скачать книгу бесплатно
Окей. Я правда не знаю, что сказать на это, поэтому просто слабо улыбаюсь в ответ и следую за ней, когда она начинает пробираться через лабиринт пустых кубиклов к концу комнаты.
– Остальные ждут в четвертом конференц-зале. Не хочешь чего-нибудь выпить, прежде чем мы присоединимся к ним? Содовая, вода? В досье сказано, что ты тоже любишь кофе, но я не думаю, что тебе понравится тот, что есть здесь. Он просто ужасен.
– Если у вас есть диети…
– «Доктор Пеппер»? – спрашивает Шарлейн с сияющей улыбкой.
– Да. Это тоже было в моем досье? – Я стараюсь говорить так, будто мне слегка любопытно, а не слегка страшно, но она выглядит немного виноватой, поэтому я, должно быть, потерпела неудачу.
– Мне очень жаль. Это должно быть очень странным для тебя. Ты все еще хочешь содовой?
– Конечно.
Мы проходим еще через несколько рядов кубиклов к комнате отдыха в задней части здания. Шарлейн открывает холодильник, берет мне содовую и бутылку воды для себя и указывает на выход, где прямо над дверью висит резной символ киристов. Он представляет собой странный гибрид анха и креста, с цветком лотоса в середине и знаком бесконечности, добавленным ради разнообразия.
Неприятности, как правило, случаются со мной в зданиях, отмеченных этим символом.
– А где именно мы находимся, Шарлейн? Макс дал мне только координаты. Я даже не знаю, что это за город.
– Официально это офисы межконфессионального альянса киристов. – Она открывает дверь комнаты отдыха и ждет, пока я войду. – Бен называет его Лэнгли, в честь города, где расположена штаб-квартира ЦРУ. Но на самом деле мы находимся недалеко от Силвер-Спринг. У нас с Беном в этом семестре стажировка, поэтому школа довольно снисходительно относится к прогулам.
Я оглядываю кубиклы, проходя мимо, и большинство из них пусты, если не считать редких стикеров для заметок или кнопок, воткнутых в стены, разделяющие рабочие места.
– Это место выглядит заброшенным.
– Да. Большая часть рабочих была переведена некоторое время назад. Несколько дней в неделю к Джулии приходит ассистентка разбираться с ее корреспонденцией – у них с Джулией есть кабинет чуть дальше комнаты отдыха. Пятая Колонна собирается только в те дни, когда помощника здесь нет. И нам скоро придется искать новое место. Срок аренды истекает через два месяца. На самом деле киристы сейчас не так уж много занимаются межконфессиональным союзничеством, – криво добавляет она. – А «союзничество» говорят вообще?
– Не думаю.
Мы уже в конференц-зале, поэтому у меня нет времени спрашивать еще что-либо. В комнате шесть человек, собравшиеся вокруг длинного стола. Три человека мне не знакомы. Толстый мужчина в очках и с редеющими волосами стоит лицом к стене. Рядом с ним стоит худощавый афроамериканец в галстуке-бабочке. Они оба в костюмах, как и взрослая блондинка у противоположного конца стола, хотя ее костюм не типичного офисного серого цвета, а скорее кислотно-голубого, который делает больно моим глазам. Выцветшая татуировка в виде лотоса украшает тыльную сторону ее ладони. Она что-то проверяет в своем телефоне, и выражение ее лица говорит о том, что у нее есть куда более важные дела, чем быть здесь.
Я узнаю двух самых близких к двери людей – Макса и более-чем-просто-друга-Шарлейн Бенсена.
Макс выглядит так, словно у него была тяжелая ночь. Он в мятой одежде и, похоже, плохо спал. Его пристальный взгляд устремляется на мою грудь, а затем снова возвращается к моим глазам. В этом нет абсолютно никакого сексуального подтекста – я почти уверена, что он ищет медальон, а не любуется видом. И тут я понимаю, почему. В отличие от остальных в этой комнате, Макс тоже почувствовал бы «сход с рельсов».
Я также узнаю человека, идущего мне навстречу, но меня удивляет то, что он идет. Это доктор Тилсон, бывший преподаватель естественных наук в Браяр Хилл. В последнюю нашу встречу он был в инвалидном кресле, но сейчас он ходит с помощью костылей и двигается довольно хорошо. Тилсон определенно не член киристского фан-клуба, поэтому я немного удивлена, увидев его в здании, которым они, похоже, владеют.
– Мисс Келлер, – говорит он, протягивая мне руку. – Или вы предпочитаете Пирс-Келлер?
– Зовите меня просто Кейт, доктор Тилсон.
– Отлично. Я очень рад видеть вас снова. – Я озадаченно улыбаюсь ему в ответ, потому что не знаю, почему он добавил «снова». Трей сказал, что Тилсон не помнит, как мы встретились на барбекю. – Я надеялся, что мистер Коулман тоже мог бы присоединиться к нам сегодня утром, но его отец сказал, что его вызвали из города по личному делу. Могу ли я рассчитывать на то, что вы введете его в курс дела, разумеется, осторожно, – когда он вернется?
Тилсон и выглядит иначе. Его речь по-прежнему официальна, но он улыбается и не ведет себя, как ворчливый старик.
– Да, сэр, – отвечаю я ему. – Я с удовольствием это сделаю.
– Спасибо. Я полагаю, что мистер Раджи зарезервировал для вас места.
Шарлейн тянет меня за рукав, и я следую за ней к свободным стульям рядом с Бенсеном. Я сажусь в конце, лицом к Тилсону, который занят подключением ноутбука к проектору.
Я кладу свою газировку, планшет и дневник на стол перед собой. Брови Макса взлетают вверх, и он качает головой.
Мне показалось, он хотел сказать мне, что с напитками сюда нельзя. На самом деле над доской и правда висит табличка с надписью: «с едой и напитками вход воспрещен», но у блондинки, сидящей рядом с ним, стоит на столе кофейная кружка и почти съеденная выпечка, поэтому это правило явно игнорируется.
Потом я понимаю, что он переживает о дневнике. А что, по его мнению, я собиралась сделать? Передать его через весь стол и сказать спасибо за то, что он дал мне секретную информацию? Как и все дневники ХРОНОСа, этот похож на обычную старую книгу, и он лежит под планшетом. Никто даже не заподозрил ничего. Но я кладу его себе на колени и стреляю в Макса взглядом, кричащим: «доволен?» Он просто продолжает пристально смотреть на меня, поэтому я целенаправленно переключаю свое внимание на другой конец стола.
Стена позади Тилсона загорается. Он отодвигает свой стул влево, чтобы его голова не загораживала экран.
Я наклоняюсь к Шарлейн и шепчу:
– Мы ждем Джулию?
– Нет, она не придет. Возможно, мы увидимся с ней позже.
– А кто эта женщина рядом с Максом?
– Селена Элликотт, – шепчет она в ответ. – Сенатор.
– Она тоже киристка. У нее есть татуировка.
Шарлейн укоризненно улыбается мне и поднимает свою ладонь. Ее татуировка свежее, розовый цвет более яркий, чем на руке Элликотт. А еще татуировка выглядит немного иначе, чем раньше, хотя я не могу понять, что именно изменилось.
– Мы все киристы. Новые киристы, но все же…
Киристы есть киристы. Тем не менее я не говорю вслух того, о чем думаю, потому что не хочу оскорблять Шарлейн и потому что понимаю, что это, вероятно, уже не так. И возможно, это никогда не было полной правдой. Как заметил Кирнан еще в Джорджии, люди присоединялись к киристам по самым разным причинам.
– Всем видно? И слышно? – спрашивает Тилсон чересчур громким голосом для такой маленькой комнаты.
Раздаются звуки согласия, а затем Джулия говорит с ноутбука Тилсона.
– У нас все готово.
Ах. Значит, она сейчас на совещании.
Изображение, которое Тилсон проецирует на стену позади себя, похоже на куш-бол[5 - Куш-бол – мягкий мячик, сделанный из тонких резиновых ниток.] с разноцветными нитями из сердцевины. Очевидно, мы сразу переходим к брифингу, без вступлений.
– Вот с чем мы столкнулись, – говорит он. – Существует некоторое сходство с вирусом H5N1, который некоторые из вас, возможно, знают под названием птичий грипп, но есть также и некоторые довольно поразительные различия. Я не буду притворяться, что полностью понимаю, как он действует. Мой коллега-эпидемиолог понимает немного больше, но, в целом, это не естественный вирус. Он был создан с целью нести смерть и быстро распространяться через водопровод или через контакт с телесными жидкостями. Оказавшись внутри носителя, он быстро мутирует. Уровень заражения составляет девяносто семь процентов, и пятидесят процентов испытуемых заразились воздушно-капельным путем – то есть через чихание и кашель – в течение двух дней.
Он на мгновение замолкает, позволяя нам переварить эту информацию.
– Он обладает прекрасным потенциалом боевого вируса, потому что в своей первоначальной, немутированной форме он не особенно опасен, если с ним обращаться осторожно. Время выживания вне носителя относительно короткое – максимум час на сухих поверхностях. Высокая концентрация отбеливателя или другого медицинского дезинфицирующего средства может убить его. И по образцу выжившего можно судить о том, что его можно обезвредить с помощью вакцинации без явных побочных эффектов.
От одного взгляда на эту штуку у меня внутри все сжимается в кулак. Не решаюсь прервать его, но, насколько мне известно, проба воды, которую я привезла из Шести Мостов, находится в холодильнике в доме Кэтрин. Коннор не говорил, что отдал ее Тилсону. И я понятия не имею, что он имеет в виду под «образцом выжившего».
– Извините меня, доктор Тилсон, но… как вы получили эти образцы?
После короткой паузы из компьютера отвечает Джулия:
– С ней еще не произошло этого.
– Оу… – Тилсон виновато смотрит на меня. – Очевидно, у нас возникли проблемы с расписанием. Я потом разберусь с этим вместе с тобой.
Ну, по крайней мере, это объясняет, откуда он меня знал.
Он кликает и переходит к следующему слайду, и кулак, который сжимал мой живот, теперь с силой бьет в него. На экране изображение – газетная фотография Шести Мостов, масштабнее, чем та, что я видела раньше, потому что она проецируется на стену. Рука мальчика, свисающая с края скамьи, теперь почти в натуральную величину. Я вспоминаю слова Кирнана, когда Джексон и Вернон бежали по дорожке к часовне. Призраки, думай о них, как о призраках.
Сейчас это сделать ничуть не легче, чем тогда. И я явно не единственная, кто так реагирует на фотографию. Кажется, и остальным, сидящим за столом, стало плохо, и некоторые отводят глаза от экрана при виде десятков трупов, кожа которых странно испещрена пятнами, а тела истощены, как будто кто-то выжал их досуха.
– Вот как действует вирус. Большинство испытуемых умирали в течение одного дня. Этот снимок был сделан местными властями в 1911 году.
Я хочу спросить, откуда у него эта фотография, но уже знаю, что будущая-я отдам ее ему вместе с образцами.
Голос из компьютера спрашивает:
– Откуда мы знаем, что это был результат действия вируса?
Тилсон отвечает:
– Образец был взят из деревенского колодца.
Он щелкает снова, и я мысленно готовлюсь к следующей фотографии, но это всего лишь карта, и кажется, это региональная карта «Кирист Интернэшнл». Она разделена на шесть частей: Северная Америка, Латинская Америка, Европа, Африка, Восточная Азия и ЮЦАзия, что должно означать Южную Центральную Азию. Крупный город в каждой области помечен звездой и именем регионального представителя храма. Североамериканская звезда находится над Вашингтоном, и имя рядом с ней гласит: Франклин Рэндалл. Это странно… я думала, что Патрик Конвелл был местным представителем? Остальные имена мне незнакомы, хотя помню, что Кирнан упоминал кого-то по имени Эдна, и на карте есть Эдна Сова, отмеченная у звезды рядом с африканским рогом.
– Сейчас мы предполагаем, – говорит Тилсон, – что агенты киристов используют шесть региональных штабов в качестве распределительных пунктов для распространения вируса и вакцины в различных национальных и местных храмах. Все члены клуба были вакцинированы…
– Простите. – Голос женщины, доносящийся из компьютера, кажется смутно знакомым, но это определенно не Джулия. – Было несколько региональных программ иммунизации в храмах, расположенных в менее развитых странах, но это только…
Голос затихает, когда Тилсон поворачивает компьютер к Бену, Шарлейн и Максу, которые поднимают свои правые руки с татуировкой лотоса, направленной вперед.
– Татуировки? – спрашивает она. – Серьезно?
Тилсон кивает и продолжает:
– Как я уже говорил, члены церкви были привиты с помощью подкожных татуировок с ДНК в своих местных храмах во время церемоний посвящения. В какой-то более поздний момент те же самые региональные и местные представители введут вирус в местные источники водоснабжения. Зараженная вода достигнет лишь небольшого процента населения, но в этот момент, учитывая быструю мутацию, будет невозможно…
Голос женщины снова перебивает:
– Вы ведь не хотите сказать, что все шесть региональных представителей замешаны в этом деле? И местные тоже? Я думала, в этом замешана всего лишь небольшая группа внутри круга приближенных…
На мгновение воцаряется тишина, а затем еще несколько человек за столом подхватывают подобные комментарии. Наконец Тилсон прочищает горло, и шум постепенно стихает.
– Вполне вероятно, что местные представители, а возможно, и некоторые региональные лидеры понятия не имеют, что они делают. Они просто будут выполнять приказы сверху. Будем надеяться, что причина в этом, иначе мы имеем дело с гораздо более масштабным злом, чем хотелось бы надеяться. Но мы не знаем, насколько глубок заговор, и мы не знаем, какие представители вовлечены в него. Когда на карту поставлено так много, мы должны предполагать худшее, не так ли?
Слышится бормотание, но никто явно не возражает. Затем таинственная женщина снова говорит:
– А как же дети? Киристы не получают своих татуировок, пока не станут послушниками. Обычно это происходит в возрасте около десяти лет, иногда даже позже.
Тилсон вздыхает.
– Дети, которые не были татуированы – и да, почти все они моложе десяти лет, – не защищены. Младенцы имеют некоторый иммунитет от своих матерей, но наша модель, основанная на ограниченных исследованиях, проведенных нами на животных, прогнозировала восьмидесятипроцентную смертность даже среди новорожденных и младенцев на грудном вскармливании.
– Но это ведь так… чудовищно. – Голос женщины звучит мягко. Кажется, будто она сейчас заплачет. – Как можно предполагать, что люди останутся верными тебе, если ты спасешь их жизни, но не жизнь их детей?
За этим следует долгая тишина, и я пользуюсь случаем, чтобы шепотом задать вопрос Шарлейн:
– Кто это говорит?
Она пожимает плечами:
– Даже не знаю. Кажется, босс Джулии.
Это смущает меня еще больше, потому что я и не знала, что у Джулии есть босс.
– Действительно, чудовищно, – говорит Тилсон. – Я должен также добавить, что статус иммунизации у всех, кто получил свою татуировку в Новом храме киристов, имеет подозрительный статус. У мисс Синглтон и мистера Раджи, например, не проявилось ни малейших признаков иммунитета.
Элликотт смотрит на татуировку у нее на руке и судорожно сглатывает. Два других мужчины тоже смотрят на свои, и тут я начинаю понимать, где они получили свои татуировки.
Тилсон кликает и переходит к следующему слайду. Появляются два изображения ключей ХРОНОСа. Один из них цел, но на другом изображении два металлических диска разделены на части, и между ними виднеется, как это называет Коннор, «нутро путешествий во времени». Очевидно, у Тилсона есть инструменты в распоряжении, которых нет у Коннора, потому что все, что Коннор смог сделать, это добраться до серной кислоты, что и деактивировало ключ.
Тилсон нажимает на клавишу и приближает изображение, чтобы рассмотреть его поближе. Похоже на кучку маленьких точек, но в центре находится область, которая напоминает мне шар, который когда-то был у моего отца в офисе. При прикосновении к нему он менял цвет, и маленькие электрические дуги поднимались к внутренней поверхности шара, прямо к тем точкам, где пальцы касались поверхности.
– Это плазменная батарея, – говорит Бен.
Он шепчет, но у Тилсона, должно быть, очень хороший слух, потому что он снова прочищает горло и говорит:
– Может быть, вы и нам расскажете, мистер Раджи?
– Нет, сэр, – выпаливает Бен и снова смотрит на экран.
– Наш юный друг прав. Одна из моих бывших студенток, профессор Массачусетского технологического института, помогла мне проанализировать устройство, которое историки ХРОНОСа назвали ключом. Она подтвердила, что он действительно питается от плазменной батареи. Мы знаем, основываясь на экспериментах, что устройство имеет механизм для обнаружения генетического состава человека, держащего его. Например, я не могу управлять ключом, в то время как мисс Келлер и другие, кто унаследовал ген ХРОНОСа, могут это сделать. Кроме того, единственное, что нам удалось расшифровать, – это то, что один из чипов управляет счетчиком, который переворачивается каждые двадцать четыре часа. Господин Раджи предположил, и, я думаю, что он может быть прав, что счетчик отмечает фактический возраст устройства – то есть сколько дней прошло с момента его создания в примерно 2250 году.
Сенатор Элликотт весело переглядывается с одним из двух мужчин, сидящих напротив, который качает головой и тихо посмеивается. Очевидно, они не верят во все это.
Когда Тилсон снова кликает на указатель, на экране появляется большой вопросительный знак.
– Это должно визуально напомнить вам, что все остальное, что я собираюсь вам рассказать, в значительной степени является гипотезой, основанной на информации, которую мы имеем под рукой. Она может быть не совсем точной.
Элликотт смеется:
– Этот слайд должен был быть в самом начале вашей презентации.
Тилсон бросает на нее короткий взгляд, но не поддается. В течение следующих нескольких минут он объясняет, как работает ключ ХРОНОСа. Я практически ничего не понимаю из того, что он говорит. Я изучала физику только на уроке общих наук, и мы не обсуждали ничего, связанного со временем. Но я все-таки понимаю кое-что из того, что он рассказывает о теории множественных миров – предположении, что каждое наше действие может породить новую реальность. Кэтрин и Коннор упомянули эту идею, и она мне отчасти нравится, потому что это означает, что другие дети папы, с которыми я мельком встретилась, возможно, все еще существуют. С другой стороны, Трей не такой большой поклонник этой теории, поскольку это означает, что мое спасение Кэтрин на выставке спровоцировало какую-то альтернативную вселенную, где он просто остался позади.
– …склонны считать, что появление бесчисленных альтернативных вселенных просто неуправляемо…
– …ответ, вероятно, можно найти в направлении теоретической физики, как теория струн…
В какой-то момент мои глаза стекленеют. Должно быть, у Тилсона есть сверхъестественная учительская способность находить ученика, чей мозг покинул здание, потому что следующее, что я слышу, это его слова: «…вы согласны, мисс Келлер?»
