцев, вы приговариваетесь к общественно полезным работам по извозу. Мне нужно съездить за семь верст киселя хлебать, заводите мотор!»
Пусть лучше Константин Сергеевич сам догадается, так нам обоим будет приятнее.
– А вчера один гражданин, Кривоносенко его фамилия, не поверишь, денег наелся! – оживленно повествовал Таганцев, деликатно загружая в рот кусок «Аленки».
– Их у него куры не клевали? Девать было некуда? – спросила я, поддерживая светскую беседу.
Я уже решила, что попрошу доброго лейтенанта о второй услуге, и теперь выдерживала приличную дистанцию между запросами.
– Угадала! – Константин Сергеевич кивнул. – Он, Кривоносенко этот, решил ограбить супермаркет «Мир детства». Остался в зале до закрытия магазина, спрятался в большой коробке от электрического автомобиля, дождался, пока все уйдут, и вскрыл кассу. На его счастье, там было всего пятнадцать тысяч тремя купюрами по пять.
– Вряд ли грабитель расценил это как счастье, – вставила я.
– Поначалу-то да, – согласился младший лейтенант, энергично прихлебывая кофе, и снова потянулся за шоколадкой. – Но потом включилась сигнализация, гражданин Кривоносенко снова спрятался в коробку, ну, чтоб там, в коробке-то, стало быть, шухер переждать. А наряд приехал с собачкой поисковой. И пришлось гражданину Кривоносенко, пятерики сожрать, чтобы при нем не нашли ничего. Мол, не брал он никаких денег в кассе, вы че, мужики? Просто шутку такую затеял, розыгрыш: спрятался в коробке, чтобы потом выскочить и напугать симпатичную продавщицу, да не заметил, как уснул.
– Смешная история, – оценила я.
– Обхохочешься… – Тут добрый Таганцев погрустнел немного. – Для всех, кроме ребят в лаборатории. Ты представь, в каком виде к ним вещдоки поступят, это я про купюры.
Таганцев погрустнел и с некоторым сомнением посмотрел на подтаявший шоколад. Поколебался немного, но все-таки съел еще дольку.
Я представила те полупереваренные вещдоки, и есть мне расхотелось. Поэтому я решила, что пора уже озвучить просьбу номер два, и с прозрачным намеком спросила:
– Константин Сергеевич, ты же на машине? Скажи, а тебе Коломенское не по пути будет?
– Подвезти? – легко догадался опер.
– Если это вас не очень затруднит, – пролепетала я, как положено.
Впрочем, кто его знает, как именно положено-то!.. Вроде так лепетала одна киса в сериале.
Сериал я смотрела месяца три назад, на больничном.
– Моя ласточка в твоем распоряжении.
«Ласточка» Константина Сергеевича, а точнее – «Ладочка», весьма почтенного возраста – была не без дерзости припаркована у самого входа в здание суда. Это оказалось очень кстати: пошел дождь, а у меня не было с собой зонта, да и туфли-балетки не располагали к прогулке по лужам.
Устроившись в салоне машины, я сразу же осмотрительно пристегнулась. Мне уже доводилось кататься с Таганцевым. К его манере вождения у меня не было претензий, но белый конь моего рыцаря неприятно запомнился мне болезненно взбрыкивающим мустангом. Надо полагать, у владельца автомобиля нет ни камней в почках, ни пломб в зубах…
– Куда конкретно едем? – Возложив руки на руль, Константин Сергеевич улыбнулся мне во все тридцать два прекрасных, давно не знавших бормашины зуба.
– Секундочку, – я полезла в сумку за файлом с договором, который утром взяла у Натки, но за день так и не успела изучить. – Вот адрес…
– Щас обеспечим. – Таганцев завел адрес в навигатор, и мы бодро двинули.
Через пару минут мой водитель осторожно поинтересовался:
– А зачем тебе, Елена Владимировна, в клинику красоты? Ты и без того очень даже…
Тут суровый опер покраснел и смутился.
– Ты мне льстишь, Константин Сергеевич, – вздохнула я. – Но я тут ни при чем! Моя сестра имела несчастье очень неудачно там прооперироваться, и я хочу выяснить, нельзя ли ей хотя бы деньги вернуть.
– А что в договоре?
– Ну, что…
Я вытащила бумаги из файла, на пластике которого весело плясали блики дорожных огней, и начала читать вслух:
– «ООО «Идеаль Бьюти», именуемое в дальнейшем «Исполнитель», в лице генерального директора Боброва Виктора Григорьевича, действующего на основании Устава, с одной стороны…
– Вот мне всегда было очень интересно, почему это судьи тарахтят, как пулеметы? Ну, вот как ты сейчас! – спросил Таганцев, терпеливо дождавшись, пока я закончу сеанс не слишком выразительной читки. – «Постановлением суда… Именем Российской Федерации… Руководствуясь статьями Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации… Суд постановил… Туда-сюда, всяко-разно…».
– Потому что нам приходится очень много читать по материалам дела – выдержки, определения. – Я пожала плечами. – А участники процесса все это уже наизусть знают, и их интересует только статья и мера наказания.
– Так вы, судьи, наверное, в скороговорках сильны. Да, Елена Владимировна? – оживился Таганцев. – На дворе трава, на траве дрова, и всякое такое?
– Тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали! – очередью выпулила я.
Константин Сергеевич восхищенно присвистнул и попытался повторить за мной, но его тридцать три корабля раз за разом терпели крушение. Потом мы вспомнили Сашу на шоссе, Греку через реку, Клару с кораллами – в общем, довольно весело скоротали дорогу до клиники.
Я опасалась, что она уже может быть закрыта, но напрасно: рядом с неоновой вывеской «Идеаль Бьюти» на фасаде выразительно светились цифры «24».
– У них тут круглосуточный прием? – восхитился Таганцев. – Ничего себе! Прям энтузиасты этого дела! Так я с вами, может? Меня силиконовые дела тоже страсть как интересуют! Ну, в смысле, как мужчину!.. Не, в смысле, посмотреть, туда-сюда…
Я хихикнула, вылезла из авто и отвесила доброму оперу поясной поклон:
– Большое тебе спасибо, Константин свет Сергеевич! Сама пойду, чего мы станем такой делегацией людей пугать. Мне про деньги спросить, и дело с концом. Уезжай, поздно уже, дома ждут, небось.
– Всегда пожалуйста, Елена Владимировна! – важно, в тон мне, ответил Таганцев, но с места не трогался, пока я не вошла в здание.
– Дилинь-дилинь! – нежно тренькнул колокольчик, возвещая о моем появлении.
Я вошла, огляделась и принюхалась.
Хрустальный звук растаял в воздухе, тонко ароматизированном чем-то очень приятным и совершенно не напоминающим о медицине. Ваниль? Пачули? Я не узнала запах, но оценила его гармоничное сочетание с элегантным интерьером: светлое открытое пространство, пастельные тона, напольное покрытие из натуральной древесины, классические диваны с кремовой обивкой, бледно-розовые кожаные кресла…
Тут я невольно опустила глаза, посмотрев на свои розовые балетки – шут их знает, из кожи они были когда-то сделаны или из дерматина, но выглядели явно хуже здешних кресел. Хорошо, хоть по лужам сегодня не таскалась, так что обувь у меня была относительно чистой. Мне не хотелось нарушать… сияние и чистоту приемной.
Машинально обойдя стороной лужу света, я по кривой подошла к ресепшн и улыбнулась милой девушке за стойкой:
– Добрый вечер. Могу ли я видеть Боброва Виктора Григорьевича?
– К сожалению, Виктора Григорьевича сейчас уже нет. А вы по какому вопросу?
– По юридическому, – ответила я уклончиво, раздумывая, не показать ли свое удостоверение.
Неэтично, конечно, хлопать корочками вне служебной надобности, но у Натки действительно серьезная проблема, хотелось бы ее решить…
– У юриста, к сожалению, рабочий день тоже уже закончился, но я могу пригласить к вам коммерческого директора, он как раз задержался в офисе, – предложила услужливая барышня.
– Приглашайте, – кивнула я.
– Присядьте, пожалуйста. – Холеной ручкой девушка указала мне на свободный диван.
На другом оживленно шушукались и хихикали, пялясь в экран дорогого смартфона, две дамочки в спортивных костюмах, цвет, фасон и стоимость которых не предполагали никаких физкультурных упражнений.
Дамочки явно были из числа пациенток клиники. У одной из них физиономия была припухшая и с остаточными следами синяков, лицо другой было затейливо разрисовано маркером. Я поняла, что первая дамочка уже благополучно прооперирована, а второй это сомнительное удовольствие предстоит в ближайшее время. Интересно, тут и оперируют двадцать четыре часа в сутки, даже ночью? Вот это конвейер!
– Верочка, Оленька, вот вы где!
Незаметно появившийся красавец-мужчина в белоснежном халате шутливо погрозил болтушкам пальцем и с улыбкой обратился ко мне:
– Добрый вечер! Владлен Сергеевич Потапов, к вашим услугам.
Я подавила порыв отрекомендоваться Леночкой, хотя Владлен Сергеевич взирал на меня так по-отечески ласково, что я невольно почувствовала себя милой неразумной крошкой. Вроде Верочки с Оленькой, которые вспорхнули с дивана и, продолжая хихикать и оглядываться на Потапова, удалились в лифт.
– Елена Владимировна Кузнецова, сестра одной вашей пациентки. – За отсутствием верительных грамот я протянула собеседнику Наткин договор с клиникой. – Хотела бы обсудить с вами…
– А, та самая Наталья Владимировна, – Владлен Сергеевич быстро нашел глазами в тексте ФИО моей сестрицы и перестал улыбаться. – Не угомонилась, стало быть.
– Послушайте, Владлен Сергеевич, – я тоже сменила тон. – Коль скоро вы в курсе, то должны понимать, что проблема действительно серьезная. Мою сестру в вашей клинике фактически изуродовали…
– И кто же в этом виноват? – перебил меня коммерческий директор. – Не сама ли Наталья Владимировна?
– В смысле? – Я несколько опешила.
Натка, конечно, сама втравила себя в историю, ее в эту клинику на аркане не тянули, но ведь за результат операции ответственность несет не она?
Оказалось – она.
– Некоторые косметические процедуры, тем более оперативные вмешательства, возможно производить только с определенной частотой, – холодно объяснил мне Владлен Сергеевич. – Попросту говоря, нельзя такие медицинские манипуляции повторять за короткие промежутки времени, потому что опасно, возрастает риск осложнений. В случае с новыми пациентами мы в клинике не располагаем всей полнотой информации о ранее проведенных им операциях и вынуждены полагаться на слова самих пациентов. Ваша сестра обратилась к нам впервые, заключила договор на проведение непростой процедуры – эндоскопической подтяжки средней зоны лица, а также увеличения губ и пластики век, однако не уведомила нас о том, каким вмешательствам челюстно-лицевого хирурга подвергалась ранее.
– А ее об этом спрашивали?
Владлен Сергеевич несколько надменно улыбнулся и пожал плечами:
– Судя по тому, что она подписала договор со всеми его пунктами и подпунктами, спрашивали. А может быть, и не спрашивали, но вот тут все написано, все!
– Моя сестра могла подписать не читая!
– Неужели? – коммерческий директор зубасто улыбнулся. – Тогда это был очень неразумный поступок с ее стороны. Однако несет ли наша клиника, как Исполнитель, ответственность за глупость и безрассудство Заказчика? Данный Договор, подписанный обеими сторонами, утверждает, что – нет. Если Наталья Владимировна скрыла от нас важную информацию о состоянии своего здоровья и обстоятельствах, способных негативно сказаться на результатах операции, это всецело ее вина. И тут, – Владлен Сергеевич постучал пальцем с безупречным маникюром по договору, – об этом написано.
– Очень мелким шрифтом, – пробормотала я, уже понимая, что ничего не добьюсь. Не видать Натке никаких денег!..
И все же я сделала еще одну попытку::
– Владлен Сергеевич, вот давайте чисто по-человечески, а?.. Для моей неразумной сестры случившееся – не только неожиданная проблема, но и большая личная трагедия. Она молодая женщина, ей нужно устраивать жизнь, а с таким лицом… Неужели столь респектабельная клиника не может пойти ей навстречу и вернуть хотя бы часть суммы? Там же большие деньги! Для нас… прямо очень большие.
Я словно видела себя со стороны – тетка средних лет в мятом костюме, старых туфлях, с безразмерной сумкой, голова немыта, маникюра нет, заискивающим голосом умоляет богача о пощаде!..
– «У вас так много денег, так почему бы вам не поделиться ими с нами?» – поддел меня собеседник.
Он по-прежнему демонстрировал красивые зубы, но уже не выглядел ни добродушным, ни заботливым, ни просто симпатичным. Как есть, акула капитализма!
– Ну, уж нет! Обойдетесь. – Владлен Сергеевич встал с дивана, одернул на себе безупречно сидящий халат: – Всего вам доброго, наилучшие пожелания вашей сестре!
И он направился к лифту, бросив на ходу:
– Витя, проводи!
Ранее не замеченный мной охранник выступил из-за колонны и с намеком встал у порога, открыв наружную дверь.
С трудом сдерживаясь, чтобы не нахамить, я протопала по сияющему полу к выходу, – пропадите пропадом эти балетки, выброшу, как только до дома доберусь! – выдворилась из царства красоты в темень дождливого майского вечера и встала на крыльце под издевательски подмигивающей вывеской «Идеаль Бьюти», держа над головой пластмассовый файл с кабальным договором.
Шел дождь. Холодные капли скользили по гладкому пластику, срывались с обвисшего файла и падали мне на плечи и за шиворот. Было мокро, зябко и очень обидно. Я ощутила, что на глазах вскипают слезы, но подавила горестный всхлип, услышав сигнал клаксона.
Через секунду в бликующую отсветами рекламы радужную лужу у крыльца заехал белый «жигуленок», и бодрый голос Константина Сергеевича Таганцева, дай бог ему здоровья и счастья, позвал меня:
– О, Елена Владимировна, ты еще тут? А я снова мимо ехал, дай, думаю, посмотрю…
– Костя, ты чистое золото! – перебила я, уже втискиваясь в теплое и сухое нутро машины.
– Чистым весом сто пять кило, – согласился Таганцев. – Золота, в смысле… Ну, а теперь куда?
