скачать книгу бесплатно
– Вытоптали, вырвали кусты.
– Ай-ай-ай, это надо же…
– Говорят, студенты. Сторожа теперь поставят… Ладно, земляника молодая, и то надавили своими копытами.
Грешным делом и я там был, участвовал. Как хватишь ночью – так горсть.
– Ничего, вот сторожа теперь поставят, – опять за свое соседка.
– Да если молодая бы! Всё попортили, садили-садили в позапрошлом году… А тут – на тебе!
– Правильно и сделают, если сторожа поставят, – повторила соседка.
КАК МОЙ СТАРШИЙ БРАТ УЧИЛСЯ В ШКОЛЕ
Мой брат учился в школе пересидком. Пора было за девками бегать, а он в школе. Но благополучно закончил семь классов. Бывало, отец рубит да рубит каждую субботу табак и уже не замечает, как каждую неделю сынок берет да берет в школу. Отец уже привык – знай, рубит да рубит. Всё крадучись, всё по-воровски, так и доучился с пятого по седьмой класс… А я его не выдал ни разу. Жри свой табачище! Да и всё тут. Потом он понял, что надо учиться. Когда я был в армии, он уже был дома и учился в горном техникуме.
Я ЕХАЛ В КАБИНЕ ЗИС 150
Я ехал третьим (уже не помню, с кем) в кабине ЗИСа за семьдесят пять километров раннею весной работать. Шофер поторапливался к теще «на блины». Вдруг нашу машину сорвало с дороги, занесло в кювет, и мы легли на бок. Из кузова какой-то мешок с деталями просыпался, одну рессору оторвало, но ехать можно было – с одной стороны оторвало. У меня повредило нос, но не до крови, а был небольшой синяк. В общем, мы упали легко, только масло вылилось из мотора. мы остановили «Урал», шофер «Урала» достал трос. Прежде выручали шофер шофера. Благополучно встали «на ноги», кое-что скидали обратно в кузов (кузов был, кстати, самосвальный), залили масла в мотор, и, даже не поблагодарив солдата с «Урала», поехали уже не торопясь, вперед.
Встречных авто тогда было мало. Лед был на земле тонкий, всё было видно. Поэтому наш водитель и не сбавил скорость. Если бы были встречные авто, то нам (как моя мать сказала бы) пришла бы хана…
РАССКАЗ ВОВКИ САФОНОВА, КАК ОН УЧИЛСЯ В СЕДЬМОМ КЛАССЕ
Мы сидели за столом – отмечали День пограничника. Нас было человек пять – словом, мальчишник. Одна была женщина, и та ушла домой. Володя Овчинников – подполковник, уже сидел пьяный. А Вова Сафонов завязал пить и курить. И не пил. Только ел – благо, на столе было, что поесть. Слово за слово, и Вовка начал свой рассказ за свою учебу в седьмом классе.
– Учился, надо сказать, я плохо. Не потому что плохо соображал, а просто было лень учить уроки. Нахватал я двоек почти по всем основным предметам. Что делать? Надо будет отцу показывать. Дружок у меня был закадычный, пожаловался я ему. Он мне говорит, – подожди до утра, что-нибудь придумаем. И придумал.
– Давай, – говорит, – выкрадем тетради и поставим хорошие оценки.
– А как? – спрашиваю я.
– Да очень просто.
Пошли мы с ним вечером в школу. Смотрю, он к форточке поставил лестницу и – надо же – у него был перочинный ножик! Он как-то открыл форточку и залез в учительскую.
– Давай, лезь сюда, – и протянул мне руку. Я и полез. Наставил мне хороших оценок. Я смотрю, четверки, пятерки. Утром меня вызывают.
– Сафонов, к директору.
А тогда был Михаил Иванович. Он мне и говорит:
– Ну что, Сафонов, оценок ты наставил хороших…
В общем, вызывает отца.
– Папа, тебя в школу просят прийти…
– Опять что-нибудь натворил?
– Да нет… Там скажут. По учебе же.
Директор всё рассказал, как залезли, как оценок наставили, и говорит отцу:
– Хватит, отучился.
– Согласен, – говорит отец. Пришел домой.
– Пойдёшь со мной робить, – и запряг меня.
Утром рано:
– Вставай, Вовка, вставай! Подои коров.
Тогда у нас две было. Естественно, они телят принесли. Стал я за ними ходить. То да сё. Ну, думаю, учиться легче. А так прошло где-то две недели. Пойду-ка я в школу… И прямо к директору в кабинет:
– Примите обратно…
– Как я тебя приму, ты пропустил две недели. Я тогда повешаюсь и записку напишу, что вы виноваты…
Михаил Иванович задумался. Прошло с минуту, две. И говорит мне:
– Ладно, я приму, а там посмотрим.
Так я закончил семь классов на хорошо и отлично.
МЫ С БРАТОМ ПОТЕРЯЛИ ЛОШАДЬ
Брат был старше меня на четыре года. Поэтому я всегда и везде доверялся ему.
Мы запрягли лошадь в сани, положили кое-какие пожитки на дровни, поставили на вид; кое-что уложили в сено, и зачем-то зашли в дом – наскоро, но добротно сделанный из брёвен (благо, что жили в лесу). Зашли-то на минутку совсем! Глядь, а коня-то нашего нет! Нигде вблизи и на виду не было видно. Мы покричали-покричали:
– Жданко! Жданко! – поняли, что бесполезно орать в лесу. Мы не знали, что делать. Пацаны! Пацаны-то пацанами, а мы действительно не знали, что делать.
– Ты иди вперед, а я назад.
Но так действовали мы недолго. Поздней осенью рано и быстро темнеет. На небе в лесу стали видны звезды. Делать нечего, нам доверили лошадь, а мы её потеряли!
– Медведь или волки, может, испугали её, убежала так быстро? – сказал старший брат, обратившись ко мне. Через паузу:
– Идти надо быстрее домой, а то и нас потеряют.
И мы пошли по дорожке, еле накатанной. Шли-шли, брат Михаил ко мне:
– Вон, видишь? Два огонька – это волки.
В то время мы не знали, что глаза «горят» и у лисы. Может, поэтому глаза стояли на месте.
– Давай быстрее, – и прибавил ходу. Несмотря на то, что успеваю я за ним или нет. Но мы почти бежали. Светящиеся глаза перестали быть видны. Чуть замедлили шаг. Вот уже и окна домов кое-где видно.
– Ура! Мы спасены! – кричал я. Так мы дошли до дому. Дома ещё не спали.
– Чё это вы без лошади, вроде?
– Мы, пока в дом заходили, она куда-то девалась, – сказал Миша.
– А ну-ка, расскажите всё по-порядку. Миша начал всё сначала.
– Сейчас я схожу к Николаю, посоветуемся, что делать – не идти же выручать её, на ночь глядя! Вы пока не раздевайтесь, – сказал отец. Он ушел к дяде Николаю, который жил от нас через дорогу. Вернулся. И через минуту:
– Раздевайтесь и в постель.
И через минуту:
– Мать, покорми-ка чем-нибудь их.
Мы похлебали похлебки без мяса, лапши, выпили по стакану молока и полезли на печь. Там крепко заснули. Утром мы только проснулись, слышим:
– Где наши беглецы? Лошадь простояла стоя тихо всю ночь – зацепилась за сосну.
Мы с дядей Николаем на ней и приехали в лес. Снова. Дядя Николай и наш отец ещё вчера вымылись в бане. Нам отец говорит:
– А вам сегодня подтопят баню.
Я ПРИТВОРЯЛСЯ СПЯЩИМ
Мы гуляли в какой-то праздник. Вроде, был у нас праздник Октябрьской революции. И вот один мужик приревновал меня к своей жене. Забегая вперед, скажу, что они, примерно спустя год, разошлись. Две дочери уже, прилично взрослые, остались у неё на руках, в трехкомнатной квартире. Ну, это забегая вперед. А пока я лежу на тахте в другой комнате и слышу их разговор. Они были достаточно пьяны, а я достаточно трезв, потому и хорошо слышал. Один другому говорит:
– Ты дай ему как следует. Это первый ревнивец. Второй:
– Сейчас я ему покажу кузькину мать. Оба заходят ко мне в комнату. Я притворился пьяным и крепко заснувшим. Они-то помнят, что лежачего не бьют. С этим они и ушли. И ночью бы мне досталось, и пьянка была бы разрушена. Вот так меня спасло, что я притворился спящим и пьяным.
БЫЧОК ЮНАШ ВОЗ НЕ ПОВЁЗ
Во время ВОВ у некоторых хозяев бычки умели ходить в упряжке и ходили. У нас во дворе тоже был породистый пестрый бычок, которому имя дали Юнаш. Однажды из леса мы со старшим братом везли дрова. Воз, конечно, был меньше лошадиного, но всё-таки, это был воз. Человеку не увезти. Во всяком случае, долго. Приехали мы к воротам. Пока открывали ворота, пока то да сё, сани наши кованные прикипели. Вот мы ехать, а бычок не может воз с места сдвинуть. Мы его обхаживали и так и сяк – не мог он с места сдвинуться – и всё тут. Так мы в воротах долго стояли, мучились и бычка мучали. Но как говорится, а воз и ныне там. Пришла мать. Дернула за вожжи. Мама наша навалилась на головку саней, и воз легко пошел. Мы, как говорится, глаза вылупили. Столько мучились с возом дров, а тут он взял и пошел.
Я ЕХАЛ НА 401 «МОСКВИЧЕ» БЕЗ СПИДОМЕТРА
Он больше семидесяти километров в час не брал даже с переделанной подвеской. Прошел первый снежок. Навалило сантиметров пять. Ехал я, немного торопясь, шестьдесят-то точно ехал. Один. Газу сбросил – меня и поволокло. Как в таких случаях бывает, всё случилось в мгновение ока. Короче, меня поставило в поперек дороги, но при плавном кювете. Что значит «при плавном», то есть кювет был буквально вылизанной ямой, меня даже не тряхнуло нигде, и встречных машин не было. И авто не перевернулось. Я насколько смог, сдал назад и дал газу. Она бедная и вылетела на дорогу. Всё получилось легко и просто. Я поехал вперед уже потише, может, километров сорок в час. А куда я ехал, сейчас уже не поясню.
Так я благополучно съездил вперед и взад. Но могло быть и хуже. Вот, что значит, всего-то мелочь! Спидометр не работал.
ЗАСЫПАТЬ ЗА РУЛЕМ НЕЛЬЗЯ
Я уже подъезжал к своему дому. Расслабился. Вскоре поворот на девяносто градусов и глубокая яма, где легко в неё упасть, если оставить поворот руля. Надо же! Я задремал, а до дома оставалось километра три. Но обычно засыпают шофера не на поворотах, а идя по прямой. На авто немного надо расстояние, чтобы съехать в кювет или ещё куда-либо упасть. И вот, я заснул у самого поворота. Но чутье берет свое! Я вдруг просыпаюсь и уже еду тихонько (слава Богу!) у самой ямы, где даже мудрено ехать прямо. Я, пока никого нет на дороге, дернул назад. Потом крутанул рулем и поехал домой, как ни в чем не бывало! Сон прошел. Я взбодрился от мурашек по коже. Так я благополучно доехал домой.
ДВУХРЯДКА – РУССКИЙ СТРОЙ
Гармонь была старая. Хотя планки были медные, цельные, и голоса ладные. Но играла она тихо. Мать хвалила её за «железные клапаниды». Но ничего ей не помогало: ни «железные клапаниды» ни то, что мы её отдали мастеру – она громче играть не стала. Он, правда, покрасил черным лаком, говорил, что заклеил две дыры где-то, но опять же она громче играть не стала. В общем, зря мы в войну отдали за ремонт несколько ведер картошки. Тем более, он выкрасил кузбаслаком, который прилипал везде и стирался. Брат решил сделать у неё новый мех. Нашли картон, обрезали его как надо (углы косые), мать достала из сундука старую розовую юбку (чтоб красиво было, когда растянешь), я смастерил недостающие угольники из жести, мы оторвали проемы меха, промыли их водой и высушили. Клей у нас был простой, канцелярский. Начали делать не спеша. Брат размазывал под мех и обрезал ножницами, я проклеивал меха. Гармошка вышла на пять! Только виднелась кое-где клеенка, потому что кузбаслак плохо держался – прилипал к рукам и т. д. Но гармонь высохла и становилась всё модней и краше. Когда она окончательно высохла, мех стал толще в два раза. А воздуху было всё также мало. Только растягивать её пришлось больше, то есть шире. Я решил её продать подешевке. И продал, напиликавшись досыта. Нахвалил Тольке Барыге. Они вообще-то были Бушмановы, но прозвище Барыга. Скажи, Толька Бушманов – никто не знает, скажи Барыга – сразу, так бы и сказал. Короче, он не рядился, потому что гармонь стоила очень дешево. Пятнадцать так пятнадцать, – сказал он. Слазил куда-то за божницу и принес мне пятнадцать рублей. Я на прощание наиграл ещё ему, и мы простились. Как-то я зашел к нему домой. Он так ничего и не научился играть. Но чтобы она давала блеск и выглядела новой, он смазывал её всю солидолом. Гармошка, правда, заблестела, как из магазина, но везде, где дотронешься, оставались следы, потому что солидол не сохнет. На этом его наука музыки закончилась. А я научился играть на хромке. Русский строй – это тянешь в одну сторону – один звук, в другую – другой. На хромке – хоть куда тяни!
ЮРА ЛИНЬО
Он был на стройке ДК в селе при Хрущёве лишь бригадиром. И сказал в обед собравшимся рабочим:
– Вот, что, ребята, начальник наш промолчал, но я предлагаю хоть какой-то орнамент выложить, потому что ДК строим на века, и наши дети будут ходить в клуб, и дети наших детей ещё, поэтому я договорюсь со снабженцами насчет красного кирпича. Так что простоя никакого не будет… Значит, тут на рисунке показано как надо выложить.…И скажу прямо – нам здесь жить, нам в этот клуб ходить, я хочу, чтобы он отличался, пусть не внутри, зато снаружи. А то районный ДК выложили белым кирпичом просто – вышел сарай сараем! Есть ко мне вопросы?
– Есть. Что, районный ДК в Горьковке выложили без узора?
– Да. Я видел ихнюю кладку, на сарай похоже. Больше нет вопросов? Тогда поехали.
Он привык мало говорить, а больше делать. Вот и здесь, только упомянул начальника и всё. Некоторые мужики приходили домой к Юре рассмотреть расцветку орнамента: как будет выглядеть ДК. Некоторые ждали конца работ, тоже, как будет выглядеть ДК. Хвалили, что это он придумал разукрасить ДК красными кирпичами. Хвалили общую длинную кладку в два кирпича, хвалили ромбики.
– Нет, здорово получилось! – говорил один мужик. Но один мужик всё-таки пожаловался начальнику стройки, а тот просто промолчал, повернулся и ушел, но Юрий знал, кто это мог сделать.
ДК далеко узнавали благодаря Юриным стараниям, что получился не сарай, а ДК. Около сорока лет прокрасовалась Юрина кладка.
МАМА И АНДРЮША
Андрюше три годика. Мама балует, милует, целует его везде…
– Ой, да ты мой хорошенький такой, моя хрустальная ласточка. Кровиночка моя, моя радость.
Сходил на горшочек, неприятно пахнет:
– Да ты умненький такой – прямо я не знаю!
И опять продолжает его хвалить и баловать. Ну разве что-то скажешь, что неприятно пахнет?
– Будешь ли ты Андрей или Андрей Викторович или просто Андрюша – неважно, но не забывай маму. Помнишь, да ты не вспомнишь, но знай, как она тебя любила, баловала…
– Ой, забыл поздравить старуху-мать… Нет, надо поздравить – нехорошо… Мать, я совсем забыл поздравить мать, ведь большой праздник, сбегаю на почту, хотя бы открыточку послать надо. Пусть позже получит на денек-на два, но получит, порадуется. Говорит мать – его жена:
– Сходи, раз тебе надо… А мне не обязательно.
Сноха не разговаривает с его матерью – поссорились. Мать, поди, уже умерла, стала болеть всё… они живут в городе, пока снимают квартиру, а сами копят на однокомнатную для начала. А мать-старуха в деревне. Сынок всё ближе к жене да к жене.
ДРАМА МОЛОДЫХ
Жила молодая чета. У них была дочь-красавица годиков четырех-пяти, квартира. Он – красавец-мужчина – высокий, стройный, всегда хорошо одет, техник-электрик. Звали его Валентином. У электриков он был просто Валик. Был у него закадычный друг Сергей Щелкуногов. Все электрики об этом знали. Друг был художником.
Однажды посылают Валика в командировку. Начальство обещало интересную работу и хороший заработок.
Пробыл он с неделю в командировке, приехал домой. Весёлый, жены дома не было, спросил у дочки:
– Кто был у вас без меня?
– Мама не велела говорить.
