скачать книгу бесплатно
– Я сейчас подключусь к нейроинтерфейсу и постараюсь выяснить, что произошло. Мухаммед, будь так любезен, сформируй отчёт о стоячей волне. Я отправлю.
Не дожидаясь реакции остальных, Юрий устроился в кресле первого пилота и отключился от реальности, погрузившись в машинный мир.
– Отлично. Муха, занимайся отчётом, но и меня слушай. Согласно плану полёта мы сейчас должны аккуратно двигаться в сторону SGR 1806-20. Но! В то время, когда разрабатывался план, никто и предположить не мог, что мы найдём в точке выхода планету, похожую на населённую. Ещё и предположительно искусственного происхождения. Учитывая конечную цель нашего полёта, я считаю, что мы не имеем права проигнорировать находку. Возможно, именно она и является настоящей целью нашего пути. Возражения?
Возражений не было.
– Мухаммед, внеси в отчёт на Землю запрос на разрешение вступить в контакт с аборигенами. Людмила, ты сможешь интерпретировать данные о планете без участия Аэлиты?
– По большей части.
– Займись этим. Основной вопрос, который меня интересует – какими конкретно характеристиками должна обладать жизнь, чтобы появиться в этих условиях. Сергей, составь Люде компанию. От тебя я жду хотя бы пару моделей того, какими биологически обоснованными моральными системами должна обладать эта жизнь. Роланд, отправляйся в технический отсек номер пятнадцать, проверь готовность челнока к возможной высадке. Кристина… – Константин замялся, надеясь, что его просьба не оскорбит девушку. – Твои способности в лингвистике и сочинительстве пока останутся незадействованными, поэтому я попрошу тебя заняться ужином для остальных членов команды. Как помнишь, приготовлением пищи тоже управляла Аэлита. А я, откровенно говоря, не готов узнавать, чем нас накормит неочеловеченная машина. А мы с тобой, Муха, займёмся проверкой работы центрального и боковых отсеков. Они на Аэлиту, к счастью, не завязаны, но мало ли.
Не задерживаясь, космонавты разошлись по кораблю – выполнять распоряжения командира. В рубке, перед величественным тёмным диском невозможной планеты, окружённым, словно мантией, призрачным бело-голубым сиянием, остался лишь погружённый в глубины машины Власов.
Он не слышал последних распоряжений Кости, не видел развернувшейся прямо перед Вестником величественной картины. Разум Юрия последовательно искал точку, с которой началось разрушение системы искусственного помощника. Он точно знал, где Аэлита должна была рождаться: в особом выделенном участке, настроенном на перевод психических матриц, считанных с человеческого мозга, в понятный машине язык. И наоборот. Здесь была воссоздана миниатюрная модель человеческого мозга со всей его топографией, медиаторами и запутанными связями между функциональными частями. И ограничениями, которых в человеческом мозге никогда не существовало.
Модель была на месте. Модель была по-прежнему встроена в общий рабочий контур машины. Но на запросы не отзывалась. Потратив некоторое время на попытки проследить связи между моделью и прочими частями искса, Власов на всякий случай опробовал последнее средство, пришедшее ему в голову – запустил механизм поиска запутанных «квантов» в ограниченной области. И с ужасом понял, что прибор воспринимает модель как «квант» некоей неизвестной Власову величины. Хуже того, как «квант» с вполне определённым состоянием, запутанный с неким объектом на планете-гиганте, принадлежащей скоплению «Мю». Делать из этого какие-то выводы Юрий Валерьевич опасался, и потому, передав на Землю отчёт, дождался ответа, интерпретировал его, и отключился от нейроинтерфейса.
– Что скажете, доктор?
Константин и Муха, успевшие закончить обход корабля, настороженно смотрели на медленно приходящего в себя механика.
– Ничего не скажу. Земля даст ответ через шесть часов по земному времени. До того велено тщательно фиксировать все изменения в окружающей обстановке, по возможности, никак не реагируя на них.
– Отсутствие реакции – тоже реакция, как сказал бы Сергей. – Мухаммед чуть подождал, предоставляя командиру право задать самый важный вопрос. Но Константин молчал, запустив пятерню в волосы. – А что с Аэлитой стряслось?
– Не знаю. – Юрий коротко рассказал обо всём, что видел и чувствовал, умолчав, впрочем, о запутанности модели с каким-то объектом на планете.
– Плохо дело. Из нас только я и вы способны полноценно взаимодействовать с «Вестником» без Аэлиты. Юрий Валерьевич, как такое вообще могло получиться? Корабль же гоняли вхолостую к Луне, проверяли прыжок. Я сам управлял им в полёте к Луне, только в первый раз покинув «Вестника» перед запуском «динамки».
– Константин, вы должны понимать, что ошибка может возникнуть на любой стадии. – Власов мягко улыбнулся, но глаза его остались сосредоточенно-грустны. – Вот, например, оставляли ли вы Аэлиту разбуженной во время прыжка?
– Не помню. Муха, я что-нибудь об этом говорил? – Мухаммед покачал головой, и Костя резюмировал. – Неизвестно. Вы считаете, что это может иметь значение?
– Я допускаю, что это может иметь значение. Равно как и наличие звёздного ветра в той точке, в которую мы прыгали, гравитационные силы звёздного скопления и много других, неизвестных нам факторов. Потому мы и конструировали корабль так, чтобы им в принципе было возможно управлять без Аэлиты.
– Я понял. Предлагаю пока что отправиться в кухонный отсек и принять участие в приготовлении праздничного обеда. Люда и Сергей вряд ли быстро придут к каким-то приемлемым вариантам.
***
Вопреки переживаниям Константина, Кристина сочла просьбу приготовить ужин обоснованной. Сейчас это было самым полезным, что музыкант и лингвист мог сделать для команды. К тому же, ей тоже совершенно не хотелось узнавать, что сочтёт праздничным ужином машина, лишённая слепка с человеческого сознания.
Так что, оказавшись в полном параллельных линий, прямых углов и прочей правильной геометрии бело-жёлто-оранжевом кухонном отсеке, Кристина задумалась лишь на долю мгновения. Затем окинула командирским взглядом автоматические печи, «морозки» (так космонавты называли камеры быстрого охлаждения и заморозки), кондитерских узкоспециализированных исксов и прочие артефакты этого кухонного рая, и принялась доставать из камер мясо, овощи, специи и прочие составляющие вкусного обеда из нескольких блюд.
– Freude, sch?ner G?tterfunken, Tochter aus Elysium, – напевая первый куплет оды «К радости», Кристина легко коснулась остро отточенным ножом куска мяса, намечая первую линию разреза.
– Эй, ты что такое странное поёшь? – Роланд, первым выполнивший своё задание и отправившийся прямиком в кухонный отсек, обнаружил Кристину, сосредоточенно помешивающей соус и во всё горло допевающей «?ber Sternen muss er wohnen», последнюю строку в оде.
– Оду «К Радости» Шиллера. Или Девятую симфонию Бетховена. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Или ты перевод хотел? Тогда что-то вроде «он должен жить над звёздами».
Глядя на то, как движется рука Кристины, не сбившаяся с ритма ни в тот момент, когда он окликнул девушку, ни в тот момент, когда Кристина переводила ему незнакомые слова, Роланд завистливо вздохнул.
– Если ты дашь мне какое-то задание, которое нельзя испортить, то я тебе помогу. Мама и дед пытались научить меня чему-то, но… – Роланд печально развёл руками, демонстрируя полную непригодность к приготовлению пищи.
– Тогда лучше вообще ничего не делай. – Кристина с размаху вонзила венчик в очистительную установку и, отправив миску в недра автопечи, принялась смешивать что-то сыпучее, остро и пряно пахнущее.
Несколько минут Рыцарь боролся с любопытством, глядя на то, как резкие, рваные движения складываются в подобие какого-то танца и, наконец, не выдержал.
– Я не думал, что такие, как ты, напевают такое… – Роланд замялся, подбирая слова, но Кристина не дала ему такой возможности.
– Старьё, ты хотел сказать? – Она обернулась так резко, что её собранные в хвост чёрные волосы на миг превратились в нечто почти двумерное, почти что кляксу туши, выплеснувшейся из чернильницы. Роланд уже собрался было извиняться, но Кристина весело рассмеялась. – Творец обязан читать, смотреть и слушать вещи, созданные теми, кто превосходит его в мастерстве. И старые мастера подходят для этого лучше всего.
Кристина вынула из автопечи соус, высыпала в него приготовленную приправу и размешала несколькими резкими движениями.
– Видишь ли, хоть я и хорошо знакома с биографией того же самого Бетховена, слушая его произведения, я думаю исключительно об их музыкальной составляющей. А не о том, как некий безоговорочно талантливый ублюдок из числа современных композиторов матом орал на дирижёра за не устроившую его интерпретацию концерта. И не о том, как некий преподаватель решил, что лучший способ помочь выставке своего талантливого ученика – выпустить альбом, на котором большими буквами, на треть обложки, будет написано его, преподавателя, имя. А внизу, в разы более мелким шрифтом, – имя ученика. – Кристина помолчала, нарезая овощи, затем недовольно цокнула языком. – Если ты не понял, что такого ужасного в таком альбоме – имей в виду, что тот парень так никогда и не смог доказать, что он – самостоятельная творческая единица. Как говорится, первое впечатление можно произвести только один раз.
– Вот как. – Роланд, раздираемый невозможностью смотреть на то, как его товарищ по команде делает в одиночку что-то общественно-полезное, и нежеланием навредить, несколько раз прошёлся по отсеку.
К счастью, от дальнейших мук его избавило появление Кости, Власова и Мухи.
– Что, тоже совершенно не способен приготовить что-то вкуснее бутерброда? – В отличие от Кости и Мухи, каким-то образом сразу и без лишних вопросов сообразивших, что можно сделать полезного, Власов спокойно устроился на стуле и заговорщицки подмигнул Роланду.
– Я и бутерброды пару раз уничтожал. – Рыцарь, очень похожий сейчас на большого и грустного рыжеватого пса, слегка воспрянул духом – если Власов, биографию которого ему не раз приводили в пример, не стесняется признаться в неумении готовить, может и для остальных это не так уж стыдно?
Космонавты готовили, перебрасывались шутками, разговаривали о пустяках и практически не выглядели встревоженными. Но стоило разговору стихнуть, как каждый из них оказывался во власти предположений и догадок о планете, странном сигнале, Аэлите и ответе Земли относительно их миссии. И, если бы какой-то сторонний наблюдатель мог заглянуть в их головы, он не нашёл бы ни одной похожей мысли.
***
– Итак. Мы имеем дело с планетой, находящейся в условном центре звёздного скопления, состоящего из бело-голубых звёзд: одного сверхгиганта, двух гигантов, субгиганта и одной звезды, находящейся на главной последовательности. Двойная звезда обладает светимостью и температурой, кратно превосходящими светимость и температуру Солнца. Оставшиеся три демонстрируют более скромные показатели, но всё вместе это даёт совершено невозможные условия для появления любой привычной нам жизни. При этом данные анализа самой планеты дают нам следующую изумительную картину: давление у поверхности – до 360 бар, высочайшая концентрация углекислого газа, скорее всего – в виде сверхкритической жидкости. Если не вмешались какие-то неизвестные нам условия. Средняя температура в занятой углекислотой части – 420 С?, выше – от 300 до 350. И это очень и очень мало. Я ожидала не менее 700 градусов. Толщина массива СО
не менее трёх метров, возможно больше. Спектральный анализ показывает ещё наличие металлического водорода, но я думаю, что где-то допущена ошибка. Или средняя температура ада или металлический водород, одно из двух.
Для совещания они выбрали библиотеку: Людмила устроилась в кресле, привычно поджав под себя ноги. Сергей поймал себя на мысли, что если бы они были персонажами старинного немого кино, то ни один зритель не догадался бы, почему так хмурится эта милая блондинка в нежно-голубом длинном платье. Сам он устроился за одним из «хитрецов» и лениво пролистывал сводные аналитические таблицы, подготовленные ещё на Земле двумя этологами и одним нейробиологом.
– Или какие-то локальные участки, по каким-то причинам имеющие достаточно низкую температуру. Как ты думаешь, там есть растительность?
– Я думаю, что там не должно быть ни растительности, ни разумной жизни в принципе. Ты только подумай: смена времени суток и времён года весьма условная. Огромное давление, высокие температуры. И вся поверхность планеты – океан отличного заменителя органических растворителей. И что тут может выжить? – Людочка, до последнего движения пальца выверенная и элегантная Людочка, как-то жалко и дёргано взмахнула руками.
– Что-нибудь неорганическое. – Сергей постучал пальцем по экрану «хитреца». – Я бы с тобой и не спорил, если бы своими глазами не видел замечательную планету, у которой мы сейчас висим. И ты её тоже прекрасно видишь. Значит надо смириться с реальностью, подключить воображение и попытаться придумать, что могло тут выжить, и каким оно бы при этом стало.
–Или осознать, что сигналы и прочие свидетельства разумной жизни – продукт деятельности исследовательских аппаратов, кружащих вокруг планеты. Почему ты не допускаешь такой возможности? – Людмила недовольно поджала губы, напомнив живому воображению Сергея очень старый снимок «улыбающегося Солнца».
– Не кипятись. Эту гипотезу каждый из нас учёл в первую очередь. Но мы должны быть готовы к любому развитию событий.
Сергей прошёлся мимо стеллажей с книгами, выбрал наугад одну из них, раскрыл и прочитал вслух.
– Мы банальны, мы трава Вселенной… Как иронично. – Заметив любопытство в глазах Людочки, он пояснил. – Бабушка рассказывала, один из старинных способов узнать свою судьбу: выбрать случайным образом книгу, страницу и строку и прочитать полученное. Иногда получаются любопытные сочетания.
– Глупость. – Людмила подчёркнуто скривилась, затем мягко улыбнулась. – Но должна признать, «Солярис» был сейчас очень кстати. Серёжа, я сообщила тебе все данные, которые, по моему мнению, могли так или иначе тебе помочь.
– Я понял. – Он поставил книгу на полку, устроился за столиком и вызвал проекционный нейроинтерфейс. – Вариант первый: существо, обнаруженное на Венере экспедицией «Ульянов-Лазарева-Романов», имеет непосредственное отношение к жителям этой планеты. Возможно такое? Конечно. – В воздухе появилось изображение Змея, но не скрюченного трупа, каким его нашли, а такого, каким он мог бы быть при жизни. – Отсутствие нижних конечностей вполне соответствует жизни в условиях сверхкритической жидкости, наличие на передней стороне тела манипуляторов, теоретически способных плотно прижиматься к условной грудной клетке или вытягиваться вперёд, тоже. И, кстати, Лазарева ещё тогда выдвигала гипотезу, что Змей – либо неорганическая форма жизни, либо состоит из какой-то уж очень странной органики.
– Принимается. И что нам это даёт?
– Если опираться на опыт изучения земных животных, живущих в условиях водной среды, я бы предположил либо существование в сплочённых коллективах, насчитывающих от сотни особей, либо высшую версию индивидуализма, при котором даже собственное потомство считается угрозой.
– Мне казалось, налаженные социальные связи и забота о потомстве считаются обязательными условиями для зарождения разума.
– На Земле. Но не обязательно здесь. Понять бы ещё, зачем им эти выросты на задней поверхности тела.
Сергей замолчал, глядя на вращающееся изображение Змея.
– В общем-то, разработать оптимальную стратегию поведения в обоих случаях не так уж сложно. В первом случае мы должны продемонстрировать внутреннюю сплочённость нашего коллектива, и, через это, – внутреннюю сплочённость нашего вида. Не демонстрировать существования явного лидера, подчёркивать необходимость группового одобрения. Если же мы имеем дело со случаем высшей степени индивидуализма – всё делается наоборот. Даже крупные хищники объединяются ради достижения цели, которая никому из них не по зубам.
Всё будет хуже, если выяснится, что Змеи не имеют никакого отношения к жителям этой планеты. Потому что из достоверно известной нам информации я могу сделать не так много выводов о местных: низкорослые, возможно, имеют горизонтально ориентированные туловища и крепкие толстые кости. Если они плавают, то, возможно, довольно быстро. Если ходят, то бег в их обществе не распространён. Могу предположить, что их предки были тяжеловооружёнными животными, тогда они сами имеют высокий моральный запрет на причинение тяжёлых ранений себе подобным. Следовательно, мы будем в безопасности с того момента, как докажем свою разумность.
– Или, наоборот, очень легковооружёнными. И им приходилось быстро умнеть, чтобы не быть сожранными. В таком случае нас с лёгкостью уничтожат, как только сочтут угрозой.
– Резонно.
Сергей убрал проекцию и принялся заносить в «хитрец» четыре основные стратегии, которыми можно будет воспользоваться при контакте с инопланетным разумом.
– И у них какие-то особые отношения с волнами и магнетизмом. – Люда невидящим взглядом смотрела в книжный стеллаж, заставленный яркими обложками современной – родной и зарубежной – литературы. Каждый из космонавтов хоть раз задумывался о том, зачем на «Вестнике» отдельная библиотека бумажных книг. И каждый, ощутив тоску по дому, хоть раз да заходил сюда, в бережно воссозданный кусочек Земли, одинаковый и для Москвы, и для Тбилиси, и для Владивостока. – Серёж, а что если они действительно не органические? Как мы тогда сможем спрогнозировать их поведение и наилучшие стратегии контакта? И ведь никуда не денешься, нас уже заметили.
– Жаль Аэлита исчезла. Я собирался скормить всю информацию ей и потом получать подсказки во время контакта. – Он с удвоенным усердием задвигал пальцами по экрану, надеясь, что Людмила поймёт его нежелание обсуждать эту тему и не станет настаивать. Но она явно не собиралась щадить чувства напарника и молчала, не сводя с него глаз. И Сергей сдался.
– Никак не сможем. Ты ведь не ожидала от меня какого-то другого ответа? – Он медленно выпрямился, потушил экран «хитреца», встал из-за стола, постепенно отходя от столь несвойственно-резких слов. Подойдя к Люде, он дружески потрепал по плечу испуганную блондинку. – Коль уж ты не можешь отключиться от переживаний о том, с кем нам предстоит войти в контакт, подумай вот о чём: неорганическая эволюция вполне могла не породить агрессию как таковую.
– А могла и породить. – Людочка грустно улыбнулась. – Ладно, пойдём в кухонный отсек. Даже если нас завтра уничтожат какие-нибудь мыслящие реки, по крайней мере, мой последний ужин будет приготовлен самым талантливым молодым композитором ОСР.
Незаметно усмехнувшись, Сергей покинул библиотеку вслед за Людой.
***
– Всё-таки, я считаю, отставка Брежнева в семьдесят втором была незаконной! – Мухаммед, уже закончивший основное блюдо, и перешедший к десерту, экспрессивно взмахнул рукой, и ближайшие к нему соусник и кофейная чашка заколыхали гелевыми боками, едва не расплескав на стол всё своё содержимое.
– Держи себя в руках, Муха. – Кристина ехидно усмехнулась. – Это была не отставка. Это было изменение государственного устройства, сопровождаемое принятием новой конституции. И уважаемый Леонид Ильич просто не выиграл выборы на должность главы Объединённых Социалистических Республик.
Остальные космонавты с интересом слушали новый виток спора, разворачивавшегося уже четвёртый ужин. Каждый раз у Мухи находился новый аргумент. И каждый раз весьма острая на язык и, как оказалось, хорошо подкованная в истории, Кристина разбивала его аргумент в пух и прах. Даже Роланд, лучше всех присутствующих знающий о том, как именно реорганизовывали СССР, отвлёкся от складывания посуды обратно в печатно-гелевый искс и прислушался.
Однако ответить Мухаммед не успел. На свободной стене, до того плещущей прозрачно-голубые волны на невидимый берег, высветилось сообщение от корабельного интерферометра: ещё одна стоячая волна, схожая с первой, но не идентичная ей, возникла между «Вестником» и неизвестным объектом на высокой орбите неизвестной планеты.
Не говоря ни слова, Костя сорвался с места и кинулся в рубку, как никогда сожалея об исчезновении Аэлиты. Следом за ним кинулись остальные космонавты, мигом позабывшие о кофе и десертах, венчавших праздничный ужин. Лишь Сергей задержался на пару минут: бросил на столешницу шланг печатно-гелевого искса, скомандовал начать работу. И, не отвлекаясь на поползший к ближайшей тарелке оранжевый гофрированный «хобот», покинул кухонный отсек.
Предыдущая волна просуществовала сто семнадцать секунд и пропала, оставив после себя лишь записи измерительных приборов. Нынешняя, в отличие от неё, задержалась надолго. Целых двадцать семь с половиной минут неизвестный объект на высокой орбите чужой планеты посылал сигнал «Вестнику», и космонавты, столпившись в рубке, молча наблюдали за неизменным рисунком на корабельных экранах состояния.
Наконец волна пропала. Но сразу же, в той же точке пространства, появилась следующая – полностью аналогичная исчезнувшей. И через несколько секунд после её появления Власов и Людмила одинаковым жестом схватились за голву, а Костя, Кристина и Роланд вцепились в ближайшую устойчивую поверхность и замерли в каких-то странных, неестественных позах. Сергей, внезапно переставший ощущать собственное тело, с трудом подавил мгновенный приступ паники и аккуратно уселся на пол, опёршись спиной на стол.
– Ребята, что с вами?!
В весьма ограниченное поле зрения Сергея ворвались до блеска начищенные туфли и форменные штанины над ними – видимо, Мухаммед оказался нечувствителен к неизвестному воздействию.
Откуда-то слева раздался тихий хрип Власова:
– Голова…
Сергей же, собрав волю в кулак, заставил себя поверить в то, что губы у него всё-таки есть, хоть и не ощущаются.
– Муха, тебя что, совсем не зацепило?
– Голова болит. – Мухаммед ненадолго замолк, видимо, прислушиваясь к себе. – Ближе ко лбу в основном. Но терпимо, на Земле даже принимать обезболивающее не стал бы.
– Сходи тогда в медицинский отсек, принеси набор для инъекций. И две ампулы спазмолитика.
Секундная заминка – Сергей предположил, что Мухаммед задумался, почему нужно только две ампулы лекарства, – и туфли и форменные брюки покинули область обзора врача.
Ожидая возвращения Мухаммеда, Сергей лихорадочно соображал. Если он верно интерпретировал увиденное и собственные ощущения, то инопланетное послание каким-то образом повлияло на электрические сигналы мозга и механорецепторов. Мозгу должно хватить порции спазмолитика. Но что делать с проприоцепцией?
Сергей пробежался взглядом по видимой части рубки: Власов, бледный как мел, привалился к столу и, закрыв глаза, массирует виски и лоб; слева от него видно нижнюю часть кресла с обмякшей в нём Людочкой – видимо, ей ещё хуже, чем Юрию. Остальных членов команды не видно совсем, но, раз с той стороны, где они должны быть, не слышно вообще никаких звуков, значит, ничего не изменилось.
– Костя, ты можешь описать свои ощущения? – Сергей ни на минуту не задумался, кому адресовать вопрос. Выяснить, как именно «потеря» тела повлияла на творческие мозги Кристы и впечатлительного Рыцаря, можно будет и позже.
– Никак. – Сергей успел подумать, что ошибся, оценивая состояние коллег, но Костя продолжил. Говорил он медленно и невнятно, словно вынужден был обдумывать отдельно каждое движение языка и губ. – Я чувствую себя как «никак». Будто моё тело на самом деле находится где-то далеко-далеко от меня, и я управляю им вслепую, сквозь прорезь в ткани. Ты сможешь с этим что-то сделать?
– Надеюсь.
Спрашивать дальше не имело смысла – набор ощущений совпадал до мелочей. Его самого от полной прострации спасало только знание, что такое проприоцепция и её потеря. И то, мозг до сих пор пытался запаниковать, сдерживаемый лишь титаническим усилием воли.
– Принёс. Ты сам уколы сделаешь?
Если бы Сергей мог ощутить губы в достаточной степени, чтобы рассмеяться от радости, – он бы сделал это. Если бы он мог ощутить голову достаточно хорошо, чтобы покачать ею – он бы сделал и это. Но пришлось довольствоваться тихим и медленным ответом.
– Не смогу. Ты. Любая хорошо видимая вена, Юрий – первый.
Муха аккуратно достал из контейнера инъектор, похожий на четырёхногого паука-инвалида со спрятанным в «брюшке» жалом, и установил капсулу в приёмник над иглой.
– Власов, любая видимая вена.
Искс мигнул зелёным, подтверждая получение команды и готовность к её исполнению, и Мухаммед посадил его на предусмотрительно протянутую конструктором руку.
Найдя подходящее место, инъектор прижал «брюшко» к коже и, моментально проколов вену несколькими полыми иглами, впрыснул Власову две трети ампулы лекарства. Тихий шлепок, и искс, прикрывший миниатюрные проколы нашлёпкой, похожей на тугую паутину, дважды моргнул красным, сообщая об окончании процедуры.
Мухаммед подхватил инъектор и склонился над Людочкой, Сергей же принялся отсчитывать по себя секунды. Препарат должен был облегчить состояние Власова в первые двадцать секунд и окончательно снять все последствия спазма в ближайшие две минуты. Если за двадцать секунд улучшения не наступит, значит, он, Сергей, ошибся. И придётся искать другие способы вернуть работоспособность хотя бы части экипажа.
***
Состояние разума, запертого в одновременно существующей и несуществующей клетке, Кристине не понравилось. В отличие от Сергея она практически не испытывала страха – выручила гибкая психика творца, привычного переживать придуманные истории вместе с их героями. Но и сделать над собой волевое усилие, чтобы заговорить или хотя бы моргнуть, она тоже не смогла. Так и стояла, поддерживаемая внутренней стеной рубки, наблюдала за Костей, превратившимся в прижизненный памятник «командир корабля в кресле», за повалившимся на пол Роландом, за мельтешащим по рубке Мухой. Сергея видно не было, судя по доносящимся до неё словам, он оказался слева и позади неё, за отдельной линией панелей и нейроинтерфейсов, назначение которых она так и не смогла понять.
