скачать книгу бесплатно
– Я на вашем катафалке никуда не поеду!
Закалённый многолетним опытом общения с подобным «контингентом» фельдшер философски заметил:
– Нормальный катафалк, проверенный в боях с нашим бездорожьем. Сюда же мы доехали, нигде не застряли. Родственники, собирайте бабулю.
– Я тебе не бабуля, касатик, а Герой Социалистического Труда! А до колымаги твоей я и сама докандыбаю, не надо мне носилок твоих, чай, не вперёд ногами выносить требуется!
От стыда мы чуть сквозь землю не провалились. А бригада «скорой» ничего, стоят, ждут пока бабуля своё добро в котомочку запихнёт, посмеиваются… Святые люди, не иначе!
***
Жизнь на сайте поклонников Беркутова даже и не думала замирать в отсутствие свежих творческих событий с участием актёра. Подбадривая друг друга, особо активные искали по всей сети какие-нибудь малоизвестные интервью для местных газет и телеканалов, которые давал Иван, собирали в фотогалерею редкие кадры. Хелен удалось под эту марку выпросить у Веры Беркутовой пару фотографий из семейного архива, где будущая звезда ещё совершенно не угадывалась в угловатом подростке с гитарой.
Пользовались случаем форумчане поговорить и о каждом повторном показе фильмов с участием кумира – словом, не прав оказался Генка, сайт на замороженный не был похож от слова совсем. Всё так же поздравляли с именинами каждого зарегистрированного участника, вывешивали на главном баннере открытки к праздникам, в окне «Информация от админа» Хелен регулярно публиковала благодарности от родных Беркутова за слова поддержки и полезные советы из «болталки».
Знающие о моей причастности к «колониальной жизни» Ивана Фотиния и Ромашка периодически пытались приставать с расспросами. Приходилось включать «сестру таланта»: «Прилетала, была вторник-среду, после свидания вечером сходили в местный театр, рано утром улетела». А что я могла, собственно, разболтать? Сколько банок тушёнки уложили в передачу? Да сейчас же, обойдутся.
В середине лета Вера готовилась приехать на первое длительное свидание. Вроде должна бы уже слегка успокоиться, привыкнуть ко всяческим странностям правил уголовно-исполнительной системы, ан нет. Любое новшество, с которым приходилось сталкиваться перед этой поездкой, вновь вызывало тихий ужас. Приходилось при каждом видеозвонке изображать из себя доброго психолога.
– Главное – не паниковать. Всё успеем, всё утрясём. Сфотографируй-ка мне свой паспорт, я накануне вместо тебя заполню заявления на передачу и на свидание, постараюсь подпись скопировать.
– Как же ты заполнишь заявление на передачу, если ещё ничего не куплено?
– Спокойно, скинь примерный список того, что собиралась передавать, мы с мамой за неделю потихоньку купим, я приложение заполню и заявления увезу.
– Соня, опять тебе беготня! Ну приеду на день раньше, сама куплю и заявления подам.
– Ну… дело в том, что у меня есть одно предложение к тебе.
– Что случилось? – сразу напряглась Вера. Было заметно, как она занервничала, прикусывая губу.
– Успокойся ты, ничего не случилось! Ты же собираешься двадцать второго приехать? Вот, а у меня двадцать шестого день рождения.
– Правда? Здорово. Заранее не поздравляю, я тебе потом отправлю презент.
– Дело не в презенте. Я прошу тебя задержаться у нас ещё на денёк и приглашаю на день рождения. Всё будет скромно, дома, но у нас обычно весело, хоть и просто. Ну как, что скажешь?
– Спасибо, конечно, но… Понимаешь, у меня сейчас большой заказ – платья подружек невесты в едином стиле. Почти полсотни штук. Заказ жутко выгодный, подвести никак нельзя, я боюсь ателье оставлять надолго. А ещё ведь у меня Крис. Он, конечно, у родителей остаётся, но всё равно мне как-то неспокойно, он каждый раз очень скучает, когда я уезжаю.
– А гастроли Ивана как переносил?
– Когда мы уезжали по отдельности, ещё ничего, но когда совсем его на кого-нибудь оставляли – прямо беда! Может по три дня ничего не есть.
– Да, это проблема, конечно. Но ты всё равно подумай. Может, всё-таки останешься? Я за тебя заявления отвезу, а ты после свидания задержишься?
– Ой, не знаю… Но я подумаю, обещаю!
– Ладно, думай, голова. Давай на всякий случай скрины паспорта, первой страницы и прописки, а ближе к делу решим. Кстати, помня о твоей мнительности: не вздумай тащить с собой половину кухни! Электрочайник и комплект белья мы дадим, посуда и ложки там имеются, «свой человек в подполье» доложил.
– Хорошо, уговорила, привезу только четверть кухни! – засмеялась Беркутова.
За день до прилёта Веры я с деловой миной приехала в колонию с осознанием суперважности взятой на себя миссии. И… меня вежливо выпнули восвояси, ибо заявления должен подавать лично тот, чьи данные указаны. Чуть не рыдая от бессилия, звоню в Москву.
– Шеф, явка провалена!
– В смысле? Что там у тебя, Соня? – слышу дрожащий от ужаса голос Веры.
– У меня заявы не взяли…
– Да? Эх, ну что поделаешь, прилечу завтра и подам сама. Жаль, конечно, что не попаду на твой день рождения, я ведь двадцать седьмого улетать должна, у меня встреча с потенциальным заказчиком. Всё двадцать шестое пробуду ещё там.
Соображаю просто с космической скоростью!
– А вот нифига! В обед у тебя трое суток уже истекут, к ужину будешь у меня как миленькая!
– Ой, и правда! Ну и хорошо. Ну всё, не расстраивайся, Соня. Завтра приеду и мы всё решим. Тем более что ты всё равно за меня сделала огромную часть работы – передача собрана, перечень готов.
– Ладно, жду завтра на автовокзале, оптимистка!
Глава 9
Следующий день обошёлся без сюрпризов. Вера быстренько разделалась с ведомственной бюрократией, и мы с чистой совестью отправились на озеро неподалёку от зиминской дачи. Вдалеке от бдительного ока мамули и острого язычка бабы Тони мы под шумок распили бутылочку каберне совиньон (вытаскивать пробку при помощи ключа от квартиры – отдельный квест для двух малопьющих дам, но вездесущий google нам в помощь!), слопали коробку клубничного зефира (коллективный привет диабету и специальной канадской диете, вычитанной недавно в сети) и пустились в малоразумные откровения. Когда хмель слегка выветрился, Вера со смущением попросила меня пообещать, что никому из «беркутнутых» ни слова из наших «пляжных баек» я не разболтаю. Пришлось поклясться здоровьем бабы Тони и иголками пьяного таёжного ёжика. Подействовало.
С планами на день рождения мне немножко не повезло. Начальство милостиво пообещало отпустить с половины рабочего дня для неторопливого нарезания салатов к званому вечеру в обмен на «проставу» к обеду. Полдня в шесть рук (учитывая пообещавшую не задерживаться после окончания свидания Веру – во все восемь) должно было вполне хватить для подготовки очень даже приличного стола. Но за два дня до события бабе Тоне позвонили из поликлиники – на двадцать шестое освободилось место в очереди к приезжающему раз в месяц из областной клиники гастроэнтерологу. Здоровье бабули странно было даже сравнивать с варкой-жаркой, конечно же, надо ехать в поликлинику!
Словом, когда на пороге дома появилась Вера с огромным букетом и загадочной коробкой в золотистой бумаге, я была похожа на взъерошенного енота. Опытным взглядом окинув кухню, навевающую ассоциации с разбомблённым бункером, в считанные минуты моя помощница разобралась с переполненной посудой раковиной, сгребла в пакет из минимаркета пустые консервные банки, коробки и вакуумную упаковку от продуктов со всех горизонтальных поверхностей, включая верх микроволновки и холодильника, и вдруг оказалось, что доделать осталось не так уж и много.
– Голодная? Покормить тебя?
– Сиди режь спокойно! Не суетись, Соня. Я себе вот этого салата немного отложу, мне хватит заморить червячка.
– Червячка… – скрывая зависть, фыркаю я. Я бы горсточкой овощей в соевом соусе наелась максимум на час. – Как прошло? Всё нормально?
– Да, всё хорошо. – Но оптимизма в голосе не наблюдается. Глаза грустные, кажется, даже печальнее, чем три дня назад.
– Что случилось? Рассказывай давай! – насела я на Веру. – Проблемы? Администрация лютует? Претензии к содержанию? Или из «коллег» кто кровь портит?
– Нет, об этом Ванька и слова не сказал! Да он и не любит жаловаться…
– Так что тогда? Ну не томи, выкладывай! Сама же знаешь – женщине лучше знать даже самую страшную правду. Потому что по незнанию она такого напридумывает себе – чертям в аду станет тошно!
Невесело улыбнувшись, гостья продолжила вяло жевать салат.
– Вера, не буди моих излишне мнительных чертей…
Вздохнув с таким надрывом, что, казалось, она сейчас задохнётся июльским пыльным городским воздухом, замерла на несколько секунд, уставившись на столешницу.
– Понимаешь… У Ваньки взгляд стал пустой. Раньше он был хоть и грустный слегка, настороженный, но живой, а сейчас… Он перспектив для себя не видит. Меня пугает, с какой скоростью он дошёл до боязни свободы. Он обмолвился, в первый день ещё, что ему на воле делать нечего будет. Сама знаешь, актёрский мир – тот ещё серпентарий, за пять лет забудут все заслуги, займут все места, научатся делать вид, что такого актёра вообще знать не знают – Иван Беркутов… И полгода не прошло, как он уже осознал, что на своё прежнее место в привычном профессиональном мире он вернуться не сможет. Его не только свободы лишили, у него и имя отняли, на которое он пятнадцать лет пахал как проклятый. А выйдет потом – и будет не актёр Беркутов, а ноль… Просто Ваня.
Пытаясь осознать всю глубину открывшейся передо мной человеческой трагедии, закрываю глаза. Вот я, например. Кто я? Библиотековед. Но служение книжкам в моей жизни тоже кончилось. Теперь я делопроизводитель. Простая бумажная крыса. Была одним, стала кем-то другим? А другим ли? Раньше листала старые страницы, теперь таскаю по конторе свежие бумажки. Так ли велика разница?
А актёр? Наверное, лицедейство, успех, стремление к вершинам мастерства – это особый род существования. Мне, не заражённой этим вирусом таланта, не дано понять душевных метаний человека, у которого отнято всё, ради чего он существовал в профессии долгие годы. Возможно, он найдёт способ заработать на жизнь, но будет ли это настоящей жизнью для него?
Где-то читала: вдохнувшего однажды бациллы сцены и аплодисментов исцелить может только смерть. Неужели существование вне сцены для артиста губительно? Даже если Беркутов сможет устроить свою жизнь без театра и кино, будет ли он собой? Таким, каким его знают, помнят и любят миллионы. Пока миллионы. Пока помнят.
Да разве же справедливо вот так просто убить талант! Раз дан человеку Дар, то дан для чего-то… Но как же может не угаснуть популярность, необходимая для успешного возвращения в профессию? И способности? Ведь актёрские способности тоже нужно тренировать, как спортсмену тело, как музыканту руки, как певцу голос. А бациллы сцены наверняка нуждаются в подпитке, в новой энергии игры, партнёрства, аплодисментов, зрительской энергии, наконец…
Идея возникла вдруг, внезапно. Будто бы ниоткуда. Но не успела я сама себе сказать «Зимина, ты сумасшедшая, никто никогда не позволит такого!», как необходимые шаги к достижению цели уже чётким списком выстроились в голове.
– Вера, послушай меня, – выронив нож, глухо стукнувший костяной ручкой по столу, я схватила за руку вздрогнувшую женщину, сидевшую напротив с задумчивым видом, – я знаю, что надо делать. Я понимаю, сейчас это покажется тебе бредом, насмешкой, издевательством над проблемами Ивана, но послушай меня до конца и не перебивай, хорошо?
Испуганно посмотрев на меня, Вера едва заметно кивнула и покосилась на качающийся возле моего локтя нож.
– Нам нужно добиться, чтобы Ивану разрешили сыграть спектакль. На воле! В нашем областном центре, например. Туда его можно привезти на спектакль и увезти одним днём, тут пути всего три часа. Надо выбить разрешение начальства на выезд Ивана, всего на несколько часов! Но для этого потребуется не только согласие важных чинов УФСИН, но и руководства Ваниного театра. Они должны привезти сюда хотя бы один спектакль, понимаешь? Тот, в котором занят Иван. Или ты должна уломать на это одну из антрепризных контор, с которыми он сотрудничает. И надо получить самую положительную характеристику на Ивана от администрации колонии, а ещё лучше – ходатайство! Но это самая меньшая беда. Как думаешь, Вера, осилим? Ты только не бойся, на самом деле в тебе больше сил, чем тебе кажется, ты сможешь. Я верю, ты сможешь, если это надо Ване. Ведь ты же для него всё готова сделать, правда?
Смертельная бледность разлилась по лицу Веры, даже в губах не осталось ни кровинки. И вдруг она так громко и отчаянно зарыдала, что я порядком испугалась. И моя бесшабашная идея уже не казалась мне такой уж превосходной…
– Что ты придумала, Соня! Кто же его отпустит! Это же сколько согласований надо – наверное, одних заявлений тонну написать!
– Насчёт согласований есть вариант всё узнать прямо сегодня. Среди гостей будет один мой родственник, который владеет теорией по вопросу. Если он наши наполеоновские планы не зарубит сходу на корню, то в случае чего тебе только очень оперативно придётся прислать заявление с настоящей подписью.
– Да это вообще не проблема, – хлюпая носом и утираясь кухонным полотенцем, отмахнулась гостья, – я не то что заявление курьерской доставкой, я сама лично готова прилететь, даже ради одной-единственной своей подписи.
– Ой, скажешь тоже! Я и без тебя тут с администрацией постараюсь всё утрясти. А ты попытайся на всякий случай поискать знакомства в самом московском Управлении ФСИН. Вдруг потребуется от самого главного Карабаса в их системе распоряжение, мало ли. А с начальником колонии я постараюсь тут договориться.
– Сонь… а твой знакомый – он случайно не сам начальник?
– Ну… сам не сам, но не последний там человек, поверь мне. – Без разрешения дяди Лёши я не решилась открывать Вере его личность.
– Ох, Соня, страшно мне что-то, – покачала головой Беркутова.
– Не дрейфь, у нас тут люди не кусаются и за спрос в глаз не дают! К тому же, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом всю оставшуюся жизнь проклинать себя за трусость.
– Не знаю… я очень боюсь. Но с другой стороны…
– Вот и порешили!
За обсуждением моего безумного плана мы всё-таки кое-что не успели к возвращению мамы и бабы Тони.
– Девки, а вы чего это такие вздрюченные? Эта-то ладно, ей всё ж простительно, – ехидно ухмыльнулась бабулечка в лицо покрасневшей Веры, – а ты с какого перепугу как разбуженная сова?
– Да так, ничего. Просто так.
– Знаю я это твоё просто так. Опять, поди, чего удумала, неугомонная.
Вера выразительно метнула мне молнию озабоченного взгляда и вернулась к украшению торта.
Немногочисленные гости с плохо скрываемым любопытством рассматривали новое лицо за нашим столом. Но поскольку среди моих друзей фанатов Беркутова больше не было, то её принадлежность к миру искусства осталась нераскрытой и интерес к моей новой приятельнице скоро угас вместе с количеством употреблённой баб Тониной наливки. Вера исподтишка приглядывалась к дяде Лёше, верно рассудив, что кроме полковника ходячим справочником по Уголовно-исполнительному кодексу быть некому.
После чая друзья мои дружно засобирались домой, дядя Лёша тоже было поднялся, хотя обычно помогал нам складывать «парадный» раздвижной стол и убирать обратно в кладовку.
– Дядя Лёша, ты не торопись, давай-ка я тебе ещё чайку подолью… – нажимаю я ему на плечи, усаживая назад. – Разговор у нас к тебе есть.
– Так, начинается… – хмуро констатировал товарищ полковник, обозрев наши с Верой сосредоточенные лица. – На облегчённый режим переводить вашего сидельца у меня нет никаких оснований, сразу говорю.
Глаза у Веры Беркутовой, конечно, большие и красивые, но чтоб они занимали пол-лица – такое было впервые. Делаю вид, что не замечаю шока гостьи.
– Ты не суетись, дядя Лёша. У нас посерьёзнее режима проблема имеется. К тому же, у «ос?жденного» к режиму претензий нет, так что вопрос совсем другой.
– И чего мне уже начинать бояться? Отставки, понижения звания? Или меня после твоих авантюр, Сонюшка, сразу на пожизненное в Мордовию поселят?
– Надеюсь, всё будет не так кардинально.
Обречённо вздохнув, дядя Лёша подвинул к себе заботливо налитую Верой чашку чая и уставился на меня в упор:
– Ладно, излагайте, изверги.
Набираю полный рот воздуха, замираю, как перед прыжком в ледяную прорубь…
Глава 10
Прервал мои сумбурные речи дядя Лёша уже на третьей минуте.
– Стоп, не митингуй. Уже повторяешься. Основную мысль я понял.
– И? – С замирающим сердцем уставилась я в лицо любимому своему полковнику так, будто для меня его ответ мог стоить ни больше ни меньше как собственной жизни. Дикое волнение, исходящее от сидевшей рядом Веры, я чувствовала, кажется, всей кожей.
Тяжко вздохнув, дядя Лёша побарабанил пальцами по столешнице, погладил появившуюся из-под стола любопытную мордашку Хвостика, всё это время лежавшего у него на коленях. Ясно, перспектив у моей авантюры никаких, а отказывать любимой, единственной избалованной племяшке для любящего дядюшки – нож острый в сердце.
– Уголовно-исполнительным кодексом подобные отлучки не предусмотрены, конечно. – Ещё один тяжкий вздох. – Но за особые заслуги осужденный может получить такое поощрение. Возможно. Наверное. И не сейчас, – подчеркнул он важность последнего слова задранным вверх указательным пальцем.
– А когда?
– За какие заслуги? – одновременно выпалили мы с Верой.
– Разные могут быть заслуги. Примерное поведение – это основное. Но с этим вроде у вашего Беркутова пока проблем нет, я проверял. Активное сотрудничество с администрацией.
Перехватив мой офигевший взгляд, дядя Лёша сразу отмахнулся:
– Стучать его никто не призывает, не преувеличивай, Софья. Поверь, и без таких дилетантов дисциплина не рухнет. Культмассовая работа, общественные мероприятия, так понятно?
– А он разве отказывается? – робко поинтересовалась Вера.
– Нет, не отказывается. Поручения выполняет, режим соблюдает. Всё как у всех, кто на УДО метит. Но это всё не то. Мало этого. Личная инициатива нужна.
– Драмкружок у вас там из зэков ему организовать, что ли? – невесело ухмыльнулась бабуля, до этого незаметно сидевшая в своём кресле, будто даже не прислушиваясь к нашему разговору.
Все мы остальные, включая товарища полковника, уставились на бабу Тоню как на внезапно явившегося с небес Мессию.
