скачать книгу бесплатно
Сестра молча обошла меня, возвращаясь на оставленные позиции, чтобы поближе посмотреть на «ту самую Соколову».
Лично мне многозначительные слова деловитой барышни ничего не сказали – единственной известной мне «той самой Соколовой» была некая Светка, про которую когда-то пели мальчики из популярной группы. Ну, вы помните: «Розовые розы, ля-ля-ля, Светке Соколовой, ля-ля-ля, Светке Соколовой – однокласснице мое-е?е?ей!»
Хотя мне и песня не нравилась, и Светка та наверняка не приглянулась бы. Что-то сильно не так должно быть с этой Светкой, если первый букет кавалер подарил ей в пятом классе, а второй – уже в тридцать лет. Я тоже не сторонница слишком быстрого развития отношений, но двадцать лет между свиданиями – слишком большой промежуток, по-моему…
На Натку же услышанное явно произвело впечатление. Она не поленилась вернуться к оставленному нами столику и, растолкав сопровождающих «той самой Соколовой», стала ее весьма бесцеремонно рассматривать.
Анна Ивановна, как это ни странно, не выказала недовольства происходящим, наоборот, приветливо улыбнулась бесцеремонной Натке, а потом даже сняла шляпу и выше подняла голову, позволяя как следует себя разглядеть.
– Очень приятно, – пробормотала Натка тоном, в котором было мало радости, но имелась большая доза задумчивости, и наконец вернулась к нам с Машкой.
– Что это сейчас было? – тихо спросила я.
– Потом расскажу, – пообещала сестра, и мы наконец вышли во двор.
По ухоженной территории с обширными зелеными газонами и цветочными клумбами Машка провела нас к нашему коттеджу. Мы оставили в номере свои сумки и пошли гулять по терренкуру, рассудив, что в СПА отправимся уже после обеда, чтобы релаксировать там без спешки.
На пешеходной тропе было довольно много людей. Некоторые вышагивали со специальными палками для ходьбы, но большинство гуляло просто так, поодиночке и парами.
– Я смотрю, тут преимущественно граждане «кому за тридцать», – отметила я. – И в основном дамы.
– Кому крепко за сорок пять, а хочется быть ягодкой опять, – поправила меня Машка и захохотала. – «За тридцать», ха! Вежливая ты наша. Тридцатилетние сейчас на Бали серфингом занимаются и на Азовском море кайтингом. Просто нынешние дамы наших с вами лет при условии достойного ухода за собой как раз и выглядят на тридцать с хвостиком.
– Натка моложе нас с тобой, – напомнила я, опасаясь, что слова про наш общий возраст обидят мою гиперчувствительную младшую сестрицу.
Она и без того чем-то крепко озаботилась и топала по терренкуру с таким угрюмым видом, будто конечной точкой маршрута была гильотина.
– Поэтому она выглядит на двадцать пять, – Машка, которую я с намеком подпихнула локтем, расщедрилась на комплимент.
Зря старались: Натка нас даже не слушала. Она думала о чем-то своем и молчала, пока мы не прошли весь маршрут, в итоге оказавшись у здания столовой.
Вот тут сестрица оживилась.
– Ага! – с этим возгласом она устремилась к классической афишной тумбе, украшенной свежим плакатом.
Очевидно, его налепили совсем недавно: щедро намазанная клеем бумага была еще сырой и мелко морщилась.
– О! – так же лаконично, как Натка, высказалась Машка, поглядев на плакат.
У меня зрение хуже, чем у сестры и подруги, поэтому я не сразу поняла, что именно привлекло их внимание. Лишь подойдя поближе, я узнала даму на афише, – ту самую, которую мы видели в холле приемного корпуса, королеву со свитой, загадочную Анну Иоанновну.
Впрочем, афиша любезно открывала все тайны, точнее, уверенно обещала их скорое открытие, а пока интриговала и завлекала, приглашая на мастер-класс Анны Соколовой под названием «В 68 – на 35!»
– Какая-то странная математика, что это значит? Шестьдесят восемь минут тридцать пять – чего? – задумалась Машка.
– Лет, – ответила ей Натка. – Читай дальше, видишь, тут написано: «Знаменитая Анна Соколова, лицо марки Elven beauty, расскажет, как в 68 лет выглядеть максимум на 35, и представит новую линейку уникальных инновационных средств для красоты и здоровья».
– «Никаких теорий! Только личный опыт и проверенные практики!» – подхватила я, читая с афишного листа.
– А, так эта тетка коуч, – поняла Машка. – Она на гастроли сюда приехала, стало быть. А ничего у нее маркетинг, грамотный, в целевую аудиторию без промаха бьет!
– Как жаль, что это будет только завтра, – сказала Натка, гипнотизируя взглядом нарисованную Анну Ивановну. Та на глазах хорошела, потому что клей быстро подсыхал и бумага разглаживалась, избавляя лицо марки Elven beauty от морщинок и складочек. – Я бы, пожалуй, сходила…
– За полторы тысячи рублей?! – ужаснулась практичная Машка. – Если тебе это так интересно, можно посмотреть в интернете, я уверена, там найдутся записи ее выступлений. Если, конечно, эта тетя действительно знаменитость, а не мошенница.
– Как будто нельзя быть знаменитостью и одновременно мошенницей, – хмыкнула я, вспомнив свою судебную практику. – Уж мы-то с тобой, Маша, таких повидали в зале суда…
– Потому и не ведемся на подобную рекламу, – кивнула Машка и в обход афишной тумбы двинулась в столовую. – Шагайте уже, шведский стол – это не скатерть-самобранка, самое вкусное разметают очень быстро!
Это был веский аргумент, и я не замедлила последовать за подругой. Тем более что и аппетит уже успела нагулять – на свежем-то воздухе.
Натка отстала, зачем-то снимая афишу камерой своего смартфона, и присоединилась к нам уже в обеденном зале. Мы выбрали хороший столик у самой стеклянной стены: с одной стороны открывался вид на весь зал, с другой – на заповедный лес. Сходили за едой, вернулись с полными тарелками и сели обедать.
А минут через пять за столиком по соседству с нами устроилась небольшая компания во главе с той самой Соколовой. Она успела переодеться в джинсы и свитшот и в этом незатейливом наряде выглядела еще моложе.
– Какие шестьдесят восемь? Вранье это. Ты посмотри на нее – студентка-старшекурсница! – нашептала мне на ухо Машка, примерно поровну деля свое внимание между поражающей воображение Анной Ивановной и услаждающим вкусовые рецепторы грибным супом-пюре. – Стопудово, это просто маркетинговый ход! На самом деле тетка еще молодуха, вишь, даже бойфренд у нее юный, модненький!
Рядом с госпожой Соколовой действительно сидел симпатичный парень с аккуратно подстриженной бородой. Вертлявый, чернявый и кудрявый, он смахивал на Александра Сергеевича Пушкина, и Машка, уловив это сходство, съехидничала:
– Ай да Пушкин, ай да сукин сын! Отхватил себе знаменитость в подружки!
– Прекращайте на них таращиться, – попросила я. – Это неприлично.
– Да ладно, на них все таращатся! – отмахнулась Машка.
Я обернулась, оглядела зал и поняла: да, так и есть.
Я пожала плечами:
– Должно быть, она действительно знаменитость.
– Я ее по телевизору видела, – сказала Натка. – По центральному каналу.
– Тогда – да, конечно. Суперзвезда! – иронично согласилась Машка, отодвигая пустую суповую тарелку и принимаясь за второе. – Принцесса эльфов, сестра Леголаса…
Я посмотрела на подругу с одобрением. Машка – цельная натура, ее трудно выбить из колеи. Натка вот от соседства с эльфийской королевишной Анной Иоанновной уже аппетит потеряла, а ей хоть бы хны.
Самой Соколовой, впрочем, повышенное внимание тоже по барабану, она спокойно ест – не краснеет, не бледнеет, и руки у нее не дрожат, и ложка не звякает…
Дзинь! Бряк!
Я как сглазила: хоть и не сама Соколова, но ее сосед, юный Пушкин, выронил ложку и сгорбился над еще полной тарелкой, словно пряча лицо.
– Вова, – ровным голосом произнесла Анна Ивановна. – Держи себя в руках.
– Нет, бабушка, я больше так не могу! – нервный Вова скомкал салфетку и дернулся, вместе со стулом отъезжая от стола.
В наступившей тишине его выкрик и скрежет деревянных ножек стула прозвучали очень громко.
– Бабушка? – шепотом повторила Машка и выкатила глаза.
– Малыш, мы же договорились, – Соколова понизила голос, но мы все равно ее прекрасно слышали, потому что и сидели близко, и акустика в зале была прекрасная. – Мы редко видимся, неужели так трудно провести с родной бабушкой один-единственный день?
– Ушам своим не верю! – азартно зашептала Машка, пригибаясь, чтобы спрятать разгоревшееся лицо за вазочкой с цветочками. – Она его бабушка? Бабушка взрослого парня… сколько ему может быть? Не меньше двадцати! Она и вправду бессмертная эльфа?!
Эльфийский внук Вова тем временем выскочил из-за стола и зашагал к выходу, гневно пламенея ушами. Анна Ивановна тихо вздохнула и снова принялась за суп.
Мы тоже вернулись к трапезе, но уже не болтали за едой, а работали ложками-вилками молча, в напряженной тишине. Не отвлекаясь на разговоры и наблюдения за окружающими, мы управились быстро и вышли из столовой, как и вошли в нее, в числе первых.
По плану дальше у нас был короткий отдых в кроватках, а потом поход в СПА, но Натка высказала общее мнение, заявив:
– Я теперь не усну. Объясните мне кто-нибудь, как можно в шестьдесят восемь выглядеть на тридцать пять?!
– Сходи на мастер-класс за полторы тысячи – и узнаешь, – съязвила я.
– На мастер-класс всегда успеется, – заявила Машка. – Чего деньги-то тратить… Идите за мной, сейчас мы кое-что проверим, кстати, к вопросу о мошенниках…
– Говорите потише, – попросила я, потому что мы устроили военный совет прямо на ступеньках широкой лестницы, по которой вверх и вниз шли отдыхающие, спешащие кто есть, а кто – отдыхать после еды.
Машка пристыженно замолчала, и тогда мы услышали чужой разговор на повышенных тонах.
В паре метров от нас, у широких белокаменных перил, стояли двое – эльфийский внук и та деловитая барышня, которая доставляла на рецепцию паспорт «самой Соколовой». Ее зеленые волосы слегка шевелились под ветром, как ветви ивы.
– Девчонка была бы похожа на русалку, если бы не нос с горбинкой, – нашептала мне Натка, тоже засмотревшаяся на пару у перил. – С носом-клювом при зеленой голове она здорово смахивает на попугая, не находишь?
– Тише ты, – шикнула я на бестактную сестрицу, но с места не сдвинулась.
Парень и девушка стояли и дымили, хотя курить в этом месте было нельзя, но дежурящий на входе в столовую охранник почему-то не делал им замечаний. Может, сочувствовал? Уж очень горестно Вова жаловался:
– У всех бабушки как бабушки, носки вяжут и варенье варят, а мне за что такое чудо досталось? Вышел с ней по парку прогуляться, бабке все-таки под семьдесят, надо свежим воздухом дышать, и не в одиночестве, потому как возраст-то солидный, и что ты думаешь? Элька, подруга моя, увидела нас вместе и закатила мне скандал! Приревновала меня к родной бабке!
Деловитая барышня невнятно хмыкала, но молчала, внимательно слушая.
Слушали – с большим интересом – и мы, и другие отдыхающие. Некоторые тоже останавливались на крыльце, аудитория у плачущегося Вовы становилась все больше, а он этого даже не замечал и ныл, все повышая голос:
– Пошел я с ней в супермаркет – бабушке же тяжело самой покупки нести, – среди прочего взяли бутылку вина. Так ей на кассе велели паспорт показать, а она уперлась – вы, мол, идиоты, я уже пенсионерка, какие возрастные ограничения на алкоголь? И поскандалила с кассиршей. Она же только с виду молодая, а по сути – обычная старая грымза!
– Вова, – строго сказала деловитая барышня, зыркнув в нашу сторону. – Замолчи уже, а? Не устраивай сцен. Тебе лучше было бы, если бы в свои «под семьдесят» Анна Ивановна была маразматической старухой? Ты хотел бы ее в инвалидном кресле катать и манной кашкой с ложечки кормить?
– Нет! Я просто хочу, чтобы у меня была нормальная бабушка, как у всех!
Толпа, успевшая скопиться на лестнице, неодобрительно загудела.
– Какой бессовестный юноша! – выразила общее возмущение одна возрастная гражданка.
– Эгоист! – поддержала ее другая.
– Молодой человек, вам должно быть очень стыдно! – объявила третья.
Неблагодарный эльфийский внук закатил глаза, вкрутил в перила окурок и торопливо удалился, расталкивая негодующую публику плечами.
– Что, Вов, эти бабки тебе тоже не нравятся? – перегнувшись через перила, выкрикнула ему вслед деловитая попугаистая девушка. – А они-то ведь правильные, дряхлые и в морщинах!
– Зря это она, – пробормотала Машка, подхватывая нас с Наткой под локти. – Утекаем отсюда, крошки, тут вероятен мордобой…
– Как вам не стыдно, девушка!
– Нахалка!
– Никакого уважения!
«Правильные» бабки предсказуемо пошли в наступление на деловитую девушку. Охранник у дверей наконец проснулся и угрожающе заворчал, но мы не стали досматривать это шоу – удалились от греха подальше.
– Ты куда? – Я хотела свернуть к нашему коттеджу, но Машка меня удержала.
– Сначала в другое место. Я желаю кое-что уточнить.
Мы дошли до приемного корпуса, и там подруга оставила нас с Наткой на лавочке у клумбы, сказав:
– Посидите тут, я схожу одна. Если все вместе заявимся, ничего не получится.
– Куда это она? – Натка взглядом проводила Машку до двери.
– Куда – понятно, – рассудила я. – Интересно – зачем?
Ждать пришлось недолго – через несколько минут подруга вернулась, победно потрясая бумажным листом.
– Копия паспорта Соколовой! – объявила она, помахав бумажкой перед нашими с Наткой лицами. – Милая Верочка сделала ее по моей настоятельной просьбе…
– Нарушив Федеральный Закон РФ № 152?ФЗ «О персональных данных», – меланхолично ввернула я.
– Профдеформация – страшная вещь! – коротко посетовала Машка, одарив меня жалостливым взором, и деловито развернула бумагу. – Смотрите, вот скан первого разворота паспорта гражданки Соколовой. Наша Анна Ивановна – пятьдесят второго года рождения! Ей действительно шестьдесят восемь лет! Невероятно, да?
– Просто фантастика, – желчно согласилась Натка.
– Да, бывают и такие чудеса, – Машка небрежно скомкала бумажку и отправила ее в мусорную урну. – Все, теперь идем в нумера, полчасика подремлем и в СПА!
Она направилась к коттеджу, и я пошла за ней, но на ходу оглянулась и увидела, как Натка разгладила и спрятала в карман выуженную из урны бумажку. Зачем она ей?
Я покачала головой: было ясно, что сестрицу чужие успехи на поприще сохранения красоты не столько радуют, сколько задевают. Обидно ей и досадно, что это не она абсолютная чемпионка мира по моложавости!
– Натка, Ленка, не отставайте! – бодро позвала нас Машка уже с веранды нашего домика.
Вот кому все средства Макропулоса безразличны! Приятно посмотреть!
Машка искренне убеждена, что женскую красоту и привлекательность годы не берут, и не заморачивается, пытаясь удержать утекающее сквозь пальцы. Да у нее и не утекает ничего, все есть: и любящий муж, и прекрасные дети, и друзья-подруги, и работа… И морщинки, и лишний вес – но и уверенность в собственной неотразимости.
Может, это Машке следовало бы проводить мастер-классы?
