скачать книгу бесплатно
С хорошими результатами меня начали привлекать для участия в соревнованиях. Первые победы, первый успех. Ничто лучше так не помогает с комплексами бороться! Меня ровесники уважать стали. Не каждая девчонка по нескольку раз в год в другие города выезжает, и даже за границей бывает. Так я занималась четыре года. Но всё это предисловие, я же начала про замужество.
Мне предстояли ответственные соревнования, а тренера направили на какой-то ответственный семинар, от которого он не мог отказаться. Виктор Иванович сказал, что эту неделю тренировать меня будет его сын, Константин, человек лет двадцати пяти, серьёзный, молчаливый, мастер спорта. Я что? Как тренер скажет. Если он ему доверяет…
Стал со мной Константин работать. Как на девушку он на меня не реагировал. Занимался со мной, будто я солдат. Было немножко обидно, ведь он мне сразу понравился. И по комплекции он мне подходил: и ростом, и по весу, а еще мне нравилось, что он тоже спортсмен. Впрочем, я была молоденькая и очень скромная. Возможно, что ничего у нас бы не получилось, если бы не случайность.
Была уже весна. Май, теплынь. Травка зеленеет, небо голубеет. Мы тренировались на стадионе. Я взяла ядро, размахнулась, как это положено. За мной металлическая сетка полукругом, чтобы шар случайно не вылетел туда, куда не надо. Вдруг у Кости зазвонил сотовый, и он сделал несколько шагов в сторону. Не пойму, как это получилось, один миг, и ядро со всего маху летит прямо ему в грудь.
Костя упал и потерял сознание. Я завизжала не своим голосом. А потом уже плохо помню. Приехала «скорая», моего молодого тренера увезли в реанимацию. Меня, кажется, допрашивали. Всё как в тумане. Когда меня отпустили, я поехала в больницу. У Кости оказались переломаны несколько рёбер. Будь он другой комплекции, этим ядром его бы убило – ужас, страшно подумать! А так обошлось, гора мышц, самортизировало. Врачи мне сказали: «Жить будет, сейчас ему вкололи обезболивающее, он спит».
С тех пор я стала навещать Костю каждый день, а иногда и два раза в день. Даже на соревнования в тот раз не поехала, это очень серьёзно. Он быстро шёл на поправку. Со временем я стала замечать, что он радуется мне, бежит навстречу, интересуется моими делами. Ну и я к нему со всей душой.
Наконец, Константина выписали из больницы. Я очень боялась, что мы с ним видеться больше не будем. Давно вернулся Виктор Иванович, простил меня, тетёху такую. Продолжались наши тренировки. Я скучала по Косте день и ночь, так привыкла к нему, что просто не могла. Никаких разговоров на тему отношений у нас с ним никогда не было, да и быть не могло – по моей вине он пострадал. Плачу ночами в подушку. Как увижу Виктора Ивановича, всё мне хочется о Косте спросить: как он, что с ним, а я сдерживаюсь, стесняюсь.
Через два месяца после нашей последней встречи Костя пришел в спортзал к концу тренировки, перекинулся парой слов с отцом, а потом подошёл ко мне.
– Привет, Катюха. Знаешь, я по тебе соскучился. Оказывается, мне тебя очень не хватает. Ты бы хоть телефон оставила, а то раз, и исчезла…
Костя стал моим мужем, самым дорогим и любимым человеком на земле, которого я берегу и лелею.
Девчонки, мои подружки по команде, всё шуточки шутили на нашей свадьбе. Говорили:
– Хорошо, Катюха, целилась, а попала бы в голову, тогда б твой муженек столбам улыбался!
Ещё болтали:
– Виктор Иванович, когда тебе сына доверял, не предполагал, что ты так активно действовать будешь!
Смеялись:
– Чего ядро толкать, мучиться? Возьми любой кирпич и атакуй – беспроигрышный вариант для тех, кому жених нужен.
Всех их шуточек не пересказать.
Костик мой только улыбался, такой он хороший. А я отшучивалась:
– Завидуете? Завидуйте!
Прости меня, Дэзи…
Скучный месяц ноябрь – кругом сыро, холодно, серо и тоскливо. Лидия Викторовна разулась в прихожей, сняла пальто, прошла в зал и присела в кресло. В комнате было тепло, а она очень замёрзла, пока добралась домой. Может, её разморило от тепла и усталости, или подействовал корвалол, которого она напилась час назад, только она задремала и даже не почувствовала, что задремала: как сидела, так и сидит на том же месте, и видит – в кресле напротив Дэзи. Молодая, здоровая, такая, какой её любила вся семья – со смешным плоским носам и короткими лапами.
– Ты обиделась? – спросила Лидия Викторовна. – Почему не идёшь ко мне? Подойди, я хочу тебя обнять.
Собака посмотрела внимательно и грустно, а потом сказала:
– Я же так любила вас…
– Дэзи, ты же знаешь, мы тебя тоже очень любили. Володя четырнадцать лет назад тебя принёс… Крохотный толстый щенок-боксёр… Я стала возмущаться:
– У нас двое детей, ты всё время по командировкам. Мне только собаки не хватало!
Только дети в два голоса стали просить:
– Мамочка! Посмотри, какой он милый!
Они сразу начали тебя тискать, целовать и радоваться. Мариночка тогда ещё в школу не ходила, и Серёжа – на два года младше.
Ты была такой проказливой, помнишь? Мы в прихожей тапки складывали наверх, туда, где у добрых людей шапки лежат, чтобы ты их не погрызла. Смешно так.
– Потом я стала взрослой, а дети ещё оставались детьми.
– Мне никакой другой няньки не нужно было, ты мне помогала детей воспитывать. Выведу вас на улицу, ребятишек на детской площадке оставлю, а сама пойду по своим делам. Так ты чужим взрослым не позволяла близко подходить к песочнице, заодно и других, не наших малышей охраняла. Мамаши не могли своих детей забрать – возмущались.
Лидия Викторовна улыбнулась. Собака нехотя подошла к креслу, на котором сидела хозяйка, и положила голову ей на колени.
– Дэзи, а помнишь, как у тебя заболели зубы?
– Давай не будем о грустном. Зубы мои потом пригодились.
– Да-да, это ты про случай с Серёжкой? Когда он возвращался со школьной дискотеки, на него трое напали возле гаражей. Я ждала его, волновалась, поэтому и гуляла с тобой допоздна. Далековато было, но ты услышала крик, узнала голос и кинулась на помощь, я за тобой еле успевала. Вместе мы хулиганов и разогнали. Но это, наверное, единственный случай был. Вообще-то никто наших ребят не обижал, да они без тебя и не гуляли никогда. Маринка с тобой на свидания ходила.
– Это поначалу, потом возмущаться стала: «Я с Дэзи гулять не буду!». Потому что я ей целоваться не давала, очень уж мне не нравилось, когда всякие глупые мальчишки начинали её тискать.
Обе примолкли. Потом Лидия Викторовна тяжело вздохнула и сказала:
– Счастливые мы были и сами не понимали, как счастливы. Володя умер, мне самой жить не хотелось. Ведь нестарый был, и не пьяница, а сердце остановилось – слабые наши мужики. Мне бы от горя запереться одной в доме, думать о нём и плакать-плакать… А ты вот так же ко мне подойдёшь и начинаешь мне слёзы с лица слизывать. И гулять с тобой надо, хочешь-не хочешь. Если б не ты, неизвестно, как бы я это горе пережила.
– Зато дети у вас хорошие, и судьба их не обидела.
– Да-да, – согласно кивнула Лидия Викторовна. – Маринка в десятом классе училась, когда прошла конкурс и попала на телевидение, начала молодёжную передачу вести, она же у нас красавица и умница. Не зря её так быстро в Москву переманили. Она тоже по тебе скучала, с тобой по телефону разговаривала. Мы всё смеялись поначалу: ты голос её слышишь, а не видишь, начинаешь нервничать. Потом привыкла.
– А вскоре и Серёженька женился…
– В Саратов переехал, вроде и недалеко, а не каждый день видимся. И рада я за них, а всё ж таки грустно. Столько лет было в доме шумно и весело, а тут – тишина и пустота. Одна ты у меня осталась, Дэзи, верный мой друг.
– Только и ко мне старость подкралась.
Лидия Викторовна прижала к груди сидевшую около неё собаку и с трудом проглотила комок, который появился в горле.
– Ты, же знаешь, Дэзи, подружка моя милая, хорошая моя, мы всё сделали, что могли, когда ты заболела. От паралича даже людей не всегда вылечить можно, а мы тебя в несколько ветеринарных клиник возили, все назначения выполняли, все лекарства покупали. Наш врач сразу сказал: «Усыпить. Ей ничего не поможет – это старость», а мы боролись.
Женщина снова замолчала, потому что не могла говорить. Через несколько минут продолжила:
– Ты думаешь, мне было легко на это решиться? Думаешь, мне не хотелось, чтобы ты умерла своей смертью? Только не могла я тебя на руках выносить на улицу с четвёртого этажа – ты пятнадцать килограммов весишь, а я сама всего сорок восемь, сил моих физических на это не хватало. Первое время мне сосед Витька Сидоров помогал – у него почему-то всегда первых пар в институте не было. Он тебя выносил на прогулку, а когда ты все дела сделаешь – заносил. Потом Витька сессию не сдал и его из института выгнали, он на завод устроился, стал рано уходить. Пару месяцев я сама тебя выносила, и меня радикулит разбил.
Снова возникла пауза.
– Не расстраивайся, ты всё сделала правильно… – сказала собака.
Но Лидия Викторовна продолжала оправдываться:
– Серёжа много работает, он с трудом сегодня вырвался – помог тебя в клинику отвезти, выгрузил нас там и сразу уехал. Врач говорил, что ты ничего не почувствуешь. Я тебя оставила, вышла в коридор, и мне плохо стало, меня корвалолом отпаивали. Прости меня, Дэзи.
Слёзы уже не лились у Лидии Викторовны из глаз, но на сердце лежала тяжесть и трудно было сделать вдох.
– Я знаю, почему тебе так больно, – сказала Дэзи. – Ты боишься, что с тобой поступят так же. Твоя собственная старость на пороге.
– О чём ты говоришь? Я же человек!
– Ладно, не делай вид, что не понимаешь… Как будто люди не бывают друг другу в тягость.
Лидия Викторовна хотела возмутиться и вдруг проснулась. Она была одна в пустой квартире. Трезвонил телефон. Она сняла трубку. Это звонила из Москвы Марина:
– Мамочка, ну как всё прошло с Дэзи? – и всхлипнула:
– Мамочка, ты только не плачь!
Бабаня
Юлька бегала по квартире, поднимая ветер, и кричала:
– Как у тебя здорово! А это что? А ванна где? А где зеркало? А это балкон или лоджия? Здорово!
Она побывала везде. В единственной комнате она попрыгала на диване. В просторной кухне заглянула зачем-то в духовку. В туалете хлопнула крышкой от унитаза – красивой, малахитово-зеленой, в тон плитке. В ванной включила и выключила душ. С балкона оглядела пейзаж – квадратный маленький дворик, пока без зелени, с которого еще не везде убрали строительный мусор.
Юлька немножко разлохматилась и стала от этого ужасно хорошенькой. Вадим ходил за нею по пятам и улыбался. Он очень гордился своей новой квартирой и тем, что уже третий месяц живет один, без мамы и отчима. Ему даже казалось, что он чувствует себя взрослым – независимым и самостоятельным.
После осмотра они вошли в зал. Вадим включил громадный телевизор. Кроме телевизора, там стоял ещё диван и журнальный столик, а на столике довольно небрежно брошен ноутбук. Везде валялись разные предметы одежды. Вадим ногой затолкал под диван грязные носки, надеясь, что девчонка на это не обратит внимания, и предложил:
– Располагайся!
Но Юлька, конечно же, увидела его движение и рассмеялась, как умела смеяться только она – будто тысячи звонких колокольчиков рассыпались. Она вообще почти с самого порога начала смеяться: смешно ей было, как Вадим изображает из себя солидного мужчину, девятнадцатилетний мальчишка, большой и глупый, похожий на молодого лобастого бычка.
На диван она не села, продолжая скакать по комнате, как стрекоза. Вадим подошел к ней и обнял. Юлька с радостью подставила розовые губы, сладкие-сладкие. Она была в простенького покроя платье, коротком, с маленьким вырезом на шее и пуговичкой на спине под волосами. Вадькина рука не пролезала под него ни с какой стороны. Девчонка была замурована в это платье, как в скафандр. Оставалось только снять его совсем. Юлька, видя его попытки, снова начала смеяться, дразня Вадима и подталкивая к более решительным действиям.
В этот самый интересный момент зазвенел телефон, вернее, не зазвенел, а гнусавым голосом сказал: «Сыночек, это я, твоя мама, звоню!» Вадька не мог оторвать своих губ от Юлькиных, чтобы ответить, но девушка оторвалась сама.
– Вадик, тебе мама звонит.
– Потом перезвоню, – Вадим махнул рукой.
– Вадик, возьми, это же мама!
Юлька сама взяла телефон со столика и сунула ему в руки.
– Да, мама, – с неохотой сказал Вадим. – Я в туалете был… Все нормально… Зачёт через неделю… Готовлюсь… Но сегодня-то можно отдохнуть?.. Ещё не ужинал… Сварю, конечно… Ну ладно, мамочка, целую. Пока-пока!
– Мама говорит, что она пельменей купила, в морозилке лежат, – сообщил он Юльке.
– Ой, как я люблю пельмени, – захлопала в ладони девчонка. – Накорми даму!
– Легко сказать «вари», а как их варить? Нет, я в принципе знаю. Мама сказала, что их нужно в кипящую воду бросать. А размораживать нужно или не нужно?
Юлька хихикнула: «Горе-кашевар!» и пошла вместе с ним на кухню.
Вадиму страшно нравилась собственная квартира, в ней всегда было светло и почему-то радостно. Даже еще в то время, когда шел ремонт и не было гардин, ему казалось, что свет падает из окна большими красными яблоками, такой он был плотный и яркий. Все дни Вадькиной жизни были заполнены до предела и вообще проходили радостно.
Юлька залетала к нему время от времени, как белая голубка.
– Оставайся у меня ночевать, – говорил он ей.
– Нельзя! – отвечала Юля. – Ты же знаешь моего папу! Он такой строгий! Папа меня потом совсем домой не пустит.
Вадим брал ее на руки и кружил по комнате.
– Оставайся у меня насовсем!
– Глупый, а на что мы жить будем?
– Посмотрите на неё: какая умненькая и рассудительная девочка!
И Вадька, балуясь, кусал ей мочку уха или целовал нежную шейку.
Юля пришла к нему с букетиком сирени, и комната сразу наполнилась сладким пьянящим запахом. Вадим приподнял ладонями милое свежее личико девушки, чтобы поцеловать, и ему показалось, что это она сама так пахнет – волнующе и сладко.
– Этот букет, – сказала она, – мы поставим вот здесь, на столике. Давай вазу.
– Вазу? – удивился Вадим и даже улыбнулся. – У меня нету, до сих пор как-то не требовалась…
– Вот и потребовалась. Хоть банку дай.
Он пошел искать банку, но не нашел ни одной подходящей.
– Нет банки, только бутылки! – крикнул он из кухни.
– Ты же мужчина, ищи выход из положения! Представь, что у тебя семья, и вот, проблема. Реши! – потребовала Юлька, а глаза её смеялись.
– Сейчас я посмотрю, сколько у меня денег, пойду и куплю какую-нибудь, подешевле.
– Вадим, ну это же так просто! Давай возьмем пластиковую бутылку, горлышко обрежем, и будет нам ваза.
– Мне досталась удивительная жена: умная и красивая!
– Дурачок! – ответила Юля и замахнулась на парня букетом.
Она начала возиться с бутылкой из-под лимонада: вырезала как-то оригинально, фигурно края, заполнила водой и живописно расставила в ней сиреневые ветки. Одновременно она рассказывала Вадиму свои школьные новости.
– Мне поручили сделать сообщение о ветеране войны, а у меня ни одного знакомого ветерана нет. Моя бабушка живет далеко, в Челябинске. Ей всего два года было, когда война началась, она почти ничего и не помнит. Мне вообще кажется, что участников войны уже не осталось.
