скачать книгу бесплатно
По новейшей процедуре
Разом иглы все воткнём,
И целебные растворы впрыснем
В дебильнувшегося мачо,
В мясо и вены, в мозг и кости
Химию любви поменяем быстро!
Где же санитары? Эй, скорей сюда!
Белую рубашку с безразмерным рукавом срочно натяните.
Грозной поступью подошли санитары. Веэв хлопнул парня по плечу, словно приводя в чувство, крепко сжал плечо смехача. Громовым голосом продолжил:
– Подожди, сестрица.
Психбольница не годится.
Переполнена давно наша психбольница.
Не слабо поставить на ноги по-свойски.
По своей методе, щёкинскому методу,
Деминг с линингом продакшен – это НОТ
В японо-русском варианте.
Это точно пригодится!
Абалдуй пойми: ты же нужен стране!
Пропадая сам – пропадает она.
Наша огромная славная страна!
Без России в земном шаре будет дыра.
Вылетит ось и сорвётся Земля
Улетит в никуда.
Абалдуй запомни:
Нам плантацией рабов никогда не быть.
Не того мы теста. Не того мы теста!
На себя работать не хотим,
А на дядю Сэма и подавно!
Дурь стряхни, Абалдуй.
Мы поможем тебе. Напрягись и слушай!
В строжайшем секрете в подземном заводе
Прибор сконструирован не так уж давно:
«Интегратор ума» обозначен в секретке.
Въехал?
Машина сложна, но действует просто.
Тебе некуда деваться. Ты в нашем ритме.
В нашем ритме принято думать.
Думать, как улучшить,
Думать, как поднять, развить,
Сделать, слышишь – сделать наш продукт!
Хватит питаться, одеваться, ездить
С лейблом майд ин не наше.
Сделаем наше! Как будто всё ясно:
Наше нам, наше!
Свобода, как блудная девка, – всех развратила, всех отравила.
Работать не хотим,
Хотим трепаться, жрать, упиваться,
Жить под фанеру тупо и гадко.
Но ты теперь в нашем ритме,
Ты в нашем ритме, тебе некуда деваться.
Припев все вместе:
Ты в нашем ритме.
Тебе некуда деваться. Некуда деваться
И пора сдаваться. Сигарету вон и бутылку вон.
И одну девчонку полюбить должен!
Остальное время думать о работе:
Как бы сделать лучше.
Лучше и проворней!
Если каждый споро наведёт порядок дома,
На своей работе, в голове, в берлоге —
Так и состоится середняк могучий!
Олигархов путно скинем с медведём путёвым!
Василий вывез секретный аппарат «Интегратор ума», закрытый камуфляжной тканью. Под общий возглас «WOW!» сдернул завесу. На обозрение явился серебристый куб размером с тумбу от письменного стола. Куб, словно искусно перфорированный, светился точками разноцветных огоньков, которые бегали по граням змейками молний. Явственно слышался трансформаторный гул, потрескивание, шипение.
Василий взял шлейф проводов и, поигрывая ими, взялся читать свою партию:
– Берём провода, цепляем за окна,
Что в черепную коробку несут информаэйшн.
Это уши, глаза, нос, кожа и… Что? Правильно!
Этот рецептор замкнёт медсестра.
Чем? Она не…
Мы что попроще, что на виду.
Так вот и так, пережмём провода,
Воткнём проводочек под толстую кожу.
Таких проводочков
Хватит на все болевые точки.
Действуем быстро, смело и просто.
Красную кнопку хлопаем дружно.
Дальше электроны ударят в нейтроны,
Посыплются всякие разные там бооны,
Их там синхронно уловит детектор,
Импульсом вдарит,
По частице бозона мистера Хиггса.
И сакральная суть станет нашей основой.
Серую кашу мозгов
Тряхнут полюса синха-ибн-фазотрона.
Враз потечет другая река информаэйшн
Прямо в пустую черепную коробку
Лоха-ибн-хренотрона.
Знания чистою формой уложатся
В клеточках мозга:
Синусы-косинусы, тангенс-котангенс,
Сложная функция и производная,
Интегралы и дифференциалы,
Постоянная Планка, Больцмана,
Постоянное ПИ, шорт побери!
В пустой голове, как в андронном коллайдере,
Сплины бозона станут спинами знаний.
Вот и процейшен умнения
Полным ходом пошел:
Душа знанья вселяется в парня!
Серебристый куб потрескивал, как в непогоду трещат толстые жилы высоковольтной линии электропередачи. По проводкам, более похожим на светодиодные нити, бежали разноцветные ручейки под стать категориям знаний и подобно затейливым формулам. И вместе с этим лицо Леши становилось осмысленнее, огонёк ума замерцал в вечно красных от пива глазах. Плечи его расправлялись, спина выпрямлялась. Голова чуть клонилась назад, дабы умудренный взгляд обращался к дальним высотам, к горизонту реальности.
Василий дружески хлопнул по плечу обретённого товарища по инженерной мысли. Веэв не замедлил продолжить, хлопнув по второму плечу:
– Вот тебе рука, что строила города,
Фабрики, заводы, корабли и самолёты.
Атом казахских степей переродила
В лучший ядерный продукт,
Запускала такие АЭС, что покруче любой ГЭС.
Тогда всяким США мы говорили дружно – ША!
В этой руке память тех будней,
Тех дней и ночей,
Из которых сложились легенды большого пути
Огромной страны. Страны СССР —
Второй Атлантиды, ушедшей на дно.
Но далеко не все ушло на дно
И перекочевало в карманы жлобов.
Кое-что осталось и стоит до сих пор!
Стоит непотопляемым атоллом.
Соединить атоллы былой славы хочешь?
Продолжение вписать под новым ракурсом
И новым знаменем хочешь?
Знаний в башку закачали сполна —
Мозги вправили мощно,
Опыт в руки вложили —
Теперь ПОНИМАНИЕ грядет.
Что же ещё?
Перед тем, как замкнуть два огромных задела:
Опыт и знание.
Чтобы пришло ПОНИМАНИЕ,
Из которых воспрянет человекус российский:
Будут летать, словно птицы,
Руки творить наше российское чудо,
Нужен последний толчок…
Под потрясающее соло бас-гитары вышла со второго плана Лера. Белый халатик развивался как шлейф стремительной ракеты, а ладные ножки, выплясывающие ритмический рисунок ритуальной музыки, приковали осмысленный взор Леши. Снова похотливые искры заблестели в его глазенках. Взгляд метался за ножками, как игривый котик тянет лапки поиграть с красивым фантиком.
Лера, чувствуя раздевающие взгляды мужчин, вносила всё больше эротических красок в танец. Она, резко вздымая руки, выказывала нечто нежное и розовое, чем увенчаны стройные ножки. Но мимолетность движений не позволяла впиться алчущим взором в то, что оберегает врождённая стыдливость.
Танцовщица всё больше становилось стриптизёршей. Воображаемым шестом стал Леша. Она извивалась прихотливыми движениями вокруг него, не касаясь и с улыбкой ускользая от поползновений ухватить сладкую Жар-Птицу. Вдруг девушка выскользнула из халатика, как словно вынырнула полуобнаженная из морских пучин.
Все ахнули. Леша остолбенел. Перед ним, в пределах досягаемости руками, билась и трепыхалась серебристая фея. Правда, сугубо интимные места прикрывала тончайшая ткань с крупными золотыми звёздами, разлетевшимися по телу и точно зацепившимися за высокую грудь, за плечи и бедра. Оттого блеск её тела сливался с блеском раззолоченных звёзд на легчайшей материи, облегающей пеленой и туманом превосходное тело. Законодательница дресс-кода на работе творила дресс-код на хмельном корпоративе.
Братья-санитары кинули медсестрице, растерявшей верхнюю одежду, громадный электрод, которым и предполагалось замкнуть в единое целое две половины успеха – знания и опыт. Гламурная медработница, эквилибрируя электродом, более похожим на здоровенный остро отточенный карандаш, продолжала сногсшибательный танец. И, точно увлажнившись от обильно выступившей слюны восхищенных мужчин, вдруг разом оборвала суперэротические движения.
Быстрым шагом гейши переместилась за спину Леши. И с размаха воткнула картонный электрод в мягкое седалищное место. Леша взвыл. Весь опутанный проводами, как кандалами, он мотнул головой, расправил плечи, прокричал: «Да здравствует наша ООО-шка!»
В этот момент по сигналу Леры свет вмиг притушили, и серебристый куб вдруг с грохотом раскрылся – как по мановению фокусника превратился в залповый фейерверк. Снопы разноцветных искр, словно грянувший летний грозовой дождь, затопили сцену и зал. Шум восторга. Хлопки шампанского. Поздравления. Развевающееся знамя правящей партии.
Прогремели ровно пять залпов – пять лет успешной работы и полноценной жизни, как ни странно.
9. Легким росчерком пера
Утро выдалось угнетающе серым, в сравнении с юбилейным вечером казалось подчеркнуто-безжалостным. Оно возвращало к тем самым дням, где главенствовала напряженная работа и бездна житейских проблем.
От праздника требовался такой же отдых, как и от работы. Но не для Леры. Пробудившись рано, она сидела у зеркала, пристально вглядываясь в отполированное серебро, сверяя мысли и пробуя разглядеть силуэт неведомой субстанции, что наполняла смыслом её жизнь. Но зеркало отображало обнаженную девушку, с легким налётом утомленности на прямо-таки ангельском лице, из которого уходили краски пленительного сна. Легкая утомлённость даже после сна – это следствие странного ощущения скрытой опасности. Что-то в самой себе снова и снова пыталось уберечь от движения к самоуничтожению. Затормозить, отбросить навязанную программу поведения. Уничтожить в себе ту самость, которая абсурдна, которая ни в какую не вяжется с движением благих сил.
Психологию страха Лера прекрасно знала. Это утреннее смятение – не страх, это предчувствие чего-то нового. А новое всегда сопряжено с риском. Она оглянулась: Вася крепко спал. Смешной мальчик! Впрочем, его простодушие, искренность выказывало цельную натуру. Это порой также настораживало: она изо дня в день подводила его к поступку, к ситуации, где бы он хоть чуточку соврал, обманул, предал. Пока старания её впустую. Лишь распаленный изощренным сексом терял эту цельность.
Ей показалось, что в комнате есть кто-то ещё. Она прошептала молитву-заклинание своего духа, который вел её по границе двух миров – и ощутила, как встрепенулся воздух чуть поодаль. Значит, это был не он: это не её правитель тьмы. Он приходит не так.
В комнате было что-то другое, что навеяно сном Василия. Не та ли незнакомка, которая встаёт незримой преградой перед ней?.. И не дает завладеть до конца. Ведь вся интрига в том, что не хватает порой человеческого материала для больших и великих дел. Даже у такого прозрачного и управляемого Васи всплывают из глубин подсознания, из сокровенных хранилищ души какие-то неосязаемые твердыни, которыми она пока не в силах управлять.
Нечто вроде материнской любви затеплилось в её холодном и насмешливом сердце. Этого крупногабаритного малыша, под ником Василий Петрович, не научили главному в реальной жизни. Той жизни, что сложилась, где хочется быть успешным. Она лучше знает, как это сделать.
Его врожденная тяга к добросовестному труду и какого-то идеального представления о назначении человека требовала тотальной зачистки. Требовалось сохранить его высокую работоспособность без чистоты и высоты стремлений. Лера признавалась главной в себе, состоящей из скопища лиц и персонажей, что Вася по-настоящему дорог и страшно необходим для её эксперимента жизни. Правда, её линия подтягивания к реальным высотам современной жизни очень жесткая…
Лере неожиданно захотелось сегодня же, немедленно побывать дома, приласкаться к маме и папе. Она, улыбаясь, недоумевала непреодолимому желанию коснуться родительской руки, точно подобный тактильный контакт поможет разрешить все сомнения и решиться окончательно.
Она погладит бархатной ручкой папу, расправит поседевшие и поредевшие вихры его волос, проведет по спине по плечам, и он замрёт, довольный и благодарный. Ведь когда-то было наоборот: также он гладил разобиженную чем-то дочку, чтобы не кривила губки и не печалила маму-папу несносным характером. Неужели та любовь возвращается обратно? Какая чудесная метаморфоза! Нет, та маленькая девочка, как зачаток доброты, теперь прислуживает основному Я – Главному Лицу Леры. Никак не родителям.
Папа и мама почти один к одному подобны супружеской чете: Антонине Степановне и Владимиру Владимировичу. Это что, в былом могучем Советском Союзе шла такая нивелировка людей? Из Москвы под новогоднюю ночь могли запросто попасть в квартиру в Ленинграде, открыть тем же самым ключом и попасть в ту же самую обстановку, и суметь в течение одной ночи кардинально перестроить личные отношения. Из пьяного недоразумения, вклинившегося в размеренный быт, получить счастливую семейную ячейку. Снова чудеса в решете!
Интересные были эти советские люди! Жили, точно в санатории, где трудились во благо общества – самих себя, потомков, планеты, Космоса – и сам труд являлся обязательной лечебно-профилактической и воспитательно-образовательной процедурой. В продолжение теории Энгельса, где труд из обезьяны сделал человека. А целенаправленный труд, без напряга потогонной системы буржуев, без всеобщей кровожадной алчности сделает совершенного человека: гармоничного, познавшего суть миров и вставшего у штурвала вселенского мироздания. Это утопия – так считали тайные покровители великолепной красотки. Утопия, которую как можно быстрее следует утопить в крови и разврате.
Несмотря на ранний час, Лера быстро оделась, не добавив ни единого звука в сонную немоту квартиры. Васе оставила записку, что день проведет у родителей. Тихонечко, не скрипнув даже скрипучей дверью, вышла на улицу.
Солнце уже светило ярко, и роса, выступившая на траве, курилась легкой белесой дымкой. Автомобиль, созданный подчиняться воле владельца, поприветствовал миганием четырех желтых огней. Резким щелчком, как передёргивается затвор автомата, снялась блокировка замков. Усевшись в прохладное кресло, Лера вынула мобильный телефон. Легкий писк известил о получении эсэмэски. Сообщение пришло от Веэв.
На вечере в строгом соответствии со сценарием праздника Эдуард Викторович под одобрительно-удивленный гул корпоративщиков вручил Веэв десятидневную путевку в Таиланд. На двоих с супругой. Подарок оказался настолько неожиданным, что и раздумывать нельзя и некогда. Самолет улетал на следующие за юбилейным корпоративом сутки. Впрочем, раздумывать незачем: о такой поездке мечталось, а сборы в привычном понимании – излишни. Загранпаспорт, кредитка, турпутевка, фотоаппарат, мобильник, нетбук – вот и весь багаж. Супруге, как женщине спортивного склада, совершенно не требовался баул с украшениями и вечерними платьями. Лера с неназойливой любезностью предложила уладить кое-какие домашние дела и присмотреть за квартирой. Так что у Веэв и супруги получилось продолжение праздника: прямиком с «бала на корабль» – на такси укатили в аэропорт.
В эсэмэс помимо благодарности сообщалось, что приземлились в пункт назначения без происшествий. Впечатлений через край. Есть просьба: в компе остался поясняющий документ по тому заданию шефа, над которым корпели, не вылезая из кабинета, три дня и три ночи, – переправить шефу. Сообщался пароль для входа в компьютер.
«Что ж, это и требовалось!» – с плотоядной улыбкой отметила Лера. И вместо родительского дома поехала на работу, чтобы в воскресный день поработать пару часов. У неё и пропуск был такой, что в любое время суток могла пройти на рабочее место.
Головной офис их ООО-шки размещался на охраняемой территории, – на территории основного производства, вокруг которого и выстраивались договорные взаимоотношения с вновь создаваемыми организациями из частей былого могучего комбината. Этот могучий комбинат был гордостью советской страны, одним из мировых лидеров.
Как было принято в советское время, комбинат объединял различные производства, начиная с основного, связанного с оборонным комплексом страны, и заканчивая аграрно-животноводческим хозяйством – совхозом, культурно-просветительными и спортивными заведениями. Своеобразное автономное градопромышленное образование. Официально ЗАТО – закрытое административно-территориальное образование, до которого, наконец, докатилась волна акционирования, подразумевающая частичный допуск частного капитала в святая святых – в стратегический ядерный комплекс, до сих содержащий государственную и коммерческую тайну.
Согласно четким и выверенным реформам госкорпорации непрофильное производство отсоединялось в дочерние предприятия. С частью вспомогательного обеспечивающего производства выстраивались особые договорные отношения. Вот в этом-то и была вся фишка. Закрепиться в какой-нибудь услуге для основного производства. Сама уникальность производства, занимающего одно из главенствующих положений на мировом рынке ядерных технологий, также накладывала корректуру на характеры людей, так или иначе обслуживающих одновременно и высокотехнологичное, и чрезвычайно опасное, и сверхприбыльное производство.
