скачать книгу бесплатно
– Марк, связь в пятнадцать. Ракетница с правой стороны. Волокуши где всегда.
– Понял, Кузьмич.
– Я до кордона их провожу и подскочу. Сигнализируй.
Марк опустил на глаза очки – и как не было их, – ни его, ни волшебной улыбающейся собаки. Напарник немного поглядел им вслед, вздохнул и обвёл глазами оставшихся.
Марине показалось, что он сразу сделался недоволен.
– Ну, двинем, что ли, экскурсанты?.. За мной, за мной! Тут слегка в горочку, зато по лыжне! Ты, дядя, замыкающим пойдешь, – велел он Сергей Васильевичу.
– Откуда среди леса такая лыжня? – Алла задыхалась, но старалась идти вровень с Кузьмичом.
– От ратрака. Мы ратраком прокладываем.
– А вы – это кто?
– Кузьмин Павел Николаевич мы, – представился Кузьмич. – А этот ваш давно конечность повредил?
– Вчера утром. Мы после этого почти ничего не прошли, метель началась.
– Бог милостив, это пока еще не метель. А гавриков зачем от себя отпустили?
– Они нас не спрашивали. Сами ушли.
– Насвоевольничали? – удивился Кузьмич. Он очень старался не торопиться и все время думал о Марке. – А руководитель группы чего проглядел?
– Вон наш руководитель. – Алла показала палкой на Володю, который шел бодро, даже не хромал.
– Да ладно! Правда, что ли?
Алла на ходу покивала.
– Чудеса! Что это за группа такая?!
Алле не хотелось рассказывать про группу, неловко было, но всё же пришлось:
– Из Интернета.
– Чего такое?!
– Группа собирается в Интернете. Есть специальные сайты для походников.
– Не для походников, а для покойников! – вдруг с сердцем сказал Кузьмич. – Кто это из Интернета сразу на зимний Урал прёт?!
Алла пожала плечами.
Теперь, когда отпустили ответственность и страх, она вдруг почувствовала себя очень усталой, старой, немытой, голодной. Пятка левая стерта почти до мяса – носок порвался, а она не стала останавливаться, поленилась, хоть и знала, что с ногами шутки плохи. Спина болит, перетрудила. Палец давеча обожгла у костра, когда клей для Володиной лыжи грели, саднит.
Который раз она себе повторяет – больше никогда в жизни, какие походы, сорок два года, на печи давно пора лежать, и все равно идет!..
Кузьмич оглянулся на растянувшуюся группу и закричал зычно:
– Работаем, работаем в подъём! Не отставай, дядя!.. Подтягиваемся! Раз, два! Раз, два!
Алла понимала, что вопрос глуп, в духе Женьки, но всё-таки спросила:
– А ваш Марк найдет Петю и Степана?
– Авось не иголка в стоге сена, найдет. Через перевал они уйти не могли, и Вик не подведет.
Алле казалось, что она ни за что не залезет в затяжной подъем, силы кончатся, упадет, и тут ей конец придет. То и дело она оглядывалась и приостанавливалась, как будто чтоб посмотреть, как там Женька. И Марина останавливалась, хотя Володя шел впереди и даже не оглядывался, и ей приходилось делать вид, что она тоже смотрит на Женьку. Диман пыхтел, сопел и не произносил ни слова – очень старался.
Кузьмич всех подгонял.
Сердце стучало часто и гулко, как будто работал дизельный движок – ту-ту-ту-ту-ту!..
А потом вдруг из-за ближайших деревьев взметнулась ракета, бабахнула в небе, озарив снег и ёлки красным.
– Да чего ты палишь, мы уж тут! – под нос себе пробормотал Кузьмич и снова группе во весь голос: – Терпим, терпим, почти пришли!..
Деревья расступились, и из метели, совсем близко, вырисовался островерхий дом. Окна светились, и дизель стучал – ту-ту-ту-ту!..
Дизель, а вовсе не сердце.
Кузьмич взял рацию и сразу ушел, оставив группу на попечении безмолвной фигуры в расшитом бисером свитере и мягких меховых сапогах. Фигуру звали Зоя Петровна.
– Гляньте, чего там у одного с ногой! – с крыльца велел Кузьмич. – И эмчеэсовцам сообщите, что туристы на нас вышли, еще двоих сейчас приведем.
Алла Ивановна как села в коридоре на пол, так и осталась сидеть, а Диман лег лицом вниз. Марина стягивала с Володиной ноги ботинок. Сергей Васильевич таскал в сени рюкзаки, а Женька стояла возле голландской печки, и её с головы до ног била дрожь.
Безмолвная Зоя Петровна помогла Сергею Васильевичу перекидать рюкзаки, вошла и аккуратно прикрыла за собой обе двери – уличную и в сени.
– Я не могу, – лежа на полу, выговорил Диман. – Я больше не могу.
Мягко и неслышно ступая, Зоя Петровна перешагнула через Димана, подошла к Женьке и, поворачивая её, как куклу, стянула перчатки, шапку и комбинезон. Женька не сопротивлялась. Покидав вещи на пол, Зоя Петровна перешла к Марине.
– Я сама, – вяло сказала та. – Не надо, что вы.
Зоя Петровна раздела и её тоже, а Алла не далась. К тому времени, когда та подступила к ней, она уже стаскивала рейтузы.
– Куда положить?
Молчаливая Зоя Петровна подбородком указала на кучу вещей.
С Диманом вышло сложнее, он был большой, тяжелый и не понимал, чего от него хотят, но Зоя Петровна справилась. Некоторое время посмотрев на Володю, который был почти в обмороке, она приняла какое-то решение, раздевать его не стала и сказала негромко:
– Женщины, за мной ступайте.
Подталкивая впереди себя Женьку и придерживая под руку Марину, Зоя Петровна куда-то повела их, и Алла поплелась за ними. Брели в полумраке довольно долго, спускались, держась за полированные перила и путаясь ногами. Женька всё тряслась.
Хозяйка – или кто она?.. – открывала перед ними двери, и вдруг оказалось, что они пришли в баню!
– В чане кипяток, в кадушке ледяная, – проинформировала хозяйка. – Сами справитесь или мыть вас?
– Сами, – хриплым голосом сказала Алла. – Мы сами, спасибо!
Даже в предбаннике было жарко, раскаленный воздух, пахнущий хвоей и свежей водой, забил нос. От неожиданного и щедрого тепла у Аллы волосы на голове зашевелились и тело покрылось мурашками.
Торопясь, как будто баня и тепло могут исчезнуть, пропасть, оказаться видением в ледяном метельном лесу, Алла затолкала Женьку и Марину в парную – они сразу повалились на выскобленные добела полки – и стала поливать их по очереди из ковшика.
– Господи, – прошептала Женка, слизывая с губ воду, – как хорошо… А вода не кончится?
Воды было полно, в каменной печи пылали дрова, в ушате мокли веники, в предбаннике стопкой лежали махровые полотенца – почти до потолка.
Куда они попали? В рай?! Именно так выглядит рай для замерзающих на Приполярном Урале туристов?!
Неизвестно, сколько прошло времени, должно быть, много, потому что, когда в очередной раз они выбрались в предбанник и рухнули в изнеможении на лавки, открылась дверь, и на пороге возникла давешняя Зоя Петровна.
– Не угорели? – осведомилась безразлично. – Нету вас и нету.
Она прошла и распахнула двойную форточку, в которую сразу повалил морозный пар. Женька сунулась к форточке – дышать.
– Женя, простынешь, – вяло сказала Марина.
– Мы уже выходим, – и Алла Ивановна заискивающе улыбнулась Зое Петровне. – Пора, да?
– Давно пора. Вещи здесь берите, – и хозяйка распахнула решетчатую дверь шкафа. – Снизу штаны, сверху свитера. Носки вон там.
– А наши? Наши вернулись?
Женька на лавке пристраивалась спать, и Марина из последних сил таращила слипающиеся глаза. Алла заставила их одеться, и по скользкой полированной лесенке они забрались наверх в широкий коридор, освещенный единственной лампочкой.
За толстой стеной дома, сложенной из круглых бревен, что-то сильно бабахнуло, коридор на мгновение залило красным, а Женька шарахнулась и вскрикнула:
– Ой!
Распахнулась дверь в сени, появилась Зоя Петровна и объявила:
– На подступах!..
– Где Володя? – спросила Марина. Ей было стыдно, что она совсем про него позабыла.
– Это который же Володя?
– У которого… который ногу повредил.
– Спит, – проинформировала Зоя Петровна. – А вы идите поешьте.
– Как спит?!
– Как люди спят. Умаялся. До утра не проснется.
– А Дима?
– Тоже задремал. Потом разбужу, с мужиками в баню сходит, и я его до утра положу.
– А мы… где? – это Алла Ивановна спросила. – Что это за место?
– Кордон «полста-три», – ответила хозяйка, как будто это всё объясняло. – Туда проходите.
Путаясь в чужих слишком длинных брезентовых штанах и волоча за собой Женьку, Алла пошла, куда показала Зоя Петровна, и пришла в просторную, в несколько окон кухню. И это была такая кухня, что Алла остановилась на пороге, Женька с разгону клюнула её в спину.
Всю середину занимала огромная, сложенная из речных камней плита с медным колпаком вытяжки над ней. В колпаке плавал свет отраженный лампы, а в плите пылали дрова. На закопченных конфорках помещались чугунок и сковорода диаметром, должно быть, в метр, и в ней что-то жарилось, пахло так, что у Аллы помутилось в голове от голода и вожделения. В буфетах с деревянными резными заборчиками были расставлены кувшины и тарелки, их отмытые цветастые морды улыбались. В простенке висели картины. В высоких, по пояс, подсвечниках горели толстые свечи. Длинный деревянный стол, выскобленный, как и стены, добела, терялся вдали. За ближним его концом сидел Сергей Васильевич, согнувшись в три погибели, и ел. Он оторвался только на секунду, оглянулся, промычал невнятное и продолжал есть.
– К столу, – пригласила хозяйка.
Алла Ивановна отодвинула ближайший стул – тяжеленный, будто из чугуна, – и приткнулась. И Женьку рядом приткнула.
Без Женьки она чувствовала себя совсем неуверенно.
…Как это называется? Кордон «полста-три»?..
Развернулась скатерть-самобранка, сами собой из воздуха явились цветастые тарелки, салфетки, длинные граненые стопки, стаканы, кувшин с морсом и штоф водки.
Алла потрясла головой. Женька осторожно потрогала тарелку. Марина выпрямила и без того прямую спину. Сергей Васильевич ел.
В чугунке оказалось тушеное мясо, а в метровой сковороде жареная картошка.
Тут стало ясно, почему Сергей Васильевич не может ни говорить, ни двигаться. Еда оказалась так вкусна, что ничего этого делать не стоило, можно было только есть, есть, наслаждаясь, насыщаясь, тяжелея, соловея!..
– Как вкусно, – простонала Женька с набитым ртом. – Ох, как вкусно! Вот спасибо-то! Что это за мясо такое необыкновенное?
– Как что? Кабан.
– Какой дивный кабан!.. Вот молодец кабан!
Они ели еще долго, и, должно быть, лопнули бы, но тут где-то в отдалении загремело, застучало, бабахнули двери, забасили голоса.
– Что это? Наши пришли? – спросила Алла, перестав жевать, но безмолвной Зои Петровны уже и след простыл.
Алла бросила вилку, отодвинула тяжеленный стул, и Марина стала подниматься, и даже Сергей Васильевич, а Женька всё продолжала жадно запихивать в рот мясо и только пробормотала виновато:
– Я сейчас, сейчас.
Они друг за другом выбрались в коридор, где было очень много народа, холодного воздуха, рюкзаков, лыж, запаха леса, где между людьми моталась улыбающаяся собачища, хвост мел по бревенчатым стенам, коленям и наваленным вещам, и столпились растерянной кучкой.
– Управились, мужики? – спрашивала Зоя Петровна буднично, принимая лыжи, палки, двустволку.
