banner banner banner
Миссия. Эликсир
Миссия. Эликсир
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Миссия. Эликсир

скачать книгу бесплатно


– Что, так вот и сказал?

Савченко улыбнулся.

– Нет, конечно, это я образно тебе сказал, чтобы понятнее было, как наша городская медицина высоко стоит над нами – народными лекарями.

– Никодим Григорьевич, – Андрей вновь вернулся к интересующей его теме, – так вы той женщине чем-то помогли, когда она определила истинную проблему?

– И да и нет.

– Это как? – удивился Столяров такому ответу.

– Всё очень просто, Андрюша. У каждой болезни есть причина на тонком плане. Слыхал, наверное, выражение, что все болезни от нервов. Так вот, психосоматика сейчас становится всё более популярной, и это не дань моде. Всевозможные переживания, стрессы, негативные мысли… Всё это накапливается у человека на ментальном плане, то есть в подсознании, ещё с самого детства, после чего уже проявляется на физическом уровне в виде какой-либо болезни. Я, в отличие от городских, – Савченко кивнул головой в сторону, где, по его предположению, должен был находиться Донецк, и явно намекая на своего знакомого Гольдштейна, – уделяю каждому человеку столько времени, сколько нужно для того, чтобы точно установить причину болезни, постараться объяснить это пациенту и сделать необходимые манипуляции, помогающие устранить эту проблему. Я поговорил с той пациенткой, выяснил психосоматическую причину её проблемы, но будет она над этим работать или нет, это уже дело её. Если справится со своими мыслями и эмоциями, сможет сломать стереотипы заложенные у неё в голове, значит, я ей помог, если не справится, то увы, мой труд был напрасным. Тогда, как говориться, Гольдштейн ей в помощь. Он тоже с её проблемой, которая ещё на такой ранней стадии, вполне управится.

К столу подошла Анастасия Павловна.

– Может, ещё чего-нибудь хотите? – спросила она, обращаясь к Андрею.

За него ответил Никодим:

– Спасибо, Настюша, нам нужно поговорить.

Подождав несколько секунд, пока женщина отойдёт, сказал:

– Теперь, Андрюша, самое главное! Сегодня у тебя будет серьёзная практика.

Столяров быстро проглотил остатки пищи и сосредоточил внимание на словах наставника.

– Надеюсь, ты достаточно хорошо изучил строение и расположение внутренних органов?

Столяров кивнул.

– Тогда вот что. Сейчас я отведу тебя в старый погребок, и там, в тишине, где тебя никто не побеспокоит, ты поработаешь над медитацией погружения в себя. Твоей задачей будет постараться не только прочувствовать, но и увидеть свои внутренние органы и их работу своим внутренним зрением. Только изучив на себе всё, до мельчайших подробностей, ты сможешь понимать, как работают организмы других людей и какие у них есть отклонения от нормы. Картинки, картинками, но по-настоящему понять, как взаимодействуют между собой внутренние органы у человека, можно только заглянув не в мёртвые ткани трупов, как в медицинских училищах, а в живой, функционирующий организм. Ну, как тебе такое задание, надеюсь, для тебя нет ничего непонятного?

– Да, вроде бы нет, – ответил Андрей, в уме уже представляя этот процесс.

– Вот и хорошо, – одобрил наставник, – тогда пошли, а то меня уже люди ждут.

Они накинули куртки и вышли во двор. Сегодня утро было солнечное, и оба на несколько секунд зажмурились при выходе из помещения. С разных сторон послышались голоса людей, прибывших на приём. Каждый, кто уже побывал здесь, старался поздороваться с лекарем. Тот, с неподдельным душевным теплом, на ходу с удовольствием отвечал каждому, кто его приветствовал. Если бы не дела со своим учеником, то, возможно, он ещё бы и пообщался со своими старыми пациентами.

Отворив калитку, ведущую на огороды, мужчины подошли к небольшому навесу, укрывающему вход в подвал. Это был старый погреб, в котором, видимо, когда-то хранились запасы на зиму, и которым, судя по всему, уже давно не пользовались. Андрей и лекарь спустились по деревянной лестнице вниз. Никодим достал из внутреннего кармана толстую свечу и спички. Чиркнув по коробку, он зажёг от вспыхнувшего огонька пропитанный воском фитиль, и Андрей смог осмотреть помещение. Это был куб метра по два в каждую сторону и, примерно, столько же в высоту, по краям которого стояли стеллажи с пустыми деревянными полками. Сырость не пощадила ни металлические стойки, поедая их ржавчиной, ни дерево, которое было изрядно подгнившим и во многих местах покрыто плесенью. Воздух был тоже затхлый с неприятным привкусом кислоты. Посредине погреба лежала большая охапка свежего сена, предназначение которого казалось в этом заброшенном помещении непонятным. Однако, Андрей догадался, что кто-то из хозяев заботливо приготовил сено именно для него. Наставник не стал тянуть с пояснениями. Он поставил свечу на металлическую крышку, какими закатывают на зиму солку в бутылях, после чего указал на сено и сказал:

– Располагайся, как тебе будет удобно. Медитировать будешь до тех пор, пока не сможешь мне рассказать, как устроен организм и какие отличия живого организма от картинок, нарисованных в книгах. Сможешь увидеть всё за час, возвращайся через час, если понадобятся сутки или двое, то значит столько и будешь сидеть. Ну, всё, вопросы есть? – по-армейски спросил Савченко и, получив отрицательный ответ, дождался, когда ученик снимет куртку и усядется на сено, после чего достал из кармана ложечку и, затушив ей свечу, вылез по лестнице из погреба.

Хлопнула крышка люка, и подземелье погрузилось в кромешную темноту и непривычно давящую на уши тишину. Андрей принял позу «лотоса» и, закрыв глаза, сосредоточился на области третьего глаза. Провёл медитацию внутренней улыбки, сантиметр за сантиметром расслабляя каждую частичку своего тела. Когда ощутил лёгкость и невесомость своей физической оболочки, сосредоточил внимание на области пупка. Так просидел несколько часов. За это время он ощутил в месте концентрации тепло, почувствовал, как его энергия плавно движется по замкнутому кругу: от копчика в голову, а оттуда, через прикоснувшийся к верхнему нёбу язык, вниз, по передней средней линии тела. Дойдя вновь до копчика, она начинала следующий виток. Всё это было уже знакомо, но того, что требовал учитель, пока не получалось увидеть.

Прошло ещё несколько часов. Сколько именно, здесь в непроглядной темноте и без возможности взглянуть на часы, определить было трудно. Столяров продолжал медитацию, изгоняя из головы всевозможные назойливые мысли и образы, которые так и норовили овладеть его вниманием. Он уже давно привык находиться в такой сложной для многих людей позе, поэтому не испытывал никакого дискомфорта, пребывая в ней столько времени, сколько было необходимо.

И ещё несколько часов прошли, а затем ещё несколько. Назойливые мысли постепенно растворились во мраке погреба, а в желудке заурчало, это организм просигнализировал о том, что пора бы и подкрепиться. Андрей улыбнулся, услышав знакомое требование, и в этот миг он словно провалился внутрь своего тела. То, что с ним начало происходить, было для него ещё незнакомо и потому притягивало и завораживало. Будто на экране цветного телевизора он увидел все свои органы в мельчайших подробностях. Столяров отчётливо увидел, как открываются и закрываются клапаны его сердца, пропуская очередную порцию крови, как блестят на стенках желудка капельки желудочного сока, выделившегося в небольшом количестве из-за привычки получать в это время пищу. Будто посетитель необычных аттракционов, он пронёсся на красных шариках эритроцитов сначала по артериям, а затем, протиснувшись через мельчайшие капилляры, полетел вверх по венам. Попав на обратном пути в печень, увидел, как трудится самый главный фильтр тела, ежеминутно пропуская через себя полтора литра крови.

Рассмотрев все органы и разные их части по отдельности, Андрей, словно отойдя в сторонку, наблюдал теперь, будто посторонний человек, как работает весь его организм в целом. И всё это было живое, и всё было в движении, и всё это совсем не было похоже на те застывшие картинки и фотографии из учебников. Применяя умение замедлять течение времени, он тщательно изучил все тонкости работы каждого органа, каждой клеточки своего тела, а объединив определённые органы в системы, проследил также их взаимосвязи и специфику взаимодействия.

Наконец, удовлетворившись результатом своей практики, он хотел было уже окончить медитацию и пойти рассказать о своих достижениях наставнику, как вдруг произошло что-то непредвиденное. Непонятно по какой причине он потерял способность к концентрации, сознание начало расширяться с невероятной быстротой, точно надуваемый гелием безразмерный резиновый шарик, и вдруг, будто что-то взорвалось в центре этого шара и разлетелось в разные стороны необъятной Вселенной мелкими яркими осколками. Всё это произошло в считанные мгновенья, после чего разлетевшиеся на миллиарды километров осколки также неожиданно, в одночасье, вновь собрались в одной точке, в неизвестном Столярову месте.

* * *

Он почему-то ощутил себя лежащим в таком же тёмном помещении, как и погреб, ещё не осознавая где он, и что с ним произошло, однако понимая, что он только что спал, и его что-то разбудило. Немного нерешительно открыв глаза, Андрей отметил, что помещение, а точнее комната, в которой он лежал, была не настолько тёмной, как погреб, чтобы совсем ничего не видеть. В лунном свете, проникающем сквозь щель меж тонких занавесок, закрывающих лишь нижнюю половину оконца, он рассмотрел спинку кровати, на которой лежал и массивный круглый стол, стоящий посреди этой небольшой комнатушки. На столе блестела медным боком и закопчённым изнутри стеклом, не зажжённая керосиновая лампа. Ощущения и запахи были какими-то непривычными, но в то же время было в них и что-то знакомое. Андрей никак не мог сконцентрироваться на настоящем моменте, так как сейчас он чувствовал себя каким-то раздвоенным. Он был одновременно и проснувшимся только что пожилым мужчиной, лежавшим на кровати, и в то же время он был всё тем же молодым человеком, который словно наблюдал за этим мужчиной со стороны.

Раздался стук в окно. Видимо, эти звуки и были причиной его пробуждения. Послышался приглушённый голос с улицы:

– Захар Пантелеевич, дед Захар, откройте, это я, Максим.

«Так, значит меня зовут Захаром», – подумал мужчина наблюдатель, а мужчина – хозяин тела, явно узнавший голос с улицы, быстро встал, надел широкие шаровары и, сделав несколько шагов по направлению к окну, привычно отомкнул шпингалет и распахнул створки. В комнату ворвалась осенняя прохлада, заставляя старика немного напрячься и поёжиться.

– Дед Захар, – послышалось откуда-то сбоку из темноты, – выручайте. Нашего командира ранили. Не доживёт до утра, если вы не поможете.

Хозяин дома молча захлопнул окно, торопливо подошёл к столу и зажёг керосинку. Он быстро одел лежавшую на табурете у кровати грубую льняную рубаху и, накинув поверх неё старенький тулуп, вышел в сени и отодвинул на дверях щеколду. В свете фонаря показались четверо мужчин разных лет и одетых по-разному. Общее у них было то, что за спинами у всех торчали стволы: у кого автомата, у кого винтовки, а в руках они держали за углы плащ-палатку, на которой лежал пятый человек, видимо, он и был тем самым раненым командиром. Одним из державших плащ-палатку был молодой парень лет восемнадцати, в котором Захар признал Максима – сына соседа Ивана, живущего на его улице через один дом. Он всё также молча посторонился, пропуская ночных посетителей внутрь. Освещая дорогу старенькой лампой, провёл гостей в комнату, которая была немного просторнее той, в которой он проснулся. Здесь окно было занавешено более плотной тканью, не позволяющей свету из помещения проникать на улицу. Теперь, не опасаясь быть замеченным с улицы, он поставил лампу на стол и зажёг ещё несколько свечей. В помещении заметно посветлело. Указав вошедшим мужчинам на стоявший у стены топчан и дождавшись пока солдаты положат на него раненого, сбросил на пол в угол комнаты тулуп и хриплым голосом коротко распорядился:

– Подождите на улице, если чего будет надо, я позову.

Никто из посетителей не пытался возражать. Все дружно развернулись и, бросив хмурые сочувственные взгляды на раненого, поспешно удалились. Когда мужчины покинули комнату, Захар приступил к осмотру пациента. Тот был без сознания, лишь изредка из его пересохших губ вырывался еле слышный стон. Распоров острым ножом окровавленную гимнастёрку, он смочил водой из кувшина бинты с засохшей и слипшейся кровью, которыми наспех была перевязана грудь. После этого взял с одной из полок шкафа, заставленных всякими пузырёчками и баночками, ту, что была нужна, смочил её содержимым чистую тряпицу и разрезал бинты. Смоченным импровизированным тампоном протёр начавшую вновь струиться из раны кровь и зашептал какой-то заговор. Через несколько секунд кровотечение остановилось. Теперь нужно было сделать диагностику. Положив ладонь на запёкшееся отверстие от пули, лекарь закрыл глаза и замер. Через некоторое время показалось, будто его зрение переместилось в область ладони. Захар увидел всё, что находится под ней. Затем его «взгляд» начал углубляться внутрь тела. Вот он дошёл до того места, где застряла пуля. Она оказалась всего в нескольких миллиметрах от сердца пациента. Извлекать этот смертоносный кусочек свинца, без риска для жизни, так, чтобы не зацепить жизненно важный орган, побоялся бы даже опытный хирург, имея под рукой набор всех необходимых инструментов.

«Ну, что ж, – подумал Захар, – хорошо, что ты попал именно ко мне, может и поживёшь ещё». Не убирая ладони с раны, он «включил» другую свою способность, о которой мало кто знал, разве что его родители, которых уже давно не было в живых. Только они, в далёкие годы его детства, приметили за маленьким Захаркой необычную способность притягивать руками всевозможные предметы. Заметив это, они отвели его, как только он немного подрос, к местному знахарю на обучение. Тот без колебаний принял мальца в ученики, так как сразу распознал в нём незаурядную силу, которую нужно было развивать в правильном направлении. Учиться лекарскому делу Захарке нравилось, а когда, через десяток лет, он в полном объёме перенял у своего наставника всё, что тот умел и проводил его, внезапно усопшего, в мир иной, то стал полноправным деревенским целителем.

Не отнимая руки от раны, Захар сделал мысленное усилие и постарался потянуть застрявший в теле металл на себя. Пуля не пошевелилась. Спешить было нельзя, чтобы не спровоцировать внутреннее кровотечение, но и медлить было нежелательно. Лекарь усилил напряжение. Посторонний предмет чуть дрогнул, одновременно с телом человека, в котором находился, и медленно пополз к напряжённой руке Захара. Через несколько секунд деформированный кусочек свинца германского происхождения коснулся его ладони и намертво к ней прилип. Лекарь развернул ладонь, взглянул на вышедший из тела предмет и, сняв с руки напряжение, бросил пулю на стол. Теперь, когда самое опасное было позади, можно было заняться вновь кровоточащей раной.

Достав с полки пару одинаковых банок, помеченных лишь ему одному понятными символами, Захар разорвал на куски чистую тряпицу и поочерёдно протёр рану, сначала смочив её жидкостью из одной банки, от чего выступившая кровь запенилась и перестала сочиться. Затем взял другой кусок ткани и смочил его жидкостью из второй ёмкости. Убедившись, что кровь больше не сочится, он ещё раз смочил второй тампон и, приложив к ране, слегка придавил сверху ладонью. Его губы вновь чуть слышно зашептали какие-то слова. Так прошло минут десять, а может быть и больше. За своим непрерывным чтением, не то мантры, не то молитвы, лекарь не замечал течения времени. Прервал его занятие тревожный голос Максима, заглянувшего в приоткрытую дверь.

– Дед Захар, дед Захар, – громко зашептал парень, – немцы. Как командир? Уходить надо.

Лекарь вышел из изменённого состояния сознания и снял с груди раненого высохшую за это время ткань. Чуть заметные следы крови остались только на самом тампоне, покраснение кожи заметно уменьшилось, воспалительный процесс пошёл на убыль, а пулевое отверстие покрылось розовой плёночкой, которая совсем скоро превратится в обычный кожный покров.

– Забирайте своего командира, – устало произнёс Захар.

В это время пациент издал громкий стон и прохрипел:

– Пить.

Лекарь смочил его губы водой, а вошедшие в комнату бойцы партизанского отряда, уже хватались за края плащ-палатки.

– Спасибо вам, – тихо сказал самый старший боец с шикарными чёрными усами.

– Идите с Богом, – поторопил их Захар.

– Захар Пантелеевич, так может и вы с нами, – оборачиваясь у самых дверей, спросил Максим, – фашисты ведь не оставят вас в покое.

– Я со своего дома никуда не уйду, – ответил тот, взглядом провожая спину последнего, выходившего из комнаты, человека.

Через несколько секунд топот ног в сенях стих, а на смену ему послышался рокот моторов. Полоснув по окнам лучами прожекторов, возле дома остановились несколько мотоциклов, из которых выскочили вооружённые автоматами немцы. В сенях послышалась иностранная речь, и в комнату ворвались свирепые громилы, осветив помещение ручными фонариками и сразу же взяв хозяина дома на прицел. Вслед за ними неторопливо, походкой хозяина, вошёл офицер, похлопывая дулом пистолета по своей левой ладони, затянутой в чёрную кожаную перчатку. Из-за спины командира этого небольшого подразделения показался маленький, особенно на фоне эсэсовских громил, человечек, с повязкой полицейского на руке, в котором Захар узнал учителя немецкого языка из местной школы. Тот, преданно заглядывая в глаза офицеру, словно жалкая дворняжка, ждал команды от своего хозяина, боясь пропустить хотя бы одно его слово. Пройдя по комнате и бегло осмотрев её содержимое, эсесовец, не поворачиваясь к лекарю, что-то сказал на немецком языке. Учитель тут же поторопился перевести:

– Господин обер-лейтенант спрашивает тебя, где партизаны? – теперь глаза предателя смотрели не преданно, они буравили хозяина дома колючим неприятным взглядом.

– Нет здесь никого, – буркнул в ответ Захар.

– Господин обер-лейтенант и сам видит, что здесь никого нет, – вновь услужливо перевёл сказанное офицером учитель, – он тебя спрашивает, куда они ушли?

– А я почём знаю, кто куда ушёл, – всё также спокойно ответил лекарь.

– Не хочешь говорить? Смотри, пожалеешь, – пригрозил фашистский прихвостень и добавил, указывая на окровавленные бинты, валявшиеся на полу, – а это чьё?

– Так это я собачку лечил, – негромко пробурчал хозяин дома.

– Собачку, говоришь? – вскипел от такого наглого вранья полицай, – а это тоже собачкино?

Бывший учитель указал на лежавшую на столе пулю со следами крови, которую лекарь только что извлёк из тела раненого партизана. Он всем своим видом и действиями пытался показать начальству свою преданность и расторопность. Офицер тоже обратил внимание на кусочек свинца, недавно вылетевшего из немецкого оружия, и теперь строго и вопросительно смотрел на Захара.

– Так шальная пуля в собачку попала, – продолжал развивать свою теорию лекарь.

Полицейский ещё более взбесился. Его лицо налилось кровью, а маленькие ладошки сжались в кулачки, которые он был готов пустить в ход по первому сигналу своего хозяина.

– Ты знаешь, что с тобой будет, если ты не будешь с нами сотрудничать? – чуть не вопил он, брызгая слюной.

Захар промолчал, не желая больше нагнетать обстановку. Он прекрасно понимал, что все улики налицо, и его сказки, которые он рассказывал своим незваным гостям, лишь подливают масла в огонь ненависти, который и без того полыхал в груди у этого коротышки. Не дождавшись ответа, бывший учитель вопросительно посмотрел на офицера. Тот несколько секунд изучал лицо хозяина дома, после чего коротко отдал какое-то распоряжение. Двое громил, стоявших у дверей, тут же подскочили к Захару и, схватив его за руки, поволокли на улицу. Выйдя за порог, они жёстко толкнули его к стене дома, а сами отошли на пару шагов, вновь взяв автоматы наизготовку. В холодном свете луны фигуры людей казались ещё более зловещими. Захар видел лишь их тёмные силуэты, но всем своим нутром ощущал ту непомерную злость, которая исходила от них. То ли прохладный осенний ветерок повеял с их стороны, то ли это было морозное дыхание самой смерти, но лекарь ощутил, как этот холод проник прямиком в его сердце. Выскочив на улицу вслед за автоматчиками, полицейский снова завизжал:

– Ну, так что, скажешь, где партизаны?

Лекарь молчал, глядя прямо в лицо исходящему злобой человеку, от чего тот вдруг немного поутих, а по спине пробежали мурашки. Переводчик, словно ошпаренный, отскочил на несколько шагов назад и, приняв подобострастное выражение лица, что-то залепетал на немецком языке вышедшему из дома обер-лейтенанту. Тот выслушал всё, что сказал подчинённый, бросил короткий взгляд на старика, стоявшего у стены. Хотя лицо офицера и находилось в тени, но Захар, стоявший у стены, отчётливо видел, что в его глазах сейчас не было ничего человеческого, это были жёлтые глаза рептилии с узкими полосками зрачков, а между раздвинувшихся губ подрагивал раздвоенный змеиный язык. Длилось это видение, которое заметил один лишь лекарь, всего лишь несколько мгновений, после чего эсэсовец вновь обрёл свой прежний вид и, сделав еле заметный взмах головой в направлении пленника, развернулся и пошёл к мотоциклу. В то же мгновение раздался громкий, сухой треск автоматов, Захар увидел вырвавшееся из стволов пламя, и что-то обжигающе-горячее больно ударило в грудь, отбросив его тело на кирпичную стену дома. Боль длилась недолго. Через мгновение она сменилась необычайной лёгкостью. Теперь, из двух присутствующих здесь Захаров, остался только Захар-наблюдатель. Захара, находящегося в теле, больше не существовало.

* * *

Андрей, наконец, вышел из медитации. Находясь под впечатлением таких ярких и реалистичных видений, он несколько секунд никак не мог понять, где он и жив ли он. Инстинктивно приложил руку к тому месту на груди, куда несколько мгновений назад вонзились пули. Ощутив под футболкой небольшие бугорки, вспомнил, что именно в этом месте у него находится россыпь маленьких родимых пятен, присутствовавших на его теле с самого рождения. Откуда-то из подсознания выплыло убеждение, что сейчас он увидел трагическое завершение своего прошлого воплощения. Версию о том, что родинки, это не что иное, как шрамы из прошлой жизни, он слышал не раз, а сейчас она подтвердилась, ещё и на собственном опыте. «Да нет, такого не может быть» – отмёл версию о предыдущей жизни его материалистический ум. Однако Столяров уже давно раскусил коварство своего рационального друга и сейчас больше полагался на интуицию, чем на его логические рассуждения и консервативные советы.

Твёрдо решив для себя, что именно он на самом деле только что наблюдал, Андрей аккуратно, не видя в темноте даже кончика своего носа, вышел из позы «лотоса», вытянул перед собой ноги, подвигал пальцами, затем ступнями. После того как почувствовал в конечностях прилив крови, нащупал оставленную Никодимом свечу со спичками и зажёг огонь. Встав на ноги, сделал несколько движений, чтобы размять задеревеневшее тело, после чего поднял с пола свечу и начал медленно подниматься по ступеням лестницы к выходу. Откинув увесистую крышку погреба, Столяров вдохнул полные лёгкие свежего осеннего воздуха, насытив им свой организм. На улице была ночь, однако глаза, привыкшие к темноте, чётко различали всё вокруг, словно он превратился в дикого ночного зверя. Дождя не было, но по лужицам возле навеса и каплям, изредка срывающимся с крыши, было видно, что он только недавно прекратился. Выбравшись из подвала, Андрей закрыл люк и, не спеша, направился к освещённой ночным светильником входной двери. Несмотря на короткий путь от погреба к дому и на своё хорошее зрение, он всё же ухитрился споткнуться об большого чёрного кота. Тот, рассевшись на дорожке, ведущей к дому, видимо, тоже не ожидал такого подвоха и с шипением отскочил в сторону, после чего, резво перепрыгнув через забор, скрылся в соседском дворе. Столяров испугался не меньше животного, но не от неожиданности, а из-за боязни растянуться сейчас на мокрой, холодной земле и выпачкаться в грязи. Осмотревшись вокруг и убедившись, что на пути больше нет никаких препятствий, он подошёл к двери дома. Она была не заперта. Тихонечко, чтобы не разбудить хозяев, вошёл, но оказалось, что опасения его были напрасны. Лишь только он открыл дверь из сеней в коридор, как с кухни прозвучал весёлый голос учителя:

– Давай сюда, полуночник, поужинаем вместе.

Столяров улыбнулся и пошёл на свет, пробивавшийся в щёлочку приоткрытой двери на кухню. За столом сидел Никодим и добродушно улыбался своему ученику. Хозяйка сидела на табурете чуть поодаль и листала какую-то книжку. Она оторвалась от чтива и подняла на вошедшего красные уставшие глаза.

– Вижу, что у тебя всё получилось, – продолжая улыбаться, сказал Савченко и жестом указал на свободный табурет, – не думал, что ты осилишь моё задание всего лишь за сутки.

– Как за сутки? – удивился Андрей. По его представлению, прошло всего лишь несколько часов.

– Ну, если быть совсем точным, то за тридцать девять часов, – весело уточнил Никодим.

Столяров, немного обескураженный такими парадоксами времени, автоматически почесал себя пятернёй по затылку, а Анастасия Павловна, тем временем, отложила книгу и принесла три чашки горячего молока неестественно жёлтого цвета. Андрей подозрительно посмотрел сначала на молоко, затем по очереди на хозяев. Его удивлённый взгляд не остался незамеченным, и, ещё шире растянув губы в улыбке, наставник сказал:

– Пей, не бойся, это вечернее молочко со специями. А жёлтое – потому что с куркумой. Такой напиток в Аюрведе называется «золотым молоком». На ночь очень полезен, да и вообще для поддержания сил и здоровья.

Столяров отпил глоток. Вкус был немного необычным, но приятным. Мимоходом бросил взгляд на часы. Время приближалось к часу ночи.

– Сегодня расспрашивать ни о чём не буду. Завтра всё расскажешь, а сейчас допивай и спать. Плотно кушать на ночь я не рекомендую. Молока будет вполне достаточно. Подъём как обычно, так что не засиживайся.

Никодим, поднимаясь, допил последние капли своего напитка и поставил пустую чашку на стол.

– Спокойной ночи, – не оборачиваясь, сказал он, выходя из комнаты.

– Спокойной ночи, – вместе ответили Андрей и Анастасия Павловна.

Глава 3

Вот, лично приехал посмотреть на нашего героя, – в просторный кабинет, обставленный не без изыска, по-хозяйски вошёл высокий худой мужчина. Несмотря на преклонный возраст посетителя, его волосы были такими же чёрными, как и его строгий костюм, а его туфли были начищены так, что их можно было использовать вместо зеркала.

Хотя во фразе, произнесённой им, и чувствовался сильный американский акцент, и сопровождалась она вполне дружелюбной улыбкой, однако хозяин кабинета, к которому обращался иностранец, не мог не заметить присутствующий в ней сарказм. Хозяин кабинета и дома, в котором они находились, Виктор Сергеевич Тищенко, круглолицый мужчина лет пятидесяти, поспешил навстречу гостю, на ходу подавая знак своему начальнику службы безопасности, сопровождающего американца, чтобы тот удалился.

– Здравствуйте, Ваша Милость, как доехали? – Виктор Сергеевич сделал вид, что не расслышал интонаций, прозвучавших в устах Высшего Магистра Ордена, которого среди людей знали как ничем не приметного американского пенсионера Джона Грея.

– Здравствуй, здравствуй, здоровье и тебе пригодится не меньше, чем мне, – гость многозначительно посмотрел на изуродованное шрамами лицо хозяина дома, проигнорировав банальный и почти риторический вопрос.

Без макияжа, который тому приходилось накладывать всякий раз, появляясь на людях, лицо выглядело довольно удручающе. Привыкнув за несколько лет к своему нынешнему внешнему виду и к смущённым взглядам людей, с которыми он общался, сейчас Виктор Сергеевич почувствовал себя пациентом рентген-кабинета или же каким-нибудь одноклеточным существом, расположенным на предметном столе мощного микроскопа. Жёлтые, немигающие глазки иностранного гостя, казалось, прощупывали всего его изнутри. Тяжёлый взгляд Магистра словно выворачивал его сущность наизнанку, вскрывая всё, что находится под обличием добропорядочного семьянина и известного государственного деятеля.

Гость не спеша прошёл в центр кабинета и, осмотревшись вокруг, без приглашения опустился в мягкое удобное кресло, стоящее возле рабочего стола. Закинув ногу на ногу, он достал из кармана пиджака толстую сигару и вопросительно взглянул на Виктора Сергеевича. Тот услужливо поставил на стол рядом с гостем небольшую хрустальную пепельницу и положил инкрустированную мелкими драгоценными камешками зажигалку. Неспешно произведя ритуал прикуривания, Магистр выпустил изо рта облако дыма и его взгляд стал более благодушным.

– Ну, так что, – продолжил он тему, которую начал развивать с шутливой реплики при входе в помещение, – профукал, как у вас говорят, своё тёпленькое место? Не ожидали мы от тебя такой, как это по-русски, э-э-э… подставы.

– Ваша Милость, мы сделали всё, что могли, – попытался оправдаться хозяин дома.

– Значит не всё, раз не добились твоего избрания ещё на один срок! – голос Грея звучал по-прежнему мягко, однако за этой мягкостью скрывалась неведомая для посторонних глаз сила, очень хорошо известная Виктору Сергеевичу. – На предыдущих выборах вы, действительно, старались, хотя и не без нашей помощи, а вот в этот раз… Знаешь, мне порой кажется, что мы поставили не на того претендента. Может, тебе нужно было засунуть свои амбиции куда подальше и дать дорогу нашей уважаемой Лилии Владимировне Ивашенко? У неё ведь тоже были неплохие шансы, а?

Тищенко, точно нерадивый школьник, вообразивший себя всезнайкой и уличённый в своём невежестве, опустил глаза в пол. Слова Верховного Магистра, действительно, задели его, как говориться, за живое. «И откуда только взялась на мою голову эта выскочка Лилька, – подумал он после нелестного предположения шефа, – сидела бы у себя дома, занималась своим бизнесом. Какой чёрт её дёрнул пойти в политику? Конечно, она тоже такой же член Ордена, как и он, но женщины в их структуре всегда были на вторых ролях, уступая первое место особям мужского пола. Вот, например, как королева Англии, здоровья ей и процветания, занимает свой трон, но основного голоса не имеет. Лилька же хотела приобрести реальную власть, а этого я уже допустить не мог, и ещё неизвестно, у кого больше амбиций…»

Все эти мысли пронеслись в голове у Виктора Сергеевича, но вслух, естественно, он ничего не сказал, молча проглотив свою обиду.

– Сначала ты дал возможность занять своё место этому проходимцу, – меж тем продолжал свою речь важный гость, – а теперь мне наш общий знакомый, проживающий на родине вашего нынешнего президента, сообщает, что у них там появился ещё один серьёзный оппонент.

Высший Магистр пристально смотрел на своего собеседника.

– Только теперь, – продолжил он, так и не дождавшись ответного взгляда, – только вот теперь это не политический оппонент, а, возможно, ещё хуже. И несмотря на то, что это всего лишь какой-то мальчишка, однако, тем не менее, он, по мнению нашего брата по Ордену, может принести нам много хлопот. Мы, естественно, знали о приходе этого, так называемого мессии, но как всегда все неприятности, почему-то, происходят одновременно. Этот ваш Донецк, вообще, не город, а просто рассадник наших врагов. Плохо то, что на вашего нового президента мы ещё можем как-то влиять, слава Всевышнему, рычагов у нас хватает, то над тем индивидуумом мы никакой власти не имеем и чего от него ожидать, никому неизвестно. Я от тебя еду именно туда, постараюсь разобраться по месту, что из себя представляет и насколько может быть опасным этот новый персонаж, в нашей, так мастерски отрежиссированной, пьесе.

Ну, да ладно, тебя, видимо, сейчас это уже мало волнует, тебе бы сейчас здесь со своими делами разобраться. Ты мне скажи-ка вот что, у тебя хотя бы проблем с поставками золота теперь не будет, про распространение и рекламу наших ГМ продуктов я уже и не упоминаю?

– Нет, нет, с этим у нас всё в порядке, – поспешил заверить гостя Виктор Сергеевич, – все банки под нашим контролем. С приходом нового президента ничего не изменилось. Скупки и ювелирные мастерские работают в прежнем режиме, так что не извольте беспокоиться.

– Хорошо, – Верховный Магистр махнул рукой, давая понять, что он и так в курсе всех дел, а вопросы задаёт только лишь для того, чтобы ещё раз убедиться в надёжности и лояльности своего заграничного брата по Ордену.

Хозяин особняка и сам был потомком одного из Родов Аннунаков, хотя и не таких древних, как Верховный Магистр, но то, что он начал сдавать свои политические позиции очень не понравилось правящей верхушке, пустившей свои корни в Соединённых Штатах после колонизации Северной Америки. Родство родством, но для реализации своих дальнейших планов по окончательной колонизации всей планеты и перехода власти к единому мировому правительству нужны были сильные и влиятельные лидеры во всех странах мира. Развалив единую некогда державу, верхушка Ордена теперь всеми способами продвигала своих кандидатов в правительства всех отделившихся государств. В этой державе всё сразу пошло довольно гладко, до тех пор, пока неизвестные им враги не нанесли ощутимый удар, неизвестным образом подмешав к напитку Тищенко особый древний эликсир, который имел свойство снижать способности рептилоидов к мимикрии. Против этого снадобья, которое придумали и изготовили в далёкую старину ещё древние Асы, и которое каким-то непостижимым образом попало в руки современных врагов, Аннунаки, несмотря на все свои способности, были бессильны что-либо сделать. Тот, кто отведает этот эликсир, приобретал свой истинный вид рептилии. Так древние люди в те времена выявляли представителей их Рода среди чужеземцев, проникающих и растворяющихся при помощи обмана в многочисленной людской массе городов и посёлков.

Лишь благодаря какому-то чуду, выпитое тогда Тищенко зелье не сработало в полную силу, однако ж, доставило ему немало хлопот. Видному политическому деятелю, находящемуся всё время на виду у множества людей, ороговение кожного покрова лица и участков тела было, определённо, не на пользу. Ему просто повезло, что снадобье не сработало так, как работало в былые времена, в противном случае, этого кандидата пришлось бы срочно куда-то прятать или, возможно, и тут никуда не денешься, даже ликвидировать. Был и ещё один значительный минус отравления тогда ещё будущего, а ныне уже прошлого президента. После всего, что он претерпел, у него заметно ухудшились магические способности, и это было для Тищенко серьёзным ударом и по его возможностям, и по его самолюбию. Тогда, перед выборами, несмотря на происки врагов, команда специалистов имиджмейкеров сумела всё же повернуть визуальные результаты отравления, отразившиеся, в основном, на лице, на пользу своего кандидата. Телевидение и СМИ начали массово распускать легенды о том, что якобы противники демократических преобразований в стране хотели его убить, и на четыре года Орден всё же получил своего «человека» на троне этого государства. Вот только из-за утерянных способностей, сделать чего-либо серьёзного за эти годы Виктору Сергеевичу так и не удалось, напротив, дела шли из рук вон как плохо.

– Так, ты мне скажи, – Грей положил сигару на край пепельницы и бросил почти сочувствующий взгляд на собеседника, – меня всё ещё интересует, как это ты тогда не почувствовал присутствие яда в напитке.