Мотив неярких звёзд

Юрий Пронкин

Мотив неярких звёзд

Мотив неярких звёзд

«Первый в роду будет к дереву привязан…»

Г. Г. Маркес «Сто лет одиночества»

Матиас Берге

Быть вьетнамцем мне нравилось. Не в смысле нацепить нонлу и по колено в воде лелеять белое золото в дельте Меконга. И не в смысле сменить цвет кожи и разрез глаз, чтобы охмурять наивных туристочек. А обретаться на террасах Дананга, то ныряя в трущобы и запуская мультистеки на процессорах, выковырянных из старых смартфонов, то взмывая ввысь, чтобы приспособить чипы от вязальных станков и карьерных самосвалов к системам управления небоскрёбами – вот это мне очень нравилось.

Ну, и контрабанда кое-какая, куда ж без неё. После Фрагментации бюджетное «железо» стало дефицитом, а юридический забор превратился в крепостную стену, на которой сидели злые техностражники и из-за которой киберчиновники слали тучи штрафных стрел даже при попытке приблизиться. Не спасла и универсализация данных. Однако тут, в Дананге, если знать, как откинуть холст с нарисованной кирпичной кладкой, обнаруживались и лазейки, и целые потайные ворота. Как бы нельзя, впрочем, если не привлекать внимание, то можно. Можно работать и зарабатывать, а можно и много работать и очень много зарабатывать. А ещё часто предлагают весьма нетривиальную работу. Да, на глобусе отыщется с десяток таких мест, однако – несмотря на то, что я с севера, – к температуре ниже плюс двадцать пять отношусь отрицательно.

Здесь много таких же «вьетнамцев», но без лишней скромности могу сказать, что я – один из лучших «франкенмейстеров», тех, кто дарует новую жизнь старым процессорам и чипам. Если у вас есть техника без вычислительных средств, то я сделаю так, чтоб она работала. Только чур – без вопросов.

Когда позвонил мой хайнаньский агент по особого рода сделкам, я был занят. И поэтому не стал отвечать. Потом пришло сообщение с кучей значков денежной жабы. И снова звонок.

Щёлкнув браслетами на запястьях, я принял вызов, и передо мной высветилась голограмма этого прощелыги:

– Хин чао, Мати!

– Привет!

– У меня дело к тебе.

– Дай угадаю, с подвохом?

– Почему с подвохом? Просто небольшая командировка.

– А зачем мне куда-то уезжать? Мне и тут хорошо.

– Но щедрый заказчик, Мати, очень щедрый.

– Не, я тут занят.

– Какой занят, Мати? Я ж вижу, что ты на пляже валяешься!

– Это не занятие что ли? Всё, чао.

И сбросил, скрестив руки и дважды стукнув браслетом о браслет. Через некоторое время снова раздался звонок, но я даже глаз открывать не стал. Деньги есть, море есть, тепло – я занят.

Однако ж через некоторое время линк сам, без моего одобрения, принял вызов и высветил голограмму звонившего, и от его вежливого покашливания я аж подпрыгнул на шезлонге. Сладкую дремоту вмиг сорвало нежданным порывом и унесло в море. Передо мной в кресле сидел щекастый холёного вида дядька лет под пятьдесят, в пиджаке с шейным платком, и могу побиться об заклад, что платок его стоил, как мой шезлонг. Будь он весь сделан из чипов.

– Простите, что вторгаюсь, господин Берге. Меня зовут Оттавио Мальто, я представляю венчурный технологический фонд «Рав». У нас к вам очень привлекательное предложение. Как по оплате, так и по сложности. Уверен, мы вас заинтересуем.

Те, кто смогли подломить мой линк, вызвали этим эффектным приёмом моё здоровое любопытство. Так что уже через час я, прихватив своего вечного спутника, рюкзак с оборудованием и инструментами, попивал писко и закусывал виноградом на борту пафосного джета, который летел в Южную Америку.

Есения Лара

Ни гонорар, ни перспектива «золотой» строчки в резюме – ничто не могло быть заманчивее, чем заняться делом, которое оказалось не по зубам, точёным, с неоновой подсветкой зубам Элатера Гассейна. Ради этого я была готова на всё. Даже не вникать в подробности. И даже вернуться на родину.

Когда посланный за мной реактивный конвертоплан приземлился, у трапа меня встретил сам господин Мальто, галантно подал руку и проводил к электромобилю. Такой вот, по его мнению, лестный жест-комплимент. Чтобы у него не осталось сомнений, достаточно пары слов. И вот мы почти лучшие друзья.

Насколько я поняла из его письма, на мне – переговоры; будет два помощника: технарь и охранник. В беседке у двухэтажного дома, по-мавритански изящного, куда мы подкатили по гравийной дорожке, уже сидел какой-то здоровяк. Тот ни слова не проронил, лишь кивнул, отвечая на приветствие. Казалось, и не пошевелился за то время, пока господин Мальто отсутствовал, а я ужинала. К еде он тоже не притронулся.

Часа через два раздался гул винтов, беседку обдало горячей волной, и вскоре из гольфкара выпрыгнул долговязый блондинчик – дурацкая улыбка во все зубы, в шортах, бежевой пляжной рубахе с капюшоном и в тапках на босу ногу. Подойдя, он каркнул «здрасьсте», кинул грязный рюкзак мне под ноги и бухнулся, будто куль с овсом уронили, в кресло рядом.

Ровно через четверть часа подошёл господин Мальто и представил нас друг другу. Любителя загорать звали Матиас Берге, а крепыша – Рондо Траутэ.

R&Tr.45m92

/актуальное задание: статус «выполняется», режим «ожидание». Новых команд нет/

Матиас Берге

Кажется, только меня и ждали. В беседке за столом уже сидели дамочка в деловом костюме, мексиканка или бразильянка, или другая какая местная, и угрюмый лысый громила, на вид истукан истуканом. Дамочка, как бы сказать, не то чтобы не красива, но не в моём вкусе: бёдра широковатые, лицо не очень пропорциональное, и точно с индейскими оттенками в чертах. Я вежливо поздоровался, поставил на щепу, которая устилала пол в беседке, рюкзак и сел в кресло. Дамочка только кивнула, а мужик даже бровью не повёл.

Минут через десять подошёл заказчик, поприветствовал, сказал, кого как зовут, и всё завертелось.

– Дамы и господа, я рад вас воочию увидеть! Если даже на четверть ваши рекомендации соответствуют действительности, то эта встреча – честь для меня, – начал Мальто. За стол к нам он не присел. Так и остался стоять. – Прошу простить, что в такой спешке вас выдернули. Такова ситуация. Давайте расскажу, что к чему. А вы потом зададите вопросы.

Дамочка приосанилась, а громила сел прямо. Как по стойке «смирно», только сидя. Заказчик продолжил:

– Сразу скажу: отвечу, на что смогу. Не всё знаю. И не всё понимаю. Да и не являюсь сторонником пространных объяснений. Итак…

Он потёр запястьем густые брови:

– Как уже говорил, я представляю венчурный технологический фонд «Рав». У нас есть деньги, много денег, и мы стараемся подливать их туда, где сверкают искорки научно-технического прогресса, да простится мне такое высокопарное сравнение. После Фрагментации остро встала проблема обработки данных, поскольку данных меньше не стало, а вот с вычислительными средствами из-за нехватки материалов – беда! Кое-кто подмял под себя оставшиеся запасы и не делится, а кто-то лишён доступа и вынужден платить за вычисления. А максиму, что тот, кто обрабатывает данные, правит миром, никто не отменял. Не тот, у кого много природных ресурсов, денег или оружия. А тот, кто способен просчитать будущее, выбрать выигрышную стратегию. Во-от… Поэтому мы направили усилия на поиск альтернативных способов создания процессоров, чипов и так далее.

Мальто взял бутылку воды со стола, сделал пару глотков и с оживлением продолжил:

И вот в один момент к нам пришёл – буквально! то есть не позвонил и не написал, а пришёл в штаб-квартиру – доктор Деян Каладжич из Зальцбургского университета. С собой он принёс железную коробку, похожую на допотопный системный блок, из которой рос какой-то чахлый кустик с бледно-зелёными листиками, и сказал, что у него в руках – агрегат с производительностью три с половиной терафлопса. Надо отдать должное моим коллегам, они не завернули доктора в сторону психлечебницы, а дали подключить агрегат к сети компании. Оказалось, доктор не обманывал. С помощью этиленгликоля и формальдегида, чёрт знает какой алхимии и вселенского разума, он создал полуорганический биокомпьютер на базе альпийской полыни. Как бы смешно это ни звучало. Но… Но! Хоть в биокомпьютеры мы уже вкладывались, имелся положительный портфель кейсов с квазиорганическими полипроводниками, удивление наших экспертов и чесотку в ладонях у финансовых аналитиков вызвало то, что агрегат не был бинарным. Представляете? Все известные до того вычислительные средства строились на принципе «ноль-единичка» у базового элемента, а у доктора Каладжича работала клетка с семью позициями, то есть мы сразу, на уровне базового элемента переходили скачком от двоичной к семеричной системе. От транзистора на трёх ножках к растению с…

– Ух ты! – выдохнул я.

– Да, дальше больше. – Эту историю господин Мальто явно не впервые рассказывал. – Технологию производства доктор не раскрыл, а потребовал создать ему условия тут, в предгорьях Анд, и за пару лет вырастил дерево, которое…

– А почему именно в Чили? – спросил я.

Господин Мальто, похоже, не привык, чтобы его перебивали. Больше не буду.

– Вы, кстати, набросьте на себя. Тут не очень тепло. – Он подал полосатый плед. – А почему рис растят в дельте Меконга, а не в степях Казахстана?

– Ну-у… – не нашёлся я, пока укутывался.

– Потому что условия, – тоном утомлённого ментора продолжил заказчик. – Почва, вода, воздух и так далее. Хотя, возможно, наш доктор и несколько лукавил. Но это не суть как важно. Доктор просил все условия, мы условия, всё, что только можно, создали. Выкупили захудалую эстансию возле озера Чапо – по соседству с национальным парком Алерсэ Андино. Наняли персонал, построили лабораторию, жилой корпус, оснастили, впрочем, увидите сами.

На первых порах новое детище показывало производительность в полсотни петафлопсов. А худосочная в начале тростинка за два года на пребиотиках, как на дрожжах из волшебных бобов, вымахала в двадцатиметровую фицройю. Для господина Берге оговорюсь, там сразу заложили нелинейную архитектуру, когда сердцевина выступает и в роли системной шины, и в роли управляющего, так сказать, распределяющего элемента. А подключение подведено к стандартной консоли через токопроводящие сигналосъёмники на корнях в краснозёме. Операционная система в триста сорок три бита – гибридная, с поправкой на, как я и говорил, семеричный код.

– А сколько сейчас, – не утерпел я, – «железо»… ну, то есть, «дерево», выдаёт?

– До четырёх иоттафлопсов.

– Ого!

– Да, до четырёх. Если захочет.

– В смысле, если захочет?

– Видите ли, наш вычислительный «объект» – спасибо тем, кто создал операционку – обрёл своё мнение. – Это спасибо явно было в кавычках.

– Это они специально или так получилось?

– Программисты говорят, само собой вышло: феномен «разрыва спирали обратной связи», как мне объяснили, что на фоне огромной вычислительной мощности привело к появлению рефлексии. Но есть основания полагать, тут не обошлось без эксперимента в эксперименте. Эксперимент в эксперименте, да…

Повисла пауза, стало слышно, как к беседке подъезжает гольфкар.

– Я правильно понимаю, что мы должны убедить «дерево» обрабатывать данные? – подала голос дамочка. Вот это неправильно сказать, и наоборот очень правильно: «подала голос». Голос неземной, одновременно завораживающий и пробирающий до костей. Скажи кто, что это богиня в человеческом теле, я бы уверовал. Пусть и обращалась она не ко мне.