скачать книгу бесплатно
Год дракона
Юлия Радошкевич
Россия. Начало 90-ых жительница небольшого поселка под Новосибирском Оля, ждет девочку, но счастливое ожидание омрачается тюремным сроком мужа за убийство. Оля родит дочку одна в год дракона и назовет Викторией. Девочка будет расти и несмотря ни на что будет любить отца, искать свое счастье в большом мегаполисе, не раз бесстрашно меняя траекторию своей жизни.
Юлия Радошкевич
Год дракона
ЮЛИЯ РАДОШКЕВИЧ
Год дракона
Цикл первый. 0-12
Оля действовала быстро. Она знала, как обычно это заканчивается. К сожалению, знала. Нужно было срочно в стационар, отдаться в руки врачам. Не ждать. Не думать, что все пройдет само. Не ждать сменщицу Валю, которая в лучшем случае приедет через три часа: «Автобус не шел, пока бабка соседка пришла с детьми посидеть и вообще, что случилось?» Нужно как можно скорее в больницу.
Оля знала. Знала, как это заканчивается. Как внутри обрывается жизнь.
Знала она и какая тоска наступает после, сваливается сразу и придавливает к больничной койке. Ни аппетита, ни желаний, ничего. А после выписки? Ад. Стараешься делать вид, что все хорошо, ничего не произошло, а внутри болит и звучит один и тот же вопрос: «Неужели никогда? Никогда я не стану мамой?»
– Олег, я замеры сделала, все проверила. Вызвони Валю, мне срочно надо уйти, если вдруг что-то экстренное, сразу к Иванычу, – протараторила в окошко охраннику Оля.
– Вот так просто уходишь? Так можно что ли? – вскинул брови Олег и улыбнулся. Звонкая Оля ему нравилась, еще со школы, но она, увы, выбрала другого. Покруче, понастойчивей.
– Олег, мне не до шуток,– сказала Оля таким тоном, что ответные слова застряли у того посреди горла. Потом из окна постовой он будет долго смотреть вслед быстро удаляющейся фигуре в красном пальто. Оля всегда была для него загадкой. И что она нашла в этом Вовке?
***
– Стой! Стой! – Оля отчаянно махала водителю отъезжающего автобуса. Женщину в красном пальто было сложно не заметить, «буханка» притормозила. И спотыкаясь, увязая в грязи Оля кинулась к автобусу. Асфальт до остановки предприятия очистных сооружений так и не проложили, хотя обещали который год.
Все места были заняты, автобус потряхивало на кочках. Приторно сладко пахло чьими-то духами. Оля вцепилась в поручень: только упасть не хватало. Мутило. В ее 23 недели, живот только-только начал появляться, уступать место никто не собирался.
О беременности знал только Вова, коллеги и вовсе ни о чем не догадывались, широкий рабочий халат надежно прятал Ольгину тайну.
Она тысячу раз пожалела, что от радости растрезвонила всем о первой беременности. Потом эти жалостливые взгляды, повисшие в паузах разговора вопросы, тактично не задающиеся в лоб…
Хотя она не знала, что лучше – это натянутое молчание или мамино в лоб: «Что? Выкинула? Ну бывает! Таз-то у тебя с рождения узкий, еще не разродилась бы. Все к лучшему». И все это жуя и прихлебывая чаем, мимоходом, будто обсуждая очередной сериал по телевизору.
Оля тогда быстро засобиралась домой, на что мама только скривилась: «Вечно тебе бежать куда-то, осталась бы, сейчас по второму каналу фильм интересный…» Она мигом переключилась с Ольги на мерцающий ящик, пультом отщелкивая каналы. «Ну давай! – дежурно обняла в прихожей и вдруг просветлела. – А я говорила у Игорька-то повышение!»
Оля тогда только сильнее стиснула зубы. Вечно она так. Сыночек молодец, а дочь неудачница. Горькие слезы обиды подступили к горлу, она удержалась и расплакалась уже на улице. На что она надеялась? Что мать утешит? Внезапно превратится в любящую, понимающую? Не было этого никогда и не будет.
Сейчас в маршрутке ей не нужно чужих слов. Ей просто нужно добраться до больницы. Как четки, она отсчитывала каждую следующую остановку, почти повиснув на поручне. Внизу живота начало нехорошо потягивать.
«Девушка! – Оля вздрогнула от касания за плечо. – Как вы? Садитесь!» – молодой парень уступил место, Оля тяжело опустилась на кресло. Сил благодарить не было. Внутри Оля вся напряжена до предела.
«Милая, еще не время выходить. Рано, посиди еще чуть-чуть», – молилась про себя Оля. На днях ей приснилась маленькая белокурая девочка с синими глазами. Она сразу поняла – доченька.
Как в тумане, Оля доковыляла до стационара. Машинально подавала нужные документы, что-то отвечала, пока не запнулась на вопросе:
– Какая по счету беременность?
– Тре..тья, – она знала, что неминуемо последует следующий.
– Количество родов? – долгая пауза.
– Не было..
Тут Оля уже поплыла, кушетка, осмотр. Добил доплер, который долгие две минуты упорно не хотел показывать сердцебиение младенца. Врач азиатской внешности с невыговариваемым именем чертыхнулась и выдавила холодный гель на теплый Олин живот и начала водить датчиком: «Все что ли?»
Оля была ни жива, ни мертва. Наконец, галопом на всю смотровую застучало маленькое прыткое сердце, показав цифру 154:
– Сердцебиение хорошее, прогнозов никаких дать не могу, – сразу отрезала врач. – Выпишу тебе капельницы, таблетки и постельный режим. Наблюдаем. Можешь одеваться. Сорочку с халатом бери и скажи мужу пусть вот, привезет. – Она протянула бумажку с какими-то каракулями. – Нет у нас таких лекарств.
Оля только кивнула, ей хотелось поскорее уйти из смотрового кабинета. В палату, в горизонтальное положение. Хватит с нее переживаний. Очутившись на одной из шести коек в палате, Оля обняла одной рукой живот, мысленно повторив: «И не выходи раньше времени!» и провалилась в сон. Ни суета в коридорах, ни разговоры соседок ей не мешали.
Ей снился Вова. Чубатый в смешной своей кепке под окнами ее дома. Она слышала, как ворчит мама, не пуская его на порог:
– Уходи, Володя. Спит Олька, не пущу!
– Ну теть Сонь, ну че вы?
– Уходи. По-хорошему говорю, уходи. Не пара вы.
– Все с вами понятно… Оль!
– Тише всех перебудишь!
– Оль! Знаю не спишь. Оля! Оля! Я тут! Оляя!
Оля вздрогнула и проснулась. Ей показалось или в правду Вова ее звал. Покачиваясь, она сунула ноги в тапки и вышла в коридор:
– Мужчина, вы хотите, чтобы я милицию вызвала? Вы всех сейчас перебудите! – держала оборону толстая постовая сестра. – Часы не приемные! Приходите завтра!
– Оля, Оленька! – узнал жену дебошир.
– Простите, – Оля зыркнула на мужа, тот притих. Оля облокотилась на стойку, приблизившись к медсестре так, что могла рассмотреть волос, торчащий из родинки на подбородке. – Мы тут на лавочке у отделения посидим. Он не будет больше кричать. Очень нужно. Кто его кроме жены воспитает? – умасливала Оля.
– Ну знаете… – пропыхтела медсестра.
– Ну взрослые ведь люди… – продолжала мягко гнуть свою линию Оля.
– А ведете себя как дети… Подняли все отделение на уши. Идите! – капитулировала тетка. – Недолго только!
Оля быстро увлекла Вову за собой, как бы все не испортил. Он умел молчать до поры до времени, но если его довести, то уж держите семеро. Выйдя за дверь, она наконец посмотрела на мужа:
– Ты что такой дурак у меня, а? – улыбнулась Оля, уткнувшись лицом в колючий свитер.
– Могла бы и позвонить. Жду с работы, ее нет. Я туда, там твой Олежка, говорит ушла в третьем часу, ничего не сказала… Я догадался… Все хорошо у тебя?
– Пока да… Прости-и-и, дуру. Я так перепугалась, ни о чем думать не могла, только бы в больницу скорее, а потом как вырубило…
– Ладно-ладно, родная. Ты только не волнуйся. Хорошо? – Оля кивнула, к глазам подступали слезы. Ну что этот Вовка такой хороший? – Надо что-нибудь?
– Ой, вот написали, – Оля вытащила скомканную бумажку с лекарством из кармана халата. – Купить надо.
– Сделаем! – Вова расправил бумажку и заново свернул, положив во внутренний карман куртки. – До смены завезу!
– Так ночь на дворе!
– Я тебя когда-нибудь подводил? – Оля прикусила язык и замотала головой. – Ну, а малыш наш как, папку порадует? – Вова положил свою широкую ладонь на живот в цветочках халата.
– Это девочка! – шепнула Оля.
– Кто сказал? – перевел свои голубые глаза на жену.
– Приснилось, – пожала плечами Оля.
– Ну значит Вика будет, – заявил будущий отец, не отпуская рук от живота. Зеленоглазой Оле часто снились пророческие сны. Иногда это пугало, смерть первых малышей она увидела во сне.
– Почему Вика сразу? – смешно надулась и уперла руки в боки Оля. Напуганные первыми потерями, пара никогда не обсуждала имена своих будущих детей.
– Ну как почему? Виктория, значит победа. Да, дочь? – пара переглянулась, каждый искал подтверждения в другом. Малыш внутри, будто подслушивая их разговор, толкнулся.
Оля не сдержалась и расплакалась. Вова только сильнее прижал к себе:
– Раздавишь ведь! – начала вырываться Оля, размазывая слезы.
– Дурочка ты моя, – ослабил хватку муж и большими пальцами вытер Олины слезы и поцеловал в нос. – Давай держись у меня! За двоих сейчас, – Оля всхлипнула, успокаиваясь.
– А… А она потом вырастет и парни ей с армии будут писать письма: «Вике – ягодке…» – просветлела Оля. Имя ей понравилось.
– А я табуны женихов буду разгонять, если в мать пойдет! – подмигнул Вова. Пару отпустило, и они начали хихикать на весь коридор, пока не вышла ворчливая медсестра. «Застудить ее хочешь!» – и не погнала Олю обратно в отделение.
«Вика, – прошептала Оля уже в палате, накрытая одеялом. – Виктория Владимировна..» Звучит! Оля не могла остановиться и в мыслях уже заплела пшеничные косы в бантики, сводила в первый класс, отдала дочку замуж.
«Только не выходи раньше времени!», – мысленно повторила Оля и перевернувшись на другой бок, уснула.
***
В шесть утра в их палате бесцеремонно зажегся свет. Взвешивание, анализы, температура. Оля чувствовала себя неплохо и наконец-то смогла оглядеться по сторонам и увидеть своих соседок. Невыспавшиеся, растрепанные в халатах и сорочках, их всех хотелось обнять, поддержать, успокоить. Каждая из них носит или носила внутри ребенка, хотя округлившихся животов за исключением парочки не наблюдалось.
Взволнованная группа девушек с небольшими сроками сдавала кровь на ХГЧ. Это чем-то напоминало экзамен в техникуме, только вот все решало не подготовка, а случай. Оля отвернулась к стойке медицинского поста, коряво записав в журнал цифры на весах, и поспешила обратно на свою койку. Слишком живы были воспоминания после этого проваленного «экзамена» двухгодичной давности, закончившегося в зловещем процедурном кабинете…
После все вдруг стало бесцветным, еда пресной, если бы не медсестра, расталкивающая ее на завтрак, обед и ужин, она бы так лежала и лежала. Оживать она стала уже за стенами больницы.
В этот раз в нее вдруг вселилась уверенность, что все будет хорошо. Завтрак придал еще больше сил. Она родит этого ребенка, будет мамой.
Засыпать не хотелось, да и на капельницу нужно было через два часа. Чтобы не растерять позитивного настроя, Оля установила маленькое зеркальце на тумбочку и принялась плести себе две косы колоском – нужно вспомнить, как это, дочка ведь. Тут же замечтала о пряже, как навяжет крючком по схеме малышу пинеток, кофточек и платьев. Видела в киосках журналы, она сможет, она толковая…
– Гончар, Смирнова на капельницу, – резко вернул в реальность густой голос медсестры.
По длинному холодному коридору в самый конец, вдоль желто-грязных стен – обстановка не располагала к веселым и радостным мыслям. Почему так? Почему место, где вроде бы как спасают жизни выглядит как чистилище? Как не очень хорошее место.
Оле захотелось домой, захотелось расплести косы и собрать волосы в привычный хвост и бежать отсюда без оглядки. Все время, пока ее капали Оля продумывала план побега: обсудит с Вовой, дождется врача, все выспросит и если малышке ничего не угрожает, она напишет отказ и вернется домой.
Купит пряжи, будет готовиться к рождению дочки, сделают ремонт в домике, доставшимся от деда, на работе напишет заявление о декретном отпуске. С начальством отношения хорошие, должны сохранить место, а Вовиной зарплаты на заводе должно хватить…
После обеда Оля была как на иголках, ждала Вовы, не терпелось все обсудить. Он припаздывал и девушки, уже повидавшие своих мужчин возвращались с пакетами, кто с припухшими глазами от слез, кто с легким румянцем на щеках, но какие-то умиротворенные. Оля нервно ждала на лавочке у палаты приглашения от постовой сестры. Снова звонок.
– Гончар! Твой сумасшедший ждет внизу, у вас 10 минут, скоро ужин, – Оля не стала огрызаться, но повелительный тон этой толстухи уже поднадоел за эти два дня. Запахнув посильнее халат, Оля пошлепала по коридорам. Вова сидел у входа, на шапке таяли снежинки. Зима наконец-то начала брать свое:
– Родная! – Вова обнял жену, обдав запахом табака.
– Так, а курить хорошо бы бросить! – включила тон учительницы Оля, но тут же сбавила обороты, обмякнув в сильных вовиных руках. – Соскучилась! Хочу домой. Хочу написать заявление на работе, и сидеть дома, вязать.
– Ты, вязать? – переспросил Вова, улыбаясь. – Точно девчонка растет внутри. Как скажешь, родная, главное, чтобы тебе было хорошо и ей, – Вова не удержался и провел ладонью по Олиному животу, и вдруг хлопнул себя по лбу. – Таблетки ведь! – и начал шарить по внутренним карманам куртки.
– А я варенья хочу… Клубничного. Наговорились вчера про Вику-ягодку. В этом году урожай никудышный был…
– Беременная ты моя, смешная. То пряжу, то бежать, то варенья.
– Вов, – озабоченно произнесла Оля так, что муж вздрогнул. – А год кого обещают-то?
– Что пугаешь? Вроде дракона, девчонки на работе болтали.
– Огонь девка будет…
– Оля, ты меня своими перепадами пугаешь. И так дурехой была… – Вова посмотрел на жену, у нее поползли слезы. – Блин, родная, ну ты чего. Я ж любя, ты самая драгоценная дуреха на всем белом свете, – Вова взял жену за плечи и заглянул прямо в глаза. – Держи таблетки, выспроси все у врачей и если что возвращайся домой. Без тебя там не то. Хорошо?
Оля кивнула, оставалось пять минут до окончания часов приема. Встречаться с толстухой не хотелось, Вова поцеловал Олю в нос – «их» поцелуй. Он не любил показывать своих чувств на людях, поэтому этот «их» поцелуй был для Оли на вес золота. Она пошлепала обратно в отделение, Вова не уходил, смотрел на тоненькую фигуру жены. Перед поворотом, перед тем, как окончательно скрыться, Оля обернулась. Их глаза встретились. Оля улыбнулась, внутри разлилось тепло вместе с твердой уверенностью, пока Вова рядом, все будет хорошо.
***
Выбраться из стационара Оля смогла только через неделю. Она старалась держаться и не унывать, пока ежедневно маленькие трагедии то и дело разыгрывались в ее палате.
Напротив пластом лежала нерусская девушка, пережившая третий выкидыш в стационаре. Об этом шептались медсестры, и Оля случайно услышала. Ночью кто-то, Оля не знала, всхлипывал в подушку. Ей же врач сказала: «Неделю покапаем от тонуса капельницы. Ну и все. Дальше только постельный режим и опять же никаких гарантий. По узи все в порядке, у девчонки у твоей».
Наверное, это была одна из самых радостных новостей, услышанных в этих казенных стенах. Интуиция не обманула – девочка. И вот Оля поворачивала ключ от двери их маленького домика. Вова был на заводе и должен был прийти к вечеру. Об ноги потерся полосатый кот Кузьма, явно надеясь чем-нибудь поживиться. Оля прошла в маленькую кухоньку и потеряла дар речи – на столе стояла банка клубничного варенья. Она тут же забыла о питомце и бросилась за ложкой.
Немного помучившись с крышкой, Оля зачерпнула столовую ложку варенья, с ягодками и зажмурилась от удовольствия. Все, как она мечтала: «Ну, Вовка! Ну дает!» Кот, почувствовав расположение хозяйки, прыгнул на коленки, и с трудом устроился, заведя свою мурчательную песню. Оля чесала Кузьму за ухом, заметив, что живот за неделю заметно подрос и улыбнулась. Дочка, явно распробовала папкино варенье, толкнулась еще и еще. «Не за что доча, скажешь потом папе спасибо!», – подумала Оля и вдруг нахмурилась, глубокая морщинка тут же пролегла между бровями – у мусорки стояли две пустые бутылки из-под водки. Все в Вове было хорошо, но когда пил становился сам не свой и мог натворить разного, нехорошего.
Однажды его чуть с завода не уволили, подрался с коллегой, а начинали мирно, поздравляли этого же коллегу с рождением сына… Отпраздновали так, что оба оказались в отделении под угрозой увольнения. Протрезвевший, Вовка выболтал свободу и себе, и новоиспеченному отцу. Он умел договориться, только вот алкоголь начисто лишал его этой способности.
Что делать с этой особенностью мужа, Оля не знала. Вроде и так и этак пробовала говорить, на что Вова глядел ей в душу своими синими глазами и говорил: «Родная, я себя контролирую. Не переживай» И все обходилось. Иногда. Поэтому в праздники Оля не расслаблялась, а наоборот только напрягалась, переходя в боевой режим наблюдателя. Она содроганием подумала про приближающийся, как скорый поезд, Новый год. Вова его очень любил и обожал отмечать шумно, в компании. Может в этот раз уболтает тихо и по-семейному?
Так в размышлениях и хозяйских уборках прошел день. Вова был аккуратист, но шустрый Олин хозяйский взгляд быстро нашел слабые места в одиноком быту мужа: в стирку отправились кухонное полотенце и постельное белье. Пепельница, будь она неладна, была вытряхнута и отмыта, пыль на полках стерта. Суп побулькивал на плите, когда в сенках, сбивая снег с подошв, затопал муж.
Оля бросилась к двери: «Вовка!» и уткнулась своими губами в его. Соскучившийся муж отстраняться не стал, они были одни в доме и ответил на поцелуй.
