скачать книгу бесплатно
У Престона и Клариссы было восемь детей, выжили шестеро. Люсиль была самой младшей. Престону перевалило за пятьдесят, когда у Клариссы обнаружили опухоль. Она выжила, но долгое время лежала в больнице. Люсиль воспитывали сестры. Но дела пошли совсем плохо, и их всех отдали на воспитание в добросердечную немецкую семью, на ферму в районе Гринлейк, где обитали только белые, а местные жители с ружьями считали их грязными отпрысками цыган.
Люсиль была светлокожей и хорошенькой, как кукла кофейного цвета, прохожие оборачивались, когда она проносилась мимо. Светлая и простая Люсиль могла бы сойти за белую, если бы захотела. Но она никогда этого не делала. Вместо этого девочка-подросток из Сентрал Дистрикт, которой только что исполнилось шестнадцать и которая любила танцевать, вместе со школьными друзьями отправилась в Washington Hall на выступление Фэтса Уоллера, черного Горовица. Там она познакомилась с невысоким Элом Хендриксом, амбициозным рабочим литейного цеха. Эл прекрасно танцевал. К тому же он был старше, жил поблизости и зарабатывал немного денег на развлечения. С Элом было весело.
Происхождение Эла тоже было своеобразным. Папа родился через год после окончания Гражданской войны. Мама, Фанни Хендрикс, бывшая рабыня, недавно развелась с Джефферсоном Хендриксом; его отец – непреклонный белый рабовладелец, который не хотел иметь ничего общего с мальчиком, хотя мать позаботилась о том, чтобы он носил все его имена: Бертран Филандер Росс.
Россу, как он предпочитал себя называть, было сорок шесть, когда он сменил фамилию на Хендрикс. Какое-то время он служил в чикагской полиции в отделе особого назначения, потом женился и развелся, а после работал в шоу-бизнесе, был рабочим сцены в водевильной труппе Dixieland, которая путешествовала по тихоокеанскому северо-западу. Собирался жениться снова.
Зенора Нора? Мур была танцовщицей и хористкой, настоящей красавицей. Ее маму – наполовину чероки, наполовину африканку – тоже звали Фанни. Ее отец Роберт был освобожденным рабом из Джорджии. Они жили хорошо, насколько это было возможно в Теннесси.
Но у Норы были мечты посерьезнее. Будучи танцовщицей, она гастролировала со своей сестрой Белл и познакомилась с Россом, когда присоединилась к той же труппе актеров, музыкантов, комиков и танцоров. Когда денежный поток иссяк и труппа распалась, они остались в Сиэтле. Перспективы работы на сцене – нулевые.
Они поженились, чтобы сэкономить на арендной плате за комнату, так как ни один белый владелец пансиона не собирался сдавать комнату неженатой черной паре. Когда кто-то сказал, что в Канаде у цветных есть шанс найти работу, они отправились туда. По рекомендации патрона Росс получил должность дворецкого в американском клубе в Ванкувере.
Нора сменила шоу-бизнес на домашнее хозяйство и воспитание пятерых детей. Двое умерли: старший, Леон, когда ему было двадцать, и младший, Орвилл, когда ему было всего два месяца. Остались Патриция Роуз, Фрэнк и родившийся в 1919 году Джеймс Аллен Росс.
Через три года все члены семьи получили канадское гражданство. Жизнь шла своим чередом. Росс активно работал в Африканской методистской епископальной церкви и стал первым портье в недавно открывшемся гольф-клубе Quilchena Golf and Country Club, на пересечении улицы Кинг Эдуард и 33-й авеню – бывшей территории коренных народов Ванкувера.
Ему было шестьдесят девять, когда у него самопроизвольно лопнула аорта, вызвав быстрое обескровливание и смерть. Семья Хендриксов распалась.
Нора осталась на месте. Дети разлетелись. Наступила Великая депрессия, и мир перевернулся с ног на голову. Все надежды на то, чтобы Эл поступит в колледж, умерли вместе с отцом. Он бросил школу, что найти работу. Но работа была глупой и бессмысленной: обслуживание столиков в ночных забегаловках.
Вдохновленный матерью, он начал танцевать чечетку. Она всегда говорила, что шоу-бизнес был у него в крови. Его старший брат Леон, изящный как газель, показал главные шаги степа, чарльстона, линди-хопа, фокстрота, игл-рока и джорджии-гринда. Эл добавил несколько собственных движений и начал выступать на небольших концертах. Позже встретил агента. Перебрался в клубы.
Настало время джиттербага, и он у Эла тоже хорошо получался. Нора рассмеялась и сказала ему, что, когда она танцевала его двадцать лет назад, он назывался «Техасский Томми», из мюзикла Darktown Follies, где играли только черные актеры. Но в танцах наступила сегрегация, чтобы дать шанс белым, и у Эла все пошло наперекосяк.
Когда его приятель Эл Форд рассказал о любительских боях по двадцать пять баксов за три раунда, Эл Хендрикс заинтересовался. Невысокий, но сильный и коренастый, 147 фунтов, он пробился на соревнования «Золотые перчатки» в Crystal Pool в Сиэтле, где провел первый бой в полусреднем весе. Он выиграл, потом снова выиграл. Затем проиграл в финале. Ну и что? Зато заработал денег. Только в итоге его обманули, сказали, что платят только профи. Эл вернулся в отель Moore, не в состоянии заплатить даже за чашку кофе. К слову, в Pool были только белые.
К черту это все.
Канада объявила войну Германии, и Эл поспешил в Викторию, где рассчитывал получить работу на железной дороге, но расист-руководитель не нанял его, сказав, что он «слишком мелкий». Херня. Эл спал на полу у друга и получал пару долларов за чистку обуви. В 1940 году он вернулся в Сиэтл с сорока баксами в кармане, абсолютно облажавшись.
Эл тщательно старался исправить ситуацию. Убирал квартиры. Устроился мыть посуду в черной забегаловке в гетто на Пайк-стрит. Продолжал танцевать с дамами в своем модном полосатом костюме, виртуозно раскручивая их, делая боковое сальто и перевороты через спину. Сиэтлские девчонки были крупными. И Эл легко мог крутить толстушек, а высокие свободно проскальзывали у него между ног. Но единственными девушками, которые казались подходящего размера для пяти футов шести дюймов Эла[1 - Пять футов шесть дюймов – 1 метр 67 сантиметров.], были белые девчонки, а для такого черного парня, как он, они представляли опасность.
Когда он встретил шестнадцатилетнюю Люсиль Джетер, Эл не мог поверить своему счастью. Эта цыпочка была ниже его ростом. И умела танцевать. Ни в чем ему не уступала и даже смогла показать Элу пару-тройку движений.
Отличная команда, детка.
Глава 3
Чес и Кэти
Суббота, 24 сентября 1966 года. Джимми[2 - Верное написание «Джимми» или «Джими» зависит от периода биографии музыканта. Изначально его звали Джимми, но позже он решил убрать одну «м» из своего имени.] все еще живет по нью-йоркскому времени, он приземлился в Лондоне в 9 утра по-местному, в 4 утра для Джимми. В самолете было так много еды – филе миньон, омары – и так много выпивки – шампанское, виски и бренди, – что Джимми совсем без сил. Непривыкший к долгим перелетам и проспав всего пару часов, он ощущал неприятный запах изо рта, холодный пот на лбу. Глаза покраснели после долгой ночи.
Будучи пассажирами первого класса, он, Чес и их менеджер Терри Маквей (который был менеджером и у The Animals) первыми покинули самолет и первыми пошли на пограничный контроль. Джимми улыбался, но очень смущался. Социальная неловкость портила его ауру, заставляя чувствовать себя неуклюжим фриком. Он считал, что его цвет кожи, его американская чернота играли против него.
Терри нес футляр с гитарой Джимми. У Джимми не было разрешения на работу. История, которую придумал Чес: он профессиональный автор песен и приехал, чтобы забрать свой гонорар. Пограничникам это не понравилось и казалось подозрительным. Но большой белый парень в костюме, похоже, знал, о чем говорил – они слышали о The Animals, – поэтому впустили черномазого на семь дней без права на работу.
У Джимми был его новенький паспорт, джинсы и прическа в стиле Боба Дилана. Все остальные его пожитки – позаимствованный стратокастер, запасная одежда, баночка антибактериального мыла для лица Valderma (эти чертовы прыщи) и его розовые бигуди – лежали в футляре от гитары.
Оказавшись по другую сторону контроля, Джимми обрадовался, стал энергичен, возбужден, похож на неразорвавшийся фейерверк. Чес, который всю дорогу в самолете строил планы, подошел к телефонной будке и начал забрасывать монетки. Он звонил в контору The Animals и разговаривал с Трикси Салливан, ассистенткой Майка Джеффри. Трикси знала, что Чес уходит из The Animals и хочет заняться менеджментом вместе с Майком. Ей нравился Чес, она видела его таким, какой он есть: честный агент, талантливый музыкант и хороший друг. Но и понимала, что без Майка он ничто. Майк говорил Трикси: «Он особенный… крутой парень и чертовски умный».
Следующий звонок Чеса – его новой шведской подружке Лотте. Чес и Лотта забронировали номера в отеле Hyde Park Towers в Бейсуотере, в том числе и для Джимми. Чес сказал Лотте, что они приедут ближе к вечеру, после того как немного передохнут. И попросил, чтобы она была готова. Сегодня вечером они все отправятся в The Scotch of James.
The Scotch, затерянный на мощеных улочках недалеко от Сент-Джеймс-сквер, рядом с парламентом, – один из немногих лондонских ночных клубов новой аристократии, помимо Ad Lib на Лестер-сквер, Blaises и Cromwellian в Кенсингтоне. Там отрываются пьяная молодая элита и гламурные бандиты, нахальные мачо в темных очках, плоскогрудые модницы и накачанные юные кинозвезды. После полуночи с шампанским появлялись Пол Маккартни и Мик Джаггер, окруженные светской тусовкой – Роберт Фрейзер и Дэвид Бейли, Стэш и Питер Макс, изысканно одетые девушки-богини вроде Твигги и Марианны Фейтфул, Джули Кристи и Жаклин Биссет.
Крис просит Лотту, чтобы она позвонила ребятам в The Scotch и забронировала два столика. Эта вечеринка – самое важное событие субботнего вечера в Лондоне, витрина, в которой можно выставить Джимми, даже если он не может легально выступать на публике – пока не может.
Следующий в очереди – старый пройдоха Зут Мани.
Зут – певец-органист в собственной группе The Big Roll Band, у которых совсем недавно вышел хит Big Time Operator. Хотя он еще не знает об этом, влияние Джимми вот-вот превратит группу Зута из обычного клубного R&B-бэнда – на ступень выше правильного милого мальчика Джорджи Фейма и чуть ниже отвязного Брайана Огера – в недолговечный эталонно-психоделический по меркам Лета любви состав под названием Dantalian’s Chariot. (Данталиан – имя мифологического Великого князя ада, который командовал тридцатью шестью легионами демонов.)
У Зута – хорошая квартира в Фулхэме. И они едут на такси из аэропорта к нему. Чес прикидывает, что сначала отвезет Джимми, покурит, попьет чаю, поболтает с парнями из тусовки, а потом отправится в The Scotch. Либо так, либо сначала отвезти Джимми в отель. Одинокая спальня с одним окном, ни друзей, ни движухи, ни сигарет.
Квартира Зута – это пристанище для каждого помешанного на музыке в западном Лондоне. Чес с Джимми заскакивают около одиннадцати, Зут расслаблен. Когда Джимми видит, что вся аппаратура Big Roll Band расставлена в гостиной, он понимает, что пришел по адресу. Чес знает свое дело. Джимми со смиренным лицом спрашивает, может ли поиграть на белом телекастере Зута. Зут кивком разрешает, покачиваясь от радости предвкушения.
Джимми широко улыбается и «улетает».
Зут замер. Он слышит блюз, соул, госпел; черное и белое; он слышит чистый яркий свет. Легкость. Поцелуи, укусы, смех. Он смотрит на свою жену Ронни, она явно завелась. Она в восторге.
Джимми с застенчивым взглядом выгибается и заставляет гитару кричать в экстазе.
Ронни в шоке. Бежит наверх к своей подруге Кэти.
Много лет спустя Кэти Этчингем по телефону рассказала мне, что Ронни кричала: «Кэти! Спускайся скорее вниз! Чес привез парня из Америки, и он похож на дикаря с Борнео!»
Кэти курит, лежа в постели, и никуда не спешит. Она слышит шум внизу, но у нее нет сил спуститься, вчера вернулась бог знает во сколько. У Зута и Ронни в доме всегда полно таких дикарей. Кэти двадцать лет, она очень модная и красивая. Большие карие глаза, темные прямые волосы, Кэти работает парикмахером. Но когда она по ночам гуляет с Ронни, то иногда диджеит в Cromwellian и The Scotch.
Кэти и медовая блондинка Ронни отличная команда. Кэти – сексуальная, свободная лондонская цыпочка, Ронни – теплая, земная и верная жена Зута. Эта схема работает всегда, куда бы они ни пошли. Ронни – покровитель, но бойкая Кэти не нуждается в покровительстве. Она уже встречалась с Брайаном Джонсом и Китом Муном. Кэти большая девочка, у нее сигареты с гашишем и в губной помаде.
Кэти не торопится спускаться, и к тому моменту, как она выходит, уже слишком поздно. Чес и Джимми уходят. Ничего. Они договорились встретиться вечером в The Scotch.
Джимми хочет встретиться с Линдой Кит. На самом деле он оказался здесь именно из-за Линды. Джимми готов на все. Но Линда все еще подружка Кита. И хотя она очень рада наконец увидеть Джимми в Лондоне, и всё это благодаря ей, Линда говорит, что встретится с ним позже.
Когда Джимми появляется в тот вечер с Чесом и Лоттой, в клубе довольно тихо. Джимми застенчив, пока не приходит его время выйти на сцену. Каждый кот в этом клубе удивленно таращится на него.
Это не дикарь с Борнео, это просто помешанный на музыке Джимми. Он здесь, чтобы показать все, что на что способен. Молодой чернокожий американский блюзмен, понимаешь? Он идет напролом. Никакого шоу, просто игра. Ураган ворвался в клуб. Небритые модники в блестящих классических костюмах не могут поверить в то, что они слышат. Хорошенькие цыпочки в мини-юбках теребят свои волосы, трепеща, как будто влюбились в этого чернокожего незнакомца.
До Джимми из Штатов здесь были только старые цветные дедушки, игравшие спокойный акустический блюз, например Биг Билл Брунзи, которому уже перевалило за пятьдесят, а значит, для той тусовки он был практически ископаемым. Или там были наглые черные чуваки вроде Мадди Уотерса, не намного моложе Билла, но однозначно страшнее. Сумасшедшие старые чудаки, которые нравились мальчикам, но девочки воротили от них носики.
И вот теперь Джимми Джеймс, молодой, красивый, застенчивый и ласковый, бормочет в микрофон милые слова. Колдует над своей гитарой, словно Пан играет на свирели на подоконнике после наступления темноты, пока мир крепко спит и видит сны.
Линда Кит сидела за своим столиком и наблюдала за происходящим со смесью восторга и страха. Она понимала: Джимми становился звездой прямо на ее глазах. Только теперь до нее дошло, что будет дальше, и она не была уверена, что чувствует по этому поводу. Джимми был великим открытием Линды, ее близким другом. Теперь Джимми будет принадлежать всем остальным. А что же будет с ней?
Приехала Кэт – надушенные волосы, юбка в обтяжку, маниакальная энергия севера – она снова опоздала. Джимми уже закончил свое небольшое яркое выступление. Чес махнул ей, Ронни и Зуту и позвал их к столу, за которым сидели он, Джимми и остальные члены тусовки. Пододвинул стул и усадил Кэти рядом с Джимми.
Джимми обрадовался. Жестом приглашает Кэти наклониться ближе, шепчет ей: «Ты прекрасна», целует в ушко и улыбается. Потом произносит еще пару нежных фраз, глядя прямо в глаза.
Ронни, увидев это, обрадовалась за подругу и захихикала. Это чертовски разозлило Линду. Она швыряет свой стакан в Ронни. Повсюду летают тарелки и переворачиваются столы. Джимми хватает Кэти за руку, и они убегают. Чес велел им взять такси и вернуться в отель. Кэти и Джимми, смеясь, выбегают на улицу, все еще держась за руки.
Вернувшись в отель, Джимми в баре приводит ее в чувство. Застенчивый и милый, вежливый и внимательный, веселый американец. Чес уверен, что он станет звездой. Джимми весь светится, пока Кэти пытается оставаться спокойной.
Утром, лежа в постели с Кэти, он ласкает ее, держит ее за руки, смотрит на шрамы на запястье. Джимми подпрыгивает от страха, когда дверь распахивается и в комнату врывается Линда Кит.
– Привет, детка…
Линда, не слушая, хватает гитару, которую одолжила ему, и выбегает.
«Ублюдок!»
Джимми объясняет Кэти, что все в порядке и что это цыпочка Кита Ричардса. Просто сумасшедшая девчонка. Он просит о ней забыть. Кэти не возражает – пока что. Кэти еще не знает, что между ними: приключение на одну ночь или нечто большее? Она разберется с этим позже.
Джимми обожал эту возможность открыто быть с белой цыпочкой. На родине в некоторых штатах его могли бы линчевать за это, межрасовые связи по-прежнему считались преступлением. Протестующие с лозунгом «Расовые смешения хуже коммунизма» все еще выходили митинговать всякий раз, когда нужно было что-то показать по телевизору.
Даже приятелю Фрэнка Синатры, Сэмми Дэвису-младшему, самому заслуженному «белому» человеку в шоу-бизнесе, не сошла с рук связь с белой девчонкой. После его женитьбы в 1960 году на сексуальной развязной королеве шведского кино Мэй Бритт, белые расисты пикетировали театр, где он работал, размахивая плакатами: «Вали отсюда, ниггер».
Лавина писем ненависти обрушивалась на них со всех сторон. Угрозы смерти на его концертах в Рино, Сан-Франциско, Чикаго… Возле вашингтонского Lotus Club пикетировала американская нацистская партия, пока Сэмми нервно теребил свой стеклянный глаз.
Затем последовала публичная и частная критика со стороны американских негров, они обвиняли его в том, что он «Дядя Том». Заголовки газет пестрили: «Стыдно ли Сэмми, что он негр?»
Напуганный до смерти Сэмми нанял круглосуточную вооруженную охрану. Они с Мэй перестали появляться в общественных местах. И когда все же выходили, он брал с собой пистолет или трость с лезвием, спрятанным в рукоятке.
Черт, Сэмми был знаменитым чернокожим артистом. Какой шанс у бедного, никому не известного полукровки вроде Джимми? И все же Джимми и раньше трахал белых цыпочек. Но всегда строго секретно. Все происходящее здесь с Кэти, Линдой, с этими англичанками, чувак, это – что-то другое. Почти, как… свобода.
Глава 4
Маленький Фрэнк
Майк был одним из тех парней, с которыми никогда не знаешь, во что верить. Солдат, шпион, владелец клуба и любитель джаза; денежный воротила, теневой гангстер, бывший наемник. Мужчина в костюме, галстуке и темных очках с диоптриями, который мало говорил, но много делал. Не тот человек, которому ты обязательно поверишь, а тот, кому ты безоговорочно доверяешь. Человек со связями на земле и под землей и с внушительным списком контактов. Он мог достать все. Южанин, работающий на севере, англичанин, свободно говорящий по-русски. Влиятельный и удачливый.
Все любили Майка. Все его ненавидели. Майку было плевать на это. Голова Майка всегда была на месте. Майк всегда держал руку на пульсе. Ростом пять футов шесть дюймов, с жутковатой улыбкой, тонкими волосами и косым пробором. Невысокий, но крепкий, он мог заполнить комнату своим присутствием. Всегда ходил в костюме и галстуке, пока не связался с Джимми и не начал свои первые кислотные одиссеи, после которых Майк стал все больше походить на хиппи. Цветные рубашки. Широкий галстук. Трава. Таблетки. Шампунь для объема. Он сменил дорогих куколок на хиппи-цыпочек, поклонниц свободной любви. Модные усы. Он по-прежнему носил пальто из верблюжьей шерсти в холодные вечера, но теперь его темные волосы касались воротника.
У Майка все получалось. Он без труда мог сбить вас со следа. Переключить на другую волну. Подкинуть протухших новостей. Профессиональный вор. Всему этому он научился, как шпион МИ-6, невидимый агент ЦРУ и как прочие вымышленные и настоящие персонажи.
Майк рассказал бы тебе свою историю так, будто она ничего не стоила. Затем бросил бы важные, страшные факты и наблюдал за бурной реакцией. Смотрел, как меняется твое лицо: интересно, а вдруг это все правда?
Ребенок понедельника Фрэнк Майкл Джеффри родился 13 марта 1933 года под знаком Рыбы. В больнице Святого Джайлса, в Пекхэме, в южной части города. Фрэнк Майк – единственный ребенок Фрэнка-старшего и Элис: почтовых служащих из сортировочной конторы Пекхэма. Жили они в старом доме с террасой. В кране только холодная вода. Длинные бельевые веревки. Любопытные соседи. Фрэнк-старший, Фрэнк-младший. Слишком сложно. Поэтому маленький Фрэнк стал просто Майком.
К тому времени, когда война разыгралась по-настоящему, семья перебралась в Кэтфорд, расположенный на окраине Лондона. Район получил название во времена охоты на ведьм, когда всех черных кошек швыряли в реку. Проходя мимо Gothic-fronted Concert Hall, возможно, юный Майк и гадал, что там происходит. Но кинотеатр напротив был интереснее. Крутые парни в субботних фильмах: «Третий человек», «Рассчитаемся после смерти», «Белое каление»…
Может, он и хорошо учился в школе, но шла война, и всем было пофиг. Хороший спортсмен, Майк любил грубые мальчишеские игры и болтался без дела, пока ему не исполнилось шестнадцать. Чтобы угодить родителям, которые заставили его найти «приличную работу», он стал белым воротничком. Благодаря объявлению в местной газете устроился клерком в Mobil Oil в Бишопсгейте, дорога туда-обратно занимала два часа в день на автобусе номер 47. Он носил шикарный пиджак и галстук, и руки у него пачкались только тогда, когда протекала дешевая авторучка.
Лондон тогда был помойкой. Гитлеровские бомбы хорошенько все разъебали. Ежедневно поднимаясь на второй этаж автобуса, Майк смотрел вниз на обломки, наблюдал за постепенным восстановлением и понимал, как ему повезло. Фрэнк и Элис делили мясо и сахар поровну, но Майк всегда получал дополнительный кусок хлеба.
Когда в 1951 году его на два года призвали на Национальную службу в армию, стало легче. Он писал домой каждую неделю. Стал ездить за границу. Встречал забавно говорящих иностранцев. Потерял девственность. Научился тому, чего не знали даже его родители.
Начал со звания рядового в 17-м учебном полку Королевской артиллерии в Вулвиче. Через два месяца был переведен в учебный корпус королевской армии, уже старшим сержантом штаба. А еще через пару месяцев – инструктором в армейской школе в Харрогите.
Быстрый рост для мальчика из южного Лондона. Тогда же Британия оказалась в ловушке после того, как египтяне взяли штурмом склад НААФИ в Исмаилии. Молодого британского солдата ранили ножом, а двух египтян убили. Египетские добровольцы поспешили присоединиться к Освободительным батальонам, братья-мусульмане в Исмаилии объявили джихад против британцев. Погибло еще больше солдат, почти все новобранцы. Надо было что-то делать.
Майк был одним из шестидесяти тысяч солдат, отправленных защищать Суэцкий канал. Он оказался в Файиде и показал себя как активныйучастник BTE, MELF (Британские войска Египта, Ближневосточные сухопутные силы). А оттуда, буквально через несколько недель, его отправили в 73-й зенитный полк Королевской артиллерии.
Это было началом конца контроля Запада над Суэцким каналом и завязкой трехлетнего Суэцкого кризиса, «забытая война забытой армии», как ее описывали историки. Никому не доверять, видеть в египтянах подчиненных, бояться невидимых снайперов и хорошо замаскированных убийц. Немногие из спешно призванных, плохо обученных британских солдат осознавали опасность.
Майк же, с «глазами на затылке» и толковой головой на широких плечах, процветал. Он подружился с Нобби, Джоком, Джорди, Таффи, Титчем, Маком и Гленом. Встречался с несколькими девушками из Женского королевского армейского корпуса в Олд-Вик-Лидо на берегу Большого Горького озера. Он занимался дайвингом и нырял в озеро с длинной пристани. Потом шел на пляж, чтобы перекусить и выпить пару кружек холодного пива. Валялся на солнышке и прохлаждался в тени на веранде. Фотографировался рядом с двуствольной пальмой у кромки воды.
Однако обычно Майк что-нибудь придумывал и искал возможность «заработать лишний шиллинг или два». Так он обнаружил, что в Каире, недоступном для солдат, можно купить британские газеты, которые вышли всего пару дней назад, договорился с военными грузовиками, чтобы те доставляли их, а затем продавал с накруткой своим изголодавшимся по новостям товарищам на базе. Когда старший офицер узнал об афере, смышленый Майк избежал дисциплинарных мер, согласившись на сделку. Первая из многих грязных сделок, которые Майк заключит в ближайшие годы.
Затем в марте 1953 года, после того как военное министерство и Скотленд-Ярд проверили его на участие в шпионаже, ему снова повезло. Два месяца спустя Майк покинул Египет и вернулся в Лондон, где в июне 1953 года его демобилизовали.
На следующий день он вновь завербовался и продолжил службу в учебном корпусе королевской армии в звании исполняющего обязанности сержанта. И сразу же начал проходить курсы безопасности на базе разведывательного корпуса в Маресфилд Барракс, недалеко от Укфилда в Сассексе, после которых его рекомендовали в Секретную разведывательную службу, сейчас известную как МИ-6. Перейдя в разведку, в сентябре 1953 года он уехал в Триест в Италии, где присоединился к Юнит 2 в Управлении безопасности Триеста, входящему в состав пятитысячного армейского подразделения BETFOR (силы британского элемента в Триесте).
Вот тут-то и началась серьезная работа. Триест был важным стратегическим морским портом в Адриатическом море недалеко от восточной границы Италии, юго-восточной границы Австрии и западной границы коммунистического блока, тогда еще Югославии. Вековой оплот Австрийской империи Габсбургов после Первой мировой войны вернулся в состав Италии и оставался под фашистским контролем Муссолини на протяжении всей Второй мировой войны. С 1945 года Триест принадлежал коммунистической Югославии под управлением генерала Тито.
К тому времени, когда Майк явился на службу, Триест был объявлен свободной независимой территорией и разделен на две зоны: союзническую зону А на севере, оккупированную британскими и американскими войсками, и югославскую зону Б на юге. Триест был одной из самых беспокойных горячих точек в мире. Двадцатилетний Майк уже не был желторотым новобранцем, как два года назад. Хорошо подготовленный офицер разведки работал в условиях, когда коммунистические агенты и агитаторы смешивались со шпионами союзников, постоянно пересекая зоны.
Основная работа Майка заключалась в проверке потенциальных перебежчиков зоны Б. Они подвергались энергичному допросу, и информация должным образом оценивалась. Специальные комнаты. Двери заперты снаружи. Угрозы. Избиения. Манипуляции. Никаких согласований. Ты просто делал свою чертову работу.
Майк также был активным членом Китайской прачечной – кодовое название неофициальной базы СИС (Секретная разведывательная служба) в Триесте. Майк никогда не был официальным агентом СИС. Никто никогда не был официальным агентом СИС или МИ-6, как они позже стали называться. Он просто «бегал по поручениям», помогал выслеживать шпионов и поддерживал связь с итальянской разведкой. Сначала по мелочи. А потом пошли и дела покрупнее.
Есть история, которую он рассказал своей подруге Дженни Кларк после того, как ушел из армии. История о том, как он участвовал в тайной операции по вывозу ценного коммунистического объекта из Югославии в контролируемый союзниками район Триеста и как во время операции ему пришлось убить югославского охранника. Это была классическая ситуация: либо я, либо он, – и теперь он сожалел об этом. Рассказал, что хранил фотографию семьи охранника, которую забрал с окровавленного тела мертвеца, обыскав его карманы в поисках денег и ценностей.
Майк никогда не терял времени даром, никогда не позволял своим чувствам, какими бы надоедливыми они ни были, вырваться наружу и все испортить.
Как только в начале октября 1954 года было объявлено, что зона А возвращается итальянцам и что британские и американские войска немедленно выводятся из Триеста, Майк первым же самолетом вылетел домой. Когда в ноябре Управление безопасности Триеста закрылось окончательно, Майк уже глубоко погрузился в работу в Объединенной школе лингвистики армии в Бодмине, графство Корнуолл. Направление – обучение русскому языку. Как только он закончил курс в феврале 1955 года, тут же вернулся в Центр разведывательного корпуса и был назначен в Северное командование в Отдел полевой безопасности (ФСС), где служил исполняющим обязанности капрала.
ФСС занималась анализом секретной информации, собранной из множества источников, в том числе и Секретной разведывательной службы. Они работали с агентами вражеской разведки, государственными и частными сторонниками, проверенными и скрытыми коллаборационистами, осуществляли тайные аресты и допросы на высшем уровне. Проводили секретные операции. Похищали людей. Устраняли неугодных.
Майк потратил больше года на то, чтобы написать собственный отчет. К тому времени, когда он официально покинул ФСС в мае 1956 года, он отслужил уже больше пяти лет. В июне того же года он был внесен в раздел Б списка резерва регулярной армии и посещал учебные курсы, чтобы восстановить так называемый «жизненный сертификат».
Как и все бывшие члены СИС, Майк никогда не говорил об этом своей семье. В компании, однако, под действием бренди и прочих допингов он становился красноречивым рассказчиком, открыто хвастаясь своими секретными армейскими подвигами. Некоторые ему верили. Некоторые – нет. Но никто не сомневался в его темном прошлом.
Много лет спустя, будучи менеджером The Animals, Майк устроил певцу Эрику Бердону, своему гостю в доме в Пальме, на Майорке, необыкновенное зрелище. Несколько линкоров Седьмого флота США были пришвартованы в порту острова, и американские моряки заполнили городские бары и клубы, многие из которых принадлежали Майку.
Все просто. В то время ВМС США пытались отыскать водородную бомбу, которая была потеряна у берегов Испании после того, как два американских самолета столкнулись в воздухе и упали в море. Как Майк узнал об этом?
«Я просто знаю немного больше», – сказал он, выпуская кольца дыма.
Ага.
Майк надел гидрокостюм, маску и дыхательный аппарат, поплыл к месту, где стоял на якоре американский флот, и установил несколько взрывных устройств. Позже в тот же день за выпивкой в одном из прибрежных баров Майка Эрик с благоговением наблюдал, как его менеджер начал «развлекаться», детонируя взрывчатку с помощью радиоуправляемого устройства и вызывая серию необыкновенно громких взрывов среди более чем тридцати военных кораблей. Американские моряки в страхе бегали по всему берегу.
Неужели все действительно так и было? Многие из «друзей» Майка не раз вспоминали эту историю. Многие даже утверждали, что были там. Многие врали.
Было ли вообще хоть что-то правдой из того, о чем рассказывал Майк?
Глава 5
Джимми и Морис
