Тёмное сердце Грейвуда

Юлия Борисова

Тёмное сердце Грейвуда

Глава 1 – Жвачка под партой

Утро ворвалось в комнату с запахом кофе и бессмысленными разговорами. На кухне мама, как актриса из дешёвого сериала, совмещала всё: растянутая футболка, бигуди, красные губы, кружка в руке.

Я смотрела с лёгкой насмешкой и внутренним укором – как она умудряется краситься, пить и прокручивать в голове сценарий очередного свидания? С её-то умом – загадка.

– Ты опять собралась задержаться? – её голос звучал как последнее предупреждение.

– Не задерживаюсь, – ответила я, держа наготове каждое слово, чтобы не дать ей властвовать надо мной. – Практика в полиции.

– Практика? – с презрением переспросила она. – Ты понимаешь, сколько моих лет на тебя потрачено?

В груди что-то сжалось, и это не жалость, а вспышка злости, которую я так тщательно прятала.

– Твои годы – твоя проблема, – выпалила я, не позволяя ни капли жалости прорваться наружу. – Не указывай, что мне делать.

Она смотрела на меня, и её глаза уже не могли скрыть усталость и разочарование, а может, и что-то более тёмное.

Я вышла из дома и сразу наткнулась на этот фирменный холод Грейвуда – липкий, как жвачка под партой, и такой настойчивый, что хотелось материться. Тут даже ветер умудряется дуть с видом «ну что, думала, убежишь?». Мама осталась за дверью со своей вечной драмой.

Я шла по пустой улице и думала, что, наверное, исчезнуть тут проще простого – шагнуть за угол, и всё, тебя нет. Но у меня была цель: практика в полиции. Не потому что я мечтала о карьере, а потому что там хотя бы обещали настоящие эмоции – страх, злость, боль. Не эти семейные склоки с привкусом старой маминой помады.

Если бы Грейвуд был человеком, то явно тем, кто сегодня болеет с похмелья – мутный, бледный и злой. С тех пор как я помню себя, у него всегда был этот вид: «лучше не подходи».

Полицейский участок встретил меня так же радушно, как и город. Дверь – тяжёлая, скрипучая, будто специально, чтобы отбить желание заходить. Я толкнула её и сразу почувствовала запах пыли и чего-то прогорклого – видимо, кофе, который никто не догадался допить.

На пороге – мужик с лицом «ты испортила мне день». Ни приветствия, ни удивления – просто кивок в сторону коридора.

– За мной, – сказал он, как будто это было последнее, что он хотел делать сегодня.

Коридор выглядел так, словно кто-то выбрал для него цвет «грязь с тоской» и наверняка гордился этим. Лампы мигали, пол скрипел, а мой сопровождающий шагал так быстро, что я шла полубегом. Разговоры явно были в его чёрном списке.

На повороте он кивнул на дверь:

– Кейдан. Тебе с ним работать. Сочувствую.

Отличный трейлер к фильму «Как я угодила в ад».

– Привет. Я Мирей, – сказала, решив начать вежливо.

Мужчина за столом поднял взгляд. Уголок его губ чуть дёрнулся – то ли от улыбки, то ли от желания фыркнуть. Он был как коп из старых фильмов, только худее и с какими-то слишком усталыми глазами. Скулы острые, щетина трёхдневная, волосы взъерошены, будто он проиграл битву с подушкой.

– Ещё одна стажировка? – Он театрально закатил глаза и откинулся на спинку стула.

– Ну, чудненько… прямо мечтал об этом дне.

Я уже хотела сказать что-то язвительное, но он не дал мне вставить слово.

– Садись, – кивнул он на стул у стены. – И попробуй не мешаться.

Пока я усаживалась, он поднялся, подошёл к шкафу и начал рыться в бумагах. Вид у него был такой, будто он собирается найти что-то ужасно важное, но я почти была уверена, что он просто ищет способ от меня отделаться.

– У меня, знаешь ли, есть дела поважнее, чем babysitting, – сказал он, наконец выудив толстую папку.

– Хотя… кого я обманываю.

Кейдан швырнул папку на стол, и от удара со стола свалилась ручка. Я подумала, что если бы этот кабинет мог говорить, он бы хрипел: "Уберите это дерьмо отсюда".

– Вот. Ознакомься, перепиши, умри от скуки – выбор твой.

Я посмотрела на папку, потом на него.

– Это… мой первый день, – сказала я.

– О, поздравляю, – мрачно сказал он. – Постарайся дожить до второго… и не заставить меня пожалеть об этом.

Я уставилась на папку, как на подарок от человека, которого терпеть не можешь. Потёртая обложка, засохшие пятна – явно пережила лучшие времена.

– А если я не выберу? – спросила я, не поднимая головы.

– Тогда выберу я, – ответил он, откинувшись в кресле так, будто это было приглашение к худшему варианту.

Я ткнула пальцем в тёмные разводы на бумагах.

– Это что, кровь?

– Кофе.

– Вылили кружку и решили не перепечатывать?

– Ага. И так лет пять. Поздравляю – теперь это твоя головная боль.

Я открыла первую страницу:

Oak Street, 45. Кража со взломом. Потерпевший – Джейкоб Райли. Украдены: ноутбук, $320 наличными, серебряные часы.

Следующий лист был в пятнах, будто его использовали как подставку под пончики:

Maple Drive, 12. Авария с участием пешехода. Водитель скрылся.

– Серьёзно? – я подняла голову. – Это всё, чем я буду заниматься? Переписывать чей-то кофейный бред пятилетней давности?

Кейдан зевнул так, будто его кто-то разбудил посреди лучшего сна в жизни.

– Нет. Ты будешь переписывать его аккуратно.

Я хотела швырнуть папку ему в лицо. Но потом мой взгляд упал на один из листов: Hamster Lane, 8. Заявление от Сары Вейн. Пропала дочь, Лора Вейн, 17 лет. Последний раз видели у школы на Hickory Avenue. Дело приостановлено за отсутствием новых улик.

Я замерла. Hickory Avenue – это в квартале от моего дома. На той самой остановке, где я каждый день жду автобус.

– Эй, – я ткнула пальцем в фамилию. – Это вообще расследовали?

Кейдан лениво потянулся, как кот, которого разбудили ради ерунды.

– Ну да. Допрашивали друзей, обыскали парк за школой, проверили камеры. Ничего.

– И просто закрыли?

– Приостановили.

– В чём разница?

– В том, что если завтра её труп всплывёт в реке – дело снова откроют. А пока – нет тела, нет дела.

Я посмотрела на дату. Пять лет назад.

– И её так и не нашли?

– Ого, – он притворно удивился. – Стажёрка умеет читать.

Я сжала лист так, что бумага хрустнула.

– А если она жива?

Кейдан наконец оторвался от монитора и посмотрел на меня так, будто я предложила поиграть в куклы.

– Тогда она бы уже объявилась. Либо ей это невыгодно.

– Это цинично.

– Это реализм. – Он хлопнул ладонью по папке. – А теперь хватит трепаться. Переписывай. Или тебе правда хочется, чтобы я отправил тебя домой с пометкой "не справилась"?

Я взяла ручку так крепко, что пальцы побелели. Ладно. Буду переписывать. Но я запомнила это имя – Лора Вейн. Потому что если этим циникам наплевать, то мне – нет. И если кто-то думает, что я просто буду сидеть и красиво выводить буквы, то он сильно ошибается. Грейвуд любит хоронить секреты. Но я научилась копать ещё в детстве.

Глава 2 – Закон для всех

Я переписывала рапорты. Хроника провинциального дна: кражи микроволновок, аварии, бумажная муть без конца. Практика должна была научить меня «жизни». Научила только терпеть – скуку и пустые разговоры.

Кейдан врос в монитор. Щетина, злость, клик-клик. То ли работает, то ли ждёт, пока работа сама рассосётся.

Я ловила себя на том, что смотрю на него чаще, чем на бумаги. Был он когда-нибудь нормальным? Или сразу родился уставшим циником в форме? Представляю младенца в пелёнках: уже требует кофе и жалуется на переработки.

В участке вообще все выглядят так, будто их держат на невидимой зарплатной цепи. Один дядька третий раз заливает кипяток в кружку с облезлой надписью «Best Dad Ever». Его дети вряд ли думают так же.

Кейдан поднял голову – я тут же уткнулась в историю про украденный пылесос.

– Работаешь? – проверяет, жива ли я.

– Ага. – Склоняюсь ниже. – Скоро станут рекордсменом по переписыванию чужих грехов.

Он хмыкнул и снова забыл про меня. Слава богу. Хотя иногда мне казалось: он замечает больше, чем показывает. Сидит молча, но считает, сколько раз я зевнула, сколько нацарапала каракулей на полях.

К вечеру за окнами стемнело, лампы мигали, как в дешёвом хорроре. Я знала: если не уйду сейчас, мама устроит спектакль по расписанию.

– До завтра, – бросила я.

Кейдан даже не посмотрел. Кивнул куда-то в экран. Отличный наставник.

Вечерний Грейвуд – зрелище не для слабонервных. Фонари моргали, будто им надоело освещать этот город. У каждой лавочки свой набор персонажей: кто курит, кто ругается, кто просто сидит с видом «конец света задерживается».

Я шла домой, зная, что меня ждёт. И не ошиблась: мама, диван, сигарета, телевизор на полную громкость. Чтобы соседи не чувствовали себя обделёнными благами цивилизации.

Мне даже рта открыть не пришлось.

– Ты где шлялась? – голос на грани визга.

– На практике.

– Практика, ага. Я не дура.

– Ну, тут спорный вопрос.

Она взорвалась мгновенно. Обвинения полетели привычным градом: «позорище», «все соседи знают».

– Ты с ним! – она тыкала в меня дрожащим пальцем.

– С кем? – закатила глаза.

– Не притворяйся, мразь!

Я вздохнула. У мамы всегда находился «развратитель». В прошлом месяце – учитель химии, потом сосед, теперь, видимо, Кейдан. Как будто у этого угрюмого типа нет дел поважнее.

Я вышла и хлопнула дверью так, что проснулись все соседи. И тут всплыло имя – Лора Вейн. Тот самый дом, мимо которого я ходила годами, даже не подозревая, что там жила девушка, которая просто исчезла. Почему город, где каждый знает, кто с кем спит и кто кому должен, решил закрыть глаза именно на это?

Ноги понесли меня к её дому сами, видимо, решив, что у мозга сегодня выходной. Разум орал, что это идиотизм, но после маминого спектакля даже прогулка к потенциальному месту преступления казалась медитацией.

Дом Лоры стоял особняком. Калитка висела на одной петле, забор сгнил. Обойдя его, я нашла разбитое окно. Стекло торчало острыми зубьями, будто намекало: «Не лезь».

– Ну и что ты надеешься тут найти? – съехидничал внутренний голос.

Но я уже накидывала куртку на край рамы и лезла внутрь. Внутри пахло болотом – только без лягушек. Штукатурка сыпалась конфетти с потолка, под ногами хрустело битое стекло.

Комната Лоры нашлась быстро – единственная, где обои не цвета тоски, а ядовито-розовые с унылыми цветочками. Ну да, классика безысходности. С порога было видно: здесь жила девочка, которая изо всех сил старалась убедить мир, что она – эталон милоты.

Кровать узкая, на ней выцветшее покрывало с медвежатами. На стенах остатки постеров, половина отклеилась, остальное держалось на честном слове. У окна стоял стол, весь в царапинах. Наверное, когда-то тут писали про первую любовь.

Я потянула за ручку ящика. Внутри свалка из старой канцелярии: сломанные карандаши, засохшие ручки, стикеры, склеенные в один разноцветный комок. И под этим хламом книга в тёмно-синей обложке. «Закон для всех».

Я фыркнула. Ну конечно. Must have для каждой принцессы. Книга была в подозрительно приличном состоянии, страницы лишь слегка пожелтели по краям. Рука сама потянулась её взять. Зачем – не знаю. На память, в качестве сувенира о самом идиотском вечере в моей жизни?

Я провела пальцем по пыли на столешнице, нарисовав идеально прямую линию отчаяния. Чего я ждала? Что тут будет лежать аккуратная папка с надписью «Моё похищение, подробная инструкция»? Но что-то цепляло. Слишком уж всё выглядело… нарочито заброшенным.

Я уже хотела сунуть книгу обратно и захлопнуть ящик, как вдруг в коридоре что-то звякнуло. Будто упало стекло. Тихо, но резко. Я дёрнулась так, что чуть не выронила книгу.

Секунда и снова тишина.

– Отлично, – пробормотала я. – Вот этого мне не хватало. Вишенка на торте моего идеального дня.

Окно позади выглядело как очень даже неплохой выход. Я медленно отступила назад, ничего не задевая.

– Ладно, план простой. Прыжок через подоконник. Никаких хорроров. Просто я, улица и быстрый марш домой.

Я одним движением вскарабкалась на подоконник, выставила ногу наружу и, не позволяя себе оглянуться, спрыгнула вниз. Асфальт встретил жёстко, но я устояла. И сразу – бег. Вперёд, по тёмной улице, ни на что не глядя. Ни одна мышца не позволила повернуть голову назад. Я не хотела знать, что там было. И уж точно не хотела услышать, идёт ли кто-то следом.

Секунду спустя улицу прорезал свет фар. Красно-синие огни мигнули на стенах домов, и я застыла. Полицейская машина медленно каталась по району, и тут водитель резко затормозил.

– Да ну… – донеслось из-за стекла.

Дверца распахнулась, и оттуда вывалилась знакомая фигура в форме невыспавшейся сардины. Кейдан, ну конечно.

Луч фонаря шаркнул по стене, отскочил на мои ноги и замер – видимо, мозг наставника обрабатывал картинку. На его лице сменилась целая гамма эмоций: «нарушитель», «опять работа, «это же моя практикантка», «ну конечно, чёрт бы побрал мой день».

– Мирей? – в его голосе было столько уставшего недоумения, будто он пытался решить сложное уравнение с одним неизвестным – идиоткой. – Ты мне объяснишь, какого чёрта вывалилась из окна заброшенного дома?

Глава 3 – Побегала, мышка?

Ноги понесли меня прочь от красно-синего кошмара – видимо, у них был собственный план спасения. Книга впилась в бок корешком. Вот тебе и «Закон для всех». Прямо в руках: преступление и наказание в одном флаконе.

Я мчалась под вой сирены и слепящий свет фар, а сердце колотилось где-то в горле, отбивая навязчивый ритм «и-ди-от-ка». Нырнула в первый же проулок – вонючее царство помойных баков – и прижалась к холодной стене, стараясь не дышать.

Двигатель заурчал рядом, луч фонаря скользнул по кирпичам, не задевая моего укрытия. Он искал. Методично. Без спешки. Мой наставник проявлял удручающий профессионализм – жаль, именно сейчас.

Отлично, Мирей. Первый день – и уже в розыск. Мама будет счастлива: её паранойя ликует.

Свет уплыл, мотор стих. Я высунулась: улица пуста. Слава богам, он решил не гоняться за сумасшедшей практиканткой. Сделала шаг, и из темноты выросла высокая тень.

– Ну что, – его голос прозвучал прямо над ухом, низкий и безразличный, будто констатируя факт. Он подошёл так бесшумно, что я вздрогнула, вжимаясь в стену. – Побегала, мышка?»

Кейдан стоял, уперев руки в боки. Жёлтый фонарь вылепил из его лица маску уставшего демона. Он был не просто зол – он был раздражён так, будто я пролила кофе на его последние чистые носки.

– Я… подумала, это маньяк, – выдавила я. Звучало жалко и неправдоподобно.

Он перевёл взгляд на баки, потом на меня.

– Логично. Маньяки же обычно ездят с мигалками и удостоверением. – Вздох. – В машину.

Я поплелась за ним, как побитая собака. Он не просто вёл – он вёл на поводке, и этот поводок был туго натянут.

– Так-с, – он распахнул дверь машины. Из салона пахло пластиком и безнадёгой. – Вот твой план: ты молча садишься. Молча едешь. Молча выходишь. И мы делаем вид, что этого цирка не было. Потому что иначе мне писать объяснительную до утра. А мой лимит на писанину исчерпан. Уловила?

Я кивнула. Идеальный план.

Он дождался, пока я пристегнусь, и пробормотал:

– Первый день. Первый чёртов день – и уже квест на выживание. Кажется, ты будешь моим наказанием за все грехи, Мирей.

Машина дёрнулась с места. На зеркале болтался плюшевый пончик с пуговицами-глазками, безумно качаясь на каждой кочке. Кейдан вёл, облокотившись на стекло. Пальцы нервно барабанили по рулю.

Через пару минут он вздохнул, и его голос потерял язвительность, сменившись плоской, профессиональной усталостью:

– Ну что, Нэнси Дрю, доклад готов? Нашла в том доме улики, которые мы все проглядели? Или просто адреналина захотелось?

Щёки вспыхнули. Как же глупо.

– Я просто… мне стало интересно.

Кейдан бросил на меня короткий, колючий взгляд.

– Не ври. Я видел, как ты пялилась на рапорт по Вейн. А теперь тебя выносит из её дома. Дважды два, даже в моём уставшем состоянии, я сложить могу. – Он хмыкнул. – Ясно. У меня не просто стажёрка. У меня проблемная стажёрка.

Я втянула голову в плечи, как черепаха.

– Ну не совсем… – начала я.

– Ага, конечно. – Он отмахнулся, не отрывая взгляда от дороги. – Ты, Мирей, как магнит для неприятностей. Первый день, и уже допрос с мигалками. Завтра, чую, пожар, наводнение и нашествие саранчи.

– Я могу начать с саранчи, – пробормотала я.

Он дёрнул уголком губ, будто не хотел, но усмехнулся.

– Не сомневаюсь.

Мы ехали молча, только плюшевый пончик на зеркале мотал башкой, как единственный свидетель моего позора.

– Так вот, – снова Кейдан, устало, но твёрдо. – Дело Вейн – это не твои игрушки. Видела рапорт? Молодец. Но лезть в её дом – это не «интересно», Мирей. Это называется «глупо».

Я закатила глаза.

– Извините, что не взяла справочник «Как правильно быть стажёркой».

– Возьми лучше справочник «Как не умереть раньше времени». – Он бросил на меня короткий взгляд. – Там всего две главы.

– «Не лезь куда не просят» и «Слушай Кейдана»?

– Умнеешь на глазах. Есть шанс, что доживешь до конца стажировки.

Машина проехала ещё один квартал.

– Адрес, – его голос прозвучал устало и буднично. Просто следующий пункт в списке дел.

– Прямо, затем налево, – сказала я, и тут до меня дошло.

Машина с мигалками. Мой дом. Мама у окна…

– Э-э… нет, стойте! – вырвалось само собой. – Высадите вот здесь, у угла.

Он резко притормозил, бросив на меня короткий взгляд. Не злой, но удивлённый.

– Проблема?

– Мама, – я сглотнула. – Если она увидит меня в полицейской машине… её паранойя достигнет такого уровня, что нам понадобится уже не стажёрский справочник, а руководство по выживанию.

Он молча откатил машину на десяток метров дальше, в тень старого дерева, и заглушил двигатель. Его пальцы пару секунд постукивали по рулю.

– Выходи. И постарайся до завтра больше ни во что не вляпаться.

Дверь захлопнулась, и я замерла, пока задние фары Кейдана не растворились в темноте.

Ключ только звякнул в замке, как дверь распахнулась. Мама. Стояла на пороге, вся напружиненная. Телевизор за её спиной орал что-то про политику.

– А, вернулась! – её голос резанул, фальшиво-сладкий. – Уже и ночевать не собираешься? Или твой начальник на сегодня насытился?

Я попыталась проскользнуть в коридор, но она не отступала.

– Мам, отстань. Я устала.

– Конечно, устала, – она фыркнула. – Это с твоим-то дружком целый день глазами стрелять – работа не пыльная. Он хоть платит авансом?

Я молча попыталась пройти, но она поймала меня за рукав, притянула к себе, принюхиваясь.

– Душок от тебя какой-то странный. Полицией воняет. Или это он так пахнет? Дешёвый одеколон и безнадёга?

Я вырвала руку, отшатнувшись к своей комнате. Она не преследовала. Просто стояла, скрестив руки.

– Иди, иди. Запрись у себя. Как всегда. Только смотри, не притащи в дом заразу. Мне потом расхлёбывать.

Я захлопнула дверь, щёлкнула замком. Снаружи уже доносился приглушённый визг – второй акт спектакля начинался.

Я нащупала наушники, сунула их в уши и врубила The Neighbourhood Wires – тот самый трек, где монотонный ритм и равнодушный вокал идеально заглушают любую чушь. Звук заполнил всё пространство, аккуратно стирая мамин голос и превращая её монолог в немое кино. Остался только ровный, безразличный гул, под который можно было просто перестать думать.

Я плюхнулась на кровать, не снимая куртки, и уставилась в потолок. Идеальный способ переждать, пока за стеной отыграют очередной мамин триллер. Первый день. И он ещё не закончился. Но хотя бы саундтрек бы