скачать книгу бесплатно
– Аргента, когда стала полноправным заргом, попросила себе такое украшение с молитвой покорности Великому Таракану, и это контроль обмена веществ в организме, чтобы женщина не растолстела.
– Хвалю за верность государству и набожность, красотулечка. Ты можешь сделать нечто подобное для моих шлюх в борделе?
– Могу, но зачем? Это мое ноу-хау и стоит оно дорого.
– Пусть стимулирует у них желание секса, ненасытность в постели.
– Но это истощит организм и приведет его к преждевременному старению.
– Куплю новых, проблему нашел. Это их работа, а в каждом деле могут быть производственные вредности. Так, пора идти. И тебе, деточка, пора спать. Полетишь, буквоед, на Канопус вместе с ней. Пылинки сдувай. Если с ней что-то произойдет, голову отвинчу.
Сефуа Колли тяжело встал и важно, переваливаясь с ноги на ногу направился к выходу из ресторана. Музыка на мгновение умолкла, а потом заиграла с новой силой. Леро хитро усмехнулся, подал девушке руку, и они медленно вышли из зала. Всю дорогу в лифте Аргента дулась, а когда дверь номера закрылась вошла в комнату, схватила недопитую бутылку с вином и запустила ею в Леро. Врач элегантно увернулся, ловко подхватил стеклянный сосуд и покачал головой.
– За сколько ты меня продал? Хоть не продешевил, скотина? Ах, какое счастье, ублажать старого борова.
– То, что тебе предложили, не самая худшая работа. Что еще не так?
– Кто такой Диего Борхес? Его, даже мертвого, боится эта жирная свинья, прошу прощения, работодатель.
– Это твой отец, – вздохнул Леро.
Аргента недовольно фыркнула, словно дикая кошка, присела на диван и замолкла, пораженная такой новостью. А ливень все хлестал в окна, и сквозь потеки воды мир казался зыбким, сродни жизни, по которой прошла рябь и когда эта самая рябь станет водной гладью никому не известно. Девушка вытянула перед собой руку и стала рассматривать кольцо на пальце, сверкавшее рубиновым огнем. Чем дольше она смотрела на украшение, тем больше успокаивалась и решила принимать повороты судьбы такими, какие они есть, главное удержаться на виражах и не вылететь по касательной в кювет.
* * *
Земля, родина человечества, жемчужина среди планет, населенных гуманоидами, почти не изменилась со времени падения Лиги. Солнце, находившееся на задворках Галактики, по-прежнему дарило жизнь, играло тропическими красками на экваторе и сверкало льдом на полюсах. Природа осталась прежней, неповторимой, а вот люди изменились, впали в апатию к жизни и можно сказать создали общество мизантропов. Они работали, выполняли свои биологические функции, но без прежнего восторга в глазах и улыбок на лицах.
А откуда им взяться, улыбкам-то, когда Лига пала и планета, согласно мирному договору, стала своеобразной резервацией для тех, кто не хотел симбиоза с заргом в позвоночнике. За все надо платить, в том числе и за собственную индивидуальность. А плата была немалой, можно сказать даже чрезмерной, но проигравшие не выбирают, а получают лишь кости, объедки со стола победителей. Не стало у землян армии, кроме полицейских подразделений, космического флота тоже не было, а внутренние и внешние планеты находились под контролем заргов. Смотрите земляне себе под ноги и не думайте о небесах, пока не позволят хозяева Галактики. А хозяева не позволяли подобного, ибо звездное небо заставляло думать и философствовать, а это вредно.
Об этом и многом другом думал Питер Залевски, президент республики Земля, крепкий моложавый старик, столетний юбилей которого недавно отмечали в Нью-Йорке. Конечно, курс омоложения организма, проведенный по требованию заргов, помог дожить до столь почтенного возраста, не впасть в маразм и править планетой так, чтобы не стало еще хуже. Новым хозяевам Галактики было удобнее иметь дело с человеком, которого уважало население покоренной планеты. Неужто может быть хуже? Конечно может, сказал бы каждый землянин, поскольку оптимизм являлся излишеством, непозволительной роскошью. За право жить относительно спокойно республика платила дань, мрачную, но не такую уж и чрезмерную. Каждый год зарги забирали пять тысяч мужчин и женщин, чтобы сделать из них себе подобных. И люди, ради возможности вырваться из замкнутого пространства, шли на это, а попасть в число «избранных» мог далеко не каждый.
Тяжело все это, настолько тяжело, что даже ежевечерний моцион по парку превратился просто в ритуал, а не оздоровительную прогулку. О чем же думал господин президент? Не поверите, о прошлом. Да, именно о прошлом, когда Питер был просто начальником МООН, имел о заргах весьма косвенное представление и занимался глобальными вопросами здравоохранения в обитаемых мирах.
Один момент навеял почти забытые воспоминания о некогда молодом сотруднике, Гривине. Боже, как давно это было. Отправил вот человека в отпуск с молодой женой, а потом разразилась война и все. А тут секретарь вместе со сводкой новостей принесла информационный кристалл, на котором были трехмерные изображения космического сражения, гибнущая в огне планета, как иллюстрации к музыкальной поэме «Звездный Ветер и Огонь». Оригинальный текст был на незнакомом языке и дублировался очень хорошим переводом, понятным бывшим гражданам Лиги. А портретные олицетворения воплощений Звездного Ветра и Огня не оставляли никаких сомнений, что Ветром названы Александр и Вета. Воплощения Огня Питеру не были знакомы, но мужчина, скорее всего был землянином, может не в первом поколении, но корни его явно отсюда. Женщина же уж точно не имела никакого отношения ни к одному известному народу, и ее красота была абсолютно иной.
Очень скоро поэма стала популярной в целом ряде покоренных миров и власти империи заргов сбились с ног, лап или чем там они бегают, пытаясь найти автора, пачками уничтожали кристаллы, но их не становилось меньше. Залевски остановился возле садовой лавочки, устало присел и молча смотрел на багровый закат, размышляя не только о прошлом, но и будущем. Если то, что написано в поэме, правда, хотя бы на одну десятую, то этот городишко, как его там, Мнайдра, посрамил память армии Лиги, надавав по фасеточным глазам завоевателям. Пышные фразы, избыток цветистости был присущ этому произведению, но поражало, что не названо ни одного имени. Хотя, может быть это издержки перевода, кто знает этих народных поэтов и их литературные причуды. Пусть всем этим занимаются агенты безопасности и гурманы от искусства, но многое, очень многое было непонятно президенту. В первую очередь была непонятна цель произведения, а то, что оно написано с какой-то целью, Залевски не сомневался.
Вдали залаяли сторожевые псы, слышались окрики охраны, но это воспринималось, как обычный фон, хотя резиденцию правителя и пытались оградить от мирской суеты. Спасибо и на этом, хотя ноша, взваленная на столетние плечи, очень сильно давила, но ведь кому-то надо ее нести. И слух уже не тот, глаза тоже явно несоколиные, потому движение за спиной Питер скорее почувствовал иным способом, нежели привычными органами обоняния и осязания. Охрана не поймала нежданного гостя, но было бы удивительно, если бы это ей удалось. Он всегда приходил тогда, когда считал нужным, и всегда с новостями, плохими или хорошими не имело значения, поскольку отсутствие таковых было еще хуже.
– Привет, Ирбис, с чем пожаловал на этот раз?
– О, президент узнал старого хищного горного кота? – прошептал знакомый голос, насыщенный мяукающими интонациями, словно за спиной действительно находился говорящий кот, – Говорят Вы забавные стишата почитываете на информационных кристалликах, таких беленьких, блестящих. Верно говорят людишки или, как обычно, врут?
– Ты что-то об этом знаешь?
– Конечно, полазишь в марте по крышам такого насмотришься и услышишь, что шерсть на загривке становится дыбом. Я не курочка, но вот яичко принес, не простое, а с секретом. Нажмете на кнопочку с острого конца и много презабавного увидите.
Питер почувствовал в руке довольно тяжелый овальный предмет и поспешно опустил его в карман летнего пальто.
– Что еще узнал, пятнистый котик? Где был? Кого видел?
– Да вот на Канопус летал, искал кошку на Фомальгауте, но не нашел, паршивое местечко, скажу я Вам, но мыши там вкусные, а главное разговорчивые. Что угодно расскажут, чтобы кот не сожрал.
– И что-же тебе пропищали грызуны?
– Говорят скоро, через месяц, пожалует сюда в гости адмирал Сефуа Колли с проверкой и прилетит транспорт за данью. Что этот пройдоха хочет не известно, но зря не летает в такую даль. Слухов много ходит, одни заслуживают внимания, а другие просто сплетни. Вот решил промяукать при дворе на Канопусе и может чего стоящее узнаю, но понимаете ли поиздержался малость, а надо и усы позолотить и распушиться так, чтобы местные кошки завыли в экстазе.
– Плата, как обычно или ты увеличиваешь тариф?
– Нет, мой гонорар не деньги, а нечто иное, чем торговать может только Питер Залевски. Мне нужна медицинская база данных с одного старого кораблика, «Пирогов» назывался. Говорят, забавное было суденышко. Я знаю, что информация у Вас есть и мне нужны полные сведения, клянусь усами, лапами и хвостом. Завтра, на вечернем моционе, прикрепите нужный мне кристаллик к сидению этой лавочки, а то знаете ли в сто лет может всякое случиться со старым человеком. И смотрите, полноту информации я проверю по контрольной сумме файлов и наличии следов пароля, стертого Вами пятьдесят два года назад в день падения Канопуса и поражения флота Лиги в районе Ригеля. То есть мне нужна не копия базы, а сама база, записанная на том кристалле, что стоял на «Пирогове». Копию можете оставить себе.
Легкое движение воздуха и странный гость растворился во тьме, словно и сам был сгустком ночи, назойливым и чрезмерно любопытным призраком. Залевски выждал пару минут, поднялся и неторопливо направился к роскошной вилле, шаркая ногами по ровным пластиковым плитам.
Горничная, красивая статная девица лет двадцати пяти, обеспечивала не только комфорт, но и безопасность президента, будучи еще и офицером службы безопасности империи. Да, хороша лань, понесет не остановишь, но в таком возрасте думать о легконогих бегуньях не положено, вот Питер и не думал. Держат его под контролем зарги, ох и держат, контролируя даже по пути из сортира в умывальню. Подарок Ирбиса незаметно перекочевал из пальто в карман брюк, пока горничная была занята своими делами.
– Господин президент, – послышался грудной, низкий голос прислуги, – Спешу, спешу. Давайте пальто. Какое влажное! На улице сыро.
– Да все хорошо, не беспокойся за меня, – кряхтел Питер, массируя ладонью поясницу, – Старость не радость.
– Я буду жаловаться! – топнула ногой девица, – Завтра замотаю в термоткань и повезу выгуливать в закрытой от влаги коляске! Вечерняя роса вредна для здоровья.
– Все? Принеси мне в кабинет горячего чая и сто грамм коньяка для поднятия тонуса.
– Прошу, – надула губы горничная, подавая теплый стеганый халат, – Сейчас принесу, но коньяк…
– Я врач, дорогуша, и предпочитаю натуральное сосудорасширяющее средство биологически активной дряни. Меня никто не искал?
– Пока нет. Если что-то надо, то я на кухне, делаю чай.
Залевски согласно кивнул, открыл дверь кабинета, покачал головой, увидев кучу бумаг на столе. Ладно, бумаги утром рассортирует секретарь, а пока посмотрим официальные имперские новости. Питер устроился в кресле, включил стереовизор и на экране замелькали картинки светской хроники. Горничная поставила на журнальный столик чашку ароматного чая, отмеряла в фужер ровно сто миллилитров алкогольного напитка и вышла из кабинета.
Да, подарочек от Ирбиса не посмотришь. Президент осмотрелся по сторонам и в который раз убедился, что от видеоконтроля никуда не спрятаться. Что за наказание. Мысли же зарги не контролируют, значит думать пока безопасно. Зачем Ирбису база «Пирогова»? На кого он работает? Это произошло двадцать лет назад, когда пришлось пройти курс омоложения и на торжественном приеме в честь этого события ему пришла записка, автор которой просил о встрече. Встретились, договорились о взаимной выгоде и все. За все эти годы, Залевски так и не узнал личности Ирбиса, который, впрочем, выполнял условия договора полностью.
Кто же он такой? Бывший офицер тайной службы Лиги? Сомнительно, ведь прошло столько лет, а не каждому дана возможность омоложения организма. Более того, этот тип имеет возможность летать по другим системам, а значит он либо зарг, либо тот, кто не вызывает подозрения у новых повелителей Галактики. Кто же интересуется сведениями с медицинского судна, списанного на металлолом сорок пять лет назад? Ищи кому это выгодно и найдешь ответ. Стоп, а что же ему нужно, какие исследования? Много их было, всего и не вспомнишь. А вот это забавно и Питер внимательно прислушался к сводке новостей на экране.
– Великий Консул республики Сагенерти в беспокойстве, – бесцветным голосом сообщал диктор, – Угриф Фиобо младший, единодушно избранный нашими союзниками Великим Консулом на очередной срок, вызвал обеспокоенность растущей активностью нового религиозного культа, адепты которого поклоняются четырем пророкам, имена которых прокляты Великой Матерью Заргов. Есть предположение, что первосвященник культа, личность которого хранится в глубокой тайне, является автором нашумевшей поэмы «Звездный Ветер и Огонь». Арестовано более сотни активных адептов, которые будут стерилизованы и подвержены полному стиранию памяти. Ни один из них, даже под пытками, не выдал главу культа. Переходим к сводке новостей, посвященных избранию пяти тысяч, на которых падет благодать…
Питер переключился на канал, передававший светомузыкальное шоу, и снова углубился в размышления. Забавно. Культ Чань Ляо вымер сам собой, но свято место пусто не бывает, поскольку Вера не терпит пустоты. Подумать только, Гривин стал святым. Ладно Вета, та просто была ангелочком во плоти, но ее супруг уж точно, скорее смахивал на черта, чем на святого. Залевски решил ничему не удивляться, даже если появится рыцарский орден «Черных Ангелов», призывающий к крестовому походу за освобождение гробницы пророков. В интересное время он живет, но за что же такое проклятие то, на его седую голову.
Горничная заглянула в кабинет, выключила стереовизор и накрыла спящего президента пушистым пледом. Зарг в ее теле недовольно заурчал, но вскоре успокоился. Девушка тяжело вздохнула. В последнее время симбиоты стали очень беспокойными, а от этого болит спина и такое ощущение, что по позвонкам кто-то водит рашпилем. Оставив своего подопечного отдыхать, служанка поднялась в свою комнату, чтобы отправить отчет начальству о поведении контрольного объекта – Питер Залевски.
* * *
Ветер времени не пощадил Янтарес, лазурную планету на пограничье Галактики, откуда открывалась прямая дорога к Малому Магелланову Облаку. Когда-то во времена Лиги, была мысль создать здесь космическую базу для контроля межгалактического пространства, но планы так и остались планами, поскольку именно Питер Залевски наложил «вето» на это решение не желая портить самобытность местной цивилизации. А потом и портить было некому, ибо Лига сгинула в межпланетной войне. Каждый хочет спокойной жизни, но откуда ее взять, если новые хозяева звезд не забыли ничего, да и форпост в этой системе был очень удобен. Мнения военных империи мало чем отличались от взглядов своих коллег из Лиги, но вот не было среди заргов разума, равного осмотрительности Питера Залевски. С другой стороны, зачем нужна власть? Чтобы ею пользоваться, а всякую мелочь, типа одичавших аборигенов, можно растоптать или превратить в рабочую скотинку.
Ветер, ревущий на горных перевалах, рождающий изысканные снежные бураны, старался сокрушить горы, но даже утонченные обвалы и снежные лавины пасовали перед камнем, твердым и холодным, безучастным ко всему. Пусть воет вечный бродяга, порождение демонов, но ему не сокрушить обитель, созданную в недрах высокой горы, ибо даже демоны отступают перед святостью.
Старик, с седыми выцветшими волосами, беззубым ртом, дрожащей рукой окончил писать свиток, поставил точку на последнем слове и служка, мальчишка лет десяти, пересыпал чернила песком, чтобы они впитались в пергамент. Старик тяжело вздохнул и закрыл глаза на мгновение закрыл, чтобы вспомнить многое. Вот и окончено дело всей жизни, но для кого этот текст, написанный витиеватым сагаторским письмом? Желающих наставит Бог, ибо не только же испытания посылать на головы верующих, но и надежду надо дарить.
– Почтеннейший, – поклонился служка, – Прикажете свиток свернуть в футляр и отнести в библиотеку?
– Прочти, мальчик еще раз название, да так, чтобы я услышал, а демоны затрепетали в страхе.
Послушник аккуратно убрал просеянный песок, а потом звонким голосом прочел: «Житие святой Веты Сагаторской, возлюбленной дочери Господа, взятой на небо при жизни».
– Отец Итар, – заискивающе спросил мальчик, – А правда, что Вы благородного рода и презрели все, ради служения Господу?
– В какой-то мере правда, – улыбнулся настоятель монастыря, – Мое полное имя, Итар де Брасс, барон де Нага. Хотя это было не всегда. Когда я был такой, как ты, произошло чудо, ибо меня отметил сам Господь, явившийся сюда для дел благих и благочестивых. Он меня усыновил и дал благородное имя, ибо кто же станет противится Богу.
– А святая Вета, она тоже взаправдашняя?
– Епитимья тебе, сын мой, за дух сомнения, поселившийся в твоем сердце. Подкинь дровишек в очаг и слушай, что я скажу. Думаешь святыми становятся просто так? Вета была диковатой девчонкой, с которой приходилось и драться, и получать подзатыльники за выходки этой вредины.
– А за что тогда ее отметил Бог?
– Пути Господни неисповедимы, сын мой, – вздохнул отец Итар, – Я сам видел, как небесный огонь ее забрал на небо. Я потом, будучи бароном де Нага, стяжал славу, стал благородным рыцарем, но жизнь не сложилась, и я принял духовный сан. Моя жена умерла при родах и стали ходить слухи, что барон наказан за грехи. В один день я отписал свои владения местному монастырю и принял монашеский обет.
– Святой отец! Вы видели живого бога, говорили с благочестивой Ветой, но почему никто не слышит молитвы об изгнании демонов, появившихся здесь и поклоняющихся Священному Таракану?
– Не знаю, мой мальчик, не знаю, – вздохнул старик, – Почему Господь не утопил в море Андир? Ты не знаешь? И я тоже не знаю. Мир изменился, ибо даже святые о нас забыли. Иногда мне хочется выкрикнуть проклятия и не могу, поскольку…
Ветер распахнул ставни окна, хлопнул так, что посыпались стекла, заглушив слабый голос настоятеля. Огненный шар возник из ниоткуда, заполыхал огнем, разбрасывая искры, которые не сжигали. Холодное пламя заставляло слезиться глаза и не согревало, а лишь сковывало холодом мышцы, заставив монахов упасть на колени. Пламя вытянулось, заиграло красками и через мгновение в комнате появился человек или не человек в серебристой броне. Его лицо было грустным, можно сказать печальным, что не совсем свойственно демонам и существам демонической природы.
– Свят, свят, да будет так, изыди! – бормотал отец Итар, – Изыди, заклинаю именем святой Веты Сагаторской.
– Забавно, – рассмеялся пришелец, – Меня изгоняют именем моей повелительницы. Это почти смешно.
– Она святая! – крикнул служка и накрыл голову подолом рясы.
– Кто же спорит, – ответил странный гость, закрыл ставни и навесил на них деревянные щиты от непогоды.
– Может на него святой водой брызнуть? – не унимался послушник.
– Я и так вымок, пока сюда летел, так что воды достаточно. Какой отважный мальчик, – рассмеялся воин, – И занесло же меня на дикую планету, к диким людям, для которых есть только белое и черное, без полутонов. И это местная обитель мудрости?
– Меня забирай, а мальчишку пощади! – на повышенных тонах, словно читал проповедь еретикам, взмолился отец Итар, – И приходят демоны, приняв облик святых, смущают души и тянут в Бездну незрелый разум. И выплескивает Бездна алчность, корыстолюбие, отравляя незрелые души своими миазмами!
– Господи! Спаси! Господи! Спаси! – шептал служка, отбивая поклоны.
Пришелец вытащил из ножен меч, необычный меч, скажу я вам, лезвие которого было словно живым, сверкало серебром, отливало золотом, становилось иссиня черным. Рубящая кромка напоминала живое существо, которое жило своей жизнью обволакивая странный металл. В годы рыцарства Итар де Брасс видел много всякого оружия, но, чтобы клинок жил своей неведомой никому жизнью, такого не было. Кому же дано право носить подобную вещь, карающему ангелу или демону-искусителю? Сложный вопрос, который решить без теологического диспута никак нельзя, а времена смутные и схоластов найти не так легко.
– Давай, делай свое дело, только не тяни, – просил отец Итар, но собеседник медлил, рассматривая узоры на лезвии.
– Ладно, – почесал затылок незнакомец, – Дикость, конечно, не порок, а лишь недостаток образования. Что же мне с вами делать? Без божьего откровения никак не обойтись, поскольку только оно может пробить монашескую твердолобость. Так, энергия на исходе и пора оканчивать эту комедию, в финале которой мы увидим только двух чокнутых монахов, но даже в безумии есть своя логика.
Изображение воина стало расплываться и в зыбком свете масляных светильников, он менялся, принимая вид от дьявольского до божественного. Отец Итар помнил призраки Андира, видел яркий божественный свет, отправлял в котел с освященным маслом еретиков, говорил королям то, за что иных отправляли на плаху. Кем ты стал сам? Праведником или отступником, все едино, ибо вся жизнь – это трюк канатоходца, балансирующего на тонкой грани бытия. Там почему же ты решил судить силы, которых не понимаешь? Кто тебе дал право быть судьей, мечущим из глаз пламя религиозного экстаза? Ты ответишь, что Вера делает чудеса, но там, где она есть, зачастую нет места разуму. А Вера без Разума рождает рафинированное мракобесие!
Человек, или то, что казалось человеком, потеряло привычные формы, расплылось по стене, покрывая ее матовой, тускло мерцающей массой, напоминавшей ковер или гобелен, совершеннейшее излишество в монашеской келье. На потустороннем «ковре» проступили картинки, а потом они ожили, возродив в памяти прошлое, почти забытое прошлое. Вот Итар в свите рыцаря де Брасса и помогает ему облачаться для турнира, искоса поглядывая на Вету, корчившую забавные рожицы.
Вспышка на этом своеобразном экране и горная ночь заиграла красками на фоне необычайно ярких и очень далеких звезд. Итар стоит на коленях и смотрит на своего благодетеля, обнимающего за плечи ту, которой хотел подарить вечность. Яркий свет и две фигуры исчезли и только собравшиеся здесь люди молились в религиозном порыве. Куда же еще могут уходить святые, как не к звездам, чтобы стать одной из них? Помнил все это отец Итар, но так и не смог забыть всего. По морщинистым щекам текли слезы. Часто ходил на то место, где последний раз видел Вету, молился и ему казалось, что камни ее помнят, напевая свою, только им известную песню.
А как ты хранил память? Первая самозванка, назвавшаяся Ветой, была сварена живьем в масле на медленном огне, вторую отправили на костер, третьей вырвали язык и замуровали в Колдовской башне столицы. И это все сделано по твоему приказу, отец Итар, славящийся своим благочестием. А если ты убил настоящую Вету, которая решила вернуться домой? Ну что, доволен своими делами, достойный последователь Дайлиса Прозорливого?
– Святой отец, что это с Вами?
– Молчи и смотри, малыш, ибо это чудо ты не забудешь никогда. Боже, прости меня за мои прегрешения.
Картина на стене изменилась, и монахи увидели святую, а может уже и не святую, а рангом повыше? А если это и не она вовсе? На высоком троне сидела молодая красивая женщина с золотистыми волосами, заключенная в прозрачный сверкающий камень. Пышное, расшитое золотом фиолетовое платье, переливалось в неверном свете, очерчивая фигуру и оттеняя лицо, на котором застыла печальная, загадочная улыбка. На коленях лежал меч и тонкие пальцы, унизанные перстнями, слегка касались рукояти. Кому же предназначено это оружие? Настоятель всхлипнул, представив, что хозяин реликвии явится на Янтарес и все спросит, за все потребует ответа. Очередная яркая вспышка и странное украшение на стене пропало, словно его и не было, лишь сырые каменные стены сочились каплями влаги.
Отец Итар дополз к ложу, застеленному грубой тканью, упал на подушку и потерял сознание. Мальчишка подбежал к духовному наставнику, боясь предположить наихудшее, но тот просто спал, улыбаясь во сне. Служка аккуратно накрыл старца шкурами, воровато оглянулся и вытащил с полки свиток чистого пергамента. Разложены письменные принадлежности и молодая твердая рука, начертала вычурными буквами сагаторского письма название будущего произведения: «Песнь Звездного Ветра и Огня».
* * *
Элизий, ах Элизий, райское место для отдыха всех и каждого, у кого на банковском счету мышка не повесилась, а скорее сошла с ума, просматривая кредитоспособность клиента. Казалось, местные жители совсем не заметили войны и падения Лиги, разве что с удивлением размышляли о причинах уменьшения количества клиентов в казино, ресторанах, публичных домах и пляжах, служивших основным источником дохода. Бизнес был поставлен на широкую ногу, во всем соблюдался порядок, а суровые полицейские пресекали любое преступление, взяток не брали, поскольку каждый из них имел весьма солидный счет в местном банке.
Прямо идиллия кругом, которая многих отталкивает, не только дорогим проживанием, но и ощущением того, что здешние жители самые честные во Вселенной. Хулиганить нельзя, в казино не мухлюют, проститутки все имеют законные документы и приписаны к четкому публичному дому, за мошенничество вообще строгое наказание. Все это не то, что отпугивало любителей легкой наживы, а они обходили Элизий десятой дорогой от греха подальше. Правительство планеты совершенно случайно узнало о смене власти, просчитало расходы с доходами, кивнули головами и поставили свою подпись под эдиктом о добровольном вхождении в империю заргов. Порок – это не зло, а средство получать прибыль и на этом богатеть. Пожалуй, именно так можно было бы сформулировать основополагающий принцип местной жизненной философии.
Элита завоевателей не могла обойти своим вниманием столь лакомое местечко и очень скоро здесь выросли особняки, а такие, как адмирал Сефуа Колли, не мудрствуя лукаво прикупили себе островки, где проводили отдых и не только отдых. Чем они там занимаются никого не интересовало, поскольку платили немалые налоги, а остальное властям не интересно. Каждый сходит с ума по-своему и зачем мешать в этом почтенным набобам.
Леро Джонс принял управление хозяйством, долго пытался придраться к документам, описи имущества, но все было просто изумительно. Не родилось еще существо, способное найти недочеты в работе элизианина. Даже, извините, бордель здесь был в идеальном порядке и носил весьма невинное название «Источник небесного наслаждения». Все, как бы это мягче выразиться, сотрудницы заведения, были под присмотром весьма почтенной дамы, следившей за выполнением режима, своеобразного инструктора по трудовой деятельности, имевшей ученую степень доктора нетрадиционной эротикологии. В остальном усадьба, как усадьба, единственным излишеством которой было наличие обиталища дамочек весьма легкого поведения.
Новый управляющий с наслаждением принимал ванну, наполненную кипящим минеральным маслом, и смотрел последние новости по стереовизору. Показывали местное шоу по выбору «Королевы жриц любви» по итогам минувшего года, изобиловавшее физиологическими подробностями, малоинтересными Леро. За годы медицинской практики и не такое видел, но говорящие картинки на экране скорее служили звуковым фоном, нежели предметом любопытства.
Мысли мистера Джонса витали совсем далеко, гораздо дальше, чем можно было представить. Прошлое не отпускало, а все чаще возвращалось, спустя годы, напоминая, что он не всегда был в нечеловеческом облике, заставляло возвращаться в годы белково-углеродного существования. Все началось весьма прозаично, на балу в честь победы над флотом заргов, освобождения Мнайдры, его отвели в сторону принц Диего и его супруга Азитовал. Разговор Леро помнил очень хорошо, да и не совсем жена была рядом с наместником государства, а аватара крейсера, принявшая облик жены на время болезни, но это уже мелкие подробности. Да, неужели прошло пятьдесят лет?
Это было словно вчера, когда…«…вечерний свет восходящего светила окрасил верхушки деревьев, праздничное застолье сменил церемониальный танец, в котором кружились две пары – Ксан I со своей царственной супругой Ветой и Диего Борхес с несравненной Азитовал. Учителя танцев пришлось лечить от психического расстройства, но первые лица государства танцевали просто замечательно, значит его нервы были потрачены не зря. Кто же знал, что это будет последний танец в их жизни. Никто не знал, но кое-кто догадывался.
Леро, так и не нашел себе подругу, потому компенсировал недостаток эмоций на танцевальном помосте дегустацией цветочного вина местного разлива.
– Мой уважаемый лекарь, налей бокал этой амброзии начальству, – раздался рядом голос Диего, лицо которого, скорее напоминало сосуд мировой скорби, нежели полководца, одержавшего великую победу.
– Прошу.
Принц пригубил напиток, пробормотал что-то на предмет того, что выставит «неуды» за незнание принципов химической технологии брожения и поставил бокал на столик.
– Жаль, что вся эта красота не знает, когда умрет, – мрачно подытожил Диего Борхес.
– Мой начальник стал пессимистом? С чего бы это? Зарги…
– Леро, они вернутся! Соберут флот в три-четыре раза больше и вернутся, как бы нам не хотелось верить в другое. У нашего божественного правителя нет эскадры, но я приму вызов с тем, что есть, хотя знаю, что от нас ничего не останется, кроме невероятно яркой вспышки. Нам не дадут времени усилиться, ибо это законы войны, когда сильный сжирает слабого, а мы очень слабы. Я говорил с Ксаном, но он ослеплен эйфорией победы и уже готовится к глобальной войне, чтобы изгнать заргов из Галактики.
– А может Вы утрируете все?
– Если бы, мой друг, если бы. Я решил, что надо спасти мою дочь и наследника престола. Завтра Ксан I объявит Брасида и Энвеллу мужем и женой, обвенчав их в преддверии грядущих испытаний, подкрепит все это своими фантазиями. Толпа воспримет церемонию, как повод нажраться до отвала, не понимая, что это их собственные поминки.
– А Ксан согласен, что детей надо спасать?
– Еще нет, но верный человек согласился стать опекуном ахарга-наследника. Опекуном моей дочери я прошу стать тебя.
