скачать книгу бесплатно
– Я хотела узнать, давно ты в цирке?
– Да, много лет.
– А чем ты занимался до того?
– Много чем. Всего и не перечислишь.
– А это правда, что ты научился своему мастерству у гималайских мудрецов?
Алессандро улыбнулся и ответил:
– Ну, я жил в Гималаях и общался с мудрецами.
Такой и была наша беседа. Я пыталась узнать об Алессандро как можно больше, а он пытался уйти от ответа или отвечал очень пространно. Все же мне удалось узнать, что родом мой новый знакомый из Италии, а когда ему было около четырнадцати, он подался в бродячие артисты. Колесил по разным странам с разными труппами. До тех пор, пока лет пять назад не попал в цирк Энтони Шелдона, где и решил задержаться.
– Я видела этого Шелдона. Он показался мне довольно странным, – сказала я.
– Да, он странный. И он не любит, когда кто-то перечит ему или играет не по его правилам.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.
– Да много чего, – ответил он.
Мы подъехали к месту, где река сужалась, и Алессандро предложил перепрыгнуть ее в этом месте. Я запротестовала, сказав, что это слишком большое расстояние для лошади.
– Дело не в лошади, а в том, кто ею управляет. И не забывай, я же волшебник, – сказал Алессандро, хитро улыбнувшись.
Он наклонился к животному и прошептал ему что-то на ухо. Лошадь, ускорив шаг, перешла на бег. Мне казалось, что мы почти летим. До реки оставалось около десяти ярдов, я зажмурилась от страха и еще крепче вцепилась в Алессандро. Копыта лошади последний раз коснулись земли, и она взмыла вверх над рекой. Время как будто остановилось. Я открыла глаза и увидела, что мы с Алессандро парим над рекой. Не было ни звуков, ни запахов, ни страха – ничего, кроме меня и Алессандро, улыбающегося и прекрасного.
Когда лошадь приземлилась на другом берегу реки, я и сама уже улыбалась во весь рот. Алессандро помог спешиться и спросил, понравилось ли мне.
– О да! Еще как! Где ты научился так управлять лошадью? Алессандро пожал плечами и коротко ответил:
– Все цыгане умеют это.
Он стоял и смотрел на меня с какой-то тоской в глазах.
– А ты хорошенькая, – вдруг заключил он.
Я, наверное, раскраснелась. Эти слова были как бальзам на душу, я так давно их ждала.
– И ты не трусиха. Может быть, это поможет тебе, – добавил он.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла я. Алессандро ничего не ответил, только долго смотрел на меня, а потом аккуратно взял за руку и сказал:
– Давай я отвезу тебя домой. Прошло уже столько времени. О тебе, наверное, беспокоятся.
– Но… – хотела возразить я, однако цыган не дал мне продолжить.
– Ты хочешь, чтобы мы увиделись еще раз? – спросил он.
– Да, – тихо ответила я.
В лице Алессандро что-то изменилось. Мне показалось, что он расстроился, и это очень меня огорчило. Я-то думала, что нравлюсь ему. В молчании мы немного погуляли вдоль реки.
– Лучше не рисковать и не вызывать подозрений. Поехали назад, – сказал Алессандро и направился к пасущейся неподалеку лошади.
Обратно ехали молча. Мы снова перемахнули через реку, но никакой эйфории в этот раз я не испытала. До поляны, где мы встретились, лошадь шла довольно быстро. Я сидела и думала над словами Алессандро и над выражением его лица, когда я сказала, что хочу встретиться еще раз. Но понять, чем было вызвано это выражение, так и не смогла.
Приехав на поляну, цыган спешился сам и помог мне. Его руки все еще находились на моей талии, когда он сказал мне:
– Завтра в это же время приходи сюда.
Я не верила своим ушам. В душе все пело и плясало от радости, и я не могла вымолвить ни слова.
– Так ты придешь? – уже настойчиво спросил цыган.
– Да. Да, я приду! – ответила я.
– Тогда до завтра, – сказал Алессандро, запрыгнул на лошадь и, даже не попрощавшись, поехал в сторону города.
Я вышла на дорогу и, как сомнамбула, пошла домой. Мне не верилось, что все это произошло со мной. Дома, в гостиной, я столкнулась с матерью.
– Где ты так долго была, прошло уже два часа?! – спросила она у меня.
– Гуляла, – сказала я и направилась к себе наверх, где упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Никто не мог видеть моего счастливого лица и широкой улыбки, кроме белой льняной наволочки, надетой на набитую гусиным пером подушку.
* * *
Я пришла к Алессандро на другой день, а также на следующий, в общем, мы начали видеться каждый день. Я приходила на полянку, он сажал меня на лошадь, и мы катались по окрестностям. Я болтала с ним о чем угодно – о своей жизни, об ухажере сестры, о прочитанной книге. Хотя и казалось иногда, что Алессандро не совсем понимает, о чем я говорю, мне было безразлично. У меня не было друзей, и этот цыган, с его спокойным лицом и бесстрастным голосом, был принят мной как посланник божий. Он тоже иногда рассказывал что-то, но это случалось довольно редко. Я так ничего больше и не узнала о нем. Меня удивляло, что он старался не смотреть мне в глаза и даже не делал попыток обнять меня или поцеловать. Вначале это настораживало, но потом я перестала думать о его странностях – мне было хорошо с Алессандро, и я не чувствовала надобности в его ласках.
В очередной раз никому не сказав, куда иду, я отправилась на поляну. На освещенной сентябрьским солнцем лужайке я не сразу заметила Алессандро. Он стоял, облокотившись о толстый ствол старого дуба. Я шла к нему, улыбаясь, но его лицо выражало какой-то страх, в нем чувствовалась неуверенность. Это сразу испугало меня.
– Что-то случилось? – спросила я, даже не поздоровавшись.
– Нет, все в порядке, – как-то слишком спокойно ответил Алессандро. Я продолжила расспрашивать его:
– Ты странно выглядишь.
– В каком смысле?
– Не знаю. Ты какой-то грустный.
– Вовсе я не грустный. Хватит болтать, пойдем лучше покатаемся. Хочешь, сегодня ты поедешь на лошади одна?
– Даже не знаю, смогу ли, – засомневалась я.
– Ты сможешь, это просто. Я буду рядом, – сказал Алессандро и, взяв меня под руку, повел к лошади.
Я с испугом смотрела на огромное животное, мирно пощипывающее травку. До этого я уже каталась на лошадях одна, мне это даже нравилось, но на них всегда надевали седло, причем, дамское, на этой же лошади не было ничего, кроме уздечки. Алессандро помог мне забраться на нее. Сев, я судорожно вцепилась в гриву животного, боясь соскользнуть с его спины.
– Так дело не пойдет, – сказал цыган.
– Это еще почему?
– Потому что ты сидишь неправильно. Сядь по-мужски, как я, так ты почувствуешь лошадь и сможешь крепче держаться на ней. Спускайся, я помогу тебе заново забраться.
Я подчинилась и легко спрыгнула с лошади. До этого я никогда не ездила по-мужски, и мне стало даже интересно. С помощью Алессандро я кое-как забралась на лошадь. Сидеть было очень непривычно, но гораздо удобнее, нежели раньше, правда, моя длинная юбка задралась, оголив ноги, но меня это не заботило. Теперь я чувствовала, что уже крепче сижу, и кивнула Алессандро в знак того, что готова ехать.
Цыган что-то шепнул лошади на ухо и легонько хлопнул ее по шее. Она медленно пошла вперед. Я сидела и радовалась, мне было так хорошо и легко в тот момент, как никогда в жизни.
– Хочешь, поедешь быстрее? – спросил меня цыган.
– Да, – не задумываясь, ответила я.
Алессандро хлопнул лошадь по ляжке, и она припустила. Я чувствовала себя такой свободной, – для меня не существовало ни границ ни законов. Я была, как ветер, – быстрая и дикая. Юбка развевалась, прическа растрепалась, но мне было безразлично. Я смеялась, как никогда раньше. Правда, через какое-то время мое торжество закончилось, и я поняла, что лошадь бежит чересчур быстро. Я начала тянуть ее за гриву, но ничего не менялось. Судорожно перебирая в памяти моменты, когда Алессандро останавливал это животное, я не могла вспомнить, как он это делал. Я начала кричать на лошадь, хлопать по шее, но ничего не происходило. В ужасе я обернулась назад, пытаясь увидеть Алессандро, но сзади был только лес, а на горизонте уже начала блестеть река, через которую мы перепрыгивали с Алессандро. «Если лошадь по привычке решит перемахнуть через реку, то я упаду», – подумала я. Я попыталась ударить ее ногами, сжать бока, но от этого только чуть сама не упала, – животному было все равно. И вдруг я услышала откуда-то сбоку громкий и повелительный голос Алессандро:
– Деспассио!
Лошадь очень резко замедлила темп и почти остановилась. Я, не будучи готова к этому, слетела с нее и упала на землю. Алессандро тут же подбежал ко мне и, нежно обняв за плечи, приподнял с земли:
– Все в порядке? Ты сильно ушиблась?
Мне было больно, но я чувствовала, что все кости целы, поэтому просто ответила:
– Нет.
Алессандро сильно сжал меня в объятиях и прошептал на ухо:
– Никогда больше не пугай меня так, малышка.
Мое сердце начало стучать, кажется, раз в десять быстрее обычного. Еще ни разу Алессандро не вел себя так со мной. Он осторожно помог мне подняться и, придерживая за талию, продолжил:
– Я должен сказать тебе кое-что.
Голос цыгана был напряжен, но лица его я не могла видеть, – он отвернулся и смотрел куда-то в сторону.
– Наш цирк уезжает, – сказал цыган, – сегодня мы даем последнее представление, а завтра, когда все артисты выспятся, мы соберем шатры и тронемся в путь. Я уезжаю вместе с ними.
Мое сердце упало. Я совсем забыла, что цирк должен уехать. Мне казалось, что Алессандро теперь будет со мной всегда. Я не могла ничего сказать. Только молча смотрела на него, а слезы уже начали предательски бежать по щекам. Алессандро привнес в мою скучную жизнь столько всего нового и интересного. Я так не хотела терять все это, что готова была вцепиться в него и умолять на коленях не покидать меня.
Алессандро нежно взял мое лицо в свои руки и смахнул слезы с моих щек.
– Не плачь, пожалуйста, не плачь. Не стоит грустить о таком, как я, – говорил он.
– Но я не хочу расставаться с тобой, я так привязалась к тебе, – сказала я.
– Но я должен, пойми.
– Но почему ты должен? Почему ты не можешь остаться здесь? Найти себе какую-нибудь работу и…
– Работать в поле, например, или подковывать лошадей? Ты это имеешь в виду?
– Нет… но, может, что-нибудь другое. Я не знаю, но не бросай меня, – умоляла я.
– Даже если я останусь, зачем я тебе такой нужен?
Я замялась, потому что не знала, что ответить. Не могла же я сказать, что мне просто нужен был друг, мне мешала моя гордость или, возможно, скромность.
– Ты мне очень нравишься, может быть, позже ты смог бы жениться на мне, если бы захотел, и жить в нашем большом доме. Ты бы ни в чем не нуждался.
– Ты же знаешь, что твои родители не допустят этого брака. Да я и сам не хочу. Я не смогу жить скучной жизнью семьянина. Мне нравится моя жизнь, понимаешь? Она мне нравится, и я ни на что не променяю свободу, даже если мне предложат жениться на принцессе.
Я не знала, что ответить на это. «Я не могу потерять друга, не могу. Что меня ждет потом? То же, что и мою сестру. Вскоре родители начнут искать мне жениха, потом выдадут замуж, и я перееду куда-нибудь, где стану просиживать все дни дома, рожать детей, а потом умру. Не понимаю, о чем сейчас говорит Алессандро, – не понимаю, как от жизни можно получать удовольствие», – думала я.
– Ты еще встретишь достойного тебя человека и будешь счастлива. А меня станешь вспоминать как детскую шалость. Пойдем, я провожу тебя до поляны, – сказал цыган, и мы медленно побрели сквозь негустой лес к поляне, которая должна была разлучить нас навсегда. Весь путь, занявший довольно много времени (правда, мне показалось, что пролетело всего пять минут), мы прошли молча. Алессандро смотрел под ноги, лишь изредка подавая мне руку, если на дороге возникало какое-то препятствие – в виде большого бревна, которое нужно переступить, или ямы, которую нужно перепрыгнуть. Мы уже подходили к поляне, когда у меня в голове родился сумасшедший план, который вскоре изменит всю мою жизнь.
Я взяла Алессандро за руку и остановилась. Он с удивлением посмотрел на меня.
– Я нравлюсь тебе, Алессандро? – спросила я смело. Цыган был ошарашен моим вопросом, но, увидев на моем лице упрямство, через какое-то время ответил:
– Да, ты мне нравишься.
– Ты бы хотел, чтобы мы не расставались?
– Это невозможно, ты же знаешь.
– Но ты сам, кажется, волшебник и можешь все, что угодно.
Цыган грустно усмехнулся и сказал:
– Если бы я мог все на свете, неужели ты думаешь, что я продолжал бы колесить по миру с цирком?
– Мне все равно, маг ты или простой смертный, и мне все равно, что ты подумаешь обо мне, но я скажу вот что: завтра я еду с тобой.
Какое-то время Алессандро молча смотрел на меня. Выражение его лица было непроницаемым, я не могла уловить каких-либо эмоций на нем. Пауза затягивалась, и я уже подумала, что сейчас он начнет отчитывать меня, но, к моему удивлению, он спокойно спросил:
– Ты уверена, что хочешь этого?
– Да.
– И ты не будешь потом реветь и ныть?
– Нет.
– Потому что, если ты начнешь плакать и проситься к маме, мне ничего не останется, как высадить тебя в первом же городе, откуда ты отправишься домой, где тебя вряд ли ждет радушный прием. И твоя репутация окажется испорченной навсегда, и тебе тяжело будет потом выйти замуж, и, возможно, ты навсегда останешься старой девой. Такая перспектива тебя не пугает?
– Нет. Я не вернусь домой, – твердо сказала я.
