скачать книгу бесплатно
Максим позвонил маме Лики, но та не брала трубку. Пытался поговорить со Светой, но она только рыдала все время, и с обрывков фраз сквозь всхлипывания можно было понять, что и она ничего не знает. Подруга Анжелы тоже ревела и ничего не могла объяснить.
На входящие звонки Макс не отвечал, сообщения в мессенджерах и соцсетях даже не читал. Дома находиться было невмоготу, и он, захватив несколько бутылок крепкого алкоголя из своего солидного бара, уехал в Черемушки, где когда-то давно купил свою первую квартиру-студию, ныне пустующую. Там он, отключив телефон, пил до самых похорон. Лишь один раз он включил телефон и позвонил Вике, чтобы узнать, когда и где состоится прощание с Анжелой. Мушко выдала всю информацию, но задать вопросы о местонахождении Максима не успела – он уже положил трубку и снова выключил телефон.
Прощаться с Ликой он приехал еще не совсем трезвым, но угадать в нем это состояние было сложно. Как и рассмотреть каменное белое лицо под медицинской маской и солнцезащитными очками, да еще под козырьком черной кепки. Пожалуй, его бы и не узнали в этом виде, не подойди он к гробу, не сжимай нежно холодную восковую руку Лики.
После похорон Корольков снова исчез для всех. Он какое-то время проводил в Черемушках, то напиваясь до бессознательного состояния, то бродя, как привидение, от стены до стены своей крохотной квартиры – убежища, в котором его никто не мог найти.
Телефон ему приходилось все чаще держать в авиарежиме, поскольку каждый из назойливых журналистов считал своим долгом лично позвонить и задать вопросы, которые один в один задают его коллеги. А также друзья, знакомые актеры, бесконечные продюсеры, шоумены, блогеры, дальние родственники – все кинулись расспрашивать об обстоятельствах произошедшего. Также всем было очень интересно, в каком состоянии находится Макс, правда ли он потерял сознание после получения известий о смерти любимой, что он теперь будет делать и т.д.
Иногда он вздрагивал при мысли о том, что пропускает какие-то важные мероприятия или съемки, но быстро вспоминал, что как раз на эти дни у него выпал отпуск. Отпуск, который он должен был проводить с любимой.
Впрочем, он не задумывался, когда этот отпуск кончается, и дни своего побега от реальности не считал. Время перестало делиться на привычные отрезки: часы, сутки, недели – и стало одной бесконечной бессмысленной прямой, в течение которой он то засыпал (вернее, отключалось его сознание), то просыпался.
В какой-то момент он проснулся и решил, что пора прийти в себя. Включил телефон, набрал смс Вике, сообщив, что возвращается к реальности, направляется к себе и уже почти готов снова обсуждать рабочие дела. Вызвал такси, приехал домой… Но едва вошел в квартиру, едва в комнате увидел их с Ликой плакат… Рука сама потянулась к бару.
Алкоголь на тот момент его еще не отпустил, но, чтобы заглушить внезапно вспыхнувшую разъедающую душу боль, Корольков хватал с бара первые попадающие в руки бутылки и заливал в себя крепкую жижу, уже не чувствуя даже ее вкуса.
– Я тебя хорошо понимаю, Максим. Но как бы ни было тебе тяжело, нужно жить. Будет невыносимо больно, но только какое-то время, – пытался поддержать его доктор Андрей. – Ты знаешь, я практикующий психотерапевт. Работаю с такими случаями. Я могу тебе помочь…
Они уже были в палате, Корольков чувствовал себя намного лучше.
– Спасибо, Андрей, вы и так помогли. Пока помощь психотерапевтическая мне не нужна.
Повисла неловкая пауза.
– Вика наняла клининговую компанию, – сменил тему Женька. – У тебя там так себе, конечно… О, а вот и она!
Мушко влетела в палату со свойственной ей энергичностью.
– Ну что, наш Король, лучше уже?
Макс кивнул.
– Максим, я знаю, что тебе надо бы прийти в себя и отдохнуть, но боюсь, что у нас нет времени. Да и лучше я тебя подготовлю к тому, что ты обнаружишь, когда включишь телефон и зайдешь в новости и свои соцсети. А ты в последнее время, я так полагаю, не заходил туда? Ситуация такая: сейчас подписчики Лики настаивают на том, что это был не несчастный случай, а самоубийство.
Корольков вздрогнул.
– Но это еще не все. Они обвиняют тебя в том, что это ты довел бедную девочку.
– Они идиоты? – взбесился актер. Но быстро остыл. – Вик, ну дебилы же всегда были. Кто только чего не писал в комментариях и в директе, еще когда она была жива! Знаешь, Лике даже угрозы поступали от каких-то моих фанаток…
– Макс, Макс! Постой! Это не два каких-то глупых комментария. Это мнение большинства пользователей. Об этом уже заговорили СМИ, причем не только «желтая пресса», но и официальные сайты. У меня телефон не умолкает, все хотят эксклюзив с тобой, чтобы ты оправдал себя и ее.
– Да пошли они!
– Слушай, мы наймем какого-нибудь пиар-технолога. Он все разрулит, – после небольшой паузы предложила Мушко.
Корольков не отвечал. С новой информацией нужно было переспать, осознать ее, а затем уже решить, как быть.
– Вот поэтому меня и нет ни в одной соцсети, и новости я принципиально не читаю, – резюмировал вдруг доктор Андрей.
– Что, даже страницы своих клиник в соцсетях не смотришь? – уточнил Евгений.
– Смотрю, – погрустнел Андрей. – Вернее, смотрел, пока соцсети в стране блокировать не начали. Не понимаю, кому хуже сделали! У нас основная часть пациентов через эти… «нельзяграмы» приходила. Да не простые жители страны, а, можно сказать, эксклюзивные!
– Это как? С редкими заболеваниями, что ли? – оживился Женька.
– С редкими деньгами и связями, – пояснила Вика, и Фетисов кивнул, смущенно улыбаясь.
Глава 3
Все-таки Виктория неспроста решила подготовить своего начальника (или подчиненного?) к тому потоку информации, который обрушился на него, едва телефон был выведен из авиарежима.
В личные сообщения в соцсетях было страшно заходить. Судя по уведомлениям от соцсетей, аккаунты Королькова неоднократно подвергались попыткам взлома и атакам ботов, которые массово жаловались на пользователя. В комментариях фанаты Лики устроили настоящую травлю: Королькова обвиняли в смерти девушки, в том, что именно он довел ее до самоубийства. Было создано несколько страниц, посвященных этой теме, и кто-то проводил собственные расследования. Факты, «нарытые непосильным трудом», и информация, «добытая из собственных надежных источников», были весьма сомнительны.
По Сети ходили скрины якобы личных переписок Лики с подругами, где она жалуется на холодность Макса и подозревает его в изменах. Но весь этот бред Корольков даже не пытался прочитать и осознать. Куда больше его поразило вирусное видео с плачущей мамой Анжелы – Марией Курносовой, которая в интервью какому-то каналу сообщает:
« – Я ей сразу говорила: доченька, ну ему же за 30, он взрослый мужик, да к тому же актер! Они же вообще неверные! Гуляют направо и налево! Ему только тело твое молодое красивое нравится, а как наиграется, так новую найдет! С ним семьи не построишь! Ну, тебе 22 года, ты молодая, красивая, найди себе серьезного мужчину! Юриста там, врача, бизнесмена! Ой… доченька-доченька… С кем связалась!.. А она мне: люблю, говорит, не могу без него. Все ему прощу, кроме измены…
– Мария Ивановна, а она не рассказывала вам о том, что подозревает будущего мужа в изменах? – спрашивала журналистка.
– Нет. Берегла меня, наверное. Но мне подруги ее потом уже, когда Лика… – Курносова всхлипнула и тихо продолжила: – После всего уже… Там… Сообщения всякие присылали.
– Так вы думаете, все-таки она сама решила уйти из жизни?
– Ой, не знаю… Но, может быть… довел он ее. Она такая нервная, вся дерганая была. Я еще думала, перед свадьбой волнуется, еще же на всю страну показывала свою жизнь. Хотела, чтобы все было идеально. Чтобы звезды там всякие на торжестве. Чтобы платье не как у всех. Чтобы потом еще целый год все только и говорили о праздновании. Ох… Все это так напоказ у них было…
– А с самим Максимом вы общаетесь?
– Нет! Я знать его не хочу! И видеть его не хочу! Я проклинаю его, потому что это он ее жизнь превратил в ад! Моя Анжелочка, моя девочка милая, только жить начала! Известной стала, а тут этот взял и жизнь ей сломал…»
Мария Ивановна плакала, вытирая глаза платком. С момента их последней встречи с Корольковым она заметно постарела. Сейчас в этой осунувшейся от горя старухе сложно было узнать некогда милую простоватую женщину.
И ее можно было понять – в том числе и в обвинениях Максима. Он узнал, насколько больно потерять любимую девушку, с которой встречался около года. Каково же ей было – потерять дочь…
Корольков отложил телефон. Вспомнил последние месяцы до трагедии. Лика и впрямь бывала нервной и часто плакала. Но причиной были не отношения с Королем, а ограничения и блокировки соцсетей на территории нашей страны.
И не только Лика была подавлена этими событиями, многие блогеры потеряли несколько нулей в цифрах своих доходов, а иные и вовсе ушли в минус, в панике подыскивая себе новую работу. Настя, подруга Анжелы, со своими друзьями-тиктокерами переехала в Казахстан, где все запрещенные соцсети продолжают работать. Лика неоднократно говорила о том, что хочет к ним, но не может оставить любимого.
Благо подготовка к свадьбе подогревала интерес оставшихся в зарубежных соцсетях россиян, Лике удавалось оставаться на плаву. Теперь она старалась присутствовать и ВКонтакте, и в Телеграме, пробовала вести страницы в новых приложениях, которые появлялись в рамках импортозамещения. И все же полностью отказаться от «нельзяграма», как она сама любила его называть, было невозможно. И охваты там были серьезнее, и отклик аудитории как-то искреннее и интереснее. Анжела очень болезненно реагировала на сбои в системе и тем более на блокировки, под которые попадал ее аккаунт несколько раз за эти полгода.
Вот что ломало ее и заставляло рыдать за кадром и в кадре, а вовсе не подозрения в неверности любимого человека.
Максим успокаивал невесту, они договорились даже, что Лика будет пробовать себя в качестве актрисы. Но дело не дошло даже до проб, ведь все эти сторисы, посты, рилсы и клипы требовали очень много времени и сил.
Корольков всегда неоднозначно относился к соцсетям, а в эту самую минуту ему хотелось, чтобы их вовсе не было. Вот бы они исчезли навсегда и люди узнавали бы новости про звезд из радио и ТВ-передач, общались бы друг с другом вживую… Столько проблем ему принесли эти придуманные кем-то программки в смартфонах!
Вика предлагает нанять пиарщика. Собственного у них нет – как-то не везет именно с этими специалистами, хотя очень давно дуэт Мушко и Королькова пытался найти себе «третьего». Об этих поисках даже ходили анекдоты в узких кругах. Одни пиарщики, едва начав сотрудничество, не выдерживали давления Вики, другие – раздражали Макса, третьи – умудрялись натворить таких дел, что заминать их приходилось с помощью четвертых… В конце концов сработались с одним талантливым парнишкой, который устраивал всех. Но в феврале после известных событий он впал в панику, умудрился переругаться со всеми и уехал за границу.
Кажется, что нанять человека на «проект» или на решение конкретного запроса – проще. Но есть подозрения, что тот порекомендует не оправдываться перед публикой, а сфабриковать какие-то доказательства невиновности Максима. Затем сменить информационную повестку – дать публике что-то более горячее, чем смерть Лики (например, организовать жесткий конфуз с какой-нибудь другой медийной персоной). К Королькову в свое время так обращался один актер, которого засняли на камеру пьяным, неоднозначно пристающим к парню-другу. Тогда пиарщики предлагали Королькову стать новой звездой повестки – создать инфоповод, чтобы оттянуть все внимание публики на себя. Варианты, правда, были один другого хлеще: можно было устроить скандал в кафе, который «случайно» попадет на камеры, либо засветиться с одной медийной замужней дамой… Корольков сделал вывод, что с подобными пиар-технологами иметь дело себе дороже.
Да и никакие деньги не помогут потом отмыть репутацию. К тому же о нем и так часто говорили и в прессе появлялись различные дурацкие слухи, даже если Макс не давал для них поводов.
«Правда в том, что я не виноват, а Лика – не самоубийца, – с уверенностью размышлял Максим. – И моя задача – восстановить не только свое имя, но и имя моей возлюбленной. Надо бы связаться с теми, кто расследует это дело, ведь его кто-то расследует же…»
Едва он об этом подумал, в дверь постучали. В палату вошел высокий худой молодой мужчина в серой одежде. Он держал в руках записную книжку и выглядел немного взволнованным.
– Здравствуйте! Следователь … – Парень проговорил свою фамилию невнятно, как будто стеснялся ее.
– Здравствуйте. Повторите, я не расслышал…
– Следователь Собакин, – более четко представился вошедший, внимательно глядя в лицо Королькова, как будто ожидая увидеть злую усмешку по поводу своей фамилии.
– Вы по поводу Анжелики? – Королькову было не до смеха.
– Да, да, по поводу гибели гражданки Курносовой. Я могу присесть?
Следователь сообщил, что Максим Корольков проходит свидетелем по делу Курносовой и у следствия очень много вопросов к молодому человеку погибшей.
Вопросы, надо сказать, мало отличались от тех, какие задавали Королькову в течение последнего года журналисты. Из нового – «как познакомились?» и «как долго были вместе?»
– Вы это можете найти в Интернете, – буркнул Корольков. – Там все написано.
– А еще там написано, что вы довели девушку до самоубийства. Этому мне тоже следует верить? – оскорбился следователь.
На это Максиму ответить было нечего. Пришлось признать, что Интернет и правда сомнительный источник информации, и отвечать развернуто на каждый вопрос. В том числе рассказать, был ли Корольков верен своей невесте и нет ли у него подозрений, что кто-то мог убедить девушку в его неверности.
Собакин вначале заметно волновался, но за время допроса (сложно сказать, сколько это длилось – час или два) подуспокоился. По крайней мере, к концу беседы руки его уже не дрожали.
– Мы пытались найти вас сразу после происшествия, но на звонки вы не отвечали, квартира ваша была пуста, все друзья и знакомые заявляли, что вы исчезли. Где вы были?
– Пил.
– Где вы пили?
– В своей старой квартире. Уехал туда, чтобы не доставали поклонники, недоброжелатели, журналисты… Вы считаете, что это было самоубийство? – уточнил Корольков, когда следователь замолчал, быстро-быстро записывая что-то в блокнот.
– Следствие еще идет. Не могу сказать точно – самоубийство, убийство или несчастный случай. Расследуем все три версии.
– Но если самоубийство, то я наверняка могу быть подозреваемым в доведении до самоубийства…
– А вы себя считаете виноватым? – вдруг спросил Собакин.
Корольков промолчал. Действительно, самый важный вопрос, который он все никак не мог задать себе, но ощущал необходимость откровенно объясниться с собой: а чувствует ли он вину за произошедшее?
– Вообще-то, пока все улики говорят о том, что это был несчастный случай. Ваша девушка любила делать эффектные фотографии. В тот день, насколько я понял из допроса ее подруг и из осмотра места происшествия, она готовила для вас какой-то сюрприз на крыше. Заказала шары, оформление, но курьер доставил их уже после происшествия… Предположительно, Анжела хотела записать видео для соцсетей, встала на край крыши… Телефон был при ней, она упала прямо с ним. При падении он разлетелся, конечно. Ну и потом, много ли самоубийц прихватывают с собой телефоны? Следов борьбы на теле нет. Хотя я не должен делиться с вами этими подробностями, ведь выводы делать пока рано.
– А как же все эти скриншоты ее переписок с подругами, обвинения меня в том, что именно я ее довел до самоубийства?
– Мы ведем работу со всеми, с кем общалась погибшая. Ни одна из близких подруг не подтвердила подлинность скриншотов, ни с одной из опрошенных нами девушек Анжела не вела этих переписок.
– То есть кто-то сделал эти фейки и распространяет их, чтобы очернить меня?
– Возможно. Если честно, мне весь этот общественный резонанс усложняет работу, но я уже сказал, что следствие идет и предварительно вас не в чем обвинять. Измена – это еще не доведение до самоубийства, и если девушка действительно свела счеты с жизнью, поверив, что вы были ей неверны, то следствие придет к выводу: Курносова – самоубийца. К вам у нас вопросов не будет.
– То есть вы подтвердите то, о чем сейчас пишут пользователи в соцсетях, обвиняя меня…
– Ну… что поделать. Есть закон, есть совесть. А есть общественное мнение, слухи и чья-то подмоченная репутация. Вы же понимаете, что решение суда и решения в головах людей могут сильно отличаться. Вас может обвинять все население страны, а закон будет на вашей стороне, так что никаких санкций вы не получите. И наоборот, вы можете нарушить закон, будучи по-человечески правым. Тогда вся страна будет считать вас героем и мучеником, но закон предпишет вам наказание.
Следователь продолжил записывать что-то в записную книжку и не торопился уходить.
– Как вы теперь будете? По-прежнему сниматься в фильмах? – Тон Собакина изменился, теперь он говорил так, словно они с Корольковым были старыми друзьями.
– Не знаю…
– Вы хороший же актер. – Он оторвался от записей. – Продолжайте свое дело. Я не смотрел «Сеть лживых», не люблю сериалы… Но мне нравятся ваши песни, хотелось бы больше. И фильм «Дыхание смерти» – очень достойный, вы там так сыграли следователя… Самый лучший герой из всех фильмов про мою профессию. Хотя со сценаристами я бы поспорил, конечно! Ну нет у нас возможности следователю заниматься одним-единственным делом целыми днями, к сожалению. Приходится одновременно вести с десяток расследований, а то и больше! И действуем мы по инструкциям и протоколам, а не берем идеи с потолка. Но это вопрос, конечно, не к вам! Вы со своей задачей справились превосходно! Я в конце фильма, как Станиславский, встал и громко объявил: «Верю!»
Теперь было понятно, что Собакин – давний поклонник Королькова, и это объясняло его волнение и нежелание уходить. Более того, следователь относился к той категории поклонников, которых Максим для себя обозначал как «непопсовые» и «глубокие». Александр слушал песни Короля (а они широким массам «не заходили»), оценил те работы, которые сам Корольков очень любил и которыми гордился. Основная же масса поклонников знала Короля по сериалу – «жвачке» для мозга.
– Спасибо вам, – поблагодарил Корольков.
– Я вам запишу свой номер телефона. И вы мне расскажите, как с вами связаться можно. Появятся новости – позвоню. А вы пообещайте мне сообщить, если вдруг будет какая-то новая информация. Хорошо?
– Хорошо. Возможно, мне придется сменить свой номер телефона, потому что этим пользоваться уже невозможно. Давайте я возьму ваш контакт, а вы держите связь с Викторией, она мой директор, и я…
– Да, Виктория Мушко меня сюда и направила, у меня есть ее координаты.
Собакин собрался было уходить, но уже в самых дверях обернулся, словно набравшись смелости, и сказал:
– А можно мне автограф?..
Корольков кивнул. Следователь протянул ему чистый разворот своей записной книжки и вполголоса произнес: «Напишите, пожалуйста: Сане Собакину… от Короля».
Глава 4
В следующий раз Собакина Корольков увидел в новостях. Следователь, волнуясь, давал комментарий о ходе дела и неожиданно рассказал все то же, что и Королю, – то, «чего не должен был говорить».
И когда СМИ стало известно, что по делу гибели Лики следствие склоняется к версии с несчастным случаем, пользователи соцсетей стали выражать свое недовольство всеми доступными способами. А именно – публикациями, комментариями, личными сообщениями и завирусившими мемами. В одном из таких мемов были изображены висевшее в петле тело человека и стоящий рядом полицейский, который сообщает: «Очевидно, это несчастный случай».
Еще был популярен коллаж из трех картинок: на первой – скрин якобы переписки Лики с подругой, блогершей Настей. Сначала шло сообщение: «Я не переживу, если он правда мне изменяет». Дальше – кадр из сериала «Сеть лживых», где герой Макса страстно целует девушку, причем лица ее не видно. Третьей частью коллажа стал заголовок какой-то новостной ленты: «Следствие считает, что блогер Анжелика Курносова (Лика) погибла в результате несчастного случая».
Вишенкой на этом информационном торте стала фотография, на которой Корольков был запечатлен с какой-то молодой девушкой в баре. Пользователи с пеной у рта доказывали, что именно с этой незнакомкой Максим любил проводить время, уже будучи женихом Лики. Кто эта девушка, Корольков догадывался. Лица на снимках видно не было, да и качество фотографии было не ахти каким, но обстановка подсказывала, что в этом баре он несколько раз отдыхал еще до знакомства с Ликой и немного общался с симпатичной певицей. Дальше флирта дело не пошло.
Весь этот адский контент лился на него со всех сторон – с незнакомых аккаунтов в соцсетях, уведомлениями об отметках в фотографиях, видеопубликациях. Пожалуй, впервые за всю свою актерскую карьеру Максим мечтал, чтобы о нем никто не говорил и даже не думал. Хотелось стать вдруг никому не известным, забытым актером и начать жизнь с чистого листа.
– Мы можем просто переждать, Макс, – договаривалась с ним Вика. – Давай возьмем паузу. Поедешь отдохнуть, пока все уляжется, все забудут эту историю. Повестка изменится и…
– Вик, я не хочу, чтобы Лику считали самоубийцей, я не хочу, чтобы меня обвиняли в ее смерти.
