скачать книгу бесплатно
Виталик озадаченно смолк. Пора собираться?
– Давай, чаю хотя бы попьём, а потом поедем в Черёмушки, – вдруг жалобно попросил сын. – Наверняка, отец не догадался? Они с бабушкой без прислуги шагу ступить не могут.
О хлебе насущном Ира совершенно позабыла. Виталик кинулся накрывать на стол.
– Мам, не возражаешь, если немного поживу у Антона? В институте можно оставаться допоздна, и вам мешать не буду. А то по ночам ждёте-ждёте, пока усну. Оставались же вы здесь, когда я был маленький.
От неожиданности она чуть не поперхнулась горячим чаем: «Вот он, век разума! И полного бесчувствия! Уже сын о моей личной жизни заботится».
– А квартира их мне не нужна. Лучше пусть отец выпишется и оставит нас в покое.
– Дурачок, потом сам спасибо скажешь, – вздохнула Ира и посмотрела на часы, потом в разъём проспекта, где, слоясь в синеватой облачной дымке, догорала рыжая вечерняя заря.
Збышеку около 35 лет, его жене Яде – 34, знакомы ещё со студенческих пор. И сейчас вместе – оба в науке, в университете, да и живут благопристойно – в коттеджном посёлке за окраиной Варшавы: на 4-х сотках – покрытый сайдингом домик с крылечком, палисадником и местом для машины. Крошечный островок мещанского счастья по-европейски.
Когда мужчины подъехали, две девочки-погодки выскочили навстречу. Старшая, тёмненькая, капля в каплю напоминала мать; младшая, почти блондинка, отцовских кровей. Интересно, кому повезёт по жизни больше? Выглянув из кухни, Ядя помахала рукой, давая знак, что гостю рады. Збышек называл всех троих «мои девочки» и не чаял в них души.
За кофе сам собой завёлся разговор о потомках русских эмигрантов в Польше, и Ядя, немного кокетничая, сообщила Антону, что в роду её матери были цыгане из России.
– Она иногда гадает, – заметил Збышек, – хотите, погадает вам?
Он с лёгкой усмешкой посмотрел на жену. Отмахнувшись, Ядя, тем не менее, взяла чашку гостя и ловким движением опрокинула в блюдце. Подождав секунд двадцать, она вернула её в прежнее положение и стала изучать застывшие узоры.
– Я вижу вас, Антон, среди женщин, – вдруг поведала Ядя.
– В гареме, – с лёгкой усмешкой добавил Збышек.
– Нет, это другие женщины. Поодаль, очень нечёткий профиль, пожилой….
– Моя мать, она давно умерла, – тихо заметил Антон. Новизна обстановки или обстоятельства Ириной отлучки сыграли роль, не поймёшь, но на какое-то мгновенье он проникся пророческим даром польской цыганки.
– Рядом, по обе стороны – пани вашего возраста…
– А пожилого мужчину с бородкой не видите? – перебил её Антон прерывающимся голосом.
– Нет, нет – отрицательно покачала головой Ядя, – в центре ещё одна, очень молодая пани, скорее всего, дочь.
– Он – примерный семьянин, и не содержит на стороне ни любовницы, ни дочери, – с деланным смехом возразил Збышек и предложил выйти на террасу. Ядя обиженно смолкла.
Некое время мужчины стояли в нерешительности.
«Збышек наверняка поделился с женой моими личными проблемами. И если это не обычный застольный розыгрыш, она нюхом цыганских предков могла ощутить нечто, витающее подле моей персоны, и захотела как-то успокоить… или предостеречь, – размышлял Антон. – Мистика и только,…однако, пора подводить итоги поездки, тактично дав понять, что научное представительство совсем не по моей части».
– Какие у вас дальнейшие планы? – вдруг спросил Збышек. – Пора переводить наше научно-техническое сотрудничество на деловые рельсы. Разработками всерьёз заинтересовались немцы. Осенью можно организовать командировку в Восточную Германию – месяца на два для начала. И денег заработаете.
Видя, что советский коллега молчит, подытожил:
– Всё официально. В сентябре приеду в Москву, и договоримся с вашим шефом окончательно.
«Ай, да Збышек! – восхитился Антон мысленно. – С виду – флегма, а сколько энергии!»
Внезапно затрепетали в ночной тиши невидимые крылья, пронёсся силуэт крупной птицы, растворившись во тьме, в перелеске заухало. Червячок сомненья стал стремительно перерастать в лавину неодолимой тоски по Ире. Стряхнув оцепенение, он пошёл прощаться. Пора! Не хотелось хлынувшей через край меланхолией омрачить радушным хозяевам остаток вечера.
Провожать Антона на вокзал под руку со Збышеком пришла и Ядя. Когда поезд тронулся, она почему-то тихо всплакнула.
Глава 7
Может, действительно, последовав совету сына, вплотную заняться собой? Сорок лет – бабий век! «Гуманитарные проблемы» по выражению матушки, о которых раньше Ира толком и не слыхивала, вдруг навалились снежным комом поближе к весне. Трудно, сохраняя приличную мину на лице, выносить пугающе регулярные приступы мигрени. После них всё раздражает и валится из рук. И основной раздражитель, как правило, Антон: то вернётся поздно – праздновали 23 февраля под приглядом шефа, и она, не помня себя, устраивает скандал, то… не поймешь, приревновала на 8 марта! – в первый раз, чёрт возьми, без оснований к своей подруге. Раньше размолвки заканчивались скоро и просто, но сейчас в отношениях словно выстроилась незримая стенка. Другой по праву мужа, не мудрствуя лукаво, попытался бы её сломать, а Антон оскорблённо замкнулся. Спали теперь, отвернувшись, каждый в себе…
– Давно у вас так?
– С нового года.
– А как ты?…
– Спираль уже лет пять, – вздохнула Ира.
– Да, иначе как швед под Полтавой – не захочешь, а залетишь. Какая там осторожность! От мужиков типа Антона вполоборота заводишься. Ему иной раз глянуть искоса стоит, и зуд по всему телу аж до кончиков пальцев ног! Будто любовник и взрослый младший брат одновременно, – начала наводить тень на плетень подруга-врачица. – Сколько вы уже вместе, 12 лет? Чувство новизны исчезло, надо отдохнуть друг от друга. Вдобавок у тебя кармический цикл меняется. Организм стал нуждаться в притоке новой крови. В 40 мужики уже не те – кризис среднего возраста. Во-первых – перестань предохраняться, и съездите хоть разок в отпуск порознь, – глаза Ирины округлились, – или заведи себе молодого воздыхателя как наша заведующая.
Шутка? Сама мысль, что кроме Антона, кто-то может к ней прикасаться, вызвала такое отвращение, что Ира даже поморщилась.
– Да, ничего такого! Если он возраста Виталика, будет тебя встречать где-нибудь в скверике, платонически воздыхать о высоких чувствах. А дашь разик-другой себя поцеловать, глядишь, и к мужу приревнует. Новые ощущения, переживания; как говорится, моральная измена – самая тяжёлая.
Балаболка, наплела с три короба семь вёрст до небес лесом, …но определённый резон в словах подруги отрицать нельзя. Обдумать их Ирина до конца не успела, жизнь разрулила сама: только муж отбыл за кордон и за ним словно задвинулся «железный занавес», она напрочь лишилась покоя. Пару раз, одолевая препоны, Ира дозванивалась по ночам в Варшаву, и его родной голос издалёка так грел душу, что растопил-таки под сердцем ледышку городского слежавшегося, грязного снега…
Гражданская панихида уже подходила к концу; Виталик стоял у гроба деда, рядом – отец с бабушкой. Ранее пустовавший по месяцам зал госпиталя забился до отказа докторами, медсёстрами, даже очень пожилых санитарок выделял намётанный глаз Ирины. Отдать дань её бывшему свёкру пришли многие. Николай Петрович в генеральском мундире и – в гробу. В голове не укладывалось! Главное, никогда никаких жалоб на здоровье! Считал: врачу это не пристало. Наоборот, сам интересовался самочувствием её матери. Ещё однажды добавил:
– Надо как-нибудь встретиться, поговорить.
Решили, когда Виталик сдаст сессию. И вот свиделись! Ира исподволь оглянулась: за окнами стемнело, на лица упали серые тени – видимо, вчерашняя гроза возвращается. Н.П. пережил её батюшку на 10 с лишком лет, а был постарше! …У отца в гробу было спокойное, даже счастливое лицо. Упокоился, почувствовав: любимица, наконец, счастлива в надёжных руках. …То же выражение сегодня на застывшем лице свёкра. И он дождался: внук окончил институт.
Лёгкий толчок в спину – прощание окончено, народ потянулся к выходу. Константин не настаивал, чтоб сын поехал на поминки, только попросил не затягивать с выпиской-пропиской. Виталик неожиданно без околичностей согласился, а по дороге домой заметил, что отец с бабушкой «не такие уж и плохие».
«Почувствовал себя генеральским внуком, – машинально отметила про себя Ира. – Когда-то это должно было проявиться».
Глава 8
Мчится по российским просторам поезд, глохнет перестук колёс в перелесках. Советские люди, кто с лицом простака, кто, попросту собравшись внутренне, без маски возвращаются из европейской жизни. Антона встречали жена, Виталик и давний приятель, явившийся за коробками с компьютером. Коробки отправятся на Ленинский, Ира с Антоном смогут спокойно, без канителей ехать к себе. Разлука явно пошла на пользу, втиснув их обратно в телефонную будку былого, помятую, зато памятную.
От Антона пахнет поездом и немного заграницей. В прихожей они пару минут стоят, обнявшись. Традиционное «Что ты там ел?» – и жена торопится на кухню. Звонок Виталика, будет не раньше, чем часа через три. О-го-го! Селёдка под шубой с традиционным «оливье» подождут, Ира, уже не стесняясь, прижимает мужа к себе. Их руки начинают жадно скользить друг по другу, словно вспоминая и заодно проверяя, всё ли на своих местах. Окончательно удостоверившись, что они вместе, тела сливаются воедино. Всё тонет в неведомом доселе томлении. Кажется, время приостановилось и, поколебавшись, неспешно потекло вспять.…
Очнувшись, Ира рывком, словно восставая из вчерашнего дня, садится на кровати. Хлынувшая как из ведра запоздалая ревность к пролетевшим двум неделям, кажется, уже заполнило всё нутро, но любопытство пересиливает:
– Пока нет Виталика, надо посмотреть, что ты привёз…
Она демонстрирует обновки, накидывая их поочерёдно на голое тело и поглядывая на мужа в зеркало.
«Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная, упоенье любовное Вам судьбой предназначено»…
Причин для беспокойства нет, но:
– Как ты там жил без меня? – не выдержав, кокетливо интересуется жена, пропуская мимо ушей словесное кружево Серебряного века.
– По существующим нормам советский учёный может выдержать в загранкомандировке 15 дней, – в тон ей старается отчитываться Антон, но грядущую сцену ревности прервал громом среди ясного неба затрезвонивший телефон.
– Виталик!? И с деликатным сообщением, что скоро подъедет.
Романтическая идиллия разрушена. Оба спешно одеваются и распихивают вещи по местам. Теперь уже идиллия супружества перемещается на кухню, где родной аромат свежезаваренного индийского чая!
– Жаль Николая Петровича, хороший мужик был, – позванивая ложечкой в стакане, обронил Антон.
– Да, мог бы ещё пожить, – вздохнула жена.
– А как Константин? По-прежнему один и нуждается в сочувствии?
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
