Опека

Юрий Лантан

Опека

Участковый курил у входа в барак, спрятавшись от дождя под козырьком подъезда. Инна обошла лужу и, сложив зонт, остановилась рядом с молодым мужчиной в форменных брюках и куртке.

– Здравствуйте, я Инна Ковалева, инспектор отдела по опеке и попечительству, – представилась она. – Вы нам звонили вчера.

– Лейтенант Егор Свирин. – Участковый отбросил окурок и улыбнулся. – Я вкратце обрисовал ситуацию вашей начальнице. Не знаю, насколько вы в курсе дела…

– Будет лучше, если вы подробно все расскажете.

Свирин, кивнув, открыл перед Инной скрипучую дверь. Проходя в барак, она уловила заинтересованный взгляд полицейского, скользнувший по ее бедрам в узких брюках. Внимание мужчины польстило Инне: в свои тридцать она была одинока.

Внутри воняло мочой и плесенью. Тусклый свет из разбитого окошка над входной дверью едва освещал коридор, скрытый в полумраке. Сырость пробирала до костей, и Инна поежилась.

– Бараки расселили пару лет назад, но они по-прежнему приписаны к моему участку, – пояснил Свирин, включая фонарик на телефоне. – Иногда сюда заносит алкашей или наркоманов, но особых хлопот они не доставляют.

Полицейский зашагал по лестнице с разломанными перилами. Инна направилась следом, стараясь не наступить на шприцы и осколки бутылок.

– Пару дней назад от жителей соседних домов стали поступать жалобы, – продолжал участковый, поднимаясь по лестнице. – Они заметили, что в бараке поселилась женщина с двумя детьми. Похоже, они живут здесь около месяца, но никому не было до них дела, пока по округе не завоняло: в бараке давно сорваны унитазы, и мать с детьми носят дерьмо в пакетах на мусорку во дворе. Она прилегает к жилым домам, вот местные и задергались.

Инна на ходу вытащила телефон, на который заранее сфотографировала документы, собранные в отделе.

– Мы подняли дела по вашему запросу. – Инна глянула на экран. – Лариса Пичугина сорока трех лет и двое ее приемных детей, близнецы Таня и Миша девяти лет.

– Да, все верно: это они.

– Пичугина и ее муж усыновили детей два года назад. – Инна прокрутила фотокопию документа. – Адресом проживания указана квартира на Ленина – в центре города, хороший район.

– Муж Пичугиной умер, и с тех пор она несколько раз меняла жилье, пока не оказалась здесь.

– Что заставило ее перебраться в барак?

Свирин остановился на втором этаже. По его лицу скользнула улыбка.

– Это нам и предстоит выяснить. И отдельная задачка для вас: что делать с детьми?

Инна поморщилась: она прекрасно знала свои должностные обязанности без лишних напоминаний полицейского. Если жизни или здоровью близнецов угрожает опасность, то их следовало отобрать у Пичугиной. В таком случае запускался бюрократический маховик, который мог покалечить несколько судеб, поэтому Инне не хотелось предпринимать поспешных действий. Для начала нужно разобраться в ситуации и понять, по какой причине женщина вместе с детьми обосновалась в бараке.

Занятая этими мыслями, Инна вслед за Свириным выбралась в длинный коридор с вереницей дверных проемов. Под ногами хрустело битое стекло, и откуда-то тянуло жареной картошкой. Они дошли до конца прохода, где тонкий лист ободранной фанеры прикрывал вход в комнату. Картофельный дух здесь ощущался сильнее.

Свирин постучал по импровизированной двери. Не дождавшись ответа, он отодвинул фанеру и прошел внутрь. Инна проследовала за ним. Она ожидала увидеть грязь и горы мусора, но помещение оказалось убранным и опрятным, несмотря на нищенскую обстановку. Свирин, деловито обойдя комнату, заглянул на кухню.

– Никого нет дома, – сказал он оттуда.

Инна осмотрелась. Мутное сияние из окна, завешенного куском полиэтилена, служило единственным источником света. У стены на полу лежали три надувных матраса, застеленные цветастыми покрывалами. Рядом стояли плотно набитые сумки – Инна разглядела внутри детские футболки и шорты. У противоположной стены скособочились две колченогие табуретки и стол, на котором сгрудились учебники по математике и русскому языку за третий класс. Рядом лежали ученические тетрадки, подписанные просто: «Таня» и «Миша».

– Перекусить не хотите? – донесся из кухни насмешливый голос Свирина.

Инна присоединилась к полицейскому. Крошечное помещение тонуло в полумраке (окно было заколочено досками), и фонарик участкового выхватывал детали обстановки. На полу стояла туристическая плита, рядом у стены выстроились баллоны с газом, тазы, коробка с посудой и пластиковые бутыли с водой. На подоконнике громоздились заляпанные жиром кастрюли и сковорода. Свирин поднял крышку: внутри остывала жареная картошка.

– Похоже, воду для готовки она покупает в магазине. – Полицейский посветил фонариком на пластиковые емкости. – А вот в этих бутылях вода мутная – наверное, Пичугина таскает ее из пруда.

Инна собиралась предположить, что грязную воду женщина могла использовать для стирки или умывания, но ее перебили.

– Кто вы такие? – раздался резкий голос.

В комнате стояла худощавая женщина в мокром от дождя плаще. Ее маленькое лицо, обрамленное паклей влажных волос, напоминало печеное яблоко – желтое и сморщенное; колючие глаза недобро буравили Инну и Свирина. К ногам женщины жались девочка и мальчик лет девяти, похожие друг на друга: белокурые, ясноглазые, бледные. Близнецы, одетые в намокшие под дождем курточки и джинсы, испуганно таращились на незнакомцев.

– Участковый уполномоченный лейтенант Егор Свирин, в сопровождении инспектора отдела по опеке и попечительству. – Полицейский показал удостоверение. – Пришли с вами побеседовать.

– Не о чем мне говорить, – огрызнулась Пичугина. – Уходите.

– Вы незаконно занимаете помещение. Предъявите паспорт и документы на детей.

Женщина нахмурилась, закусила губу: похоже, общение с представителями власти пугало и нервировало ее, и она хотела как можно скорее избавиться от внимания непрошеных гостей. Мгновение поразмыслив, женщина кинулась к сумкам у стены и зарылась в них в поисках документов.

Пока Свирин проверял паспорт и свидетельства, Инна присела возле Тани и Миши. Близнецы напоминали затравленных зверьков, и при взгляде на их перепуганные лица у Инны дрогнуло сердце, пробудив забытые воспоминания.

– Не бойтесь, – мягко сказала она. – Мы хотим вам помочь.

– Нам уже помогают, – выдавила Таня.

– Кто?

Девочка переглянулась с братом, а затем опасливо зыркнула на приемную мать.

– Нам нельзя говорить, – прошептала Таня.

– Вас кто-то обижает?

Девочка не успела ответить: черной вороной подлетела Пичугина, схватила детей за руки и увела на кухню.

– Картошка в сковороде, ешьте, – скомандовала она близнецам и с воинственным видом вернулась в комнату к Инне и полицейскому. – Ну как, довольны? С документами все в порядке. Дети сыты и здоровы. Вы можете убираться.

– Мы не можем уйти, пока не выясним, почему вы переехали в эту дыру. – Свирин вернул паспорт Пичугиной. – После смерти мужа вы несколько раз переезжали. В чем причина?

– Нам не нравились условия, – с вызовом ответила женщина.

– Но вам нравится этот барак? – поддел Свирин. – Вам нравится гадить в пакеты и мыться в тазах?

Пичугина побелела, тонкие губы сжались нитью.

– Мы убегали, – тихо произнесла она, – потому что он шел за нами.

– Кто «он»? – Свирин насторожился.

Пичугина взглянула на него затравленно, словно раздумывая: довериться или нет? Но что-то внутри переломило женщину, она потемнела лицом и глухо процедила:

– Пожалуйста, уходите. Вы все равно не поймете.

Инна подошла к Пичугиной и, дотронувшись до ее плеча, участливо сказала:

– Лариса, я вижу, что даже в этих ужасных условиях вы поддерживаете чистоту, заботитесь о детях. Объясните нам, что случилось? От кого вы прячетесь?

Пичугина полоснула Инну острым взглядом, и на миг в нем мелькнули отчаяние и мольба о помощи. Но уже в следующую секунду женщина отстранилась и сухо отчеканила:

– У нас все хорошо. Уходите.

– Где вы работаете? – Свирин вернулся к допросу.

– Санитаркой в больнице.

– Вам хватает на себя и детей?

– Мы неприхотливые.

– До переезда в барак вы жили на квартире, которая принадлежит вашему отцу, – продолжал Свирин. – Почему вы оттуда съехали? Папенька угрожал вам или детям?

– Мой отец умер! – вспыхнула Пичугина.

– Я в курсе, – холодно ответил Свирин. – Но раз он умер, то почему вы не живете в его квартире?

– Я оставила ее старшему сыну, – нехотя сказала Пичугина.

– Вашему родному сыну? – уточнил полицейский.

Пичугина кивнула и отвела взгляд.

– Он обижал Таню и Мишу? – давил Свирин, с прищуром глядя на женщину. – Навряд ли он радовался появлению приемных детей. Он вас поколачивал, и вы от него сбежали, так ведь?

Пичугина шумно выдохнула и ошпарила полицейского взором, полным ненависти и злости.

– Пошли к черту!

Полицейский ухмыльнулся:

– Гражданка Пичугина, сейчас мы уйдем, но будьте уверены, что скоро вернемся. На дворе сентябрь, но наступят холода, и этот барак превратится в морозильную камеру. Вы не сможете обеспечить безопасность Миши и Тани, и нам придется их отобрать. Будь моя воля, я бы сделал это уже сейчас. Мать из вас никудышная, и я вообще не понимаю, как вам разрешили усыновить детей…

Свирин хотел сказать что-то еще, но вдруг закашлялся. Инна заметила, как лицо Пичугиной исказилось мимолетным испугом, но уже в следующий миг она взяла себя в руки. Сверкнув глазами, женщина подошла к полицейскому и ткнула в него дрожащим пальцем.

– Да кто ты такой, чтобы судить? – сдавленным шепотом, словно опасаясь, что ее кто-то услышит, процедила она. – У тебя еще молоко на губах не обсохло!

– Лариса, послушайте… – Инна поспешила уладить конфликт, но Пичугина ее перебила.

– А ты вообще молчи, соплячка! – прошипела она. – Видно же, что бездетная. Вначале своих детей заведи, а потом решай, у кого их отбирать можно!

Инна попятилась к выходу и только сейчас поняла, что Свирин по-прежнему кашлял – надсадно, безостановочно, с присвистом. Выпучив глаза, он держался за шею, будто что-то мешало ему дышать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.