скачать книгу бесплатно
– Да, их заставишь?–?в первый раз за год вылезли. И в последний. Разругались с Поленовым. Завтра им уезжать.
– А в чем дело?
– Точно никто не знает. Поленов задел, а они взяли и написали заявления об уходе. Тоже придумали, умники. А у Владьки и жена работает здесь.
– У этого,?–?уверено подумал о гитаристе.
– Вот у него.?–?Рита показала туда же.?–?Теперь и Нинке из?за него с места срываться. А они тут рассчитывали пробыть весь сезон.
– А жена у него инструктор??–?спросила Лена.
– Нет, она в столовой.
– Значит, беленькая, с альпинистским значком?
– Откуда ты знаешь?
– Ниоткуда не знаю, сказал я.?–?Просто смотрел на нее и думал, для чего она так старается, чтобы не приставали? С виду хорошенькая, не стерва, а так шваркает с подноса тарелки, что при мне у нее никто добавки не попросил.
– А без добавки не стоит приволакиваться?
– Само собой. Будь она только альпинистка?–?другое дело. Но раз она официантка, и в ее распоряжении жратва, любой голодный сообразит, что дело нестоящее, и никакой жалости у нее нет. Даже если не слышать о муже.
– Молодец Нинка! Так с вами и надо!
– Ну да, все равно это без толку. Рано или поздно, его тут наверняка подберут. На восхождения она же с ним не ходит.
– Нет, ты не знаешь. Владька замечательный парень
– То?то и плохо. Пусть он только останется здесь один. Да она и сама это знает. Ты присмотрись.
Музыка остановилась. Из толпы пробасили:
– Вот вы играете, а никто не танцует.
– А вам что, обязательно приглашение нужно??–?огрызнулся Владик.
Его разбирала злость. Повременив, он с напарником заиграл снова. К музыке присоединился шорох множества ног.
– Тебе это что?нибудь напоминает??–?спросила Лена.
– Ясиня[1. Поселок в Закарпатской области.].
– Похоже, верно?
– Еще бы. Только музыка здесь своя.
В Ясиня мы ездили зимой, с лыжами, но вечерами тоже только и оставалось, что танцевать.
– Там, небось, и сейчас всё танцуют.
– Да, в Ясинях всё танцуют,?–?повторила она.
На тренировках мы оба тогда получили по растяжению ноги, но, несмотря на это, пошли в поход. От него и остались лучшие Карпатские воспоминания. Жесткий ветер на Блезницах. Поземка. Темноватое небо с только что засверкавшими звездами над Говерлой и Петросом. Ночные ели на Драгобрате. Синий-пресиний лес на склоне хребта Черногора.
Я вел Лену вдоль края террасы. Высоко над Лениной головой была видна Уллу-Тау. Её появление перед глазами всегда настораживало, напоминая, что ты забылся, а она?то давно и неотрывно следит за тобой, как раньше с усмешкой следила за множеством поколений, сошедших на нет.
Я повел Лену обратно. Перед нами двигались и расходились другие пары, а в стороне сидели два музыканта, знавшие, что здесь их песенка спета, а окружающих волнует только «керосин». Знакомства завязывались полным ходом. Стороны прощупывали почву, либо намекали, что она у них есть. Вроде бы после этого не стоило медлить, но большинство все?таки медлило, словно не легче было сразу наладить связь. У меня такая уверенность появилась давно, хотя и без видимой надобности, но чем дальше, тем в большей степени она определяла, как мне себя вести, когда дело касалось женщин.
Музыканты перешли под большую сосну, оставленную в центре лагеря. К ним присоединился еще один гитарист. Сначала инструктора косо поглядывали на непрошенного партнера, но тот здорово старался не портить, всегда наперед угадывал, где мог соврать, и тогда выжидал до знакомого места с занесенной над струнами рукой.
Ребята начали петь. Крикунов хватало, но у меня вкус к разухабистым песням давно и безвозвратно прошел. Было просто удивительно, что когда?то я с неменьшим азартом орал такую же чушь. За день я порядком устал, и стоять в кругу уже не доставляло удовольствии. Я предложил пойти спать. Лена была не против.
Когда я поцеловал ее на ночь, она сказала:
– Разбуди меня перед уходом. Я хочу проводить тебя.
Стук в дверь разбудил меня в половине четвертого. Я оделся и вышел. На обратном пути к дому начали встречаться тени, звякавшие триконями о гальку.
Лена уже не спала. «За тобой приходили,»?–?сообщила она. Я молча шнуровал ботинки. По шуму, доносившемуся с площадки, отрывочным возгласам и стуку дверей было ясно, что начали строиться. Я натянул штормовку и обнял Лену. Она освободилась.
– Иди, тебе пора.
Я с трудом взвалил на себя рюкзак. Лена нагнулась за ледорубом и подала его мне. Мы вышли. Дьяков как раз пересчитывал, кого нет.
– Поздновато, поздновато, Михаил, чикаемся,?–?проворчал он.
Я не ответил. Тем, кто явился позже, он замечания не сделал. Лена стояла в стороне, ожидая, когда мы уйдем. Наверно, ей очень хотелось спать. Быстро светало. Я подумала, что теперь она, пожалуй, не уснет.
Дьяков отдал команду: «За мной!» Лена приблизилась и зашагала рядом, но рукой я бы до нее не достал. Мы перешли через первую протоку?–?ближнюю к лагерю. Лена остановилась. Я повернулся и яростно замахал. Мне запомнилось, как она села на камень, как поднесла к лицу аппарат, а потом опустила его и тоже взмахнула рукой. За это я и любил, что у нее все получалось красиво. Но она так и не поцеловала меня на людях еще раз.
Вскоре сделалось жарко. На привале я скинул свитер и тут же, продрогнув на холодном ветру, подумал, не рано ли, но через пять минут, взвалив на себя рюкзак, снова почувствовал, что некуда будет деться от перегрева.
Мы шли уже не вдоль Адыр-Су. Тропинка упорно ползла вверх и вверх по правому борту долины, и ноги едва справлялись с подъемом. Но все же плечам доставалось сильней. Ремни, казалось, насквозь продавливали мышцы, и, как я ни старался уменьшить давление, пригибаясь или поддерживая рюкзак руками, это не приносило облегчения. Зато дышать становилось тяжелей. С болью уже нечем было бороться. Я только и мог, что оттягивать передвижку рюкзака, хотя каждая секунда промедления казалась последней упущенной возможностью пресечь режущую боль; но на смену первой секунде приходила другая, третья?–?или какая?то следующая, если я сбивался со счета, и благодаря этому время все?таки шло.
Впрочем, я не смотрел. Часы лежали в кармане. Там от них было больше толку: не хотелось поглядывать и не так затекала рука. С часами отек получался заметный?–?«сердце»,?–?сказала бы мать. Что ж, оно тоже тащило рюкзак и вразмах изнутри колотило по ребрам. Однако этого было мало, чтобы кровь в достатке притекала к плечам и ногам.
Мы поднялись к пологому, залитому солнцем склону с хорошей травой и слегка углубились вверх. Я не уговаривал себя, что теперь стало легче. Силы убывали. Через десять минут после очередного привала они растратились полностью, точно их не было вовсе, а тут и дальше предстояло набирать высоту. Ниже и справа от нас, судя по кое?где видным теперь изломам кромки, находился обрыв. Значит, из?за него тропа поднималась на кручу. По описанию я не запомнил ее.
Ущелье поворачивало влево. Скалы, обращенные на юг, только-только начали улавливать солнце. Зато восточную стену отрога свет заливал целиком.
У ручья сразу после завала тропа разделялась. Левая вела вверх, к гребню морены, правая?–?вниз, к леднику Адыр-Су. Отдохнув с нами несколько минут, доктор встала и попрощалась. Она шла к джайлыковцам, палатки которых, размером не больше спичечных коробков, виднелись рядом со льдом. Доктор впервые оделась по?альпинистски, и, пока нам было по пути, я иногда поглядывал, как она идет, прилежно шагая за Дьяковым. Вероятно, ей еще не случалось оказывать помощь наверху.
Студенты не устояли перед соблазном умыть лица в ручье, забыв, что из?за этого могут полопаться губы. Затем они взобрались на гряду и позвали Бориса сниматься, но тот не пошел. А зря. На фоне Уллу-Тау даже групповой снимок был бы хорош, и уж кому-кому, а Борису они бы напечатали фотографию. Однако он тоже измотался и бегать по пустякам не захотел. Ему исполнилось больше, чем любому из нас. Тем не мене, мы были студентами ровно в одно время. Я запомнил его по майскому слету «Науки» в тот год, когда ездил в «Алибек», а еще через год мы столкнулись у башни в Царицыно, и по тому, как он держался среди ребят своей секции, я не подумал, что он всего лишь значкист. Впрочем, по туризму у него был первый разряд, и уже тогда он состоял в каком?то центральном совете.
Пока я исподволь снимал студентов, на меня не обращали внимания, и лишь потом оглянулась девушка с красной повязкой вокруг собранных в косу волос. На солнце они выглядели золотыми. Я не узнавал, как ее зовут, а просто так ни от кого не слышал. Мы уже несколько секунд не отводили глаз друг от друга, когда она дала знать, что хочет, чтобы я перестал смотреть, но вдруг поняла, что интерес не праздный, и на нее смотрят без вызова, и удивилась,?–?я ясно понял, что удивилась, и вслед за ней отвернулся сам. Мне вспомнилась Лена, ее лицо. Я никогда не брал с собой ее фотографии. Гораздо лучше было просто видеть. И пока получалось так, я не сомневался, что люблю именно Лену, а не другую.
Мы только-только ползли вверх по морене. Подъему не было видно конца. Дьяков по?прежнему шел впереди, но из любопытства оглядывался. Его забавляло, как быстро мы выбились из сил. Но уж на это мне было плевать, черт бы его побрал, над чем бы он ни находил уместным смеяться. Мы сами знали, как выглядим, а главное, зачем встряли сюда. Шаг, еще шаг, шаг, шаг. Морена все еще тянулась вверх, когда Дьяков неожиданно поставил рюкзак на землю. Тут я увидел выровненные на гребне площадки для палаток.
III
С верховьев ледника Адыр-Су задувал ветер. За ним не было слышно рева наших двух примусов. Теперь я уже чувствовал себя в походе, не на марше, а именно в походе, так как, отойдя от дома, наконец, по?настоящему понял, что не скоро и только длинным кружным путем смогу вернуться туда. Начавшаяся жизнь больше не увлекала,?–?снова, как много раз раньше, нужно было закончить маршрут, чтобы она опять начала привлекать. Ребята помалкивали. Переход никого не обнадежил. А он был первым и не самым трудным из всех, которые еще предстояли.
Вода закипела, и девушки смогли заняться стряпней. Они готовили обе на равных правах, и все же командовала Аля. Другую это сразу вывело бы из себя, только не Сашу, в чьем умении было держаться так, словно ей не только не мешали варить, но и ничем, ровным счетом, не задевали.
Суп доварился, когда в примусе Бориса выгорел весь бензин. Я полагал, что его хватит минут на сорок, но примус оказался не таким, как мой, и для Бориса это тоже было сюрпризом. Мы подождали, пока корпус остынет, и лишь потом смогли наполнить резервуар.
Солнце несколько раз проглядывало и скрывалось. К завтраку или обеду, как бы его ни назвать, аппетита не осталось и в помине, несмотря на то, что до этого очень хотелось есть. Недоеденный суп, около половины кастрюли, мы отдали студентам, не имевшим горячей еды. Они до сих пор тщетно бились с обоими примусами. Из-за этого и в других отделениях начали косо поглядывать на свои. В лагере мы проверяли примусы все вместе, и у студентов они горели не хуже, чем у других.
Дьяков предложил девушкам середину палатки. Вопреки ожиданию, Аля решительно отказалась.
– Рядом с Чумаковой я спать не буду,?–?заявила она.
– Почему??–?спросил я.
Привычка называть Сашу по фамилии уже давно начала раздражать.
– Она всю ночь не дает покоя. Брыкается, мечется?–?вот удовольствие! Нет, я не хочу.
Трудно было понять, откуда брались такие претензии. Не к ней же ложились в постель, в конце?то концов!
– Ну,?–?сказал я,?–?отговаривать никто не будет, если сама хочешь лечь у стенки.
До сих пор Саша молчала. Видно, Алина выходка покоробила даже ее. Однако теперь она не удержалась от улыбки.
– Ничего, и у стенки не буду мерзнуть.
И не стала добавлять ничего.
Когда в палатке все было устроено, Дьяков и Аля вышли. Мы с Сашей остались вдвоем. Солнце просвечивало сквозь тент и окружало ее голову мягким сиянием.
– Ты давно научилась снимать??–?спросил я.
– Нет, недавно.
– Видно,?–?аппарат совсем новый. Я все время путаю Алин и твой. Небось, и покупали вместе?
Саша кивнула. Улыбка у нее всегда получалась дружеская, безотносительно ласковая. Слышалось шуршание пленки.
– Вы в одном институте?
– Да.
– Ты инженер?
– Нет. Это Аля?–?инженер. Я?то –?техник, правда, теперь уже старший.
Она опять улыбнулась.
– А ты давно снимаешь кино?
– Года полтора.
– Ну, уже много.
– Нет, конечно. Но кое?что все?таки поснимал.
– А Лена сейчас снимает на фото?
– Да. Потом поменяемся, и все будет наоборот.
Саша не улыбнулась.
– Хорошо, что вы и в горах бываете вместе. Тебе повезло.
Я решил, что мало шансов ошибиться.
– А ты замужем?
– Замужем.
– Недавно?
– Месяц. Еще и свадьбу не праздновали.
– Смотри, как удачно спросил. Поздравляю.
– Спасибо.
– А он альпинист?
– Нет еще. Может быть, станет.
– Будет зависеть от тебя?
Саша слегка покраснела и пожала плечами. Про себя она, видимо, свыклась уже с новой ролью, но внешне?–??еще не вполне.
– Кто он у тебя?
– Инженер-металлург. Верней, скоро будет. Сейчас он на преддипломной практике.
– Мы с ним почти коллеги.
– Хочешь, покажу тебе его?
Я и кивнуть не успел, как ее рука очутилась рядом с карманом. Саша достала записную книжку. Сначала я увидел обратную сторону фотографии и подумал: «Шесть на девять». Потом увидел лицо. Парень был ничего, но выглядел замкнутым. Я кивнул.
– Он из Средней Азии?
