скачать книгу бесплатно
Все расселись. Гончаров встал – он всегда докладывал стоя, хотя генерал в этом деле был либерал, у него в кабинете можно было излагать, и сидя в креслах – и хорошо поставленным голосом начал:
– Реальных игроков у нас тут двое – Германия и Штаты. До последнего времени – точнее, до албанских событий – немцы шли на полкорпуса впереди. Их креатура – хорваты – во-первых, сильнее в военном отношении, крепче духом, организованней всех остальных-прочих югославских народов; одно слово – европейцы. Опять же, накануне краха Югославии в девяносто первом большинство ключевых постов в союзных органах власти занимали хорваты – президент Месич, премьер Маркович, глава МИДа Лончаревич, командующий армией Кадиевич, главком авиации Юрьевич, глава разведки Мустич. Когда начался распад – немцы признали Хорватию и Словению мгновенно – и тут же начали им поставки оружия со складов бывшей ГДР. То есть где-то до осени девяносто шестого у них были все шансы бывшую Югославию подмять целиком – у них был неубиваемый козырь, полностью ими созданная Хорватия. Но оказались в немецкой позиции и очевидные слабости. После Дейтона хорватам от сербов уже рвать было нечего, они начали свою новоприобретенную самостийную родину обустраивать – и, как военно-политическая сила, превратились в немецких руках из козырных королей в лучшем случае в девяток. Правда, немцы немного поиграли в Боснии за мусульман – но это мелочи; босняки слабы, ненадежны, не имеют боевого духа и в целом для немцев больше едоки, чем боевики – извиняюсь за каламбур.
У американцев шансы крепче. Они на разные политические силы внутри Югославии решили особо не ставить – то есть, конечно, нынешний глава Черногории их парень, и в Белграде за них немало людишек играет, но главная их ударная сила все же вовне. И сила эта – шептары, сиречь – албанцы. Они, конечно, тоже не единое целое – южане, тоски, более христианизированы, северяне, геги – исламисты; но если речь идет о наживе – то тут они все одна шайка-лейка. Главное – что они агрессивны, воинственны, многочисленны – и эти их качества американцы отлично поставили себе на службу.
Джордж Тенет, сам, кстати, выходец из Южной Албании, в последние месяцы перед албанскими событиями четырежды приезжал в пределы некогда любезного Отечества. По-видимому, именно он организовал крах албанского государства и последовавшее за ним расхищение оружия албанской армии – албанцам Косова нужно было вооружиться. Сразу же после албанских событий Джордж Тенет стал директором ЦРУ, и уже в этом качестве возглавил игру на Балканах. Имейте в виду – в Албании разошлось по рукам что-то около двух миллионов единиц стрелкового оружия и неисчислимо боеприпасов. То есть, начиная с лета девяносто седьмого, УЧК становиться в Косово очень и очень серьезной конторой. Добавьте к этому контроль за наркотрафиком из Турции в Европу – и вы поймете, что у этих ребят есть люди, оружие и деньги – то есть все, что нужно, для начала хорошей войны.
В девяносто шестом юги начали суетиться. Поздно и недостаточно активно, но все же… Была уничтожена «семья» Адема Яшари, державшая половину наркотрафика в Германию, полиция и силы спецназначения начали рейды против УЧК – которые со временем переросли в настоящую войну. Но УЧК может себе позволить терять десяток своих боевиков против одного юга в форме – и будет считать, что побеждает. У них за спиной Америка – что утраивает их силы.
Немцы, надо заметить, эту американскую игру пытались перехватить – путем установления контакта с Руговой и премьером правительства Косова в изгнании Букоши – но финт не удался. Немцы решили ставить на умеренных – американцы приняли сторону крайних. Тенет все ж албанец, он отлично знает менталитет соотечественников. И американцы немцев на этом поле сегодня обыгрывают. В ближайшем будущем, я думаю, они полностью возьмут в свои руки управление албанским вектором разрушения Югославии – в том числе и ту его часть, что пока представляет из себя, если так можно выразиться, умеренное крыло. И заставят своих союзников включиться в грядущую войну – если, конечно, юги до того не сложат оружия и не поднимут кверху лапки. Думаю, что не подымут – следовательно, военный поход НАТО за свободу албанцев окончательно задушить сербов в Косово становиться неизбежным. План «десять – шестьсот один», принципиальная концепция проведения данной операции, был разработан еще летом, а сейчас он уточняется и конкретизируется. Правда, пока быкуют греки, но это недолго – рано или поздно, но их заставят согласиться с использованием их территории.
Гончаров закончил и вопросительно взглянул на начальство.
Калюжный кивнул.
– Хорошо, Сергей Владимирович, спасибо. Можете быть свободным. – И когда подполковник Гончаров вышел, продолжил: – Итак, надеюсь, все ясно? Румянцев, что вы думаете по поводу возможной операции «Обилич»?
Подполковник Румянцев немного помедлил, затем, прокашлявшись, скупо бросил:
– То, что у югов нет шансов – было ясно еще в девяносто первом. Сейчас у тех, что играют за чёрных, на театре боевой авиации где-то триста тридцать единиц; негусто, конечно, но, думаю, они еще накопят силёнок. Опять же, в район впервые посланы сто семнадцатые невидимки, началась переброска бомбардировщиков бэ-пятьдесят вторых с континентальной части Штатов на авиабазу Фэрфорд в Британии. Сейчас идёт переброска стратегических заправщиков типа ка-эс сто тридцать пять и ка-эс десять на испанскую авиабазу Морон. Всего ребятишки планируют использовать где-то двадцать авиабаз, расположенных в Италии, Германии, Венгрии, Франции, Великобритании, Испании, Боснии и Герцеговине и Македонии. В общем, думаю, операция наша поможет сербам, как мертвому припарки. А вот системы наши в деле проверить, изучить методику противодействия авиационному наступлению – это да, ради этого стоить ввязываться.
– Ну, это понятно. Подполковник Крапивин, как вы считаете, чего мы хотим добиться операцией «Обилич»?
Невысокий подполковник прокашлялся, а затем задумчиво произнёс:
– Ну, помочь югам мы этим, конечно, не поможем, в этом я с Дмитрием Германовичем согласен. Но заставить повздорить немцев и американцев… Обострить отношения внутри НАТО… Поставить под сомнение единство сил Запада… Наконец, нанести психологический удар по общественному мнению… Думаю, это реально.
– Молодца! Левченко, а ты что думаешь? Когда заваруха на Балканах начнётся?
– Войну следует ждать где-то к маю будущего года – может, раньше. Пока подготовятся, пока проведут психологическую подготовку населения, пока наберут фактов геноцида – тоже, между прочим, непростое дело, этот геноцид еще надо организовать и правильно подать! – в общем, осенью они поработают в ООН, зимой развернут силы НАТО, подтянут тылы – ну, а там все, крышка югам. Операцию нашу, если уже планировать – то где-то на апрель, чтоб был временной зазор. Югам мы, конечно, вряд ли поможем, это ясно, но все же косвенно поддержать – поддержим. А главное – объясним европейцам, что не надо им говорить «яволь» на любое американское желание.
– Совершенно верно. Поэтому где-то к февралю, началу марта мы должны иметь в районах развертывания всю необходимую технику и хотя бы половину людей. Подполковник Румянцев, что у вас по этому поводу есть сказать?
– Техника готова. Мы ее еще в девяносто первом опробовали, на дальнем юге – ничего, эффект есть. За эти семь лет мы ее по максимуму улучшили – так что, думаю, сбоев не будет. Всего мой отдел подготовил сорок восемь установок по сбою системы глобального позиционирования – двойной комплект – и шесть источников электромагнитных импульсов – с разной частотой – тоже хватит за глаза. Доставим как обычно, куда скажете. Предварительно в районы развертывания я хочу выслать своих людей – на месте сориентироваться по зоне действия и по источникам электроснабжения. Управление будем осуществлять из Закарпатья – там у нас уже развернут резервный пункт, в поселке Свалява. Сбой системы ориентирования крылатых ракет мы можем гарантировать в тридцати процентах пусков – больше и сам Господь Бог не сделает – и подавление связи с авиацией в пятнадцати процентах вылетов – если их будет не более ста в день – в первые три дня. В последующем процент упадет – они найдут противоядие. У меня все.
– То есть какое-то количество ракет уйдет с траектории и сможет захерачить по своим? – Генерал оживился.
– Ну, это вряд ли. У них для этого система самоликвидации предусмотрена. Но попадание по странам-соседям допускаю более чем.
– Хорошо. Готовьте отправку. Кто из людей поедет отдыхать в Карпаты?
– Капитан Федоров и капитан Панфилов.
– А прошерстить мягкое подбрюшье Европы?
– Подготовлю шесть офицеров из резерва. Есть у меня там толковые ребята, языкам обучены, подготовлены.
– К пятнадцатому октября у вас все будет готово? В части оперативного плана?
– Будет раньше.
– Раньше – не надо. К пятнадцатому мы определим позиционные районы, исходя из радиуса действия машинок и наших возможностей. Италия, Австрия?
– Италия. Австрия. Германия. Хорватия. Словения. Македония. Болгария. Греция. Может быть, даже Чехия.
– Гут, подготовим. Что у вас, Крапивин, с Митровичем?
Подполковник Крапивин, недовольно поморщившись, встал и уныло доложил:
– Паникует. У них там, в Белграде, полный раздрай. Одни хотят ложиться под американцев без войны, другие готовы биться до последнего; большинство же населения пассивно выжидает, надеясь неизвестно на что. Митрович еще из лучших…
– Реально он сможет обеспечить стрелков?
– Это – да. С тремя его ребятами я сам говорил, когда ездил в Мюнхен… туристом. Пять человек, еще с боснийской войны, на связи у Таманца. Да, будете смеяться – у меня сейчас в активной разработке – у Горца на связи – есть двое евреев из Израиля, только службу в ЦАХАЛе закончили – тоже готовы впрячься.
– А им-то что за интерес? – удивление генерала было нешуточным.
– А черт их знает. Но Горец ручается за них, как за себя.
– Стрелки должны быть в позиционном районе в срок плюс пять от момента начала войны. Когда думаете начать процесс?
– В первых числах января начну потихоньку дергать по одному.
– Авиационных баз, с которых югов будут разделывать на фрикасе, у нас под наблюдением двенадцать из двадцати возможных; действовать боевой авиацией они будут с шести, максимум – с семи. Значит, от нас требуется два стрелка основных, плюс два запасных. Итого двадцать четыре человека минимум, двадцать восемь – максимум. Двенадцать-четырнадцать труб. Хм… перебор. Ограничимся, пожалуй, четырьмя базами. Шестнадцать штыков у тебя будет, Крапивин?
– Будет.
– Тогда подготовь план их развертывания. Тоже – чтоб к пятнадцатому октября и план был готов, и народ оповещен. Гут?
– Яволь!
– Ну, теперь ты, Левченко. Но с тобой мы поговорим интимно, тет-а-тет. Товарищам офицерам предлагаю считать себя свободными. Работайте, коллеги!
Когда Крапивин и Румянцев покинули кабинет генерала, Калюжный задумчиво проговорил:
– Так ты думаешь, течёт где-то сверху?
– Нет, не думаю.
– Ясно. За честь мундира решил перед заезжим варягом постоять… Дело хорошее; но для этого случая немного лишнее. Гут, давай-ка ты мне подготовь практически капканчик на мелкого зверя – числу эдак к пятому – а потом проведи операцию «Чистые руки», такую, знаешь, локальную, можно сказать – камерную. А затем собирайся, голуба, в ближнее зарубежье.
– Навестить Одиссея?
– Его, родимого. Чует мое сердце, пришло время Одиссею покинуть Итаку… Тем паче – с Пенелопой он своей в контрах навсегда? Так, кажется, Тетрис докладывал?
– Так точно. В разводе. И наглухо.
– Ну, вот и славно; то есть ничего хорошего в разводе, конечно, нет, но, случись что с твоим крестничком – плакать по нему на одного человека народу будет меньше. Ладно, ступай, готовь пакость для внутреннего ворога.
– Есть!
Левченко вышел из кабинета генерала и направился к себе. Что ж, с протечкой надо бороться незамедлительно и всеми силами – но что-то подсказывало подполковнику, что выявление инсайдера, как сейчас стало модно называть подобного «крота», будет не столь легким, как кажется, и вряд ли с помощью старой, как мир, технологии им удастся вывести предателя на чистую воду. Главное – подозреваемый уж как то слишком явно был в наличии, и только большого картонного листа с надписью «Предатель» у него на спине не хватало для полноты картины. Уж чересчур ясно все указывало на майора Маслова – тот был чужак, никто из офицеров Управления его не знал, и любое подозрение почти автоматически ложилось бы на него. А не для того ли его сюда и поставили, чтобы он какое-то время послужил громоотводом? – вдруг подумал Левченко. Уж слишком явная фигура для обвинения… Нет, тут что-то поглубже и пострашней. Что-то серьезно подгнило в Датском королевстве…
* * *
В первый день рано задождившего в этом году октября в шумной забегаловке «Патио-Пицца», стоящей в ста метрах от выхода из метро «Октябрьское поле», за столиком в курящей части зала, сидело двое мужчин.
Один из них, благообразный и явно не здешний, одетый дорого, но неброско, представлял из себя ходячий символ успешности – и «паркер», который он вертел в пальцах во время разговора, и шелковый носовой платок, которым он время от времени протирал свои очки в золотой оправе, и изящные итальянские полуботинки, и отличные, неестественно белые и оттого явно искусственные зубы – не хуже, чем у звезд Голливуда – все это говорило знающему человеку очень и очень много.
Его визави, напротив, представлял из себя законченный тип неудачника – скверно пошитый костюм из дешевой ткани, ботинки, рубашка и галстук производства Юго-Восточной Азии, желтые и уже довольно редкие зубы, неряшливый зачес плохо мытых волос, уже неспособных прикрыть изрядную плешь – в общем, классический аутсайдер, вышвырнутый из жизненной гонки более успешными конкурентами.
Но – и любой наблюдательный человек с удивлением подметил бы эту странность – хозяином за столом себя чувствовал именно отечественный лузер. Его же собеседник, несмотря на весь свой европейский лоск, выглядел чуток пришибленным и серьезно испуганным – хотя из всех сил старался этого своему партнеру не показывать.
Отечественный неудачник, пригубив из бокала, продолжил:
– Так вот, мой дорогой друг. Все, что я вам сообщил в первую нашу встречу – как вы, я думаю, уже убедились – вполне соответствует действительности. Службы этой ни в одном из реестров специальных органов, не важно, открытых ли, закрытых – нет; и, тем не менее, она существует. Более того – она активно работает. И не только по поддержанию связи со своей агентурой, щедро представленной в Восточной Европе. Я вам намекну – Балканы…
Собеседник плохо одетого мужчины неуверенно спросил:
– И что там будет?
– Пока не знаю. Знаю лишь одно – три отдела в последнее время пополнились офицерами, бывшими там в последнюю войну; естественно, все они официально в отставке и живут на пенсию в разных задрищенсках – тем не менее, каждый день ровно в девять утра садятся за свои рабочие столы.
– И что они готовят… за этими своими столами?
– Ничего хорошего для ваших хозяев – это я знаю точно.
– Хм, господин… Ульянов, нам желательно точно знать, к чему именно готовиться. В противном случае я не уполномочен выплатить вам требуемую сумму…
– А мне насрать, уполномочен ты или не уполномочен. Если сегодняшняя наша встреча закончится вхолостую – все, больше я вас не знаю!
– Хорошо, хорошо, не горячитесь, господин Ульянов. Я постараюсь убедить свое руководство, что ваша информация стоит пяти тысяч. Но, вы сами понимаете, хотелось бы знать подробности… Может быть, вы сможете выслать нам какие-то данные по электронной почте?
– Нет. Никаких документов, никаких концов, никакой электронной почты. Сейчас отследить можно всё, кроме вот такого нашего разговора – и то, если рядышком нет заинтересованных людей. Это я вам как специалист докладываю. Лучше всего так, как сейчас, приватный разговор за бокалом пива. Встретились, поболтали за «праздроем» или «хейнекеном» о делах наших скорбных, разбежались. В случае чего – ваше слово против моего слова. И ничего подписывать я никогда не стану – хватит, наподписывался. Я взялся информировать вас, чтобы элементарно обеспечить свою старость – и на хрена мне нужны будут ваши деньги в тюрьме или в могиле?
Собеседник отечественного неудачника протестующее замахал руками.
– Согласен, согласен. Так вы говорите, эта служба, которой нет, собирается активно действовать в Югославии, Албании и Боснии?
– Думаю, шире. Думаю, что охватит близлежащие страны – во всяком случае, шестеро оперативных работников готовятся к отправке в Македонию, Грецию и Болгарию. По версии для отдела кадров и финансового отдела – возобновить связи со старой агентурой. На самом деле, думаю, для организации активного противодействия вашей маленькой победоносной войне. Вы же думаете, что она будет именно такой?
Иностранец поджал губы, давая понять собеседнику, что этот вопрос – отнюдь не его дело. Затем спросил сухо:
– А нельзя ли узнать фамилии, под которыми эти офицеры выедут за границу?
Отечественный неудачник ухмыльнулся.
– Ну, парень! Выехать-то они выедут под одними – и я знаю, под какими – а вот какие паспорта у них окажутся уже на украинской границе – не говоря уж о румынской – я даже не догадываюсь!
– Хорошо. Чтобы получить свои деньги, вы должны сообщить мне фамилии этих людей. Хотя бы первые.
– Запомните?
– Может быть, я все же запишу? Эти русские имена…
– Нет! Доверьтесь своей памяти. Кулешов Андрей Валентинович, Токарь Евгений Петрович, Кузьмич Николай Семенович, Полежаев Максим Николаевич, Сердюк Вадим Леонидович, Гонт Александр Валерьевич.
Собеседники замолчали; нахрапистый неудачник с явным удовольствием отхлебнул пива, его визави несколько минут шевелил губами – старался запомнить столь неудобные для запоминания имена и фамилии.
– Запомнили? – человек в дешевом костюме решил поторопить своего собеседника.
– М-м-м… Да. Куда положить деньги?
– Сейчас зайдете в мужской туалет, оставите на сиденье. Я зайду за вами и возьму.
– Хорошо. Когда встречаемся в следующий раз?
– Давайте тридцатого октября в этом же месте в это же время. Приготовьте десять тысяч – я надеюсь узнать подробности о планах моих коллег по работе в вашем мягком подбрюшье.
– Это… не очень много?
– Это жалкий мизер за то, что я вам расскажу.
– Хорошо, договорились. – Вальяжный встал, и неторопливо, с чувством собственного достоинства, направился в туалет.
Его собеседник приподнялся, чтобы следовать за ним – незамедлительно у его плеча нарисовался официант.
– Уходите? – в голосе работника подноса и полотенца звучала плохо скрытая подозрительность.
– Не дрейфь, халдей. Вон тот гладкий заплатит – как только вернется с очка. Видишь, и плащ его на спинке стула висит. Он нынче распорядитель банкета.
– Извините. – Тут же пошел на попятную официант: – Заказывать еще что-нибудь будете?
– Я ухожу, только отолью на дорожку. А ему принеси сто пятьдесят палинки. У вас какая есть?
– Венгерская.
– Ну, вот и чудненько. Ее и волоки.
Пока шел этот диалог, вальяжный уже вышел из туалета. Неудачник тут же прекратил разговор с официантом и быстрым шагом отправился туда же, чтобы, оттеснив взявшегося уже было за ручку какого-то молодого человека с африканскими косичками на голове – причем, бросив что-то весьма ядовитое относительно внешности доморощенного рэпера, весьма того задевшего, судя по его реакции – закрыться в месте общественного пользования.
Через три минуты – в это время его вальяжный собеседник удивленно смотрел на официанта, ставящего на стол графинчик с янтарной жидкостью – человек в дешевом костюме покинул гудящее, словно пчелиный рой, заведение, и скрылся в переходе метро.
Его недавний визави внимательно посмотрел в спину неудачнику, уходящему в вечерний сумрак.
«Он, наверное, все еще думает, что мы не знаем, кто он такой… Боже, как наивны эти русские!» – подумал вальяжный и с удовольствием опрокинул рюмочку черешневой палинки. А затем быстро, пока память не дала сбой, написал список заученных фамилий на салфетке, которую осторожно сложил в портмоне.
Что ж, информация получена. Теперь следовало незамедлительно довести ее до командования – ну, это уже дело техники. Слава Богу, в наше время для этого нет никакой необходимости в дурацких шифроблокнотах, сеансах связи по рации, спрятанной на чердаке, и прочей ерунде, о которой пишут в шпионских романах. Все стало намного, намного, намного проще…
